олько?
     - Ровно в восемь. Может, я не буду очень голодна в  восемь-ноль-ноль,
но в восемь-ноль-пять я точно буду умирать с голоду.
     - Даже работая здесь?
     - Брат, когда съешь одно пирожное, это все равно что съел все.
     Послеобеденное время в лавке  тянулось  неимоверно  долго.  Солнечный
свет продвигался по стене, освещая корабельные хронометры, бронзовые якоря
и картины парусников. Я пытался дозвониться до Эдварда  в  музей,  но  мне
сказали, что он ушел на лекцию. Потом  я  позвонил  Джилли,  но  она  была
занята в салоне и сказала, что подаст признак жизни позже. Я даже позвонил
матери в Сент-Луис, но никто не поднял трубку. Я уселся за столик  и  стал
читать журнал о строительстве, который мне этим утром подсунули под  двери
лавки. У меня было такое впечатление, что я совершенно  один  на  какой-то
далекой и чужой планете.
     В пять часов, заперев лавку, я направился в бар  "Харбор  Лайт",  сел
там один в угловой кабине и выпил две порции шотландского.  Сам  не  знаю,
зачем я пил, наверно, по привычке.  У  меня  был  такой  клубок  мыслей  в
голове, что я никак не мог напиться, только тупел  и  злился.  Я  как  раз
думал, а не глотнуть ли еще на посошок, прежде чем я сяду в машину,  когда
рядом с моей кабиной прошла какая-то девушка в коричневом широком  платье.
Прежде чем она исчезла, она обернулась и посмотрела на  меня.  Невольно  я
нервно вздрогнул, как человек, неожиданно разбуженный от сладкого  сна.  Я
мог бы поклясться, что это была та самая девушка, которую я видел на шоссе
в Грейнитхед в ту ночь, когда миссис Саймонс отвозила меня  домой.  Та  же
самая, которая наблюдала за мной в  баре  Реда  в  Салеме.  Я  вылетел  из
кабины, ударившись бедром о прикрепленный к полу столик, но прежде  чем  я
добрался до двери, девушка уже исчезла.
     - Вы видели девушку, которая только что  прошла?  -  спросил  я  Реда
Санборна, стоявшего за стойкой. - Одета в коричневый широкий  плащ,  очень
бледное лицо, но приятное.
     Ред, вытряхивая шейкер, состроил соболезнующую мину. Но  Грейс,  одна
из кельнерш, сказала:
     - Высокая девушка, да? Вернее,  довольно  высокая.  Темные  волосы  и
глаза и бледное лицо?
     - Вы тоже ее видели?
     - Конечно, видела. Она вышла из одной из комнат, и я не могла понять,
как она туда попала. Я не  видела,  как  она  входила,  и  она  ничего  не
заказывала.
     - Наверно, хиппи, - заметил Ред. Для Реда любая девушка,  которая  не
носила уродливые блузки и подметающие  пол  юбки,  ходившая  в  туфлях  на
высоком каблуке и не читавшая "Редбук", была хиппи. - Видимо, дело идет  к
лету. Первая хиппи в этом году.
     При обычных обстоятельствах я намылил  бы  шею  Реду  за  неверное  и
чрезмерно частое употребление слова "хиппи", но этим вечером я был слишком
взволнован и обеспокоен. Если влияние демона, погруженного в воды  пролива
Грейнитхед, растет с каждой минутой, то как знать, кто из окружающих  меня
людей служит ему? Может, эта девушка была призраком,  более  материальным,
чем другие? Может, и другие люди,  которых  я  не  подозревал,  тоже  были
призраками: может, Ред был призраком, и Лаура, и Джордж Маркхем. Откуда же
мне знать, кто упырь, а кто обычный  человек?  Предположим,  Микцанцикатли
уже захватил их всех? Я чувствовал себя как врач из кинофильма  "Вторжение
похитителей тел", который не знал,  кто  из  его  родственников  и  друзей
пришелец космоса.
     Я  вышел  из  бара  "Харбор  Лайт"  и  направился  к  своей   машине,
запаркованной посреди площади. Под дворником  на  переднем  стекле  торчал
кусок бумаги, на котором было намалевано губной помадой: "Ровно в 8:00. Не
забудь. Л." Я сел в машину и поехал  от  центра,  направившись  в  сторону
Холма Квакеров. Я хотел  проверить,  все  ли  в  порядке  дома,  и  купить
какое-нибудь вино в магазине в Грейнитхед.
