стать женой.
     Синьяня  и  Вьеньоня осторожно подняли по  лестнице.  Они  продолжали
спать, их лица были неподвижны и безучастны.
     Вслед за несшими носилки поднялись остальные.
     Лестница оканчивалась у  самой  двери.  Правда,  в  первый  момент ни
Широков,  ни Синяев никакой двери не увидели. Стена казалась такой же, как
во  всех других местах.  Но Линьг нажал на едва заметную кнопку,  и  часть
стены сдвинулась с  места,  отошла немного назад и поднялась.  Образовался
проход шириной не больше полуметра. Носилки из веток не могли пройти через
эту  дверь.  Каллистяне на  руках внесли раненых внутрь.  За  ними  прошел
Синьг.
     - Почему дверь так узка? - спросил Широков.
     - Для защиты от летающих животных, - ответил Вьиньинь. - На Сетито их
много.  Птица может налететь на дверь и случайно нажать на кнопку. Ведь мы
прилетаем сюда нечасто.
     - Внимание! - раздался голос Дьеньи. - Гисельи!
     Все поспешно обернулись.
     Со стороны леса к  холму приближались огромные крылатые существа.  Их
было не менее пятнадцати.
     - Старые знакомые! - сказал Мьеньонь.
     Гисельи быстро подлетали.  Их перепончатые крылья издавали шелестящий
звук.  Даже среди дня светились на  тупых мордах зеленые глаза.  Уродливые
тела,  с длинными,  несколько раз согнутыми ногами, на концах которых были
видны острые когти,  достигали в  длину трех метров.  Не  то звери,  не то
птицы  -  гисельи летели  не  прямо,  а  порывистыми зигзагами,  судорожно
метаясь из стороны в сторону.
     - Сегодня ночью мы убили шесть штук, - сказала Дьеньи.
     Она первая достала оружие. Широков, наблюдавший за нею, не заметил ни
малейшего признака страха или  волнения.  Эта  девушка,  едва  вышедшая из
детского возраста,  вела себя так  же  спокойно,  как мужчины,  только что
вернувшиеся из звездного рейса.
     Ее спокойствие было неприятно Широкову.
     "Если бы она проявила женскую слабость,  -  подумал он, - то стала бы
больше похожа на девушек Земли".
     Вслед за  каллистянами,  очевидно решившими не  прятаться от  гиселий
внутри станции, Широков и Синяев достали пистолеты.
     Перед тем как выйти из корабля на землю Сетито,  Диегонь предложил им
кью-дьели,   но  они  отказались,  предпочитая  привычное  земное  оружие,
которое,  в числе прочих вещей, оказалось в их багаже. Кто и зачем положил
его в чемоданы, они не знали. Но теперь пистолеты пригодились.
     Гисельи  приближались.   Вот-вот  раздадутся  выстрелы  и  протянутся
навстречу хищникам  огненные  нити  кью-дьелей.  Но  птицы  внезапно круто
повернули в  сторону и  направились к белому шару звездолета.  Может быть,
они испугались такого количества людей?
     - Нет,  -  ответил Мьеньонь на  вопрос Синяева,  -  гисельи ничего не
боятся. Кто их знает, почему они передумали.
     На вершине корабля виднелась крохотная фигурка кого-то из экипажа.
     - Видит ли он их? - тревожно сказал Диегонь.
     - Наверное, видит.
     Гисельи все  ближе подлетали к  шару,  где все так же  стоял одинокий
человек.
     - Почему он не спускается вниз?  - топнув ногой, сказал Диегонь. - Их
слишком много. Ему не справиться со всеми.
     Синяев достал из чехла сильный бинокль и поднес его к глазам.
     - Это,  кажется, Ньяньиньг, - сказал он. - Он что-то рассматривает на
той стороне и стоит спиной к птицам.
     Но  если Ньяньиньг не  видел опасности,  то  должен был  услышать шум
крыльев.  Никаких признаков,  что  он  знает  о  птицах и  готов  отразить
нападение, не было заметно.
     - Идите вниз!  -  крикнула Дьеньи,  точно инженер мог услышать ее  на
таком расстоянии.
     - Ваше  бесшумное  оружие  здесь  бесполезно,  -  сказал  Широков.  -
Попробуем наше.
     Он поднял пистолет и три раза выстрелил в воздух.
     - Обернулся, - сказал Синяев.
     Было видно,  как Ньяньиньг метнулся к люку подъемной машины.  Едва он
скрылся,  гисельи  пролетели над  самой  вершиной  шара.  Синяев  видел  в
бинокль, как одна из птиц ударилась о кессиндовую поверхность.
