й.
   "Не слишком ли велика разница? -  думал  Широков.  -  Дьеньи,  по  нашему
земному счету, не больше девятнадцати, максимум двадцать. И что имел в  виду
Диегонь, говоря о разнице внутреннего  строения?  Каллистяне  понимают  брак
только как средство продления жизни на планете. Очевидно, это он  и  имел  в
виду".
   В конце концов, он окончательно запутался в  своих  мыслях  и  сомнениях.
Засыпая, он решил завтра  же  поговорить  с  Диегонем  прямо  и  откровенно.
Простая мысль, что гораздо лучше поговорить с  самой  Дьеньи,  почему-то  не
пришла ему в голову.
   Но весь следующий день он так и не  исполнил  этого  намерения.  Причина,
разумеется, нашлась сама собой:
   "Может быть, все это - плод моего воображения? Какими  глазами  посмотрит
на меня Диегонь, если я ни с того ни с сего  поднесу  ему  такую  несуразную
новость?"
   И до самого вечера, когда Синяев, наконец, вернулся, Широков  старательно
избегал общества Дьеньи, на этот раз притворяясь, что ищет  одиночества.  Он
боялся встретить испытующий взгляд Диегоня  или  его  сына.  С  еще  большим
нетерпением он ожидал Синяева, чтобы  с  ним  вместе  уйти  из  этого  дома,
пребывание в котором стало так сложно.
   Синяев прилетел, когда все сидели за ужином. С ним  были  Бьесьи  и  Аинь
Зивьень.
   Георгий Николаевич вошел в комнату с  радостным,  взволнованным  лицом  и
бросился на шею Широкову. Он так крепко обнял его, что Петр Аркадьевич сразу
понял, что и на этот раз их мысли и чувства были одинаковы.
   - Что я узнал! - сказал Синяев по-русски. - Мы  скоро  будем  говорить  с
Землей.
   - Как говорить?
   - По телеграфу.
   Широков подумал, что его друг сошел с ума.
   - По какому телеграфу? Подумай, что ты говоришь? Разве это возможно?
   - В том-то и дело, что  возможно.  -  Синяев  радостно  засмеялся.  -  Не
веришь? Спроси Зивьеня. - Он повернулся к каллистянам и продолжал уже на  их
языке: - Мой друг мне не верит. Подтвердите ему, что я говорю чистую правду.
   Зивьень посмотрел на Широкова и очень серьезно сказал:
   - Если разговор идет о связи с Землей, то Синяев говорит правильно. С его
помощью мы убедились, что можем осуществить задуманное. По счастью, как  для
нас, так и  для  вас  он  опытный  астроном.  Будь  с  вами  человек  другой
специальности, ничего бы не получилось. Но для успеха нужна большая  работа.
Готовы ли вы к ней?
   - Если дело идет о связи с  Землей,  на  которую  не  потребуются  долгие
годы...
   - Ни одной минуты, - вставил Синяев.
   - ...то, разумеется, я готов на все для ее осуществления.
   - Ты знаком с азбукой Морзе? - спросил Синяев.
   - Не имею о ней ни малейшего представления.
   - Мы так и думали. Но в какой-нибудь из книг, взятых нами  с  Земли,  она
должна найтись. Иначе все пойдет прахом.
   - Объясни же, наконец, в чем дело.  Что  ты  меня  мучаешь?  -  взмолился
Широков.
   - Легко сказать! Я сам с трудом и далеко не  все  понял.  Но  это  долгий
разговор. Вернемся домой.
   Широков привык читать мысли Синяева. Он понял, что Георгий  почему-то  не
хочет говорить при каллистянах.
   - Вернемся, - сказал он, вставая.
   Как всегда, никто не пытался уговорить  их  остаться,  раз  они  выразили
желание уйти.
   - Разрешите мне завтра утром посетить вас, - попросил Зивьень. - Надо обо
всем договориться подробно.
   - Ну разумеется, - ответил Синяев. - Может быть, вы переночуете у нас?  -
с легкой запинкой, которую заметил один Широков, прибавил он.
   - Нет, я останусь здесь. Расскажу обо всем Диегоню.
   - Вы давно знакомы? - спросил Широков, желая выяснить, в каких отношениях
находится  Зивьень  с  семьей  его  старого  друга.  Он   видел,   что   они
поздоровались так, как будто виделись еще вчера.
   - Я знаю Диегоня, -  ответил  Зивьень,  -  так  же,  как  знают  его  все
каллистяне. Но мы увиделись впервые. Вьег Диегонь вызвался проводить их.
   - Будем очень благодарны, - ответил Широков. - Я сам хотел  попросить  об
этом.