     Дом ждал меня у выезда из Аллеи Квакеров. Он  казался  мне  старым  и
покинутым, более заброшенным, чем когда-либо. До сих пор я еще не исправил
ставень на втором этаже, и когда я вылез из машины, он приветствовал  меня
протяжным скрипом. Я подошел к главным дверям и вынул ключ. Я почти ожидал
услышать знакомый шепот: "Джон?", но вокруг  царила  тишина,  было  слышно
лишь меланхолическое бурчание океана и шелест листьев живой изгороди.
     Внутри дома было очень холодно  и  чувствовалась  сырость.  Напольные
часы в холле встали - я забыл их завести. Я вошел в  гостиную  и  довольно
долго стоял, желая услышать шепот,  шум,  звуки  шагов,  но  здесь  царила
тишина. Может, Джейн перестала посещать этот дом с тех пор как  убедилась,
что ей нельзя забрать меня в Страну Мертвых. Может, вчера  я  видел  ее  в
последний раз. Я вошел в кухню и проверил холодильник,  чтобы  узнать,  не
испортились ли продукты, но не нашел ни зеленой плесени  на  сосисках,  ни
содержимого взорвавшихся консервных банок на стенках. Я вынул  минеральную
воду "Перье" и сделал четыре или пять больших глотков  прямо  из  бутылки.
Потом скривился, ощутив холод во рту  и  движение  пузырьков  газа,  почти
вечность ползущих по моему пищеводу.
     Я возвратился в гостиную, чтобы разжечь огонь, когда мне  почудилось,
что наверху что-то скрипнуло. Я застыл в  холле  и  прислушался.  Звук  не
повторился, но я был уверен, что в одной из спален кто-то есть. Я взял  со
стола зонтик и начал подниматься по темным ступеням. На  середине  пути  я
задержался, крепко сжимая  остроконечный  зонтик.  Невольно  я  дышал  все
громче и чаще.
     Я сказал себе: не паникуй. Знаешь же, что  Джейн  уже  не  имеет  над
тобой никакой власти. Ты встретил орду духов на Кладбище Над Водой, но  ты
все еще жив и в своем уме. Там, наверху, тебя вряд ли ждет что-то  худшее.
Тебе наверняка не грозит большая опасность.
     Однако тишина пугала меня больше,  чем  скрип  качелей,  больше,  чем
шепот и неожиданный холод. В этом доме никогда не бывало совершенно  тихо.
Старые дома обычно скрипят и трещат, как будто двигаются  во  сне.  В  них
никогда не бывает такой тишины,  такой  абсолютной  тишины,  какая  теперь
воцарилась в моем доме.
     Я добрался до верхней ступеньки лестницы и прошел по темному коридору
к последней спальне. Ни звука, ни шепота, ни шороха  шагов.  Я  осторожно,
через щель, сунул руку в комнату, зажег свет и потом пинком открыл  дверь.
Спальня была пуста. Я увидел только раскрашенный  сосновый  стол  и  узкую
кровать, прикрытую обычным домотканым покрывалом. На стене напротив висела
вышивка с надписью:  "ЛЮБИ  ГОСПОДА  СВОЕГО".  Я  огляделся,  инстинктивно
поднял зонтик, как копье, а затем потушил свет и закрыл за собой дверь.
     Она ждала меня на лестничной площадке, в  резком  свете  корабельного
фонаря, который я притащил из лавки. Джейн, совершенно как живая. На  этот
раз она не мигала как древняя кинопленка, она была совершенно материальна.
Ее причесанные волосы блестели в свете фонаря, а  лицо,  хотя  и  бледное,
выглядело так же естественно, как и в утро перед ее гибелью. На  ней  была
простая белая перкалевая  ночная  рубашка  до  пола,  обтягивающая  пышные
бедра. Руки Джейн скромно держала сплетенными перед  собой.  Только  глаза
выдавали что-то неестественное: они были  черные  и  глубокие,  как  озера
смолы, где  человек  легко  мог  утонуть  вместе  со  всем  багажом  своих
убеждений и принципов.
     - Джон, - заговорила она где-то в моей голове, не шевеля губами. -  Я
вернулась к тебе, Джон.
     Я стоял неподвижно и чувствовал, как мороз пробегает по моей спине от
ее вида и от звука ее голоса. Она уже достаточно  меня  перепугала,  когда
казалась голографической проекцией. Но теперь она стояла передо  мной  как
живая, и мне казалось, что я медленно схожу с ума.  Каким  чудом  возникла
эта иллюзия?! Каким чудом ей удавалось выглядеть  так  естественно,  а  ее
пышным бедрам - так возбуждать меня, если она была мертва? Тело Джейн было
раздавлено и изуродовано, однако она стояла передо мной - самое  печальное
из моих воспоминаний, вернувшееся к жизни и вызывающее  такую  причудливую
смесь желания ее и страха перед ней.
