ивая
кофе.
     - Пожалуй, - ответил он.
     Когда я надевал на спину  два  следующих  баллона  с  кислородом,  то
мимолетно подумал об Энн Патнем  -  ведьме,  которая  пожертвовала  собой,
чтобы мне не нужно было держать слово, данное  Микцанцикатли.  Ну  что  ж,
сказал я себе, пока мне не надо  принимать  окончательного  решения  -  во
всяком случае, пока ялик не окажется на берегу, и даже тогда у меня  будет
время подумать. Я верил во  все,  что  старый  Эвелит  рассказывал  мне  о
страшной и  разрушительной  мощи  Микцанцикатли,  но  все  еще  чувствовал
сильный соблазн освободить Не Имеющего Плоти и вернуть себе жену и еще  не
рожденного сына, которых я так сильно любил.
     Но не обманывал ли я сам себя? На самом ли деле я так  хотел  вернуть
Джейн к жизни, или мной руководила лишь идиотская романтическая отвага?  Я
уже как-то свыкся с тем, что Джейн нет, и в гораздо большей  степени,  чем
был склонен это признать. Раз мне доставляла  такое  удовольствие  Джилли,
то, видимо, подсознательно я был убежден, что никогда уже не смогу  любить
Джейн. Ведь если бы я уехал на шесть недель по  делам,  то  я  никогда  не
изменил бы жене, даже в мыслях. И все же я был в постели  с  Джилли,  хотя
после смерти Джейн прошло немногим меньше шести недель.
     К тому же как будет выглядеть моя связь с Джейн, когда и  если  я  ее
себе верну? Как следует, например, разговаривать с кем-то, кто однажды уже
умер и был похоронен?
     Я все еще раздумывал об этом, когда Квамус сжал мне плечо и сказал:
     - Нам пора, мистер Трентон. Предпоследнее погружение.
     Закладка динамика оказалась самой легкой  частью  работы.  Нам  нужно
было лишь перетащить  ящики  к  краю  ямы,  сделанной  нами,  подсоединить
бикфордовы шнуры и столкнуть ящики вниз. Когда оба ящика медленно упали на
дно и исчезли в темноте, мы набросали в яму как можно больше песка, мусора
и ракушек, чтобы вся ударная сила взрыва была направлена на корпус "Дэвида
Дарка". Мы  возвращались  на  поверхность,  разматывая  бикфордов  шнур  с
небольшой катушки, а я думал об Эдварде. Что бы он сказал, если бы  видел,
что мы делаем? Я почти пожалел его. Через пару минут  мы  уничтожим  мечту
его жизни.
     Однако, легок  на  помине:  когда  мы  вынырнули  на  поверхность  и,
разбрызгивая воду, плыли к лодке Уолкотта, перед носом  люгера  неожиданно
появился "Диоген" с Даном Бассам за рулем,  и  кто  же  стоял  на  носовой
палубе, как не Эдвард, Форрест и Джимми собственными персонами?
     Квамус посмотрел на меня, а я показал ему жестом, чтобы он  и  дальше
разматывал бикфордов шнур. Мы доплыли до люгера и схватились за борт. Лори
и Уолкотт помогли нам взобраться на палубу. С минуту мы лежали неподвижно,
тяжело дыша, как два морских льва,  выброшенные  на  берег.  Но,  конечно,
Эдвард не собирался ждать, пока мы отдохнем. Он сделал Дану знак  подвести
"Диоген" как можно ближе к люгеру Уолкотта, после чего сложил  руки  возле
рта.
     - Мистер Уолкотт! - закричал он. - Джон! Что здесь творится?  Что  вы
здесь делаете?
     - Я только хотел показать Квамусу "Дэвида Дарка", - ответил я.
     - В спасательной лодке? А для  чего  у  вас  на  борту  компрессор  и
воздуходувка?
