цать минут. Я выкурил сигару, а Картер 
пару раз хлебнул из фляжки. Краб оставался на месте, плавал в воде так, 
что наружу высовывалась только часть его панциря и уродливая голова. 
То и дело земля содрогалась от зловещей вибрации, но Чулта, самого 
дьявола, не было, а я не собирался вызывать его, пока Дэн не принесет 
противотанковое ружье.
	Наконец мы услышали грохот из туннеля, и появился пыхтящий 
Дэн. Он протиснулся между двух камней, стоявших у входа в туннель и 
наполовину скользя, наполовину кувыркаясь, направился к нам. Он был 
измотан и вспотел, как стадо свиней.
	-  Ты что так долго? -  сказал Картер, беря ружье и осматривая его.
	Дэн сел на землю, с трудом переводя дух.
	-  Ты шутишь, Картер. Я прошел по туннелю вверх и вниз так 
быстро, будто мне задницу горчицей намазали.
	Картер дал ему фляжку, и Дэн отпил хороший глоток. Его 
передернуло, он проглотил и сказал:
	-  Ну, и как ты это называешь это пойло?
	-  Добрый конфискованный самогон, вот как,-  сказал Картер.
	Дэна опять передернуло.
	Пока Картер заряжал противотанковое ружье, я подошел к краю 
балкона и осмотрел раненого краба. Он плавал в воде так безжизненно, 
что я подумал на секунду: он умирает. Но когда я подошел на шаг 
поближе, огромная клешня начала подниматься ко мне, и я понял, что 
краб все еще настороже. Я пошел обратно к Картеру -  тот уже завершил 
подготовку ружья -  и сказал:
	-  Эта штука зачем-то нас охраняет.
	Картер кивнул.
	-  Я тоже об этом думал. А еще я думал -  почему?
	-  Может, чудовище пытается удержать нас от новой христианской 
молитвы.
	-  Сомневаюсь. Похоже, он держит нас здесь, ожидая 
подкрепления.
	Дэн отметил:
	-  Неизвестно, есть ли вообще подкрепления. Только Джимми и 
Элисон Бодин мутировали наверняка. О Карлене не было никаких 
особенных сообщений. Это существо -  возможно Элисон, и возможно 
последнее.
	-  Возможно,-  кивнул Картер.-  В таком случае оно может 
удерживать нас от осмотра озера и выяснения, что же там действительно 
есть.
	Я кивнул в сторону противотанкового ружья.
	-  Хочешь испробовать это на крабе?
	-  Да, пожалуй. Выстрел в голову прикончит его.
	Я оглянулся на Шелли. С обычной надменностью он отошел в 
маленькую нишу и сидел там, прикрыв глаза и игнорируя нас.
	-  Если хочешь начать пальбу, нам лучше отступить,-  предложил 
я.-  Неизвестно, насколько крепкая здесь крыша.
	-  Хорошо,-  сказал Дэн, и пока Картер готовился к последней 
атаке на краба, мы отошли как можно дальше и прикрыли уши руками.
	Вставив фонарь в щель между сталактитом и стеной так, чтобы 
луч освещал голову плавающего краба, Картер прицелился с расстояния 
всего шесть метров. Вода блестела отраженным светом, а силуэт Картера 
вырисовывался на ее фоне. Я услышал щелчок предохранителя, и шериф 
сгорбился, целясь.
	Наверное, нужно было догадаться, что краб был быстрей и 
сильней, чем казалось. Картер мог отстрелить ему глаза, но он забыл, 
что это существо живет в темноте, в затопленных пещерах под 
Коннектикутом, и поэтому может двигаться в темноте с той же 
скоростью и силой, когда захочет, конечно.
	Картер не успел выстрелить -  существо угрожающе поднялось из 
воды в фонтане брызг, а его массивная зелено-черная клешня метнулась 
к голове Картера. Он хрипло вскрикнул, но затем клешня сомкнулась, и 
его череп хрустнул как орех. Краб бросил его на землю, и его вторая 
клешня утащила окровавленное тело вниз, под брюшко, где 
извивающиеся щупальца обвились вокруг него.
	Я даже не думал, что делаю. У меня, наверное, началась 
клаустрофобия от пребывания под землей. Но я поднялся и бросился 
через насыпь камней, отделявших наше убежище от краба, нырнув за 
одиноким ружьем Картера. Дэн заорал:
	-  Мейсон! Это бесполезно! -  но было уже слишком поздно, хотя 
мой мозг отстукивал: "ЭТО БЕСПОЛЕЗНО".