   Попрощавшись, они вышли на террасу. Бьесьи села в олити Диегоня и улетела
домой. Вьег Диегонь должен был вернуться на  олити  Синьга,  которая  так  и
осталась на террасе дома Широкова и Синяева.
   Уже  стемнело,  и  деревья  сада  потеряли  свою  яркую   окраску.   Небо
по-прежнему было затянуто облаками; погода не менялась в эти дни. Каллистяне
продолжали охранять своих гостей  от  прямых  лучей  Рельоса.  Искусственная
облачность была достаточно плотна, но дождя не было.
   - В Атилли дождь не нужен, - как-то ответил Диегонь на вопрос Широкова. -
Атмосферная влага направляется для поливки полей и лесов.
   Олити  под  управлением  Вьега  Диегоня  быстро   доставила   их   домой.
Каллистянин спросил, не нужно ли что-нибудь людям, и, получив  отрицательный
ответ, попрощался и улетел обратно.
   - Ну, наконец-то! - облегченно вздохнул Синяев. - Я устал в их обществе.
   - Я тоже, - наполовину искренне сказал Широков. Как только  покинули  дом
Диегоня, образ Дьеньи снова заполнил его сознание. "Что  за  наваждение!"  -
подумал он.
   Комната осветилась, как только они вошли в нее. Свет загорелся не  сразу,
а постепенно, не ослепляя внезапной вспышкой. Но его источника нигде  нельзя
было заметить.
   - А как его потушить? - спросил Синяев.
   - Есть специальные кнопки. Ты будешь ужинать?
   - Нет. Они меня закормили в эти два дня. Носились со мной, как с  писаной
торбой.
   - Где ты был?
   - В секции теси. Ты же знаешь. А жил у Зивьеня.
   - Ну, рассказывай!
   - Я бы очень хотел сначала выкупаться в бассейне.
   - Ты что, нарочно испытываешь мое терпение? - засмеялся  Широков.  -  Ну,
хорошо, идем!
   После купания они устроились на одном из диванов большого зала.
   - С чего начать? - спросил Синяев.
   - С начала, - пошутил Широков. - Это действительно правда, что мы  сможем
говорить с Землей? Мне все еще как-то не верится.
   - Ах, Петя! - сказал Синяев. - Это так прекрасно, так радостно!  Подумай!
Мы скоро узнаем, что делается на  Земле,  узнаем,  как  живут  наши  родные,
друзья. Все!
   - Говори скорее!
   - Погоди, это не так просто. Я не хотел говорить  при  Диегоне,  так  как
смогу только по-русски. Старик довольно хорошо понимает. Если  бы  ты  знал,
как мне надоело чувствовать себя дураком перед ними!
   - Ну зачем же так! Они более развиты, но разница не так уж велика.
   - В эти два дня я был форменным дураком.  Так  и  не  понял,  в  чем  тут
основа. Но  я  откровенно  сказал  им  об  этом  и  заверил,  что  на  Земле
разберутся. Как ты думаешь?
   - Ты забываешь, что я еще ничего не знаю, - улыбнулся Широков.  -  Но  на
Земле, конечно, разберутся в чем угодно.
   - Ты видел олити на острове?
   - Ну конечно!
   - Каллистяне раскрыли тайну тяготения. И не только раскрыли, но научились
управлять этой силой. Олити, звездолет Гесьяня  -  они  держатся  в  воздухе
потому, что между ними и землей ослаблены нити  тяготения.  Эти  нити  можно
усиливать или ослаблять по желанию. Не чудесно ли?
   - Чудесно. Но рассказывай суть.
   - Слушай лекцию. Правда, сам лектор плохо знает то, о чем говорит.
   - Хватит предисловий. Что с тобой сегодня?
   - Сам не знаю. Я потрясен всем, что слышал и видел. - Синяев потер виски.
- Итак, каллистяне определяют силу тяготения словом "нить".  Нити  тяготения
пронизывают  всю  Вселенную.  Они  существуют  между  всеми  телами,  но   с
расстоянием ослабевают. Между Землей и Каллисто они также есть. Подчеркиваю,
не только между Рельосом и Солнцем,  но  и  между  Землей  и  Каллисто.  Обе
планеты очень  слабо,  но  тяготеют  друг  к  другу.  Между  ними  постоянно
натянутые нити.
   - Теси? - догадался Широков.
