ми, черными, как китайская тушь.
   Черты их продолговатых лиц были такие же,  как  у  людей  белой  расы,  и
красивы, красивы с земной точки зрения.  Светлые  золотистые  волосы  лежали
мягкими волнами. Головы были ничем не покрыты. Ростом они  были  около  двух
метров, и  их  широкие  плечи  указывали  на  физическую  силу.  По  первому
впечатлению, они казались молодыми. Их глаза (два глаза) были очень длинны и
узки, так что казались прищуренными. Ресницы были золотисты, как  и  волосы.
Никаких признаков бороды или усов не было заметно.
   Освободившись от своих крыльев,  они  сдвинулись  теснее,  ближе  друг  к
другу, подняли головы и прямо взглянули своими узкими глазами в глаза людей.
   Несколько минут представители двух миров неподвижно  стояли  друг  против
друга.
   Люди Земли испытывали такое мучительное волнение, что, казалось, продлись
оно еще немного - и обезумевшее сердце не выдержит и разорвется. Они были не
в силах сделать хотя бы одно движение.
   Что испытывали пришельцы из глубин вселенной, было трудно сказать, но  их
неподвижность говорила о многом.
   Стояла такая тишина, что  ясно  слышалось  учащенное  дыхание...  дыхание
обеих групп.
   И вдруг пришелец, стоявший прямо напротив  Куприянова,  сделал  несколько
шагов вперед и обнят его. Обнял  так,  как  сделал  бы  это  человек  Земли,
встретивший друга после долгой разлуки.
   И ученый Земли ответил ученому другой планеты крепким объятием.
   Тишина взорвалась.
   Запоздало грянул оркестр. (От волнения музыканты бессовестно фальшивили.)
Нарушая дисциплину, почетный караул бросился вперед. Пришельцев  подняли  на
руки.
   И они улыбались.

   * * *

   Радиокомментатор   опомнился   и   бросился   к    забытому    микрофону.
Корреспонденты, с расстроенными лицами, взялись за свои  аппараты  Они  тоже
забыли о своих обязанностях и не засняли появления гостей. Все  смешалось  в
волнующуюся, гудящую толпу.
   Несколько минут у корабля творилось что-то безумное. Звездоплавателям  не
давали ступить на землю. Они переходили с рук на руки. Каждый хотел хотя  бы
притронуться к ним.
   Первым пришел в себя Черепанов. Он что-то сказал стоявшему  рядом  с  ним
офицеру.  Раздалась  громкая  команда,  перекрывшая  шум.   Со   смущенными,
виноватыми лицами солдаты бегом вернулись на прежнее место и с  молниеносной
быстротой выстроились.
   Гости получили свободу.
   Все это время Куприянов стоял рядом с человеком, обнявшим его, держа  его
за руку. Они часто смотрели друг на друга и улыбались.
   Радиокомментатор  подошел  к  ним  и  попросил  профессора  выступить   у
микрофона.
   - Я передал все, что произошло, - смущенно сказал  он.  -  Теперь  нужно,
чтобы вы сказали несколько слой. Ох! И достанется мне! - вздохнул он.
   Куприянов подошел к микрофону. Он знал, что вся Земля будет слушать  его,
но был совершенно спокоен. Пережитые волнения были так сильны, что для новых
не хватало сил.
   Командир звездолета (это, вероятно, был командир) последовал за  ним.  Он
внимательно и серьезно наблюдал за всем, что происходило перед его глазами.
   Теперь, в более спокойной обстановке, Куприянов лучше  рассмотрел  его  и
убедился, что этот человек далеко  не  молод.  На  его  лице  были  глубокие
морщины и в волосах проступала седина. Его мощный  лоб,  энергичная  складка
губ, развитый подбородок выражали сильный, властный характер и глубокий  ум.
Глаза, губы (серого цвета), пальцы рук были не похожи на человеческие глаза,
губы и пальцы, и все же это был самый настоящий  "человек",  только  черного
цвета, такого черного, какими никогда не бывают даже негры.
   Окончив  свою  краткую  речь,  Куприянов  на  секунду  задумался  и  чуть
дрогнувшим голосом сказал в микрофон:
   - А теперь мы попросим командира звездолета сказать нам несколько слов.
   Он отступил на шаг и жестом пригласил гостя подойти к микрофону.
   Он не мог бы объяснить, что побудило его сделать это. Он не  знал,  может
ли это существо говорить, не знал, поймет ли он,  что  от  него  хотят.  Но,
произнося свою ответственную фразу и хорошо зная, какое волнение он вызывает
на всей планете, он был глубоко убежден, что не делает ошибки.