	Я споткнулся, упал, опять поднялся, и наконец ружье оказалось 
под ногами. Я потянулся за его ремнем, поднял его и попытался 
прицелиться, уперев приклад в плечо. Но затем обзор закрыл 
всепоглощающий черный панцирь, а все мои чувства были уничтожены 
страшной тяжестью, которой я не сопротивлялся потому, что не мог. 
Затем послышался скрежет и царапанье, когда краб сполз обратно в 
воду, таща меня за собой. Он прихватил меня за левое бедро клешней 
слишком глубоко в щели между половинками клешни, чтобы сломать 
кость, но достаточно крепко, чтобы было невозможно освободиться.
	-  Дэн! -  закричал я, но это было все, на что мне хватило времени. 
В следующую секунду меня затащило в холодную глубину подземного 
озера, и от испуга я выпустил почти весь воздух.
	Краб поплыл прямо в глубину. Я чувствовал, как холодная вода 
проникает сквозь барабанные перепонки, и я знал, что воздуха у меня на 
несколько секунд. Я попытался выкрутить ногу, но сила зверя была 
ужасающей, и я не смог освободиться. Мое лицо ударилось о твердую 
чешую головы, о колючий хребет и один раз я наткнулся с ужасом и 
отвращением на один из "пиявковых" глаз. Мы погружались все глубже и 
глубже, вода становилась холодной и темной, и наконец последний 
отсвет фонаря Картера исчез. Через секунду или две мне придется 
вдохнуть воду, и когда я это сделаю, я -  труп. Плывя под крутым углом, 
краб тащил меня на дно озера. Но когда его клешни коснулись камня, он 
метнулся вбок, пока не достиг широкой расщелины в полу озера. В 
разрывающемся, нуждающемся в кислороде мозгу появились слова Дэна: 
"Эти своды и пещеры простираются на мили вниз и все затоплены".
	Краб опять нырнул вниз, через расщелину, через туннель с 
острыми стенками, оцарапавшими мои руки и ноги. Я знал, что не могу 
сдерживать дыхание, и это означало конец. Мое безжизненное тело 
затащат в туннели и пожрут в темноте, в самом греховном на земле 
месте. Это был ад, в самом ужасном и религиозном значении слова. Но 
как прикосновение святого к плечу, по руке долбануло противотанковое 
ружье. Я думал, что упустил его, но его ремень зацепился за клешни 
краба, и оно потащилось за нами. Я вцепился в него, обнялся с ним, 
пытаясь нащупать в темноте курок и дуло. Мои легкие разрывались, уже 
почти без воздуха, а мозг замутился от двуокиси углерода. Но я нашел 
силы воткнуть ружье в тело краба, глубоко в массу шевелящихся 
щупалец, до сих пор сжимающих тело Картера. И я нашел силу нажать 
на спусковой крючок.
	Последовал взрыв пузырей, когда разрядилась ракета. Затем был 
рушащийся, грохочущий, крутящийся и напряженный хаос. Краб тяжело 
перекатился на бок, когда ракета проникла в живот, и я треснулся 
головой о камень. Через секунду ракета взорвалась, по воде прошло 
волнение, и я неожиданно оказался на свободе. Подводный дождь 
осколков панциря, оторванных клешней и шматков плоти окружил меня, 
когда я отчаянно плыл к поверхности, мои ноги работали, как бешеные. 
Я молился Богу, чтобы вверху оказались поверхность и воздух, чтобы 
краб не затащил меня в еще более глубокую пещеру, затопленную до 
потолка. Я думал о сне Джимми Бодина. Я думал о том, как тону. Я 
думал об Атлантиде.
	"Меня пугает не сама вода, а то, что она под землей, под тоннами 
непроницаемого камня. Так что, даже если бы я и добрался до 
поверхности, я не смог бы дышать".
	Я увидел над собой странное мерцание. Там моя голова пробила 
поверхность, и я задышал воздухом. Я изрыгал воду, кашляя и 
задыхаясь, плавая по-собачьи, пока не расслабился так, чтобы просто 
дрейфовать. Воздух был настолько холодным, что легкие обожгло и я 
продрог насквозь. Но в тот момент мне было не до этого. Краб был 
мертв, а я свободен.