   - Не совсем, но в общем верно. Но теси - это не сама нить,  а  только  ее
составляющая часть, частица  ядра  атома.  Ядра  пульсируют,  выделяя  теси,
которые мгновенно пронизывают  всю  Вселенную  и,  встретившись  с  другими,
исходящими от другого тела, сцепляются с ними, образуя нить.  Так  возникает
гравитационное   поле.   Тут,   насколько   я   понял,    действует    закон
противоположности знаков. Я уже сказал, что плохо понял их объяснения.
   - Достаточно, - сказал Широков. - Больше нам и не нужно. Мы  с  тобой  не
физики. Выходит, что теси летят быстрее света?
   - Нет, тут совсем другое. Представь себе очень длинную веревку, легкую  и
идеально прочную. Если дернуть за ее конец, то рывок мгновенно  ощутится  на
другом конце, как бы ни была веревка длинна. Или так: цепочка людей стоит  в
затылок друг другу. Раздается команда - и вся цепь одновременно  делает  шаг
вперед. При любой длине цепи передний и задний продвинутся в один и  тот  же
момент. Как хочешь, - прибавил Синяев, разводя руками, - яснее объяснить  не
могу. В этом вопросе разбираются очень немногие каллистяне.
   - Я смутно понимаю, - сказал Широков, и оба рассмеялись.
   - В том-то и беда, что мы смутно понимаем. Но на Земле поймут яснее. Факт
тот, что теси связывают тела Вселенной нитями тяготения, как бы там  это  ни
происходило. И вот существует нить, вернее - бесчисленное количество  нитей,
между Землей и Каллисто. А каллистяне могут усилить или ослабить  эти  нити.
Могут как бы дернуть за веревку или дать команду по цепи.
   - Кажется, я догадываюсь, - сказал Широков.
   - Пусть тебе не кажется.  Мне  тоже  показалось.  Слушай  дальше.  Теперь
начинается самое трудное. Я спросил их: если вы можете произвольно ослаблять
нити тяготения, то,  значит,  возможно  совсем  уничтожить  тяготение  между
Землей и Каллисто? Зивьень ответил, что нет. Теоретически это  возможно,  но
практически нет. Для этого  понадобилось  бы  столько  энергии,  сколько  ее
заключается в массе, во много миллионов  раз  большей,  чем  масса  Рельоса.
Управлять силой тяготения можно только в небольших масштабах.  Относительно,
конечно. В нашем случае во власти каллистян только узкий,  почти  нереальный
пучок нитей между Землей  и  Каллисто.  Тончайший  теси-луч.  Но  его  можно
использовать в качестве провода.
   - Ничего не понимаю.
   - Вот видишь! А говоришь - "догадываюсь". Как у всех частиц атома, у теси
есть противоположно заряженная частица - антитеси.  Соприкосновение  теси  и
антитеси вызывает аннигиляцию. Теперь представь  себе,  что  мы  посылаем  в
пространство два луча - луч теси и луч антитеси - под углом друг к другу.  В
каком-то месте они встретятся. И  сразу  произойдет  аннигиляция  -  вспышка
света. Можно рассчитать так, что эта вспышка произойдет возле  Земли,  в  ее
атмосфере.
   - Постой! Прежде чем достигнуть Земли,  антилуч  должен  пройти  огромное
расстояние.  Он  сразу  столкнется  с  прямыми  частицами.   И   аннигиляция
возникнет...
   - Совершенно верно,  -  перебил  Синяев.  -  Я  сразу  спросил  об  этом.
Оказывается, не произойдет ничего подобного. Теси-лучи нельзя направить  под
углом,  они  пойдут  параллельно.  Это  только  схема,   наглядный   пример.
Каллистяне нашли другой  способ.  Они  научились  создавать  античастицы  из
прямых частиц, в том числе и теси. С помощью вспомогательного луча. Это  уже
такие дебри, что я при всем желании не мог ничего понять и объяснить тебе не
могу. Любопытно,  что  Зивьень  сказал  то  же,  что  написал  Ленин:  "Атом
неисчерпаем". Так вот, они открыли частицы,  которые  переносятся  частицами
теси на любое расстояние. И с помощью этих частиц (кстати, у  них  нет  даже
названия для них, настолько  они  новы)  на  границах  ионизированного  слоя
планеты возникают антитеси,  происходит  аннигиляция  -  вспышка.  Ее  можно
делать сильнее или слабее, по желанию.
   - И эти вспышки можно видеть и читать, как телеграфную ленту?
   - Вот теперь ты догадался. Короткие и длинные вспышки  появятся  на  небе
Земли в тот же момент, как они будут посланы с Каллисто - вернее, с одной из
ее "лун". Ведь Каллисто сам имеет ионизированный слой. Установка для посылки
сигналов на Землю уже готова, - неожиданно сообщил Синяев.
