укном
столика и  при плотно  затянутых занавесках. Благовония убедительно тлели в
углу, а  моя подделанная  под античность  нефтяная лампа бросала надлежащим
образом таинственные  тени. Миссис  Винконис была сморщена и дряхла. От нее
несло протухшими  духами и  лисьим мехом.  Она  приплеталась  почти  каждую
пятницу вечером за подробными предсказаниями на ближайшие семь дней.
     Когда я раскладывал карты в кельтский крест, она вертелась, вздыхала и
всматривалась в  меня, как пожранный молью горностай, чувствующий добычу. Я
знал, что  она умирает от желания спросить, что я вижу, но я никогда ничего
ей не  говорил, пока все не было уложено на столике. Чем больше напряжения,
тем лучше.  Я должен  был разыгрывать полный спектакль со сморщиванием лба,
тяжкими вздохами,  закусываниями губ  и демонстрацией  того, что  я вхожу в
контакт с силами вне сего мира. В конце концов, именно за это она и платила
мне свои двадцать пять долларов.
     Но она  все же  не могла  справиться с соблазном. Когда я положил свою
последнюю карту, она хищно склонилась вперед и проскрипела:
     - Что  вам говорят  карты, мистер  Эрскин? Что вы видите? Есть ли что-
нибудь о Папочке?
     "Папочкой" она  называла мистера  Винконис, толстого старого директора
супермаркета, который  курил одну  сигару за  другой и  не верил  ни во что
более метафизическое,  чем первая тройка на гонках Акведук. Миссис Винконис
никогда ничего  подобного не  одобряла, что  было видно  по тону ее слов, и
было ясно,  что наибольшее  желание ее сердца заключается в том, что сердце
Папочки, наконец,  откажет в  послушании, и  к ней  перейдут  все  владения
Винконисов.
     Я смотрел  на карты  с обычным,  доведенным до совершенства выражением
концентрации. О  тароте я  знал ровно  столько, сколько и любой другой, кто
задал себе  труд прочитать  книгу "Тарот  для начинающих".  Главное было  -
стиль. Если  кто-то хочет  быть мистиком,  что ничуть  не легче,  чем стать
секретаршей в  рекламном агентстве,  инструктором в летнем лагере или гидом
на автобусных  поездах, то прежде всего ему следует выглядеть, как подобает
мистику.
     Меня вполне  удовлетворяла  моя  серая  тридцатидвухлетняя  личностью,
живущая в  Кливленде, штат Огайо, с зачатком лысины - как говорят, "от ума"
- с  темными волосами  и довольно  стройной, хоть  и с  немного великоватым
носом на  бледном, хотя  и с  правильными чертами  лице. Я  задал себе труд
покрасить  брови   в  сатанинские  дуги  и  непрестанно  носить  изумрудный
сатиновый  плащ   с  нашитыми  лунами  и  звездами.  На  голову  я  насадил
трехгранную зеленую  шапку. Когда-то  на ней был значок "Грин Бей Пейкерс",
но  по  очевидным  причинам  я  снял  его.  Запасшись  благовониями,  парой
оправленных в кожу томов "Энциклопедии Британика" и замусоленным черепом из
лавки старьевщика  в Вилледж,  я поместил объявления в газетах. Оно звучало
так: "Невероятный  Эрскин -  предназначение прочтенное, будущее отгаданное.
Твоя судьба ясна".
     В течение  нескольких месяцев  я  получил  больше  клиентов,  чем  мог
обслужить. Впервые  в жизни  мне хватало  на  "меркури"  с  "кугуар"  и  на
стереокомбайн с  наушниками. Но,  как  я  уже  сказал,  это  было  нелегко.
Постоянный прилив идиотски ухмыляющихся дам среднего возраста, толпящихся в
моем жилище,  помирающих от  жажды услышать, что случится в их нудной серой
жизни -  этого почти хватало мне для того, чтобы на веки вечные погрузиться
в бездну отчаяния.
     - Ну,  так что?  - проскрежетала  миссис Винконис, сжимая в сморщенных
пальцах блокнот,  оправленный в  кожу аллигатора.  - Что  вы видите, мистер
Эрскин?
     Я повертел головой - медленно и с огромным достоинством.
     - Карты  передают сегодня  важные известия, миссис Винконис. Они несут
много предостережений.  Они говорят,  что вы  слишком сильно  стремитесь  к
будущему, которое,  если наступит,  может быть  не таким  приятным, как  вы
думаете. Я  вижу серьезного  джентльмена с  сигарой, наверное,  Папочку. Он
говорит что-то с сожалением. Он говорит что-то о деньгах.