     Однако самым худшим было то,  что  мощь  Микцанцикатли,  по-видимому,
росла с каждым днем, раз он мог вернуть сюда Джейн  в  столь  материальном
виде. Какого рода энергия и сила были  использованы,  чтобы  ее  дух  стал
материальным, - об этом я мог только догадываться. Время  от  времени  мне
казалось, что Джейн слегка колышется, как будто  я  вижу  ее  сквозь  слой
воды, но все равно она  была  вполне  земной  желанной  женщиной,  которая
легонько  улыбалась,  как  будто  представляла  все   те   прошедшие   дни
головокружительных восторгов оргазма, которые уже никогда не вернутся.
     Она вернулась ко мне. Но на этот раз она не хотела  дать  мне  тепло,
смех и радость. На этот раз она принесла мне смерть  в  ее  самом  ужасном
виде.
     - Джейн, - сказал я дрожащим голосом. - Джейн, я хочу, чтобы ты ушла.
Тебе нельзя сюда возвращаться, никогда.
     - Но это же мой дом. Я всегда в нем жила.
     - Но ты мертва, Джейн. Я хочу, чтобы ты  ушла.  Не  возвращайся  сюда
больше. Ты уже не та самая Джейн, которую я знал и так хотел.
     - Но это же мой дом.
     - Это дом для живых, а не для пародий на живых, восставших из гроба.
     - Джон... - прошептала она с волнением в голосе. - Как ты можешь  так
говорить?
     - Могу, ведь ты уже не Джейн, и я хочу, чтобы ты ушла. Уходи отсюда и
оставь меня в покое. Я любил и желал тебя, когда ты была жива, но теперь я
уже не люблю тебя.
     Постепенно тонкие черты лица Джейн начали изменяться. Я  увидел  лицо
миссис Саймонс, искаженное ужасной болью, которое через секунду расплылось
и исчезло. Я увидел лица других  женщин  и  мужчин,  просвечивающие  через
черты Джейн, как будто она не могла решить, какой ей принять вид. Я увидел
недавно умершую Констанс и миссис Гулт, и множество иных лиц,  и  все  они
выражали муку умирания.
     - Они все здесь, - проговорил глубокий булькающий  голос.  -  Все  их
лица, все их тела. Они все здесь, и все принадлежат мне.
     - Кто ты? -  спросил  я.  Потом  я  подошел  ближе  и  крикнул  этому
чудовищу. - Кто ты такой?
     Чудовище рассмеялось целой гаммой смехов,  а  потом  знакомый  мягкий
голос сказал:
     - Это я, Джейн. Ты не узнаешь меня?
     - Ты не Джейн.
     - Джон, любимый, как ты можешь так говорить? Что ты выдумываешь?
     - Не приближайся ко мне, - предупредил я. - Ты  мертва,  так  что  не
приближайся.
     - Мертва, Джон? А что ты знаешь о смерти?
     - Знаю достаточно, чтобы выбросить тебя из этого дома.
     - Но я же твоя жена, Джон. Мое место здесь. Мое место - быть с тобой.
Посмотри, Джон, - она гордо показала на безобразно  торчащий  живот.  -  У
меня будет от тебя ребенок.
     В этот момент я был близок к истерике. Я чувствовал, как мой рассудок
затуманивается, отказываясь принимать информацию, которую  ему  доставляли
мои уши и глаза. Твоя  жена  и  сын  мертвы,  -  настаивал  рассудок.  Это
невозможно. Все, что ты видишь и слышишь, обман. Это невозможно.
     - Чего ты хочешь? - спросил я. - Скажи мне, чего ты хочешь,  и  после
этого уходи, оставь меня в покое.
     Джейн улыбнулась мне почти сладострастно, но в ее глазах все еще была
ужасная пустота, а когда она заговорила,  то  ее  голос  звучал  жестко  и
скрипуче - голос  старухи,  а  не  молодой  женщины,  которой  нет  еще  и
тридцати.
     - Здесь, внизу, очень холодно... холодно и одиноко... как в тюрьме...
королевство без подданных и без трона...
     - Это значит под водой... в трюме "Дэвида Дарка"? - спросил я ее.
     Она кивнула, и мне тут же показалось,  что  я  заметил  на  мгновение
слабенький проблеск голубого света в ее глазах.
     - Я так и думала, что ты поймешь, - сказала она. - Я знала  с  самого
начала, что найду в тебе союзника...
     - Я собираюсь спасти "Дэвида Дарка", если дело в этом.
