ог сделать данную работу,
этого было, по их понятиям, вполне достаточно, чтобы обратиться к нему.
     - Почему он не остался и не поговорил с нами?
     - Потому,  что вы не выразили такого желания, - ответил Синьг. - Ваши
вопросы странны для нас.  Я вас понимаю,  потому что привык к вам за годы,
которые мы провели вместе. Другие не поймут. На Каллисто иные понятия, чем
на Земле.
     - Мы это видим, - вздохнул Синяев.
     Чемоданы перенесли в  комнату,  в  которой Широков и  Синяев  провели
ночь.  Она оказалась тщательно убранной,  но постели остались нетронутыми.
Широков рассказал о  виденном ими механическом уборщике и спросил,  каждая
ли комната имеет такого андроида.
     - Каждая,  - ответил Гесьянь.  - Кроме домашних,  существуют  машины,
приводящие  в  порядок улицы и сады.  "Аньдьрьоидь",  как вы ее называете,
привел в порядок комнату, но не тронул постелей потому, что не умеет этого
делать.  Здесь,  очевидно,  не спали. Сегодня в этом доме будут переделки.
Укажите,  где вы хотите спать в дальнейшем, и там поставят машину, которая
будет убирать и постели.
     - Кстати, почему мы спали именно здесь?
     - Потому,  что в этой комнате холоднее,  чем в других. В доме сделано
специально  для  вас  искусственное  охлаждение,  но  оказалось,  что  оно
недостаточно. Его усилят.
     - Сколько хлопот! - сказал Синяев.
     - Конечно,  вы на особом положении,  -  сказала Бьесьи,  - но и любой
каллистянин может попросить сделать изменения в  своем доме.  Это  обычное
явление.
     - А как узнают, что где-то требуются услуги?
     Широков и Синяев непрерывно задавали вопросы. Их возникало все больше
и  больше,  на  каждом шагу.  При внешнем сходстве жизнь на Каллисто и  на
Земле  резко  отличалась  одна  от  другой  по  внутреннему содержанию.  И
причиной этого  являлась не  только   более  развитая  техника.   Основное
различие заключалось в психологии каллистян, их отношении к труду и друг к
другу.  При  полном  отсутствии какого  бы  то  ни  было  государственного
аппарата это различие имело решающее значение, определяло собой весь уклад
жизни.  Насилия, пусть даже самого малого, никогда и нигде не применялось.
Все   делалось  добровольно,   основывалось  на   личном  желании  каждого
каллистянина  принять  участие  в  общей  работе.  Общественный  строй  на
Каллисто представлял собой коллектив,  объединяющий все население планеты,
и  каждый член  этого многомиллионного коллектива отдавал все  свои силы и
знания  на  достижение  общей  цели,  ставя  ее  выше  личного.  Эта  цель
заключалась в том,  чтобы сделать жизнь еще лучше и полнее, чем она была в
данный  момент,  двигать вперед искусство и  науку,  открывая и  заставляя
служить себе  все  новые и  новые силы природы.  Прекрасный и  бесконечный
путь!
     Людям  Земли  хотелось узнать как  можно  больше и  как  можно скорее
решительно все.  Синьг,  Гесьянь и Бьесьи отвечали с видимым желанием. Это
поощряло Широкова и Синяева, и они не стеснялись.
     Петр Аркадьевич вспомнил,  как сами каллистяне на  Земле осаждали его
бесконечными вопросами и  как  трудно ему приходилось тогда из-за  плохого
знания языка.  Что ж!  Это и порядке вещей.  Во всяком случае, каллистянам
легче, чем было ему.
     - Для этого,  - ответила Бьесьи, - существуют дежурные на постах. Вот
видите этот небольшой аппарат?  - Она подошла  к  стене,  на  которой  они
увидели  ящичек,  похожий  на  динамик  радиотрансляции,  но  сделанный из
"хрусталя",  как и пульт "телефона".  - Он принимает  сообщения  дежурного
поста о потребности в рабочей силе.  Когда вы хотите работать ("хотите", а
не "должны",  отметил про себя Широков),  то включаете его и выбираете то,
что вам подходит,  после чего сообщаете дежурному, и работа исключается из
дальнейших сообщений как выполненная.