   Члены  научной  экспедиций,  стоявшие  вокруг  микрофона,  с   изумлением
посмотрели на своего руководителя.
   Лебедев даже крякнул с досадой. Один Козловский одобрительно улыбнулся.
   И  вдруг  в   наступившей   тишине   раздался   мягкий   голос.   Говорил
звездоплаватель
   Звуки неизвестного языка  понеслись  в  эфир.  Странные,  чуждые  земному
слуху, с отчетливыми  промежутками  между  словами,  они  поражали  какой-то
необычайной мягкостью. Как будто после каждой согласной буквы  стоял  мягкий
знак, независимо от гласной, следующей за нею.
   Он  говорил  не  больше  минуты.  Закончив,  повернулся  к  Куприянову  и
улыбнулся, словно этой улыбкой спрашивая "Довольно ли?"
   Лежнев и Ляо Сен с особым вниманием прислушивались к языку гостя.  Оба  с
удовлетворением отметили, что в этом языке не было ни одного звука,  который
был бы непроизносим для людей. Наибольшая трудность, несомненно, заключалась
в мягкости согласных букв, которая не была свойственна земным языкам, но эта
трудность  не  казалась  им  непреодолимой.  Изучить  этот  язык,   получить
возможность говорить с этими обитателями другой планеты было трудно, но  они
решили, что эта задача им по силам.
   Оба запомнили последнее слово в речи гостя.
   Если  написать  это  слово  русскими  буквами,  то  получалось   странное
созвучие: "КЬАЛЬИСЬТЬО".
   Они не знали, что означало это слово, но оно врезалось  им  в  память,  с
таким глубоким чувством оно было произнесено.

   КРЫЛЬЯ

   - Кялистье, - повторил Ляо Сен,  стараясь  произносить  звуки  как  можно
мягче.
   Звездоплаватель отрицательно покачал головой.
   Это движение, столь понятное и  привычное  людям,  было  с  удовольствием
воспринято всеми. Между гостями и хозяевами  обнаруживалось  все  большее  и
большее сходство.
   - Кьальисьтьо, - сказал  он  медленно  и  отчетливо.  Ляо  Сен  повторил,
тщательно выговаривая "а" вместо "я" и "о" вместо  "„".  Получилось  гораздо
лучше.
   Серые губы улыбнулись  одобрительно.  Звездоплаватель  показал  рукой  на
корабль, потом на	себя и своих спутников и, наконец, на небо.
   - Кьальисьтьо! - повторил он еще раз.
   - Это название планеты, с которой они прилетели, - сказал Козловский
   - Странное совпадение! - заметил Штерн. - У нас тоже есть  Каллисто.  Это
один из крупных спутников  Юпитера,  вторая  по  величине  "луна"  солнечной
системы.
   - Может быть, они с нее и прилетели? - спросил кто-то
   -  Ну  что  глупости  говорить!  Во-первых,  наша   Каллисто   совершенно
непригодна для жизни, а во-вторых, никак не могло так случиться, что и мы  и
они назвали небесное тело одинаковым именем.  Звездолет  прилетел  с  другой
планетной системы. Запомните это раз навсегда.
   - Такое предположение действительно  не  выдерживает  критики,  -  сказал
Неверов. Он обвел рукой вокруг, показал вниз и раздельно произнес. - Земля.
   - Зьемьлья, - повторил гость
   Он опять указал на корабль и своих спутников, потом на  людей  и,  подняв
руку к небу, быстро опустил ее вниз, указывая на землю.
   - Кьальисьтьо - Зьемьлья! - сказал он.  Смысл  этого  места  и  слов  был
совершенно ясен. Корабль прилетел на Землю с планеты Каллисто.
   Ляо Сен указал пальцем себе на грудь и сказал:
   - Человек!
   Потом указал на Куприянова, Козловского, каждый раз повторяя: "Человек".
   Звездоплаватель отлично понял его. Он повторил ту же  операцию,  указывая
на себя и своих товарищей, каждый раз произнося:
   - Мьенькь!
   Лежнев  решил  расширить  ассортимент  слов.  Он  указал   на   командира
звездолета и повторил "Меньк". Потом обвел  рукой  всех  звездоплавателей  и
спросил:
   - Менькн?
   - Дье! - ответил командир. Он явно понял и это. - Мьенькькь!