     - Корабль? Корабль  не  важен.  Нужно  спасти  то,  что  находится  в
трюме... ящик, в который меня заточили эти проклятые людишки...
     - Я достану и твой ящик. Но предупреждаю,  что  собираюсь  уничтожить
его.
     Джейн взорвалась шипящим смехом.
     -  Уничтожить  меня?  Ты  не  можешь  меня  уничтожить!  Я  -   часть
мироздания, как  солнце  и  звезды,  как  и  сама  жизнь.  Страна  Мертвых
бескрайне простирается под темными небесами,  а  я  -  ее  предначертанный
владыка. Ты не можешь меня уничтожить!
     - Во всяком случае, попытаюсь.
     - Значит, сам приговоришь себя к  смерти  во  сто  крат  худшей,  чем
можешь себе представить. А из-за тебя проклятие падет  на  всех,  кого  ты
любил, на всех твоих близких; они будут блуждать по Стране  Мертвых  целую
вечность, без конца, и никогда не узнают покоя, и будут знать лишь  вечное
страдание, угрызения совести и отчаяние.
     - Такого ты сделать не можешь, - запротестовал я.
     - Ты мне не веришь? - загремел голос демона. - Смотри  же  и  убедись
сам, убедись своими глазами в моей мощи!
     В ту же секунду маленький голый мальчик, не старше пяти лет, вышел из
моей спальни и поднял на меня глаза. Медленно, несмело,  он  потянулся  за
рукой Джейн, после чего прижался к ней, не спуская с меня глаз, как  будто
знал меня, но перепугался. Джейн растрепала ладонью темные волосы мальчика
и посмотрела на меня с лицом, застывшим в маске абсолютного презрения.
     - Этот мальчик - твой сын, так он выглядел бы в таком возрасте,  если
бы  был  жив.  Я  забрал  его  жизнь,  поскольку   если   кто-то   умирает
преждевременно, то  отдает  мне  все  оставшиеся  годы  своей  жизни.  Всю
энергию, всю силу, всю молодость и всю кровь. Я  питаюсь  невостребованной
жизнью, Джон, и верь мне, что если ты  попытаешься  мне  повредить,  то  я
поглощу и твою жизнь тоже.
     Джейн  провела  рукой  по  голове  мальчика,  который  исчез  так  же
неожиданно, как и появился. Но  я  успел  навсегда  запомнить  раздирающую
сердце картину: ребенок, которого я зачал вместе с Джейн, а потом потерял.
У меня были слезы на глазах, когда Джейн заговорила:
     - Подними "Дэвида Дарка", открой медный ящик, но не поднимай на  меня
руки, ибо сила моя  в  ту  минуту  будет  страшной  и  несокрушимой.  Если
поможешь мне, вознагражу так же,  как  наградил  Дэвида  Дарка:  жизнью  и
здоровьем. Награжу тебя и иначе. Слушай внимательно.  Если  поможешь  мне,
верну тебе жену и сына. У меня есть  такая  власть,  поскольку  я  владыка
страны умерших, и никто не проходит через эту страну без моего позволения.
Я могу их вернуть, и тогда они будут жить так, как жили  раньше.  Верну  я
также и Констанс Бедфорд. Ты подумал об этом? Помоги мне, Джон, и я  верну
тебе утерянное счастье.
     Я уставился на Джейн,  онемев.  Идея  возвратить  ее  показалась  мне
безумной и невозможной. Однако с того времени,  когда  я  впервые  услышал
скрип  садовых  качелей  в  темную  бурную  ночь,  случилось  уже  столько
безумного и невозможного, что я почти поверил. Боже, что за соблазн: снова
держать ее великолепное тело в объятиях, снова видеть и слышать ее!
     - Не верю, что ты можешь это сделать! - заявил я. -  Никто  не  может
воскресить мертвых. К тому же ее  тело  было  раздавлено.  Как  ты  можешь
воскресить того, у кого уже нет тела? Не хочу, чтобы  повторилась  история
"обезьяньей лапы". Не хочу быть как та мать, которая по ночам все  слышит,
как ее сын стучит в двери.
     Джейн улыбнулась нежно и игриво, как будто мечтала о других людях,  о
других местах. Так, будто призывала к  себе  те  воспоминания,  которых  я
никогда не буду делить с ней.
     - Разве мое тело  сейчас  изуродовано?  -  спросила  она  с  нажимом,
вильнув пышным бедром. - Я была создана по той же матрицы, в  соответствии
с которой когда-то  появилась.  Ты  говоришь  с  тем,  кто  властвует  над
процессами жизни и смерти.  Мое  раздавленное  и  изуродованное  тело  уже
разложилось. Но я могу жить снова, такая же, как  и  раньше.  И  твой  сын
может жить.