   - Готова?
   - Да, на "луне" Каллисто. Они  приступили  к  работе  сразу,  как  только
узнали о нас и о том, что я астроном. Пока мы сидели на Кетьо, они  работали
для нас. Вот почему меня вызвали в первый же день.
   - Не понимаю, зачем им понадобился земной астроном.
   - Абсолютно необходим.
   - Дело в расстоянии, что ли?
   - Именно. Каллистянские "телескопы" основаны на ином принципе, чем  наши,
но и они не дают возможности увидеть Землю на таком  расстоянии.  Знаешь  ли
ты, что даже радиус земной орбиты  виден  с  Каллисто  под  углом  в  триста
семьдесят пять тысячных угловой секунды?
   - До сих пор не знал, - улыбнулся Широков. - Теперь знаю.
   - А уж диаметр Земли виден под углом настолько малым, что его даже трудно
себе представить.  Порядка  трех  стотысячных  угловой  секунды.  Каллистяне
понятия не имеют, где, в какой точке относительно  Солнца  находится  сейчас
Земля. А  теси-лучи  надо  направить  точно  на  Землю.  Легко  ошибиться  и
воспользоваться нитью тяготения между Каллисто и другой  планетой  Солнечной
системы и даже Луной.
   - Очень убедительно, - сказал Широков. - У  меня  создается  впечатление,
что это безнадежное дело.
   - Трудное,  но  не  безнадежное.  В  новейшие  инструменты  каллистянских
астрономов виден Юпитер. Поверишь ли? Когда я убедился, что вижу именно его,
совсем рядом с Солнцем, то испытал такое чувство, что вижу  Землю.  Странно,
не правда ли?
   - Ничуть. Вполне естественно.
   -  Это  в  корне  меняет  дело.  Раз  виден  Юпитер,   легко   рассчитать
местонахождение Земли. Вычислительные машины каллистян очень точны  и  очень
просты. Но сами каллистяне ничего не могут сделать. Надо  хорошо  знать  все
элементы орбит Земли и Юпитера.
   - И вы собираетесь почти неосязаемым  лучом  попасть  точно  на  Землю  с
расстояния в восемьдесят триллионов километров?
   - Представь  себе.  Установка  дает  такую  возможность.  Теси-луч  можно
направить с точностью до одной двухмиллионной угловой секунды.
   - Что она собой представляет?
   - Я не видел ее, она на спутнике Каллисто.  Но  мне  показывали  чертежи.
Очень сложная штука. Пожалуй, в  два  раза  больше  этого  дома.  Каллистяне
уверяют, что, получив все данные, пошлют теси-луч чуть ли не прямо в Москву.
   - Значит, - после нескольких минут раздумья  сказал  Широков,  -  картина
такая. Теси-луч в сопровождении вспомогательного луча достигает Земли, и  на
небе появляются короткие и длинные вспышки. Точки и тире.  По  азбуке  Морзе
люди прочтут сообщение с Каллисто. Будем предполагать, что небо безоблачно и
на вспышки обратили внимание. Что  же  дальше?  Ты  сказал,  что  мы  сможем
говорить с Землей.
   - Да. И это действительно так. Каллистяне передадут все, что надо,  чтобы
на Земле узнали устройство установки и принципы, на  которых  она  основана.
Там построят такую установку и ответят. Облачность, конечно, возможна. Но мы
решили целый месяц посылать только два слова: "Петр Широков". В одно и то же
место. Не может быть, чтобы за месяц ни разу не прояснилось. У нас,  в  СССР
сейчас осень, сентябрь. Обычно в это время стоит безоблачная погода. А когда
они поймут, что это сигналы с Каллисто, облачность  уже  не  будет  помехой.
Воспользуются самолетами. А через месяц мы начнем передавать принципы работы
теси-установки.
   - Но ведь даже для каллистянских ученых эти принципы - новинка.
   - Открыть что-либо трудно, а объяснить уже открытое очень легко.
   - Где же поставят теси-установку? Ты сам сказал, что на планете,  имеющей
ионизированный слой, она не будет работать.
   - На Луне.
   - Что?
   - Ну, да! На Луне. Неужели ты можешь сомневаться  в  том,  что  люди  уже
достигли Луны? Особенно после того, что они узнали от каллистян.  Я  уверен,
что за время нашего отсутствия звездоплавание сделало резкий скачок вперед.
   - А если нет?
   - Не может быть. Даже каллистяне уверены  в  этом.  Широков  с  сомнением
покачал головой.
   - Слишком много "если",  -  сказал  он.  -  Шансы  на  получение  ответа,
по-моему, очень малы. Но все равно! Послать сообщение - это уже много.
