оворил, что таким способом можно сохранить жизнь  человека  на
долгий срок. Правда, это не дает продления жизни, а только создает  перерыв.
У них самих такой перерыв почти не применяется.
   - Но мы-то этого не умеем?
   - Скоро будем уметь.
   - Вполне понятно, что каллистяне не хотят этого "перерыва",  как  вы  его
называете, - заметил один из членов комитета. -  Ничего  привлекательного  в
нем нет.
   - Для людей, близких Широкову и Синяеву, это выход, - возразил Куприянов.
   - Значит, вы предлагаете усыпить, выключить из  жизни  на  двадцать  пять
лет...
   - Нет, - перебил Козловский. - Я понимаю мысль Михаила  Михайловича  так:
надо взять здоровье определенного круга лиц под контроль нашего  комитета  и
только в крайнем случае воспользоваться каллистянским рецептом.
   - Совершенно верно, - подтвердил Куприянов.
   Предложение встретило единодушную поддержку. Тут же была создана Комиссия
жизни близких и руководство ею поручено самому Куприянову.
   С тех пор прошло девять лет. Все намеченные "к сохранению во что бы то ни
стало" находились под неусыпным наблюдением. Все были живы,  за  исключением
Николая Емельяновича Синяева, который скоропостижно  скончался  от  паралича
сердца.
   Год назад создалась угроза смерти матери  Синяева.  Старушка  была  очень
плоха, и казалось,  ничто  уже  не  спасет  ее  -  самого  близкого  Синяеву
человека. Но  к  этому  времени  медицинские  средства  каллистян  были  уже
основательно изучены,  хотя  и  не  проверены  еще  на  практике.  Куприянов
предложил единственный выход - усыпить Синяеву по способу,  применяемому  на
Каллисто.
   Зинаида  Александровна  с  радостью  согласилась.  Ей  страстно  хотелось
увидеть сына.
   Врачи  пунктуально  выполнили  все  указания   неизвестного   им   автора
каллистянской медицинской книги. Наука далекой Каллисто спасла жизнь  матери
своего гостя.
   Странные вещи происходили с телом старой  Женщины,  лежавшей  в  "мертвом
сне". Оно заметно молодело: разглаживались  морщины,  темнели  волосы,  кожа
приобретала блеск.
   Прошло около года, и Зинаиду Александровну Синяеву стало  трудно  узнать.
Семидесятилетняя  женщина  как  будто  превратилась  в   сорокалетнюю.   Под
стеклянным  колпаком,  вокруг  которого  тесно  стояли   необычайного   вида
аппараты, лежала без признаков жизни, но несомненно живая, далеко не  старая
женщина. Ее дети - сестра и братья Синяева - едва узнавали свою мать.  Такой
она была в годы их раннего детства.
   Было совершенно  ясно,  что  Георгий  Николаевич,  вернувшись  на  Землю,
встретит мать более "молодой", чем оставил.
   Совсем недавно  опыт  был  повторен.  Стареющий  академик  Лебедев  также
захотел испытать на себе действие омолаживающего сна. И снова все вышло так,
как нужно. Рецепты каллистян действовали безотказно.
   Новый способ "омоложения" вызвал глубокое  волнение  среди  ученых  всего
мира. Каллистяне сами указывали, что  "летаргия"  не  оказывает  влияния  на
общий срок сознательной жизни человека" перерыв на нем  не  сказывается.  Но
было ясно, что именно здесь надо  искать  полное  решение  проблемы  -  дать
человеку вторую молодость. Открывались грандиозные перспективы.
   Куприянов и его ближайшие ученики и сотрудники целиком отдались  изучению
новой отрасли медицины. Но  материалы,  оставленные  каллистянами,  были  не
полными. Многое в механизме летаргии оставалось неясным. И,  как  ни  сильно
было желание подарить человечеству  мощное  средство  борьбы  со  старостью,
приходилось ждать вторичного прилета корабля каллистян.
   - Через четырнадцать лет, - говорил Куприянов, -  мы  получим  настоящего
руководителя в нашей работе  -  Петра  Аркадьевича  Широкова.  За  три  года
пребывания на Каллисто он хорошо  изучит  каллистянскую  медицину  и,  кроме
того, привезет с собой все, чего нам не хватает сейчас.
   Ожидание вторичного посещения Земли каллистянами стало еще  нетерпеливее,
чем раньше.
   Если бы можно было спросить каллистян и тут же получить ответ.  Увы!  Это
было совершенно невозможно!
   Что может быть быстрее света? 300 000 километров пролетает  он  в  каждую
секунду. Но и свету нужно более восьми  лет,  чтобы  преодолеть  исполинское
расстояние между Землей и Каллисто. Семнадцать  лет  в  оба  конца!  Тяжелый
разговор получился бы при таких условиях!