     Она повернула крохотную ручку, и ящичек заговорил громко и отчетливо:
     - На  центральном складе "В"  четвертого сектора  нужны два  человека
для  переделки учетной машины типа  "Гьирь".  Корабль "Вьерьи" нуждается в
пяти членах экипажа,  плывет в Кусуди.  В домах 289 и 2387 второго сектора
надо переключить приемные экраны на имена новых жильцов...
     Голос смолк, так как Бьесьи выключила аппарат.
     - Это мелкие сообщения,  -  сказала она. - Они передаются непрерывно,
по  мере  поступления  заявок.   Вечером  сообщается  о  крупных  работах,
намеченных на завтрашний день.
     - Те работы,  о которых мы только что слышали,  вероятно, уже заняты?
- спросил Синяев.
     - Безусловно.  Сообщений никогда не приходится повторять. Но тот, кто
хочет взять на себя объявленную работу, должен очень торопиться.
     - Почему?
     - Перехватят другие.
     - Разве работ мало?
     - В сравнении с числом населения Атилли очень мало.  Ведь это мелкие,
не  плановые работы.  Они выполняются между прочим,  вне обычного рабочего
времени.
     Гесьянь рассмеялся.
     - Здесь   проявляется  нежелание  каллистян  подчиниться  требованиям
медицины,  -  сказал он.  -  Они  уверяют,  что  эти  мелкие работы служат
развлечением. Приходится делать уступку.
     - Но более крупных, плановых работ хватает для всех?
     Гесьянь поморщился.
     - В общем хватает. Но иногда приходится выдумывать работу.
     - Отчего возникло такое положение?
     - Автоматизация. Основная масса работ ведется без участия людей.
     - Что же будет дальше?
     - Я думаю,  что положение не изменится. Уже сейчас половина населения
Каллисто  - это работники науки и искусства. В дальнейшем, при еще большем
развитии техники и  увеличении автоматики,  число занятых чисто умственным
трудом увеличится  - и только.
     - Выходит,  что у  вас еще есть разница между умственным и физическим
трудом, - сказал Широков. - В чем же заключается физический труд?
     - В   управлении  машинами   и   автоматами.   Они   могут   работать
самостоятельно,  но  не  во  всех  случаях.  Требуется  известный  уход  и
настройка. Ну еще мелкие работы, о которых мы только что говорили.
     - Ну,  это совсем не то,  - улыбнулся Широков. - Я имел в виду другой
физический труд.
     - У  меня  создается  впечатление,  что  каждый  каллистянин получает
универсальное образование, - заметил Синяев.
     - Отчасти это верно,  но существует специализация.  Я,  например, как
вам  известно,  врач,  но  знаю устройство всех машин настолько,  что могу
работать везде.
     - Сколько лет учатся дети?
     - Для получения общего образования  -  два с половиной года. Изучение
выбранной специальности длится неопределенное время,  но обычно от двух до
трех лет.
     - А с какого возраста начинается обучение?
     - С трех лет.  (Напоминаю читателю, что год Каллисто равен двум годам
на Земле.)
     В  переводе на земное время это означало,  что каллистяне заканчивали
высшее образование к семнадцати годам.  Молодость Гесьяня и Дьеньи, бывших
уже учеными, стала понятна.
     - Нам не терпится своими глазами увидеть все, о чем вы рассказываете,
- сказал Синяев.
     - Времени у вас хватит, - ответил Синьг. - Сегодня только второй день
вашего пребывания на Каллисто. Впереди полтора года  - три, по-вашему.
     - Однако мы снова забыли о завтраке,  -  сказал Широков.  - Так можно
умереть с голоду на вашей планете.


НА ОЛИТИ

     На  Каллисто не существовало ресторанов или столовых.  Все можно было
получить, не выходя из дому, по специально для этого проложенным трубам. В
комнате, где полагалось завтракать, обедать или ужинать, в "столовой", как
называли ее  между  собой  Широков и  Синяев,  на  особой  подставке лежал
большой  плотный  альбом.  На  его  страницах  помещалось несколько  тысяч
названий и рисунков различных блюд. После каждого названия стоял номер.
     У  стены  находился автомат с  четырьмя рядами цифр  на  пятиугольной
дверце.  Каждая  цифра  поддавалась нажиму,  как  кнопка.  Чтобы  получить
требуемое  блюдо,  достаточно  было  набрать  нужные  номера  и  повернуть
маленькую ручку.  Через  минуту раздавался гудок.  В  аппарате оказывалось
все,  что  было заказано.  Блюда были прекрасно приготовлены" на  красивой
посуде,  горячие,  теплые или холодные,  смотря по  желанию.  Опорожненные
тарелки и  стаканы (они  были  многоугольной формы,  но  не  очень  сильно
отличались от земных) ставились обратно в автомат, и поворачивалась другая
ручка   -  это  было  все.  В  каллистянских домах не  знали,  что  значит
приготовление обеда, мытье посуды и тому подобное.