   - Дье значит  нет!  -  сказал  Ляо  Сен.  -  У  них  множественное  число
произносится с прибавлением последней буквы слова.
   - Очевидно! - ответил Лежнев.
   Звездоплаватель,   видимо,   тоже   решил   узнать,   как    произносится
множественное число. Он указал на Лежнева и сказал:
   - Чьельовьекь!
   Потом, так же как Ляо Сен, обвел рукой группу людей и сказал:
   - Чьельовьекькь?
   - Нет! - ответил Лежнев. - Люди!
   По движению головы было похоже, что звездоплаватель удивился. Он  показал
на Лежнева и спросил:
   - Льюдь?
   - Нет! - ответил Лежнев. - Человек! - он опять указал на всех и повторил:
   - Люди!
   Звездоплаватели о чем-то заговорили  между  собой.  Было  ясно,  что  это
странное расхождение в словах было им непонятно.
   - У них, - сказал Ляо Сен, - язык проще, чем у нас.
   - Это еще не известно, - сказал Лежнев. - По двум  словам  нельзя  судить
обо всем языке.
   Было очевидно,  что  предстоящая  работа  по  изучению  языка  увенчается
успехом. Начало было все-таки положено, и достаточно успешно.
   Еще несколько слов, обозначающих нос, губы, волосы,  руки  и  ноги,  было
названо с обеих сторон. Широков вынул блокнот и тщательно  записывал  каждое
слово. Звездоплаватели обходились  без  записей.  Они  или  запоминали,  или
решили, что этот первый разговор не стоит записывать.
   Каждое название произносилось в единственном и множественном числе. Стало
совершенно очевидно, что в языке гостей множественное число обозначалось тем
же самым словом, но с повторением последней буквы.
   Хозяева остались вполне довольны этим первым  разговором.  Насколько  они
понимали выражение лиц своих гостей, те тоже были удовлетворены.
   Командир корабля показал рукой на темное кольцо толпы, все  еще  стоявшей
на том же месте и не расходившейся.
   - Люди! - сказал Лежнев.
   - Льюдьи! - кивнул головой звездоплаватель. Он указал на своих товарищей,
потом на толпу и изобразил руками крылья.
   - Они хотят полететь  к  народу,  -  сказал  Козловский.  Посмотреть  или
показать им себя.
   - Это очень хорошо! - сказал президент.
   Куприянов жестами показал, что  желание  гостей  понято  и  не  встречает
возражений.
   Семеро из них, в том числе и командир, подошли к своим  крыльям,  лежащим
на земле. Быстро и, видимо, привычно, они надели на себя что-то  похожее  на
длинную  мягкую  одежду.  Теперь  все  заметили,  что  на  спине   помещался
продолговатый ящик, сделанный из темного  металла.  Крылья  прикреплялись  к
телу при помощи  гибких  металлических  "ремней".  Руки  вошли  в  "рукава",
вделанные с внутренней стороны крыльев.
   Звездоплаватель, не присоединившийся к своим товарищам,  поднял  с  земли
свои крылья и подошел к людям. Семеро других, уже готовые к  полету,  стояли
не трогаясь с места и ждали чего-то.
   Звездоплаватель медленно надел на себя летательный аппарат. Он явно хотел
показать людям, как это надо делать.  Продев  руки,  он  глазами  указал  на
маленький ящичек, прикрепленный под левым  крылом.  На  крышке  ящичка  было
четыре кнопки. Он положил на них пальцы и нажал на первую кнопку, справа.  С
тихим шуршащим  звуком  крылья  распахнулись.  Их  размах  достигал  четырех
метров. На вид они были жестки и упруги. Каркас, на котором  они  держались,
был, очевидно, вделан внутри. Формой крылья напоминали крылья орла. Переждав
минуту, чтобы дать возможность людям осмотреть их, он  кивком  головы  снова
обратил внимание на кнопки и нажал вторую. Столб пыли поднялся  с  земли  за
его спиной. Но он не двигался  с  места.  Показав,  опять-таки  глазами,  на
правую руку, он как бы попросил обратить внимание на второй такой же ящичек,
на  крышке  которого  находилась  маленькая  рукоятка.  Он  чуть-чуть,  едва
коснувшись, повернул и сейчас же поставил ее в прежнее  положение.  Несмотря
на молниеносную быстроту его движения,  он  поднялся  на  метр  от  земли  и
опустился обратно. Пыль вихрем кружилась позади этой крылатой фигуры.  Нажав
третью кнопку,  он  остановил  двигатель.  (Ящик  на  спине  был  несомненно
двигатель.) Нажал четвертую - и крылья сложились.