   - Жаль, конечно, - говорили ученые, - но тут ничто нам не поможет.
   И вдруг случилось!..
   Невероятное! Невозможное? "Противоестественное"!..
   12 сентября 19...  года  (золотыми  буквами  вошла  эта  дата  в  историю
человечества) в Восточной Сибири и  над  территорией  Северного  Китая  были
замечены странные вспышки, точно маленькие взрывы, высоко  в  верхних  слоях
атмосферы.
   День за днем (по счастью, стояла безоблачная  погода)  они  появлялись  с
поразительной точностью, в один и тот же час.
   Двадцать  девять  вспышек,  пятнадцатиминутный  перерыв,  снова  двадцать
девять вспышек, опять перерыв - и еще раз.
   Каждый день.
   Непонятным явлением в атмосфере занялись метеорологи.  Точно  определили,
на какой высоте появляются вспышки: оказалось, что на  высоте  ста  тридцати
километров над поверхностью Земли, то есть приблизительно у верхней  границы
слоя Хевисайда.
   Регулярность и математическая правильность вспышек не давали  возможности
считать их природным явлением.
   Что же это такое?..
   16 сентября мир узнал сенсационную новость.
   Тайна  раскрылась.  Вернее  было  сказать,  что  она  стала   еще   более
непонятной,  но  самое  главное:  что  означают  вспышки  -  перестало  быть
загадкой.
   Люди узнали, кто производил их на небе!
   Но как -  это  по-прежнему  было  тайной.  К  этому  времени  загадочными
явлениями на небе восточной части азиатского  материка  заинтересовались  во
всех странах. Десятки предположений делались учеными и не учеными.
   Было несомненно только одно - вспышки имеют внеземное происхождение.
   Тайну  удалось   раскрыть   скромному   телеграфисту   станции   Албазин,
расположенной на самой границе Китая и СССР, Николаю Семеновичу Кабанову. Он
первый обратил внимание, что вспышки не одинаковы: одни были короче,  другие
длиннее. Как только мелькнула у Кабанова мысль о сходстве вспышек с  азбукой
Морзе, он без труда понял их смысл,
   Высоко в ионосфере Земли  каждый  день  в  одно  и  то  же  время  трижды
повторялось два слова: "ПЕТР ШИРОКОВ".
   Словно бомба взорвалась над человечеством!
   Вспышки производились с Каллисто!
   Непонятным способом каллистяне  посылали  на  Землю  сигналы.  Это  стало
несомненно. Азбуку Морзе они узнали от Синяева и  Широкова,  это  тоже  было
несомненно. Выбранные ими два слова - всем известные имя и фамилия -  должны
были показать, откуда идут сигналы.  Их  регулярное,  ежедневное  повторение
означало, что каллистяне опасались, что люди не сразу  заметят  и  не  сразу
поймут смысл увиденного на небе.
   И еще это означало, что вспышки посланы с Каллисто не раньше  как  четыре
месяца тому назад. Звездолет только в мае  этого  года  мог  закончить  свой
рейс.
   Опять возник прежний вопрос: что  же  это  такое?  Что  могло  пройти  от
Каллисто до Земли в двести пятьдесят раз быстрее луча света?
   "Петр Широкова! Это,  безусловно,  было  только  вступлением.  Когда,  по
расчетам каллистян, люди увидят и  поймут,  что  сигналы  идут  с  Каллисто,
последуют другие сообщения. Их нельзя было упустить.
   Козловский  действовал  быстро.  Как  только  было  получено  известие  о
расшифровке  вспышек,  как  только  отпали  сомнения  в   их   каллистянском
происхождении, экспедиция института вылетела в Восточную Сибирь.
   Надо было учесть возможность изменения погоды,  появления  облачности.  В
распоряжение Козловского было предоставлено три  высотных  самолета.  Местом
наблюдения выбрали город Хабаровск, где вспышки были хорошо видны.
   Кроме самого Козловского, в экспедиции  участвовали:  Куприянов,  Аверин,
Смирнов, Ляо Сен, Лежнев, Матиссен и  четыре  опытных  оператора,  виртуозно
владевших приемом сигналов по азбуке Морзе.
   На десятый день после первого появления вспышки  изменились.  Теперь  они
передавали имя и фамилию Широкова латинским алфавитом. Еще через десять дней
снова изменение - каллистяне перешли на английское правописание.
   - Совершенно ясно и логично, - сказал Куприянов. - Они не могли направить
сигналы с абсолютной точностью. В каком месте их увидят, там не знают.