     Завтрак на пять человек был заказан Синьгом.  Широков и Синяев еще не
научились разбираться в названиях  "меню", но за время полета они привыкли
к каллистянской пище и могли есть все.
     - Сколько человек работают на...  -  Синяев снова запнулся,  не зная,
как сказать слово "кухня".
     Широков также не  знал этого слова.  Очевидно,  его просто не  было в
языке.
     - На продовольственном заводе?  Вы это хотели спросить?   -  ответила
Бьесьи.  -  Ни одного человека.  Приготовление блюд и  их доставка в  дома
производятся автоматически.
     - А доставка сырья на завод? Мясо, овощи, фрукты?
     - Овощи и  фрукты доставляются раз  в  десять дней.  Их  складывают в
приемники,  и на этом все кончается.  Что касается мяса, то вы ошибаетесь,
если думаете, что это мясо животных.
     - Что же это такое?   -  спросил Широков. - По вкусу это свежее мясо,
почти такое же, как у нас.
     - Когда-то,  -  сказал Синьг,  - каллистяне, подобно людям Земли, ели
мясо убитых животных, но теперь мы не питаемся таким способом.
     - То,   что  вы  едите,   -   добавила  Бьесьи,  -  мясо,  но  только
синтезированное.  Оно более питательно,  чем натуральное,  и  не  содержит
никаких вредных веществ.
     - Значит,  каллистяне не  убивают животных?  Но  тогда их  количество
может вырасти чрезмерно.
     - Нам не нужно мясо,  но мы используем мех и кожу. Вообще на Каллисто
не так много животных. Многие виды уничтожены как вредные или бесполезные.
     - А овощи и фрукты тоже синтезируются?
     - Нет, этого не нужно. Можно, конечно, синтезировать все, но овощей и
фруктов у нас вполне достаточно.
     - Где они выращиваются?
     - Всюду.  Не  все живут в  городах.  Большинство ученых и  работников
искусства предпочитают жить  среди природы.  Каждый дом  окружен садом или
полем.  Работа в  них  полезна.  Нельзя все  время сидеть за  столом или в
лаборатории.
     - Можно нам посетить продовольственный завод или такой отдельный дом,
вне города?  - спросил Синяев.
     - Разумеется. Вы можете посетить все, что пожелаете.
     Окончив завтрак, все перешли в спальную комнату. К удивлению Широкова
и Синяева, постели были кем-то убраны.
     - Ничего?  - ответил Гесьянь на вопрос Широкова. - Не думайте о таких
мелочах. Вы гости.
     - Кто же все-таки убрал за нами?
     - Ну, скажем, я, - засмеялся Гесьянь. - Не все ли равно? Мне это было
приятно.  Больше этого не повторится,  - поспешно прибавил он. - Все будет
делать домашняя машина.
     - Спасибо!  - сказал Широков. - Но мы могли бы сами.
     Они  переоделись  в  свою  одежду  и  почувствовали  при  этом  такое
удовольствие,  точно  долгие  годы  не  видели  земных вещей.  Даже  запах
материи, сделанной на Земле, был приятен.
     При  этом  они  снова  столкнулись с  разницей  в  понятиях  людей  и
каллистян. Чтобы переодеться, им надо было снять бывшие на них костюмы, но
Бьесьи,  зная,  что они хотят делать,  не уходила.  Пришлось, извинившись,
попросить ее выйти.
     - Наше воспитание,  -  сказал Широков Синьгу, - вероятно, кажется вам
смешным?
     - Нисколько.  Понять не  трудно.  Человек всегда может понять другого
человека, как бы различны они ни были. А вы очень мало отличаетесь от нас.
     - Вы любезны и вежливы, как всегда, - сказал Синяев.
     Когда они снова прошли в комнату,  смежную с террасой, то застали там
несколько незнакомых каллистян,  которые что-то  делали у  одной из  стен.
Гесьянь объяснил,  что  это  те,  кто взял на  себя переделку охлаждения в
доме, и также другие мелкие работы.
     - Когда вы вернетесь, все будет уже закончено, - скачал он.