     - Не суй свой нос куда попало, - посоветовал я ему.  -  Этот  корабль
никому не принадлежит. Он не зарегистрирован.  Ты  ничего  не  можешь  нам
запретить, если мы захотим сами в нем покопаться.
     -  "Дэвид  Дарк"  уже  зарегистрирован,  -  ответил   Эдвард.   -   Я
зарегистрировал его сегодня утром. Джилли  позвонила  мне  из  Тьюсбери  и
сказала, что ты уехал рано утром с кучей оборудования.
     Спасибо, Джилли, подумал я. Иуда в кружевах.
     - Зарегистрирован или нет, а ты не можешь  запретить  тут  нырять,  -
ответил я.
     - Надо ли доказывать, что ты ошибаешься? - оскалился Эдвард. - Может,
вызвать береговую охрану, которая  прикажет  вам  убраться?  Этот  корабль
теперь - частная  собственность  и  частично  принадлежит  властям  города
Салем. Любая плавающая  единица,  подозреваемая  в  незаконном  проведении
подводных работ поблизости от этой собственности, подлежит конфискации,  а
ее хозяин заплатит штраф. Так что мотай отсюда.
     - Эдвард, я думал, мы друзья.
     - Видимо, мы оба ошибались, - ответил Эдвард. Он молча он  отвернулся
и приказал Дану Бассу развернуть "Диоген".
     - Квамус, - сказал я, не  меняя  положения.  -  Поджигайте  бикфордов
шнур. Мистер Уолкотт, заводите двигатель и мотаем подальше, к дьяволу.
     - Вы не предупредите своих коллег? - спросил Квамус.
     - Скорее, бывших коллег. Конечно  же,  предупрежу,  но  только  после
того, как загорится бикфордов шнур.
     Квамус чиркнул спичкой,  прикрыл  ладонями  конец  бикфордова  шнура,
прикрывая огонек,  и  подождал,  пока  не  загорится  магниевый  стерженек
внутри. Бикфордов шнур горел быстро, со скоростью примерно полтора метра в
минуту. Искорка быстро перескочила через борт люгера и исчезла под  водой.
Раздалось бульканье, небольшое облачко дыма развеялось в воздухе, и все...
     Уолкотт включил дизель люгера. Лишь тогда я закричал что было сил:
     - Мотайте отсюда! Побыстрее! Динамит!
     Я увидел, как яйцеголовая троица остолбенело поглядывает на меня. Они
удивленно переглянулись, а потом опять вытаращились на меня.
     - Что ты сказал? - провизжал Эдвард. - Какой динамит?
     - Сейчас рванет! - прокричал я ему, в то время как люгер  заворачивал
в сторону побережья Грейнитхед. - Мотайте отсюда, и поживее!
     На минуту наступило  молчание.  Потом  двигатели  "Диогена"  с  ревом
ожили, и небольшая лодка пустилась в обратный путь, вначале  медленно,  но
быстро  набирая  скорость.  Она  успела,  однако,  проплыть   едва   ярдов
пятьдесят, когда странная дрожь пронизала океан. У меня появилось чувство,
какого я прежде никогда не испытывал. Это напоминало землетрясение, только
какое-то более ужасное, как будто мир распадался на отдельные куски,  небо
отрывалось от земли, а  море  от  суши.  Мне  показалось,  что  все  стало
невесомым и взлетает на воздух - люгер, компрессор, комбинезоны,  флаги  и
все остальное.
     Потом поверхность океана лопнула. Огромный столб воды с жутким  ревом
выстрелил вверх на пятьдесят или сто  футов  и  завис  в  лучах  утреннего
солнца. Ударная волна закупорила мне уши, заглушая грохот тысяч тонн воды,
падающей назад, в море, но слух ко мне вернулся достаточно  быстро,  чтобы
услышать эхо, донесшееся от холмов Грейнитхед, отчетливое, как выстрел  из
пушки.