     - Еще секунда промедления,  -  сказал он,  опуская бинокль,  -  и она
схватила бы его.
     - Спасибо, Петя, - сказал Диегонь.
     - Каллистяне во всем избегают шума,  - засмеялся Широков. - Но иногда
шум может оказаться полезным.
     - Кетьр! - воскликнула Дьеньи.
     - Так вот он на что засмотрелся! - сказал Линьг.
     Зверь только что показался из-за корабля. По-видимому, он обходил его
кругом,   рассматривая  незнакомый  предмет.  Благодаря  тому,  что  кетьр
находился возле корабля,  размеры которого были хорошо известны людям, они
смогли составить ясное представление о размерах животного.
     - Чудовище! - сказал Синяев.
     Ничего другого и нельзя было сказать.  Зверь, не менее шести метров в
высоту и  двенадцати в  длину,  вполне заслуживал названия чудовища.  Даже
рядом со  звездолетом он казался огромным.  Темно-серая туша на неимоверно
толстых коротких ногах, казалось, не шла, а ползла по равнине. Раздвоенный
хвост  волочился  по  земле.  Непропорционально  тонкая  шея  оканчивалась
маленькой головой,  которую нельзя было  рассмотреть на  таком  расстоянии
даже в бинокль. Обнаженное, без шерсти, тело кетьра тускло блестело.
     - Я во что бы то ни стало хочу увидеть его вблизи и сфотографировать,
- сказал Широков. - Когда еще выпадет случай встретить живого бронтозавра?
(Бронтозавры - гигантские животные из группы динозавров, жившие на Земле в
мезозойскую эру.)
     В  возбуждении он  даже не заметил,  что говорит по-русски.  Бьяининь
перевел его слова.
     - Откуда вы хотите его снять? - спросил Линьг.
     - С корабля, - ответил Широков.
     Он поспешно стал надевать крылья.  Фотоаппарат висел у него на плече,
и за время короткого пребывания на Сетито было сделано уже много снимков.
     - Я не пущу тебя одного, - сказал Синяев.
     - Только не вздумайте опускаться на землю,  - предостерег их Диегонь.
- Кетьр  очень  опасен и,  несмотря на  внешнюю неуклюжесть,  может бегать
очень быстро.
     - Мы будем об этом помнить, - ответил Синяев.
     - Может  быть,  лучше не  надо?  -  сказала Дьеньи,  и  Широков вдруг
вспомнил,  что  точно такие же  слова сказал ему Куприянов в  тот памятный
день,  когда он впервые собирался лететь на крыльях вместе с каллистянами,
после их выхода из шара на поле под Курском.
     Где сейчас Михаил Михайлович? Жив ли он? Вспоминает ли о нем?..
     - Осторожнее,  -  тихо прибавила Дьеньи, и в узких прорезях ее темных
глаз Широкову почудился мелькнувший огонек.
     - Кетьр же не летает,  - ответил он. - Какая же может быть опасность?
А гиселий давно уже не видно.
     Они  сразу включили полную скорость,  опасаясь,  что зверь отойдет от
звездолета и  тогда окажется на снимке слишком мелким.  Расстояние в  один
километр, отделявшее корабль от холма, преодолели за одну минуту.
     С близкого расстояния кетьр казался еще более неуклюжим,  чем издали.
Они хорошо рассмотрели его морщинистую,  как у земного слона, голую кожу и
странно маленькую плоскую голову.
     - Настоящий бронтозавр! - крикнул Широков.
     Синяев кивнул головой.
     Кетьр,  очевидно,  услышал.  Он поднял голову, и они увидели его злые
глаза, так же, как у гиселий, горевшие зеленым огнем.
     Опустившись на вершину шара, Широков поспешно снял крылья и взялся за
аппарат. Кетьр был виден отсюда как на ладони.
     Снимок  за   снимком  Широков  использовал  всю  пленку.   Жалеть  не
приходилось, - такой случай мог никогда не повториться.
     - Ну  вот  и  все!  -  облегченно вздохнул он,  щелкнув последний раз
затвором и  сняв,  через  телеобъектив,  морду зверя.  -   Жаль,  что  нет
киноаппарата.
     Но,  оглянувшись,  он никого не увидел позади себя. Синяев исчез. Его
крылья лежали у люка подъемной машины.
     "Пошел за камерой", - обрадовался Широков.
     Кетьру,  очевидно,  надоел корабль.  Он медленно повернулся и пошел к
лесу, не оборачиваясь.
     - Он  не  считает нас  опасными для  себя,  -  сказал  Синяев,  снова
появляясь наверху в сопровождении Ньяньиньга. - Отойди немного!