     После обычных приветствий один из "рабочих" ("Кто их знает, - подумал
Широков, - кто они такие? Ведь поручили же крупному ученому доставить наши
чемоданы".)  спросил,  не  надо ли переключить экраны на имя новых жильцов
дома.
     - Переключите, - сказал Синяев. - Хотя бы на мое имя.
     - Лучше сделать иначе,  -  предложил Синьг.  -  Ваши имена трудны для
произношения. Настройте экран на слово "Земля".
     - Вы не возражаете?   -  спросил каллистянин,  который,  по-видимому,
руководил своими товарищами.
     - Наоборот! Это будет только приятно.
     - Тогда мы так и сделаем.  Зьемьлья,  -  повторил он.  -  Я правильно
произношу?
     - Приблизительно правильно, - улыбнулся Синяев.
     - Не забудьте сообщить об этом на пост "Каллисто", - сказал Гесьянь.
     В эту минуту на террасу опустилась большая,  окрашенная в темно-серый
цвет  олити.   Из  нее  вышел  каллистянин  и   прошел  в   дом.   Вежливо
поздоровавшись, он сообщил, что эта олити предназначена для гостей.
     - Как раз вовремя, - сказал Синяев. - Спасибо!
     - Научить вас управлять ею?  - спросил каллистянин.
     - Я сама научу, - ответила Бьесьи.
     - В  таком случае до  свидания!  Я  могу  воспользоваться чьей-нибудь
олити?
     - Возьмите мою,  -  сказал Гесьянь.  - Вон ту. Очевидно, желая скрыть
свое  любопытство,  каллистянин окинул  внимательным взглядом  Широкова  и
Синяева и вышел.
     - Вы не спросили его, куда он полетел, - сказал Широков.
     - А зачем мне это знать?
     - Но ведь он взял вашу олити. Где вы возьмете другую?
     - Где угодно.
     "Ответ в каллистянском стиле,  - подумал Широков. - У них это просто.
Где угодно, вот и весь разговор".
     Оставив "рабочих" хозяйничать в доме, все пятеро вышли на террасу.
     Олити,   построенная  специально  для   Широкова  и   Синяева,   была
шестиместной.  По изяществу наружной и  внутренней отделки она походила на
нарядную игрушку, и, несмотря на величину, ее невольно хотелось положить и
бархатный футляр, как произведение искусства.
      - Это новейшая конструкция,  - сказала Бьесьи. - Управление ею очень
просто.
     - Поразительно,  -  сказал  Синяев по-русски,  -  с  каким  вниманием
относятся к  нам каллистяне.  Ты думаешь,  что цвет олити случаен?  Ничего
подобного.  Я  как-то  сказал,  не  помню  кому,  что  больше всего  люблю
темно-серый цвет, и, как видишь, они это запомнили.
     - Возможно, что так, - с оттенком недоверия ответил Широков.
     Они   обратили  внимание,   что  совершенно  безоблачное  утром  небо
затянулось облаками. Рельос был невидим.
     - Ожидается дождь?
     - Нет.  -  Бьесьи взглянула на  небо.  -  Это не дождевые облака.  По
расписанию должно быть  ясно.  Вероятно,  небо закрыли облаками специально
для вас.  Каллистяне,  -  пояснила она свои слова,  -  тревожатся, что вам
слишком  жарко. Особенно после вчерашнего.
     - А что вчера?
     - Как что? Вам же было плохо после путешествия по улицам Атилли.
     - Откуда вы это знаете?
     - Вся Каллисто знает.
     Эти слова напомнили гостям с  Земли об истинном положении вещей.  Они
как-то  забыли,  что находятся в  центре внимания всего населения планеты.
Возможно,  это   произошло потому,  что никто из  каллистян не  высказывал
явного любопытства.  Их  обоих  как  будто оставили в  покое,  предоставив
поступать, как они желают. Ни один каллистянин не подходил и не подлетал к
их дому, чтобы взглянуть на жителей другого мира.
     Широков  вспомнил  толпы  народа,   осаждавшие  с   утра  до   вечера
обсерваторию Штерна,  а  еще раньше  -  лагерь под Курском,  где ему,  как
коменданту,  часто приходилось обращаться за помощью к  Черепанову,  чтобы
оградить каллистян от людского любопытства.
     Жители Атилли вели себя совсем иначе.
     Облака  над  городом,  направленные  сюда  исключительно для  гостей,
служили яркой иллюстрацией заботы и внимания без навязчивости.