     Палуба люгера накренилась и вздыбилась под нашими ногами, так что нам
пришлось схватится за релинги, чтобы не  выпасть  за  борт.  Но  "Диоген",
находившийся значительно ближе к центру взрыва, едва  не  затопило  сперва
падающей водой, а потом миниатюрной приливной волной,  которая  перевалила
через корму и залила лодку.
     Эдвард не позвал нас на помощь. Видимо, он  был  слишком  разъярен  и
взбешен. Но при этом мы видели, как он помогает другим  вычерпывать  воду.
Дан Басс осторожно подрегулировал кашляющий двигатель и направил  "Диоген"
в сторону пристани Салема. Не было ни упреков, ни  угроз,  но  я,  однако,
знал, что Эдвард немедленно донесет  о  нашем  пиратском  поступке  как  в
береговую охрану, так и в полицию Салема. Так что нам повезет, если нас не
арестуют еще до того, как мы доберемся до берега.
     - Что будем делать? -  спросил  Уолкотт.  -  Как  только  это  корыто
доплывет до пристани, повсюду будет полно фараонов.
     - Мы обязаны найти медный ящик, -  настаивал  Квамус.  -  Не  обращая
внимания на полицию. Медный ящик важнее всего.
     - О, если я  получу  гарантию,  что  ваш  драгоценный  мистер  Эвелит
вытащит меня из кутузки, - прорычал Уолкотт.
     - Мистер Эвелит, конечно, гарантирует вам полную  неприкосновенность,
- заявил Квамус  и  посмотрел  на  Уолкотта  так,  что  тот  вынужден  был
уступить. Уолкотт был упрям, но Квамус тверд, как скала.
     Уолкотт и его дочь начали распаковывать спасательные плоты, уложенные
вдоль обоих бортов люгера. Их было двадцать, и идея состояла в том,  чтобы
привязать их к медному ящику, когда мы его найдем, а затем  надуть  сжатым
воздухом. Тогда ящик всплывет на поверхность, и  мы  сможем  добуксировать
его до пристани.
     Тем временем море вокруг все еще беспокойно бурлило.  На  поверхность
всплывало  все  больше  ила  и  самого  разнообразного  мусора.   Забелела
всплывшая брюхом вверх дохлая рыба, главным образом  камбала  и  карпы,  а
также несколько небольших голубых акул.  Между  ними  плавали  почерневшие
куски вязовой древесины, клепки  и  подпорки,  полопавшиеся  куски  бочек,
содержавших корабельные припасы, остатки мачт и такелажа.
     - Пожалуй, вам не  стоит  нырять  в  этом  супе,  -  заявил  Уолкотт,
поглядывая на бурную  поверхность  моря.  -  Подождите  полчаса,  пока  не
улучшится видимость. Сейчас вы и друг друга не разглядите, не говоря уж  о
медном ящике.
     -  Полчаса  -  это  слишком  долго,  -  заявил  Квамус,  всматриваясь
суженными глазами  в  отдаленный  берег.  -  До  этого  времени  наверняка
появится береговая охрана.
     - Слушайте, мистер, - бросил Уолкотт. - Я могу рисковать, почему бы и
нет. Я могу даже устроить гонки с береговой охраной. Я привык к этому.  Но
я не возьму на себя никакой ответственности ни за вас, ни за вашего друга,
если вы хотите нырять в воде, полной опасных останков. Так что об  этом  и
не думайте.
     - Мы можем нырнут на свой страх и риск, - ответил Квамус.
     - Пожалуй, - ответил  Уолкотт.  -  Но  без  кислорода  нырять  вы  не
сможете, а от меня вы его не получите.
     Квамус пронзил Уолкотта взглядом. Но  старый  моряк  крепче  прикусил
свою трубку и отвернулся.
     - Прошу прощения, - проворчал он, - но если вы осмелитесь  нырнуть  в
эту кашу, то может случиться буквально все.