     У него в руках была кинокамера.
     Пять минут,  пока кетьр не  отошел слишком далеко,  Синяев непрерывно
снимал его.
     - Теперь на Земле увидят, как он ходит, - удовлетворенно сказал он. -
Жалко, что гисельи не попали на пленку.
     - Спасибо!  -  сказал Ньяньиньг,  обнимая Широкова.  -  Это вы спасли
меня.
     - Как это вы чуть не прозевали?
     - Меня поразило появление кетьра,  - пояснил инженер. - Я его никогда
раньше не видел.
     Они втроем вернулись на холм.
     Широков и  Синяев  еще  не  были  внутри  станции.  Они  с  интересом
рассматривали внутреннее убранство первого каллистянского дома, увиденного
ими не  на рисунке.  Но обстановка была очень простой и  ничего нового для
себя, кроме, разумеется, аппаратов бьеньеты, они не увидели.
     В доме было три комнаты.  Одна из них была жилой,  и в ней находились
сейчас  Вьеньонь  и  Синьянь.   Во  второй  помещались  агрегаты,   дающие
бьеньетоэнергию, а в третьей - приемные и передающие устройства.
     Диегонь попросил Линьга вызвать Каллисто.
     Пока устанавливалась связь, а это отнимало около двадцати пяти минут,
Ньяньиньг слетал на корабль, и вскоре весь экипаж собрался на станции. Все
хотели присутствовать при разговоре.
     Пришел  ответ.  Далекая каллистянская станция запрашивала о  здоровье
раненых.  Там еще не знали о  прилете на Сетито корабля Диегоня и  думали,
что вызывает Линьг.
     Диегонь  посмотрел  на  Мьеньоня.  Эти  два  каллистянина удивительно
хорошо  понимали друг  друга.  Так  и  на  этот  раз  Мьеньонь ответил  на
безмолвный вопрос Диегоня только глазами.
     - Да,  -  сказал Диегонь. - Так будет лучше. Передавайте! - обратился
он к Линьгу.
     Широков  и  Синяев  подошли ближе.  С  приемом бьеньет они  были  уже
знакомы, но как осуществлялась передача, они еще не знали.
     Перед креслом,  в  котором сидел Линьг,  помещался большой,  наклонно
расположенный диск,  сделанный как  будто из  черного стекла.  Как  только
Линьг повернул маленькую рукоятку, цвет диска сразу стал синим.
     Линьг  взял  в  руку  длинную трубочку с  шариком на  одном  конце  и
металлическим острием на другом.  Шарик был прозрачен,  и  от него отходил
тонкий гибкий провод.
     Этим острием Линьг стал вычерчивать на  диске ломаные линии бьеньеты.
Несколько  секунд  они  оставались  видны  на  синей  поверхности,   потом
исчезали.  Внутри  шарика  что-то  потрескивало,  и  временами  появлялись
вспышки.
     Каждую фразу передавали по три раза.
     - "Космический корабль,  -  диктовал Диегонь,  -  вернулся от Мьеньи.
Бьеньета Линьга была нами перехвачена.
     Звездолет повернул  к  Сетито.  Оба  раненых  спасены.  Ждем  прилета
спасательной экспедиции и  с  нею  вместе вылетим на  Каллисто.  Все члены
нашего экипажа здоровы. Диегонь".
     Широков  ясно  представлял  себе,  какое  впечатление произведет  эта
бьеньетограмма на  родине звездоплавателей.  Он видел,  что Диегонь сильно
волновался, его голос заметно дрожал.
     Каллистяне не проронили ни слова и  не двинулись с места все двадцать
пять минут, отделявшие передачу от ответа с Каллисто. И вот, быстро и явно
нервно, побежали линии по экрану.
     "Спешу передать всем радостную весть,  - говорил неизвестный оператор
на  станции  Каллисто.   -   Приветствуем  вас.   Благодарим  за  спасение
пострадавших".
     Текст  бьеньеты  прошел  по   экрану  только  один   раз.   Очевидно,
передававший ее каллистянин настолько взволновался,  что забыл повторить и
даже не назвал своего имени.
     Почти тотчас же экран засветился снова. Побежали линии.
     - "Экипаж  звездолета,   -   читал  Линьг,   -   приветствует  героев
Вселенной.   Гесьянь".   Это   имя  командира корабля,  летящего к  нам на
помощь, - пояснил он.
     На  спасательном корабле следили за бьеньетами с  Сетито и  "слышали"
разговор Диегоня с Каллисто.
     - "Поняли. Ждем вас", - ответил Линьг.