	Наконец я перестал задыхаться и начал вместо этого дрожать. Я 
огляделся и увидел, что плаваю еще в одном подводном озере. Пещера, в 
которой находилось это озеро, отличалась от дьявольского храма. Она 
была изогнута как бумеранг, так что с моего места был виден только 
один конец пещеры, а потолок был высоким, наклонным и из слоистого 
камня. Самым странным было то, что здесь брезжил свет и я что-то 
видел. Освещение не было искусственным. Слишком оно было слабым и 
зеленоватым. Это было тусклое неровное свечение, как светящиеся в 
темноте надписи. Свет исходил из дальнего конца пещеры, конца, 
которого я не видел. Набрав побольше воздуха и работая ногами, я 
поплыл туда, а мокрая одежда тянула меня на дно.
	Я измучился, пока смог увидеть дальний конец пещеры, но не 
настолько, чтобы не остановиться и не уставиться на леденящую кровь, 
ужасающую сцену, представшую моим глазам, которым я сперва не 
поверил.
	В конце пещеры ярусами шли сталактиты и сталагмиты 
завораживающей формы, и все они пульсировали тусклым зеленым 
светом. Они доходили до крыши, как необычный орган, и вся стена 
вокруг площадки из камней была усеяна их трубами. То, что лежало на 
площадке, ужаснуло меня больше всего. Оно было похоже на огромную 
черную личинку с сухой и морщинистой кожей там, где тело не было 
погружено в воду. У него были блестящие темно-коричневые жвалы, 
откуда торчала целая куча человеческих потрохов. Оно было метров 
тридцать длиной и метров шесть высотой, цвет и мягкость его тела были 
тошнотворней, чем у самого отвратительного червя. Это был Квит, 
Звериный Бог из бездны. Это был Чулт, мерзкий дух Атлантиды. Это 
был Сатана в стадии личинки. Я не знал, что делать. Я не мог больше 
грести, потому что ноги заледенели. Но мне надо было где-то вылезти из 
воды. А единственным пригодным для этого местом была та кровавая 
площадка, на которой кормился Чулт.
	Конечно, можно было нырнуть обратно и попробовать найти 
туннель, через который принесло меня чудовище,-  но я не сомневался, 
что это верная смерть. У меня просто не было сил.
	Я уже собрался плыть на другую сторону пещеры, чтобы 
посмотреть, есть ли там площадка, когда знакомый голос позвал:
	-  Мейсон! Это ты? Мейсон.
	Я обернулся к ужасному пляжу, где в крови возлежал Чулт. Каким-
то образом личинка исчезла, и там кроме камня ничего не было.
	-  Мейсон! -  позвал голос, и я понял, что это Рета. Но какого черта 
делала Рета в этой богом проклятой пещере? В последний раз я ее видел 
на пути в нью-милфордскую больницу с растянутой лодыжкой. И все же 
-  это была она. Она стояла у края воды в своем белом лабораторном 
халате. Она махала рукой. Не возникало и тени сомнения, что это она. Я, 
задыхаясь, позвал: -  Рета! -  и поплыл к пляжу. Рета встряхнула светлыми 
волосами и начала расстегивать халат. Я был теперь в пятнадцати 
метрах от нее и видел, как она улыбается мне. В промежутках между 
гребками я прокричал:
	-  Как ты -  забралась -  сюда? Здесь что -  есть выход?
	Она не ответила. Вместо этого она сняла халат, и на ней оказалось 
ярко-красное нижнее белье. Красный полулифчик, открывавший 
большие соски. Красный пояс с подвязками, держащий прозрачные 
красные чулки. И красные трусики, которые едва прикрывали ее.
	Я проплыл последние метры с усилием. Наконец мои ноги 
коснулись земли, и я бросился к Рете, как капитан Уэбб после удачного 
преодоления Ла-Манша. Я прокашлялся, выплюнув воду и протянул к 
ней руки.
	Она расстегнула лифчик, и ее грудь свободно заколыхалась. 
Отстегнув подвязки, она скатала чулки. Затем повернулась и кокетливо 
пошла от меня по неровной каменной поверхности, подрагивая белыми 
голыми ягодицами, между которыми проходила тонкая красная полоска 
эластичных трусиков.
	-  Ты хочешь меня? -  спросила она меня через плечо.
	Я остановился. Хотел ли я ее? Конечно, хотел. Но какого черта она 
здесь делала? Она не могла быть здесь. Это не могла быть Рета. Но если 
не Рета, то что это? Или кто?
	-  Ты идешь? -  позвала Рета.-  Давай же, любимый, мы можем лечь 
здесь и делать все, о чем ты когда-либо мечтал.
	Я оставался на месте. Теперь я испугался. Продрог, трясся и 
испугался. Куда делась черная личинка? Где кровь и потроха?