   - Ответ будет, - уверенно сказал Синяев,-  Обязательно  будет.  Я  твердо
верю в силу техники нашей Земли. Там сделают все,  чтобы  ответить.  Знаешь,
что сказал Мьеньонь?
   - Он там был?
   - Да, его вызвали.  Он  прямо  заявил,  что,  учитывая  уровень  развития
техники на Земле, ответ придет через год.
   - Какой год - земной или каллистянский?
   - Земной. Дело в том, что установка очень проста, если знать, на чем  она
основана. Мьеньонь дает год  потому,  что  ее  надо  строить  не  на  Земле.
Странно! Мьеньонь и другие каллистяне верят, а ты сомневаешься.
   Широков порывисто обнял друга.
   - Я не сомневаюсь, а боюсь верить. Это слишком прекрасно! А  есть  у  нас
азбука Морзе?
   - Уверен, что есть. Она должна быть в какой-нибудь книге по  радиотехнике
или о способах связи на Земле. Мне даже кажется, что я ее  видел,  когда  мы
занимались переводами.
   - Надо как можно  скорее  убедиться,  -  нетерпеливо  сказал  Широков.  -
Кстати, где наш багаж? Неужели все еще на корабле?
   - Вряд ли. За эти два дня они безусловно доставили его сюда.
   Синяев оказался прав. Все вещи, привезенные  ими  с  Земли,  оказались  в
комнате, примыкавшей к спальной.  Ящики,  чемоданы,  пакеты  были  аккуратно
сложены в углу.
   - Ты же был здесь, - заметил  Синяев.-  Как  же  ты  не  знал,  что  вещи
принесли?
   - Я не покидал дом Диегоня. И мне никто не сказал об этом.  Да  и  зачем?
Дом ведь не заперт.
   Они не легли спать, пока не  нашли  нужную  книгу,  которая,  разумеется,
оказалась в тщательно подобранной библиотеке. Ведь  она  была  составлена  с
целью познакомить каллистян со всеми сторонами жизни Земли.
   - Жутко подумать, - сказал Широков, нежно гладя рукой бесценную страницу,
- что ее могло не быть.

   НА ВЕЛЬДЕ
   Потекли дни напряженной и трудной работы. По просьбе Широкова и Синяева к
ним  присоединился  Бьяининь,  и  они  втроем  переводили  на  русский  язык
исключительно сложный текст "послания Каллисто Земле".
   Они часто вспоминали совещание технической  комиссии  после  диверсии  на
звездолете. Как  и  тогда,  некоторые  фразы  приходилось  переводить  очень
сложным способом.
   В доме, где жили гости Каллисто, постоянными посетителями стали все члены
экспедиции к Солнцу, всеми силами старавшиеся помочь работе.
   Каждая  фраза  считалась  правильно  переведенной,  если  Синяев,   лучше
Широкова разбиравшийся в этих вопросах, заявлял, что она ему ясна.
   - Я прохожу курс новейшей ядерной физики, - шутил он.
   За все время этой работы люди  почти  не  видели  света  "солнца",  и  их
домашние врачи - Гесьянь и Синьг - были очень довольны таким  дополнительным
карантином. Облака над Атилли постепенно становились все тоньше, и  к  концу
работы над городом снова было безоблачное небо.
   - Если все время держать над вами облака, - говорил Гесьянь, - вы никогда
не привыкнете к лучам Рельоса. А вам надо познакомиться со всей Каллисто.
   - Никаких тревожных симптомов нет, - отвечал Широков. - Мне кажется,  что
Рельос для нас безвреден.
   Он умалчивал при этом, что несколько раз у него и  у  Синяева  появлялось
недомогание, считая его причиной переутомление  от  напряженной  работы.  Он
хорошо знал повышенную мнительность по отношению к ним каллистянских врачей,
испытав это на самом себе после случая с камнем на Кетьо.
   "Скажи я об этом, и они, чего доброго, вернут нас на Кетьо или на  Сетито
без всякой нужды", - думал он.
   Пока шла  работа  над  переводом,  теси-установка  со  спутника  Каллисто
ежедневно посылала сигналы на Землю. По глубокому убеждению всех -  людей  и
каллистян, слова "Петр Широков" не могли  остаться  незамеченными.  Точность
расчета и надежность автоматического управления лучом не вызывала сомнений.
   - Вспышки появляются над Москвой, - говорил Синяев, когда  Широков  снова
начинал сомневаться. - Или,  во  всяком  случае,  близко  от  Москвы.  Между
Рельосом и Солнцем нет ни одной зве