     Только погас экран, как Каллисто снова начала передачу.
     "Дорогие друзья! - гласила бьеньета. - Рад, что нахожусь на станции и
могу  первым  приветствовать  ваше  возвращение.  Прошу  кратко  передать:
оправдались ли ваши предположения? Нашли ли вы у Мьеньи жизнь? Женьсиньг".
     Диегонь снова посмотрел на Мьеньоня и улыбнулся.
     - Этого следовало ожидать, - сказал он. - Придется сказать сейчас.
     Широков  понял,  о  чем  безмолвно договорились Диегонь  с  Мьеньонем
полчаса тому назад. Они хотели не сообщать пока о людях Земли.
     - Передавайте!   -   решительно  сказал  Диегонь.  -  "Дорогой  друг!
Предположения  полностью  подтвердились.  Мы  нашли  у  Мьеньи  населенную
планету.  Ее обитатели во всем подобны нам.  Двое из них прилетели с нами,
вы их скоро увидите. Обнимаю вас. Диегонь".
     Через двадцать пять минут пришел ответ:
     "Обнимите от  нас  дорогих гостей.  Еще  с  большим нетерпением будем
ожидать ваш корабль. Женьсиньг".
     Почти точно такая же  бьеньетограмма немедленно поступила и  с  борта
спасательного звездолета.  Из нее выяснилось, что Гесьянь рассчитывал быть
на Сетито к завтрашнему утру.
     После этого экран окончательно погас.
     Приближалась ночь.  Все,  кроме  Синьга  и  Ресьиня,  отправились  на
корабль. Дьеньи осталась дежурить у постели раненых.
     - Я тоже могу остаться, - предложил Широков.
     - Спасибо,  -  ответил Синьг,  -  но этого не нужно. Нас троих вполне
достаточно. Вы устали - отдохните!


ГЕСЬЯНЬ

     - Мы  полетели на  Каллисто,  чтобы  увидеть будущее нашей  Земли,  -
сказал Синяев. - А по дороге увидели ее прошлое.
     - Да, это верно, - согласился Широков. - Сетито можно назвать прошлым
Земли.
     - И  Рельос тут  совсем как Солнце,  -  продолжал Синяев.  -  И  небо
голубое.  А  лес  напоминает каменноугольный период,  как его изображают в
школьных учебниках. Такой была наша планета много миллионов лет назад. Как
и здесь, по ней бродили гигантские бронтозавры и летали птеродактили. И не
было людей.
     - На Каллисто не будет зеленой травы, - сказал Широков. Они сидели на
"крыше" звездолета и  грелись под  лучами  высоко  стоявшего Рельоса.  Оба
любовались природой  Сетито,  зеленым  лесом,  травой,  небом.  Все  здесь
напоминало природу далекой родной Земли.
     Для  каллистян Сетито была  холодной планетой,  а  людям было  жарко.
Широков даже снял рубашку.
     - Хорошо! - сказал он. - На Каллисто мы будем мучиться от жары.
     - Если станет невтерпеж,  - засмеялся Синяев, - отправимся на отдых в
полярные области.
     Как всегда,  беззвучно поднялась подъемная машина. Появился Диегонь в
сопровождении  Мьеньоня   и   Линьга.   Командир  погибшего  звездолета  с
изумлением посмотрел на Широкова.
     - Что вы делаете?  - сказал он.  - Разве можно раздеваться  на  таком
холоде?
     Диегонь улыбнулся.
     - Они  привыкли,  -  сказал он.  -  На  их  планете такая температура
воздуха считается теплой.
     - Сегодня не тепло, а жарко, - сказал Широков.
     Линьг  с  сомнением покачал  головой.  Он  не  скрываясь рассматривал
розовую грудь и руки Широкова.  Еще не привыкнув к людям Земли, он видел в
них много необычайного, что давно стало привычным для Диегоня и Мьеньоня.
     - Погрейтесь!  -  ласково сказал Диегонь. - На Сетито Рельос ничем не
отличается от  вашего  Солнца.  На  Каллисто вы  нигде  не  найдете  таких
условий.
     - Мы  только что говорили,  -  сказал Синяев,  -  что если устанем от
жары, то отправимся в полярные области Каллисто.
     По лицу Диегоня прошла тень озабоченности.
     - Все  равно,  -  сказал он.  -  На  нашей родине нигде нет  условий,
подобных земным.
     - Как же так?  В полярных областях должен быть холод!  Относительный,
конечно.
     - Это  верно,  но  все  же  вы  не  будете чувствовать себя так,  как
чувствуете здесь.
     - Объясните, - попросил Широков.