     Следующие пять минут мы наблюдали, как все больше  обломанных  кусков
дерева всплывает  на  поверхность.  Вскоре  море  вокруг  люгера  Уолкотта
покрылось тысячами почерневших  обломков,  остатков  одного  из  важнейших
археологических открытий в новой истории. Казалось, корпус "Дэвида  Дарка"
был  разнесен  взрывом  вдребезги.  Придать   этим   дрейфующим   обломкам
первоначальную  форму  было  уже  невозможно.  Но  я  не  чувствовал  себя
виноватым. Я знал, что поступил правильно и что иногда жизни  людей  стоят
выше людской культуры.
     Со  стороны  пристани  Салема  мы   неожиданно   услышали   завывание
полицейской сирены и увидели мигающий бело-красный фонарь моторки.  Квамус
ухватил Уолкотта за руку.
     - Теперь нам нужно нырнуть, - сказал он.
     - Извините, - воспротивился Уолкотт, - но еще слишком опасно.
     Квамус посмотрел на Уолкотта расширившимися глазами. Уолкотт  пытался
отвернуться, но Квамус каким-то образом смог опять притянуть его взгляд. С
удивлением я наблюдал за тем, как Квамус всматривается в  Уолкотта  и  как
дрожат его челюстные мышцы. На лице Уолкотта отразился  нарастающий  ужас,
как у кого-то, кто осознал, что потерял управление автомобилем и неизбежно
приближается к катастрофе.
     - Я... - выдавил Уолкотт и неожиданно упал на колени, а из  его  носа
хлынула кровь. Лори стала на колени рядом с отцом и подала ему замасленную
тряпку, чтобы тот отер кровь, но хотя она и бросила обвиняющий  взгляд  на
Квамуса, сказать она ничего не отважилась. На ее месте и  я  после  такого
сеанса гипноза тоже предпочел бы не говорить ни слова.
     - Мы должны погрузиться, - сказал Квамус.
     Но все же он оказался неправ. Под нарастающий рев полицейской  сирены
что-то вынырнуло на поверхность среди бултыхающихся  деревянных  обломков.
Лори увидела это первой, она вскочила на ноги и закричала:
     - Смотрите туда! Мистер Квамус, видите?
     Мы прильнули к борту и  вытаращили  глаза.  В  каких-нибудь  тридцати
футах от нас  на  волнах  колыхался  огромный  зеленый  ящик  величиной  с
железнодорожный вагон, но в виде гроба  с  выпуклым,  отчетливо  заметным,
несмотря на коррозию, знаком креста на крышке.
     Квамус присматривался к ящику, а его лицо стало цвета слоновой кости.
Я чувствовал биение  собственной  крови  и  медленные,  неритмичные  удары
сердца.
     - Так это оно и есть? - спросил Уолкотт. - Его вы искали?
     Квамус утвердительно кивнул и  сделал  знак,  которого  я  не  понял,
индейский знак, аналог крестного знамения или знак, отгоняющий злых духов.
     -  Это  -  Микцанцикатли,  Не  Имеющий  Плоти,  Костяной  Человек,  -
провозгласил он.
     С нарастающим страхом я смотрел на  ящик-гроб,  который  вздымался  и
опадал на волнах, удивительный и молчаливый памятник давно минувших веков,
символ ужасной мощи, с которой мы теперь должны были помериться.



                                    33

     - Поспешим, - приказал Квамус.
     Уолкотт переключил двигатель на обратный ход и медленно вел люгер,  а
мы с Лори, перегнувшись через борт, баграми притягивали ближе медный ящик.
Его поверхность, изъеденная коррозией, потемнела от старости  и  приобрела
ядовито-зеленый цвет, но  несмотря  на  это  было  удивительно,  что  ящик
сохранялся так долго под илом залива.