     - Что  он говорит?  Говорят ли  карты, что  он говорит?  -  прошептала
миссис Винконис.  Каждый раз,  когда я говорил слово "деньги", она начинала
вертеться и подскакивать, как рыба на разогретой докрасна сковородке. Я уже
видел в  жизни немало  отвратительных страстей,  но  страсть  к  деньгам  у
женщины в таком возрасте может отбить у наблюдательного человека аппетит.
     - Он  говорит о  чем-то, что  слишком  дорого,  -  продолжал  я  своим
специальным глухим  голосом. -  О чем-то,  что решительно  слишком  дорого.
Знаю, что  это. Вижу,  что это.  Он говорит, что лосось в консервных банках
слишком дорог.  Он беспокоится,  что люди  не станут  покупать его за такую
цену.
     - Ох,  - вздохнула  миссис Винконис  с раздражением.  Но я знал, что я
говорю. Я  проверил утром  колонку цен  в "Супермаркет  Рипорт" и знал, что
лосось в  консервных банках  должен подорожать.  На будущей  неделе,  когда
миссис Винконис  услышит ворчащего  Папочку, то  вспомнит мои слова и будет
находиться под впечатлением моей необычной способности ясновидения.
     - А что тогда со мной? Что со мной случится?
     Я хмуро присмотрелся к картам.
     - Увы, это не будет хорошая неделя. Совершенно... В понедельник с вами
случится происшествие. Ничего серьезного. Ничего более худшего, чем то, что
вы опустите  тяжелый груз  на ногу, но удар не будет настолько болезненным,
чтобы вы  не могли  спать ночью.  Во вторник  вы будете играть с друзьями в
бридж, как  обычно. Кто-то  из вас будет надувать, но я не открою вам, кто.
Прошу вас  играть низко  и не  рисковать. В  среду у  вас будет  неприятный
телефонный звонок, может быть, даже непристойный. В четверг вы съедите что-
то, что вам повредит, и вы будете жалеть, что не отказались есть.
     Миссис Винконис вперила в меня взгляд своих мутных выцветших глаз.
     - На самом деле так плохо? - прокаркала она.
     - Не  настолько. Прошу  не забывать, что карты могут и предостерегать,
не только  предсказывать. Если вы предпримете шаги для того, чтобы избежать
этих ловушек, то эта неделя не будет для вас плохой.
     - Благодарение  Господу и  за это,  - пропыхтела  она. - Стоит платить
деньги хотя бы за то, чтобы знать, чего следует избегать.
     - Добрые духи о вас хорошего мнения, миссис Винконис, - заявил я своим
специальным голосом.  - Они  переживают за вас, и не хотели бы видеть вас в
обиде или  в несчастье. Если вы будете хорошо к ним относиться, они ответят
вам тем же.
     Она встала.
     - Мистер Эрскин, не знаю, как вас и благодарить. Я должна уже идти, но
мы увидимся в следующую пятницу, не так ли?
     Я улыбнулся своей таинственной улыбкой.
     - Естественно,  миссис  Винконис.  И  прошу  вас  не  забывать  своего
мистического мотто на всю эту неделю.
     - О,  нет, наверняка  не забуду.  Каково оно  на этой  неделе,  мистер
Эрскин?
     Я раскрыл  крайне потрепанную  старую книгу,  лежащую рядом со мной на
столике.
     - Ваше мистическое мотто на этой неделе звучит так: "Крайне берегитесь
косточек, и фрукт вырастет без препятствий ".
     С минуту  она стояла неподвижно с отсутствующей усмешкой на сморщенном
лице.
     - Это  прекрасно, мистер  Эрскин. Я  буду повторять  каждое утро,  как
только проснусь. Благодарю вас за чудесное предсказание.
     - Крайне рад сообщить вам это, - ответил я театрально. Затем провел ее
до лифта,  следя, чтобы  никто из  соседей не  увидел меня в этом идиотском
зеленом плаще  и шапке. Я нежно помахал ей ручкой на прощание, а как только
она исчезла  у меня  из глаз, вернулся к себе, зажег свет, потушил кадило с
благовониями и  включил телевизор.  При удаче я имел возможность посмотреть
солидную часть одной из серий "Коджака".
     Я как  раз шел  к холодильнику  за пивом,  когда зазвонил  телефон.  Я
придержал трубку  подбородком и  открыл жестянку.  Голос  на  другом  конце
провода  был   женским  и   беспокойным.  Конечно,   как  же   иначе.  Лишь
обеспокоенные женщины  пользуются услугами  таких  типов,  как  Невероятный
Эрскин.