     - Это сделает Синьг. Сейчас он поднимется наверх и поговорит с вами.
     Тон Диегоня был каким-то необычным. Оба друга заметили это.
     - Случилось что-нибудь? - спросил Широков.
     - Случилось то,  что и  должно было случиться.  Наша вина,  что мы не
подумали об этом раньше.
     - Ничего не понимаю, - сказал встревоженный Широков.
     И он и Синяев смотрели на Диегоня, ожидая более ясного объяснения, но
командир звездолета ничего больше не  сказал.  Он  и  его  спутники надели
крылья  и  улетели  к  кораблю  Гесьяня,  стоявшему  в  стороне  леса,  на
расстоянии полутора километров.
     Он  прилетел рано  утром.  Едва  взошел Рельос,  над  лесом показался
необычайного  вида  аппарат.   Широков  и  Синяев  привыкли  думать,   что
космические корабли должны иметь сигарообразную форму или  быть  круглыми,
как  звездолет Диегоня.  Во  всяком случае,  обтекаемая форма  казалась им
обязательной.  Ведь при  взлете и  посадке кораблю приходилось прорезывать
плотные слои атмосферы.
     Звездолет  Гесьяня,   "корабль  внутренних  рейсов",   как   говорили
каллистяне,  имел форму отнюдь не  обтекаемую -  скорее наоборот.  Это был
удлиненный  прямоугольный  летающий  брус,   метров  двадцати  в  длину  и
приблизительно трех в поперечнике.  Он был бледно-зеленого цвета и не имел
крыльев.
     Странное  впечатление производил этот  "ящик",  медленно плывший  над
равниной; нельзя было понять, какие силы поддерживали его в воздухе.
     Синяев посмотрел на  Мьеньоня и  увидел такое же выражение удивления,
как и на лице Широкова.  Было ясно, что инженер звездолета впервые в жизни
видит такую конструкцию.
     Зеленый корабль пролетел над  самой  вершиной шара,  где  стояли  оба
человека Земли и все каллистяне.
     - Как он держится в воздухе? - спросил Синяев.
     - Антигравитационное поле, - коротко и малопонятно ответил Линьг.
     Снова  гравитация!   Каллистяне,  прилетавшие  на  Землю,  ничего  не
говорили о такой технике.  Очевидно, она появилась на Каллисто за время их
отсутствия.
     Двадцать два года - огромный срок для высокоразвитой науки!
     "Чем дальше, тем интереснее", - подумал Синяев.
     Зеленый  "ящик"  летел  все  медленнее и  медленнее.  Вот  он  совсем
остановился над выбранным местом и неподвижно повис в воздухе.
     Не  слышно  ни  звука.  Ничто  не  указывает,  что  на  корабле  есть
какой-нибудь  двигатель.  Волшебным кажется весь  его  "невозмутимый" вид.
Точно не существуют для него законы всемирного тяготения.
     Медленно  и  осторожно корабль  опустился на  землю  по  вертикальной
линии.
     - Да!  - сказал Мьеньонь, обращаясь к Ньяньиньгу. - Чтобы снова стать
инженерами, нам придется немало поучиться.
     Экипаж прилетевшего корабля состоял из четырех каллистян. Трое из них
сразу после посадки прилетели на звездолет.
     Они пользовались "обыкновенными" крыльями,  и  это показалось Синяеву
удивительным.  Вероятно,  он  не  удивился,  если бы они летели совсем без
крыльев.
     Широков и  его  друг уже  знали от  Ресьиня,  что  командир корабля -
Гесьянь - по специальности врач. Несмотря на свою молодость, он был широко
известен  на  Каллисто  своими  научными  работами  и  пользовался большим
авторитетом.
     Опустившись на вершину шара, Гесьянь поспешно снял крылья и одного за
другим обнял людей Земли.
     Он  был  одет  в  черный  комбинезон с  черным мехом  на  воротнике и
манжетах.
     В  первую  минуту  появление этой  странной,  сплошь  черной,  фигуры
произвело на Широкова и Синяева ошеломляющее впечатление.  Словно персонаж
из детской сказки, какой-то волшебный "черт", появился рядом с ними. Потом
они   разглядели   молодое   приветливое   лицо,   производившее  приятное
впечатление.
     Двое других были одеты в  обычные для  каллистянских звездоплавателей
серые костюмы с красным мехом.
     - Мы были очень рады,  - сказал Гесьянь, - когда узнали, что вернулся
корабль Диегоня и  на  нем прилетели два человека от  Мьеньи.  Приветствую
вас,  дорогие гости!  -  Он повернулся к Диегоню и,