     По  обе  стороны  ящика  находились  медные   кольца,   первоначально
служившие для пропускания канатов,  с  помощью  которых  ящик  втянули  на
палубу  "Дэвида  Дарка".  Некоторые  из  них  были   полностью   разрушены
коррозией, но  мне  удалось  зацепиться  за  одно  багром,  а  потом  Лори
буквально перелезла через борт, встала  на  дрейфующий  ящик  и  протянула
через кольцо канат.
     - Нет смысла возвращаться в Салем, - заявил я. - Полиция схватит нас,
не успеем мы проплыть и полмили. Может, двинем к побережью Грейнитхед?
     Уолкотт ускорил обороты двигателей.
     - Наверно, нас и там схватят, - заверил он. - Но  попробовать  стоит.
Что мы сделаем, когда доплывем до места? Этот чертов гроб  слишком  велик.
На берег нам его не вытянуть.
     - Там есть платформа и блок. Попробуем вытащить его блоком.
     - А что дальше? Полиция будет сидеть у нас на хвосте?
     - Не знаю. Может, одолжим где-нибудь грузовик. Только  попробуйте  их
опередить, хорошо?
     - Ясное дело, всегда стоит попробовать. Я хотел только спросить, есть
ли у вас какой-то план?
     - Что-нибудь выдумаю, идет?
     - Вы начальник, не я.
     Однако не успели мы проплыть и четверти мили,  как  стало  ясно,  что
полицейская моторка догонит нас задолго до конца пути. Уолкотт выжимал  из
люгера все что можно, но в его планы не входило сжечь двигатели, а  медный
ящик, который мы тащили за кормой, представлял, конечно же, дополнительный
балласт.
     - Быстрее  же,  быстрее,  -  настаивал  Квамус,  но  Уолкотт  покачал
головой.
     Полицейская моторка приблизилась на  расстояние  окрика,  после  чего
сирену выключили, и моторка завертелась перед носом люгера, чтобы  быстро,
точно и безошибочно преградить нам дорогу. Один офицер уже балансировал  у
борта с мегафоном в руке, а другой стоял за ним, с автоматом.
     - Хорошо, можете затормозить, -  сказал  я  Уолкотту.  -  Нет  смысла
рисковать, они ведь могут начать палить.
     Уолкотт  уменьшил  обороты,  и  люгер  начал   медленно   дрейфовать,
направляясь на встречу с  ожидающей  полицейской  моторкой.  Медный  ящик,
двигаясь по инерции, поравнялся с нами и с шумом ударил в корму.
     - Выйти на палубу с руками за  головой,  -  приказал  полицейский.  -
Стоять так, чтобы я видел вас всех.
     Он двинулся вдоль борта, но не сделал и трех  шагов,  как  неожиданно
схватился за живот и упал, исчезнув у нас из поля зрения.
     - Что случилось? - спросил Уолкотт  и  встал  на  носу,  чтобы  лучше
видеть. - Вы видели? Он, наверно, поскользнулся.
     Другой офицер, с автоматом,  неожиданно  побежал  в  кабину  моторки.
Потом появился водитель, размахивая полотенцем и аптечкой первой помощи.
     - Что случилось? - закричал я. - Все ли у вас в порядке?
     Второй офицер поднял на нас взгляд и, взмахнув  рукой,  приказал  нам
плыть дальше.
     -  Подплывите  поближе,  -  обратился  я  к  Уолкотту.  -  Побыстрее,
пожалуйста.
     - Вы шутите? - запротестовал  Уолкотт.  -  Теперь  у  нас  есть  шанс
улепетнуть.
     - Подплывите к ним! - приказал я. Уолкотт пожал  плечами,  сплюнул  и
прибавил обороты. Через минуту мы доплыли до полицейской моторки.
     Лишь когда катер буквально коснулся борта моторки,  я  увидел  кровь.
Она забрызгала всю палубу, как будто кто-то облил лодку пурпурной  краской
из резинового  шланга.  Второй  офицер  появился  снова,  в  окровавленной
рубашке и с руками, вымазанными по локоть в крови, как будто надел длинные
красные перчатки.