     - Не верю тебе,  -  повторил  я,  уже  начиная  верить.  Боже,  снова
обладать ею, касаться ее волос, видеть ее глаза и слышать ее  смех.  Ручьи
слез текли по моим щекам, но я даже не замечал этого.
     Изображение Джейн снова начало растворяться и  исчезать.  Вскоре  она
стала почти невидимой - еле заметная тень на стене, бестелесный силуэт.
     - Джон, - прошептала она, расплываясь в воздухе.
     - Подожди! - закричал я. - Джейн, ради Бога, подожди!
     - Джон, - повторила она и исчезла.
     Я стоял на лестничной площадке так долго, что у меня заболела  спина.
Потом я вернулся вниз, вошел в гостиную и налил себе виски  "Шивас  Регал"
из бутылки, в которой оставалось уже на донышке. Я решил, что ночь проведу
здесь. Разожгу огонь в камине. Может, тепло выманит  назад  духов.  Может,
придет такое время, что Джейн и я снова будем сидеть  перед  камином,  как
раньше, и рассказывать друг другу, что мы будем делать, когда разбогатеем.
Это было больше, чем я мог вынести.
     Я сидел у камина до поздней ночи, пока не погас разожженный огонь и в
комнате не стало холодно. Я запер двери, завел часы и очень  сонный  пошел
наверх. Я чистил зубы, глядя на свое отражение в зеркале, и раздумывал, не
свихнулся ли я на  самом  деле,  не  довели  ли  меня  нереальные  события
последней недели до безумия.
     А ведь Джейн на самом деле была здесь  и  говорила  со  мной  голосом
Микцанцикатли, владыки Митклампы, Страны Мертвых.  Ведь  она  обещала  мне
вернуть утраченное счастье. Она обещала, что я верну ее себе, ее и еще  не
рожденного сына, а может, и Констанс Бедфорд. Наверно же, ведь  я  не  мог
себе этого вообразить. А если это был только сон, то почему я  так  упорно
сопротивляюсь мысли, что должен помочь Микцанцикатли? Ведь множество людей
погибнет, если демон будет выпущен из медного ящика на свободу. Но что мне
до этого? Множество людей погибает ежедневно в дорожных происшествиях, и с
этим я тоже ничего не могу сделать. Зато за освобождение  же  демона  меня
ожидает высокая награда, а ведь я только помогу предназначению.
     Я уже почти засыпал,  когда  позвонил  телефон.  Я  отяжелело  поднял
трубку и сказал:
     - Джон Трентон слушает.
     - Ах, так, значит, ты дома? - заговорил взбешенный девичий  голос.  -
Ну, конечно же, раз тебя нет у  меня.  Благодарю  за  великолепный  вечер,
Джон. Я как раз выбросила в мусорное ведро твой ужин.
     - Лаура?
     - Конечно, Лаура. Только  Лаура  могла  быть  такой  идиоткой,  чтобы
приготовить итальянский ужин и ждать тебя половину ночи!
     - Лаура, прости, ради бога. Сегодня вечером  кое-что  случилось...  и
меня это совершенно вывело из равновесия.
     - Как ее зовут?
     - Лаура, перестань.  Прости.  Все  так  ужасно  перепуталось,  что  я
начисто забыл, что должен прийти к тебе ужинать.
     - Наверно, ты хочешь мне это компенсировать?
     - Знаешь, пожалуй, да.
     - Ну так не старайся. А в следующий раз, когда придешь в  кафе,  сядь
за столик, который обслуживает Кэти.
     Она бросила трубку, и мне был слышен лишь звук зуммера. Я вздохнул  и
тоже положил трубку.
     Тут же я услышал тоненькое пискливое пение.

                     Мы выплыли в море из Грейнитхед
                     Далеко к чужим берегам...

     Безумный голос наполнил меня еще большим страхом, потому что я  понял
истинный смысл этих слов.

                     Но нашим уловом был лишь скелет,
                     Что сердце сжимает в зубах.

     Это была не старая матросская песня и наверняка не песня о ловле рыб.
Это была песня о Микцанцикатли и о том, как Дэвид Дарк и экипаж "Арабеллы"
поплыли в Мексику, чтобы привезти демона в Салем. Это была песня смерти  и
уничтожения.



                                    24

     На следующий день, во вторник, меня посетил утром  в  лавке  знакомый
представитель местной полиции, который хотел задать мне несколько вопросов
по делу Констанс Бедфорд. Коронер  установил,  что  причиной  смерти  было
обширное повреждение обе