     - Мистер Эрскин.
     - Эрскин фамилия моя. Предсказаниями занимаюсь я.
     - Мистер Эрскин, не могла бы я с вами увидеться?
     - Естественно.  Оплата составляет  двадцать пять  долларов за  обычную
встречу с будущим и ближайшим, тридцать долларов - за предсказание на год и
пятьдесят - за открытие судьбы всей жизни.
     - Я  хотела только  узнать, что  случится завтра,  - голос принадлежал
наверняка молодой  и очень  огорченной  девице.  Я  молниеносно  представил
забывшую подмыться и забеременевшую, а потом брошенную секретаршу.
     - Это - как раз вполне для меня. В какое время вы хотели бы придти?
     - Около девяти. Не будет ли это слишком поздно?
     - Так  замечательно получилось, что это мне подходит. Могу я узнать, с
кем буду иметь дело?
     - Тэнди. Карен Тэнди. Благодарю, мистер Эрскин. Я буду в девять.
     Может, кого-то  и удивит,  что такая интеллигентная девушка, как Карен
Тэнди, ищет  помощи у  такого шарлатана,  как я.  Если же  вы долгое  время
играли в  ясновидение, то  вы имеете понятие, как неуверенно чувствуют себя
люди, которым  грозит что-то,  чего они  не понимают. Особенно это касается
болезни или  смерти, и большинство моих клиентов имеют те или иные проблемы
в связи с собственной смертностью. Даже наиболее опытный и умелый хирург не
сможет ответить  на вопрос,  что случилось,  когда неожиданно угаснет жизнь
его пациента.
     Ничего  не   дают  речи  типа:  "Понимаете,  если  ваш  мозг,  миссис,
перестанет посылать  электрические импульсы,  то мы  должны будем признать,
что вы  мертвы и  будете мертвы  до конца  света". Смерть слишком ужасающа,
слишком окончательна,  слишком мистична.  Люди желают  верить  в  загробную
жизнь, по крайней мере, в иной свет, по которому волочатся жалобные духи их
давно умерших предков, напялившие на себя голубые аналоги атласных пижам.
     И именно  этот страх  перед смертью я узнал на лице Карен Тэнди, когда
она постучала в мои двери. Он был настолько выразителен, что я почувствовал
себя не слишком уверенным в своем зеленом балахоне и смешной зеленой шапке.
У нее  была стройная  фигура и  узкое лицо  - тип  девушки, которая  всегда
выигрывает соревнования  по бегу  в школьных состязаниях. Она обращалась ко
мне с  полной горечи  вежливостью, из-за  чего я чувствовал себя мошенником
гораздо больше, чем когда-либо в другое время.
     - Мистер Эрскин?
     - Это  я. Предсказание  прочтеное, будущее отгаданное... Остальное вам
известно.
     Она  тихо  вошла  в  комнату,  поглядывая  на  кадило,  пожелтевший  и
занюханный череп  и плотно задернутые занавески. Неожиданно я почувствовал,
что вся  эта атмосфера невероятно искуственна и фальшива, но она, казалось,
этого не  замечала. Я  пододвинул ей  кресло и  угостил сигаретой.  Когда я
подносил ей огонь, я заметил, как дрожат ее руки.
     - Итак, мисс Тэнди, в чем состоит ваша проблема?
     - Собственно,  не знаю,  как и  объяснить. Я  уже была  в госпитале  и
завтра утром  должна идти  на операцию. Но есть разные вещи, о которых я не
могла им рассказать.
     Я сел поудобнее и одарил ее успокаивающей улыбкой.
     - Может, вы попробуете рассказать мне?
     - Это  очень трудно,  - тихо ответила она. - У меня есть предчувствие,
что это что-то более ужасное, чем могло бы казаться.
     - Может,  все-таки расскажете все, - сказал я, закладывая ногу на ногу
под зеленым халатом.
     Она испуганно поднесла руку к затылку.
     - Каких-то  три дня  назад,  наверное,  во  вторник  утром,  я  начала
чувствовать  какое-то   раздражение  здесь,   сзади,  на  шее.  Это  что-то
разрослось, и  я начала  бояться, что,  может быть, это что-то серьезное. Я
пошла в госпиталь, чтобы это что-то осмотреть.
     - Понимаю,  - сочувственно  поддакнул я. Сочувствие, как вы, наверное,
догадываетесь, на  98% решает  успех в  профессии ясновидца.  -  И  что  же
сказали врачи?