	Я твердо сказал:
	-  Ты не Рета. Ты не можешь быть Ретой.-  Она заколебалась. Она 
уставилась на меня, и в первый раз я увидел, что ее глаза -  не глаза Реты. 
Они были темными, змеиными, злобными. Они наблюдали за мной из-за 
лица Реты, как из-за маски.
	Она открыла рот, но вместо того, чтобы говорить, извергла поток 
черной одутловатой морщинистой плоти. Сначала я подумал, ее рвет, но 
затем черная плоть выросла до размеров человека, и росла, пока не 
разрослась до размеров личинки, кормившейся на берегу. Образ Реты 
был полностью поглощен, и я столкнулся лицом к "лицу" с Чултом в его 
обычном ужасном и гротескном виде, с похожими на ножницы жвалами 
и глазами тусклыми и невыразительными, как у насекомого. Я отступил 
от этих ужасных челюстей и поскользнулся на ошметках человеческого 
мяса.
	Голос прошептал:
	-  Я сталкивался раньше с вашим родом. С людьми, кто пытался 
перечить мне. Люди, которые наивно и глупо думали, что могут 
помешать мне занять мое по праву место в этом мире. Ваша слабость не 
достойна презрения. Ваши грехи так незначительны, что вас трудно 
соблазнить даже смертью, подобающей человеку.
	Я продолжал отступать. Может, это не помогло бы мне, но я не 
собирался оставаться там для украшения личного пляжа Чулта. Я 
сказал:
	-  Ты был побежден раньше. Ты будешь побежден вновь.
	-  Не буду, пока есть глупость, ревность и животная похоть. Я 
величайший из богов далеких Гиад, помни это, и пока люди молятся злу, 
я буду жить и править, даже когда сплю в колодцах и пещерах и жду дней 
Атлантиды.
	-  Атлантида не поднимется.
	Личинка двинулась ко мне. Может, это было мое воображение, но 
я видел мельком знакомые лица на его насекомоподобной физиономии. 
Я видел Дэна, Картера, Джимми Бодина. Я видел Элисон, но это была 
Элисон, которую я узнал с трудом, со ртом, растянутым в дикой гримасе 
и глазами красными, как будто наполненными кровью. Я видел Рету, 
улыбающуюся с вульгарной похотливостью. Я видел отца, мать, лица 
людей, давно забытых или умерших. Я видел себя в моменты слабости, 
боли или раскаянья.
	-  Атлантида не восстанет,-  прошептал голос.-  Но царство Квита -  
да. Я чувствую вокруг себя мир после веков заточения. Очень хорошо 
чувствую. Он лелеял мое наследство. Он лелеял похоть, обман и 
жестокость. Это орудия, с помощью которых я правил, и сейчас, когда я 
опять начинаю править, они в хорошем состоянии. Только на этот раз 
мир будет сравним с самой темной ночью, где боль и удовольствие будут 
единственными маяками на адском горизонте.
	Я входил обратно в воду, которая уже дошла мне до колен. Вода 
была ледяной, и я чертовски хорошо знал, что долго в воде не протяну. А 
шансов смыться через подводный туннель не было.
	Через пещеру прокатилась громовая вибрация, и на моих глазах 
личинка скаталась и стянулась, как черный парашют, который сложили, 
и передо мной предстал высокий рогатый человек, одетый в длинный и 
волнистый черный плащ. У него были высокие скулы, раскосые глаза и 
кожа цвета пергамента.
	-  Я морское создание,-  прошептал он.-  Но это обличье, в котором 
я всегда шествовал по миру, в древние времена, когда тьма была законом 
и свет не мог проникнуть в пустыни, болота и странные города, где жили 
люди и полулюди. Это лицо и тело запечатлено в вашей культуре как 
объект ненависти и поклонения, и они опять пойдут по миру, оставляя 
раздвоенный след копыта на тропе ночи. Этот образ называли Сатаной, 
хотя никогда не знали, что это одно из моих тел в прошедшей вечности, 
когда я был гордым и злым Агнаргом в мире столь удаленном, что ваш 
народ никогда не знал его. Во имя Агнарга ваш народ совершал 
неописуемые грехи, возносил исковерканные молитвы, воздвигал 
извращенные и перевернутые символы величайших религий. Но это 
ничто по сравнению с тем, что будет делать Сатана сейчас.
	Человек распахнул плащ, раскрыв напрягшийся пенис величиной с 
лошадиный, цвета старого дерева. Крайняя плоть съехала, и черная 
жидкость хлынула из пениса, в то время как личинка снова стала 
приобретать свою обычную форму.