     - Что случилось? - спросил я, охваченный ужасом.
     - Не знаю, - ответил полицейский дрожащим голосом.  -  Это  Келли.  У
него лопнул живот. Это означает, что у него действительно лопнул  живот  и
все вывалилось наружу через рубашку.
     Он посмотрел на меня.
     - Вы же этого не делали? Вы не застрелили его или что-то в этом роде?
     - Вы чертовски хорошо знаете, что мы этого не делали.
     - Ну тогда возвращайтесь в Салем... понимаете? Возвращайтесь в  Салем
и явитесь в полицейское управление. Я же должен отвезти Келли в госпиталь.
     Появился рулевой в рубахе, заляпанной кровью. Он был очень  бледен  и
не сказал ни слова, только направился в рубку и включил  двигатель.  Через
минуту полицейская моторка развернулась и с включенной сиреной понеслась к
пристани. Люгер вместе с ящиком  одиноко  качался  на  волнах  прилива.  Я
посмотрел на Квамуса, а Квамус - на меня.
     - Несмотря ни на что, мы поплывем в Грейнитхед, -  решил  он.  -  Как
только полиция опомнится от шока, они сообщат в  полицию  Салема  сами,  и
если мы появимся там, то будем арестованы. Нам нужно доставить наш груз  к
берегу,  а  потом  я  найду  или  одолжу  машину,  и  поедем  в  Салем  за
грузовиком-рефрижератором.
     - Вы думаете,  Микцанцикатли  может  оставаться  все  это  время  без
охлаждения? - спросил я его.
     Квамус посмотрел на ящик, дрейфующий за кормой люгера.
     - Не знаю, - медленно и серьезно проговорил он.  -  Я  опасаюсь,  что
этот офицер на моторке... что это уже работа Микцанцикатли.
     Лори посмотрела на отца.
     - Папа, - сказала она. - Отвезем это на берег, хорошо?
     Уолкотт кивнул.
     - Там нет ничего заразного?  -  уверился  он.  -  Этот  ящик-гроб  не
опасен?
     - Не в этом смысле, - уверил я его.  -  Но  чем  скорее  мы  двинемся
отсюда, тем лучше. Чем дольше мы находимся здесь, тем это для нас опаснее.
     Мы миновали Кладбище Над Водой, а потом свернули к  намеченной  ранее
платформе, рядом с молом Брауна. Когда-то, в тридцатые  годы,  здесь  была
изысканная пристань для прогулочных лодок, ресторан, веранда для  коктейля
и фонари, освещавшие мол. Однако сейчас покосившиеся  дома  пустовали,  от
веранды для коктейлей остался лишь гниющий помост, на котором были свалены
в кучу пляжные шезлонги, точно останки в массовую могилу.
     Уолкотт подвел люгер как можно ближе, после чего мы отвязали ящик,  и
он, подталкиваемый приливом, поплыл к скользкой от  водорослей  платформе.
Несколько толчков баграми - и ящик неподвижно застыл у подножия платформы.
Затем Квамус и я  соскочили  в  воду  и  сначала  вплавь,  а  потом  вброд
добрались до берега.
     Я взобрался на платформу, истекая водой, и попробовал крутануть ручку
бобины с тросом. К счастью, механизм был смазан  и  содержался  в  хорошем
состоянии, поэтому я быстро смог отмотать трос  достаточной  длины,  чтобы
достать до колец, размещенных на ящике. Как только Уолкотт увидел, что  мы
благополучно добрались до берега, он тут же попрощался с нами  свистком  и
направил люгер назад, в залив. Признаюсь, я  не  обиделся  на  него,  хотя
наверняка его ждал арест. Однако даже несколько месяцев тюрьмы лучше,  чем
такая дыра в животе, как у того полицейского.
     Мы с Квамусом молча вращали коловорот и постепенно втаскивали  медный
гроб на