     - Что  мне нечего  беспокоиться. Но  - одновременно  - им как-то очень
важно бы было это вырезать.
     Я улыбнулся.
     - А какова здесь моя роль?
     - Моя  тетя была  у вас раз или два. Ее фамилия Карманн. Я живу у нее.
Она не  знает, что  я у  вас, но  она всегда  мне вас  хвалила,  поэтому  я
подумала, что, может, можно попробовать и мне.
     Что ж,  приятно было  услышать, что  мои оккультные  услуги  ценились.
Миссис Карманн  была милейшей  пожилой дамой,  верящей, что  ее умерший муж
постоянно пытается  завязать с  ней контакт  откуда-то из  мира духов.  Она
приходила ко  мне два  или три  раза в  месяц, как  только милейший умерший
мистер Карманн  присылал ей весточку из-за гроба. Это случалось в снах, как
она  мне  всегда  говорила.  Она  слышала,  как  он  шепчет  ей  что-то  на
неизвестном языке  посреди ночи. Это было для нее сигналом, чтобы направить
свои стопы  на Десятую  Аллею и оставить у меня немного денег. Великолепная
клиентка.
     - Вы  хотите, чтобы  я раскинул  карты? - предложил я, приподнимая при
этом одну из моих демонически изогнутых бровей.
     Карен  Тэнди   покачала  головой.   Она  казалась  более  серьезной  и
огорченной, чем  кто-либо из моих клиентов. Я надеялся, что она не попросит
меня о чем-то, что требовало бы истинных оккультных способностей.
     - Дело в снах, мистер Эрскин. С тех пор, как эта опухоль начала расти,
у меня  появились ужасные  сны. В  первую ночь  я думала,  что это  обычный
кошмар, но  потом еженощно мне снилось то же самое, все более выразительно.
Я даже  не уверена, хочу ли ложиться спать сегодня. Знаю, что это снова мне
приснится, еще более выразительно и еще более страшно.
     Задумчиво я  почесал кончик носа. Есть у меня такая привычка, если я о
чем-то задумываюсь.  Некоторые люди,  когда думают,  чешут  себе  голову  и
получают чесотку. Я же тискаю себя за свой нюхательный агрегат.
     - У  многих людей  бывают повторяющиеся  сны, мисс  Тэнди. Обычно  они
означают, что  их владельцев  беспокоит то  же самое. Не думаю, чтобы у вас
была причина так переживать.
     Она всматривалась  в  меня  своими  огромными,  глубокими,  шоколадно-
коричневыми глазами.
     - Это  не тот тип сна, мистер Эрскин. Он слишком реален. В обычном сне
вы чувствуете,  что все  происходит внутри  вашего ума. Но этот кажется мне
происходящим везде, в моем мозгу и вне меня.
     - Ну, что ж, - сказал я. - Может, вы расскажете мне этот ваш сон.
     - Он  всегда начинается одним и тем же образом. Мне снится, что я стою
на каком-то  острове. Вокруг  зима, и  дует ледяной  ветер. Я чувствую этот
ветер, хотя  окна моей спальни всегда заперты. Вокруг ночь, и тучи скрывают
луну.  На  определенном  расстоянии,  за  деревьями,  я  вижу  реку;  хотя,
возможно, что  это даже  море. Она  блестит в  свете луны.  Я оглядываюсь и
вижу, что  поблизости стоит  ряд темных  домов. Они  мне кажутся  деревней,
родом примитивного  поселения. По  существу я знаю, что это деревня. Но мне
кажется, что  поблизости никого нет. Затем я иду по траве в сторону реки. Я
знаю дорогу.  Чувствую, что  я всю жизнь живу на этом удивительном острове.
Чувствую,  что  я  перепугана,  но  одновременно  знаю,  что  во  мне  есть
определенная скрытая мощь и что, вероятнее всего, я смогу победить страх. Я
боюсь неизведанного  - того,  чего  я  не  понимаю.  Я  дохожу  до  реки  и
останавливаюсь на  песке. Все  еще очень  холодно. Я  смотрю на воду и вижу
темный парусник,  пришвартованный у  берега. В  моем сне нет ничего такого,
что внушало  бы мне,  что это  не совсем  обычный парусник, но он наполняет
меня ужасом.  Он мне  кажется чуждым,  неизвестным, как  будто  бы  он  был
летающей тарелкой  с другой  планеты. Я  стою на  пляже долгое время, пока,
наконец, не  вижу маленькую лодку, которая отделяется от корабля и плывет к
берегу. Я  не могу  заметить, кто в ней на веслах. Я начинаю бежать назад в
деревню, а  потом вхожу  в один  из домов. Он мне кажется знакомым. Я знаю,
что здесь я уже была. Собственно, я уже почти верю, что это мой дом. У меня
есть отчаянное  чувство, что есть что-то, что я должна сделать. Вокруг что-
то удивительно  пахнет, как будто травы, благовония, или что-то такое. Я не
очень хорошо знаю, что я должна сделать, чем бы это ни было.