	-  Люди, ползающие по земле, так беспечны,-  прошептал зверь.-  
Они подозревали о моем присутствии так долго. У них столько историй 
о днях моего величия. Но они никогда по-настоящему не верили, что я 
все еще жду Дня Зла, когда раскроются могилы не для суда, но для того, 
чтобы поднялись мертвые и охотились за живыми. Живые всегда 
питались мертвыми, теперь очередь трупов и их несчастных душ. Они 
никогда не подозревали, что каждая из их легенд -  часть мозаики, 
которая могла подтвердить мое существование. Да -  боги пришли со 
звезд в дни, когда ваш народ немногим отличался от зверей. Мы 
открыли им силы и дела столь колдовские, что люди лишь шепотом 
говорят о них сейчас. Мы превращали людей в морской народ, чтобы 
они могли служить нам и на суше и в воде, где были наши величайшие 
твердыни. И все же вы забыли водяных мутантов, которые устрашали 
вас, или если не забыли, то думаете, что это сказочный вымысел. Вы 
называете их русалками и водяными и плетете о них черт те что в 
детских историях. Мы делали и другие вещи. Мы двигали такие 
огромные камни, что ваш народ верит сейчас, что предки ваши были 
волшебниками. Мы опутали землю сетью психических нитей, по 
которым общались и которые, по людскому мнению, являются 
волшебными силами. Весь человеческий род контролировался с 
подводных гор Атлантиды, забытого царства излишеств, злобы и 
испорченности. Это были великие и ужасные дни. Они вернутся.
	Снова личинка начала изменять свою форму, и передо мной 
появился огромный циклоп газообразной молочно-белой наружности. 
Он издавал такой сильный запах тухлой рыбы, что я признал его сразу. 
Единственный глаз был тем символом, о котором говорила миссис 
Томпсон перед смертью. Создание было тем животным, с которого 
древний художник списал того, кого популярные ученые считают сейчас 
"одним из космических богов".
	Я упал на колени в холодную воду. Не знаю, зачем. Я измучился, 
изранился и был побежден, и я не видел возможности убежать, удержать 
Чулта от освобождения из этих подземных озер и воссоздания на Земле. 
Я поднял глаза к зверю, и он начал творить для меня иллюзии. Из 
воздуха он создавал картины, которые жили, бормотали, говорили и 
дышали. Я видел, как люди сдирали сами с себя кожу загнутыми 
крюками, крича при этом в агонии. Я видел, как люди взрезали себе 
животы и вынимали своими руками внутренности. Я видел, как дети 
жадно пили кровь пополам с вином, и слышал эхо их безумного смеха. 
Женщины лили пылающее масло себе на голову и стояли с пылающими 
волосами, мастурбируя в безумии боли. Обнаженные девушки вставали 
на четвереньки перед шепчущейся толпой и совокуплялись с обезьянами 
и собаками. Их крики и стоны удовольствия раздавались, казалось, 
ужасающе близко и в то же время за миллионы миль от меня.
	Иллюзии рассеялись. Черное животное было близко, не дальше, 
чем в двух метрах от меня. Его окружала аура мертвечины, которая 
пугала и от которой тошнило, и даже его насекомоподобные глаза, 
похоже, были лишены каких-либо чувств или жизни.
	-  Что ты собираешься делать? -  спросил я у существа, и мой голос 
подхватило эхо.-  Ты собираешься убить меня?
	Сначала существо ничего не сказало. Его острые жвалы сочились 
едким веществом.
	Затем оно прошептало:
	-  Мне нужна твоя сила. Мне нужна твоя плоть. Я пролежал в 
пещерах так долго, сухим и бессильным. Когда я завладею твоим телом, 
я поплыву в последнюю из пещер, пещеру, куда вошел ты со своими 
нелепыми друзьями. Эта пещера будет моим тронным залом и моей 
неосвященной церковью, и из этой пещеры я начну строить свою новую 
империю.
	Новые сотрясения вызвали рябь на поверхности озера, и зеленое 
свечение сталактитов и сталагмитов потускнело. Они, должно быть, 
содержали кристаллики соли, которые возбуждались психокинетической 
энергией личинки и светились. Я был рад этому, если только радость -  
подходящее для этого слово. По крайней мере, это лучше, чем быть 
пожранным в полной темноте зверем, которого я никогда не видел.
	Стоя на коленях в воде, я склонил голову и произнес молитву Богу. 
Господи, что бы плохого я ни сделал, к