   Все с волнением и интересом следили за этой демонстрацией.
   - Ясно и, кажется, очень просто! - сказал Широков. Звездоплаватель снял с
себя летательный аппарат и протянул его Куприянову. Он  явно  приглашал  его
лететь вместе со своими товарищами, которые по-прежнему ждали.
   - Ну, нет! Это не для меня! - сказал профессор.
   Корреспондент  агентства  Рейтер,  Дюпон  с  решительным  видом  выступил
вперед. Казалось, он хотел принять это предложение.
   Широков перехватил тревожный взгляд Козловского. Поборов невольный страх,
он, опережая англичанина, громко сказал:
   - Я полечу!
   - Упадете и разобьетесь, - сказал Штерн.
   Дюпон с недовольным лицом чуть насмешливо поклонился и  отошел.  По  лицу
Козловского скользнула улыбка. Корреспондент  вторично  обнаружил  понимание
русского языка.
   - Конечно, упадете, - поддержал Штерна Куприянов.
   - Я этого не думаю, - сказал президент. - Эти люди  очень  разумны  и  не
стали бы предлагать лететь, если бы не были уверены в устойчивости аппарата.
Они должны понимать, что у нас нет и не может быть опыта.
   - Я полечу! - повторил Широков. - Когда-то я мечтал стать планеристом.  Я
убежден, что они не дадут мне упасть.
   Он решительно протянул руку к крыльям.
   Звездоплаватель улыбкой выразил свое одобрение. Его узкие глаза  смотрели
прямо в глаза молодого медика,  и  Широкову  показалось  в  этих  необычайно
длинных черных глазах выражение ласки.
   - Вьельи! - сказал гость.
   По интонации это слово, вероятно, означало - "смелее!"
   Широков с удивлением заметил, что совсем не волнуется. Он надел  на  себя
аппарат, оказавшийся очень легким,  и  продел  руки  в  "рукава".  Кнопки  и
рукоятка оказались как раз под пальцами. Звездоплаватель  заботливо  помогал
ему. Он еще раз показал на каждую кнопку и жестами объяснил,  для  чего  они
служат.
   Широков кивнул головой, показывая этим, что понял.
   - Петр Аркадьевич! - взволнованно сказал Куприянов. - Может  быть,  лучше
не надо?
   - Нет, - ответил Широков. - Теперь уже поздно!
   Он осторожно, стараясь не запутаться в концах крыльев, подошел к  семерым
звездоплавателям, которые встретили его ласковыми, одобрительными улыбками.
   Командир сказал что-то, и его  товарищи  раздвинулись,  освобождая  место
друг другу, чтобы иметь возможность свободно раскрыть свои  крылья.  Широков
стоял рядом с командиром.
   Ему еще как-то не верилось, что через несколько секунд  он  действительно
превратится в птицу и полетит по воздуху на  этом  непонятном  аппарате.  Он
стоял и улыбался
   Раздался сильный шорох, и семь пар  крыльев  раскрылись  рядом  и  позади
него.
   Широков стиснул зубы и нажал кнопку. Аппарат раскрылся с такой силой, что
его руки поднялись сами собой.
   Командир повернул к нему голову и кивнул
   Широков нажал вторую кнопку. Он ничего не  почувствовал.  Увидел  только,
как у ног командира вихрем  поднялась  пыль.  Из  ящика,  расположенного  на
спине, очевидно, била сильная струя воздуха или какого-нибудь газа.
   Он знал, что рукоятка, расположенная справа,  служит  для  усиления  этой
струи, и понимал, что надо повернуть ее, но не мог сделать этого. Его пальцы
вдруг онемели.
   Он увидел, как Куприянов быстро направился к нему, понял, что его учитель
и друг хочет запретить ему лететь. С энергией отчаяния, поборов слабость, он
резко повернул ручку.
   Земля провалилась вниз. Он почувствовал  упругое  сопротивление  воздуха.
Мощная сила  несла  его  вперед.  Тело  само  собой  приняло  горизонтальное
положение. Рядом висел в воздухе командир звездолета,  внимательно  наблюдая
за ним. Широков увидел внизу дорогу и понял, что летит  к  лагерю.  Командир
наклонил тело и повернул влево. Широков поднял правую руку и опустил  левую.
Его тело послушно повернуло в нужном направлении. Он чуть повернул  ручку  и
полетел быстрее, догоняя командира. За ними летели остальные шестеро.