     Это имеет  какую-то связь  с ужасающими  людьми в лодке, с этим темным
парусником. Страх  нарастает во  мне, пока  я с  трудом не начинаю мыслить.
Что-то должно  придти с  этого корабля,  что-то, что  будет иметь  страшные
последствия. В  нем есть  что-то чужое,  что-то магическое  и могучее. Меня
охватывает отчаяние. Тогда я просыпаюсь.
     Говоря, она чуть не рвала пальцами платочек для носа. Ее голос был тих
и спокоен,  но полон  почти болезненной  уверенности, и  это наполняло меня
беспокойством. Я  смотрел, как  она говорит, и мне казалось, что она верит,
что то, что ей приснилось, случилось на самом деле.
     Я снял  шапочку Грин  Бей Пакерс,  которая  при  этих  обстоятельствах
показалась мне нелепой.
     - Это  необычный сон,  мисс Тэнди.  Разве он  всегда такой же, в любой
подробности?
     - Полностью.  Всегда одно  и то же. Всегда я чувствую страх перед тем,
что надвигается с корабля.
     - Гм-м-м,  вы говорите,  что это  парусник. Какая-то  яхта или  что-то
иное?
     Она покачала головой.
     - Это не яхта. Скорее галеон. Знаете, три мачты и множество такелажа.
     Я дернул себя за кончик носа и начал интенсивно думать.
     - Есть  ли что-то  такое,  что  могло  бы  позволить  распознать  этот
корабль? Есть ли у него название?
     - Он слишком далеко. И вокруг слишком темно.
     - Есть ли у него какой-нибудь флаг?
     - Есть на мачте. Но я не могу его описать.
     Я  встал  и  подошел  к  библиотечке  с  карманным  изданием  книг  по
оккультным наукам.  Я взял  "Десять тысяч  объясненных  снов"  и  несколько
других. Я  положил их на стол и проверил один или два случая на страницах "
Остров" и  "Корабль". Это не очень мне помогло. Оккультные учебники никогда
ничего не  объясняют, а иногда даже наоборот вносят путаницу. Но все же они
не мешают  мне делать  мрачные и  таинственные выводы на тему ночного бреда
моих клиентов.
     - Корабли  обычно связывают  с каким-то  путешествием или с получением
известия. В  вашем случае  корабль темен  и ужасает,  отсюда можно  сделать
вывод, что  известие не  будет хорошим.  Остров же символизирует изоляцию и
страх, что  по сути  дела характеризует  вас саму.  Какими бы  ни были  эти
известия, они являются непосредственной угрозой для вас как для личности.
     Карен Тэнди  кивнула головой.  Не знаю,  почему, но,  сервируя ей этот
хлам, я  чувствовал  упреки  совести.  В  ней  была  какая-то  естественная
напряженность и беззащитность. Она сидела со своими темными, подстриженными
под "пажа"  волосами  и  бледным  лицом  эльфа,  такая  серьезная  и  такая
растерянная, что  я начал  думать,  а  не  были  ли  ее  сны  действительно
реальными.
     - Мисс Тэнди, - сказал я. - Могу ли я называть вас Карен?
     - Конечно.
     - Меня  зовут Гарри. Бабка называет меня Генри, но никто другой так ко
мне не обращается.
     - Это красивое имя.
     - Спасибо.  Послушай, Карен.  Буду с  тобой искренним.  Сам  не  знаю,
почему. Есть  в твоем  случае что-то,  что отличает  его от  дел, какими  я
обычно занимаюсь. Знаешь, пожилые дамы, пытающиеся войти в контакт со своей
пекинской собачкой, находящейся в счастливом собачьем раю, или какая-нибудь
чушь такого же рода. В твоем же сне есть что-то... что-то подлинное...
     Это вообще ее не утешило. Ведь последнее, что люди хотят услышать, так
это то,  что их  страх имеет  реальное  основание.  Даже  интеллигентные  и
образованные люди  любят, когда  их утешают,  твердя, что их ночные маразмы
являются каким-то  сладеньким вздором.  Это значит,  что если  бы  хотя  бы
половина кошмаров, какие людям снятся, была реальной, мы все бы свихнулись.
До ед