     Шесть кресел были сделаны из  того же,  уже знакомого им,  материала,
похожего  на  стекло,  поддающегося тяжести  тела  и  как  бы  обнимающего
сидящего в кресле  человека, принимая его форму.
     Бьесьи  села  за  управление.   Правда,   в  первый  момент  никакого
"управления" они вообще не заметили.  Не было ни штурвала,  ни кнопок,  ни
каких-либо  рукояток.   У  Синяева  даже  мелькнула  мысль,   что  аппарат
управляется мысленно,  с помощью биотоков.  О том,  что на Каллисто вполне
возможно существование биотехники, он думал еще на острове Неба, когда они
летели к "вокзалу" на никем не управляемом аппарате.  В 19...  году, когда
они  покидали  Землю,   уже  появились  биотехнические  протезы,   успешно
заменяющие  человеку  потерянную  руку  или  ногу.  А  техника  каллистян,
казалось Синяеву, во всем была выше земной.
     Но  догадка  не  подтвердилась.   Бьесьи  поставила  ногу,  обутую  в
серебристого цвета сандалию, на маленькую педаль, снабженную металлической
пряжкой.  Очевидно, это и было "управление". Синяев сел рядом, внимательно
наблюдая за действиями молодой каллистянки.
     Легкое движение носка вниз.
     Прозрачный колпак опустился, закрыв лодку.
     - Куда направимся?  - спросила Бьесьи.
     - Нам хочется осмотреть город.
     - И навестить Диегоня,  -  прибавил Широков. - Но сперва полетаем над
Атилли.
     Бьесьи  приподняла носок  сандалии.  Олити  отделилась от  террасы  и
вертикально поднялась метров на сорок.
     Новое,  чуть  заметное движение ноги,  на  этот  раз  вперед.  Подъем
прекратился, и олити полетела прямо.
     Как раньше,  на острове, не слышно никакого звука, ни малейшего шума,
который указывал бы на работу двигателя. Олити летела как бы сама по себе,
вроде сказочного ковра-самолета.
     Сидеть было удобно.  Прозрачный футляр давал широкий кругозор.  Борта
машины едва достигали до  пояса пассажиров,  и  они  могли видеть кругом и
внизу без  всякого усилия.  Почти полное отсутствие чувства тяжести нельзя
было приписать одному только действию облегающего сиденья,  было ясно, что
вес действительно ослаблен, и это доказывало, что олити держится в воздухе
силой  антигравитации.  Двигатель для  поступательного движения безусловно
существовал, но его нигде нельзя было заметить.
     - Сколько времени надо,  чтобы научиться управлять олити?   - спросил
Синяев.
     - Нисколько,  -  ответила Бьесьи.  -  Садитесь на мое место и  ведите
машину.
     - Если так,  то  почему же Синьг и  его товарищи,  летавшие на Землю,
попросили изготовить для них олити старой конструкции?
     Бьесьи пожала плечами.
     - Спросите об этом их самих. Желание странное и малопонятное.
     Широков посмотрел на  Синьга,  сидевшего с  ним рядом во  втором ряду
кресел,  и ему показалось, что при словах Бьесьи врач звездолета смутился.
Синьг даже отвернулся, делая вид, что рассматривает что-то внизу.
     "Любопытный  психологический  штрих,   -  подумал  Широков.  -  Самое
интересное,  что  этот  своеобразный консерватизм проявился  не  у  одного
Синьга, а у всех двенадцати звездоплавателей".
     Синяев также заметил смущение их старого друга и промолчал.
     - Олити на острове, - сказал он, обращаясь к Бьесьи, - не имела такой
педали.
     - Вероятно,  она принадлежала к типу автоматических,  как,  например,
грузовые олити,  которые также летают без людей по определенному маршруту.
А  эти  предназначены для  свободного полета.  Так что же,  сядете на  мое
место?
     - Боюсь,  -  ответил  Синяев.  -  Под  моим  управлением  мы  рискуем
врезаться в землю.
     - Этого не может случиться. Олити никогда не упадет.
     - Сама по  себе не упадет,  это ясно,  но если я  направлю ее вниз на
полной скорости?
     - Она  вам  не  подчинится.  Можете ничего не  опасаться.  Управление
чрезвычайно просто. Движение ноги вперед, назад, в стороны, вниз или вверх
 - вот и  вся техника управления.  Ман