   Чувство страха совсем исчезло. Аппарат был послушен, и Широков больше  не
боялся, что упадет. Он целиком отдался  необычайному  и  приятному  ощущению
этого свободного полета. Он наклонялся вправо  и  влево,  опускался  вниз  и
снова поднимался. Его спутники  повторяли  все  его  движения,  очевидно  не
решаясь оставить его одного. Они держались близко к нему и,  казалось,  были
готовы в любого секунду прийти на помощь.
   Прошло не более двух минут,  и  Широков  почувствовал  себя  так,  словно
десятки раз летал на этих чудесных крыльях.
   Они летели к кольцу толпы и, очутившись над нею, опустились совсем низко.
Широков намеренно отстал, пропустив своих спутников вперед. Они не возражали
против этого, убедившись, что их земной товарищ чувствовал себя свободно.
   Широков видел внизу, на расстоянии всего трех - четырех метров,  поднятые
к ним бесчисленные лица, слышал  оглушительный  шум  приветственных  криков.
Шапки летели вверх, едва не  задевая  крылатых  звездоплавателей.  Несколько
кепок и фуражек, брошенные слишком высоко, были далеко отброшены  струей  от
двигателей. Широков вспомнил при этом катастрофу под Чкаловом и  понял,  что
эти аппараты двигались по тому же принципу, что и весь космический  корабль.
Это был принцип реактивного движения.
   Его спутники описывали в воздухе широкий круг. Они явно  хотели  облететь
все кольцо толпы.
   Широков внезапно почувствовал, что его руки устали, они начали болеть все
сильнее и сильнее...
   Группа ученых, корреспонденты и несколько офицеров полка стояли на том же
месте, наблюдая за полетом. Куприянов очень волновался за своего ассистента,
но, увидя, как легко и свободно он летит, успокоился.
   - Молодец! - повторял Штерн
   - Жаль, что я уступил ему место, - шутливо сказал Козловский.
   - Ну, вот и состоялось это знаменательное событие, - говорил президент. -
И они оказались обыкновенными людьми! А сколько было фантазий!
   - Я сразу не поверил,  что  это  птицы,  -  сказал  Лебедев.  -  Организм
высокоразумных   существ   формируется   трудом.   Для   труда    необходимы
соответствующие органы тела - руки или  что-нибудь  подобное  рукам,  но  не
крылья. Вы заметили, какие у них длинные и гибкие  пальцы?  Рука  не  только
орган труда, она также его продукт, как говорил Фридрих Энгельс.
   - Это верно, - сказал Аверин.  -  Их  руки  свидетельствуют,  что  на  их
планете, так же как на Земле, царит труд.
   - Без труда не построишь такой корабль, - заметил Неверов.
   - Меня интересует, - сможем ли мы  осмотреть  корабль  внутри?  -  сказал
Куприянов. - А почему же нет?
   - Не знаю, согласятся ли они на это.
   - Не только согласятся, но  и  сами  пригласят  нас,  -  уверенно  сказал
Козловский.
   - А если так, то каким способом мы  проникнем  в  него?  Пользоваться  их
крыльями я решительно отказываюсь.
   - Может быть, есть другой выход, внизу, а если нет, то можно  затребовать
вертолет, - ответил Неверов.
   - Это удачная мысль, - подхватил Штерн. - Если Михаил Михайлович не хочет
уподобляться птице, то мне это и подавно не удастся.
   Звездоплаватель, молча стоявший рядом с ними, тронул Куприянова за  плечо
и показал рукой налево.
   Группа крылатых фигур несколько минут тому назад  скрылась  позади  шара.
Все видели, что Широков летел сзади, и понимали, чем  это  вызвано.  Теперь,
когда они появились с другой стороны, их было только семеро.
   Несколько секунд люди еще не  понимали,  что  это  означало.  Семь  фигур
летели вперед. Восьмая не появлялась.
   Но вдруг спокойное течение полета нарушилось. Семь "птиц" резко повернули
обратно. Очевидно, они заметили исчезновение своего спутника.
   - Это Широков! - испуганно сказал Куприянов. - Он упал!
   Все побежали, огибая шар. Они увидели, как звездоплаватели опустились  на
землю  и  окружили  что-то.  Но  толпа  стояла  спокойно.  Если  бы  Широков
действительно упал, этого не могло быть.
   Потом одна фигура поднялась в воздух и быстро полетела прямо к шару. Пять
других тоже подн