   - Редкостное терпение, - заметил Аверин. - Целый месяц они передают  одно
и то же,
   - И это понятно, - ответил Козловский. - Каллистяне  собираются  передать
что-то очень важное. Дают нам время подготовиться к приему. Но я думаю,  что
месяц - это крайний срок. Со дня на день надо ждать основного текста.
   - Следует еще учитывать, что Широкову и Синяеву  нужно  время,  для  того
чтобы перевести, быть может, сложный текст  сообщения  на  русский  язык,  а
возможно, и на латинский и на английский. Да еще потом на азбуку Морзе.  Это
не так просто, - прибавил Куприянов.
   Предсказание  Козловского  сбылось  -  12  октября,  ровно  через  месяц,
началась передача самого необычайного текста, который когда-либо  принимался
земными телеграфистами.
   Каждый день, какая бы ни была погода, взлетали с  Хабаровского  аэродрома
три самолета и, поднявшись выше  любой  возможной  облачности,  четыре  часа
летали по кругу над городом.
   Каждый день  четыре  оператора  записывали  передачу,  производившуюся  в
быстром темпе.
   Широков и Синяев точно предусмотрели, что именно предпримут на Земле  для
приема сообщения. Не будь на борту самолетов  виртуозов  телеграфного  дела,
сигналы с Каллисто невозможно было бы записать, настолько  быстро  следовали
они один за другим. Быстро и в то же время  крайне  медленно.  Каждая  фраза
повторялась по три раза, на трех языках. В день удавалось принять  две,  три
страницы блокнота. А на следующий день повторялась вчерашняя передача. Но  и
ее тщательно записывали.
   Поражала четкость передачи. Ни одного пропуска, ни одной  неясной  буквы.
Короткие и длинные вспышки чередовались с математической  точностью.  Словно
не восемьдесят триллионов километров, а совсем небольшое расстояние отделяло
операторов Каллисто от операторов Земли. Цель передачи выяснилась  в  первый
же день.
   "Достигли  Каллисто  пятнадцатого  сентября  19...   года,   по   земному
календарю, - гласило принятое сообщение. - Оба здоровы. Горячий привет всем,
всем! Принимайте описание способа передачи  и  устройства  нужного  для  нее
аппарата. Широков. Синяев".
   Трудно даже представить себе, какое впечатление произвело появление  этой
телеграммы на страницах газет! Способ передачи! Устройство аппарата для нее!
Это означало, что Земля получит возможность говорить с Каллисто,  не  ожидая
ответа семнадцать лет!
   То, что совсем недавно казалось абсолютно невозможным, стало реальностью.
   Но разве это  не  общая  судьба  всего,  что  люди  считают  невозможным,
забывая, что не все законы природы им известны!
   Вернувшись в Хабаровск после приема первого сообщения, Козловский  собрал
совещание.
   - Широков и Синяев достигли Каллисто в  сентябре,  -  сказал  собравшимся
профессор Смирнов. - Это означает, что  передача  началась  сразу  после  их
прилета,  двенадцатого  сентября,  тогда  же,  когда  сигналы  были  впервые
замечены. Получается, что они проходят путь от Каллисто до Земли практически
мгновенно, а не за четыре месяца, как мы думали.  Принцип,  на  котором  они
основаны, не может быть колебаниями вроде света или  радиоволн.  Тут  что-то
новое. Скорей всего это относится к области гравитации.  Необходимо  вызвать
сюда физиков, работающих над проблемами гравитационных полей.
   - Это мы сделаем, - сказал Козловский. - Я сегодня отдам распоряжение,  а
завтра наши сотрудники физической секции  будут  здесь.  Но  почему  сигналы
появились двенадцатого, а Широков и Синяев сообщают, что прибыли на Каллисто
пятнадцатого?
   - Скорей всего, просто ошибка, - ответил Куприянов. -  За  несколько  лет
полета ошибиться на несколько дней, учитывая специфику межпланетного  рейса,
- ничего удивительного.
   День за днем, неделя за неделей поднимались в воздух самолеты экспедиции.
Заполнялись толстые тетради стенографической записью.
   Поразительное открытие каллистянской  науки  постепенно  прояснялось  для
ученых Земли.
   А когда закончилась передача и  последнее  слово  "ждем"  было  записано,
началась трудная и  спешная  работа.  Затаив  дыхание  следил  за  ней  мир.
Осуществлялась прямая мгновенная телеграфная связь  между  двумя  планетами,
находящимися на невообразимо огромном расстоянии друг от друга.
   Удастся ли технике  Земли  справиться  с  неимоверными  трудностями  этой
грандиозной задачи?
   Каллистяне  сообщили  все,  что  было  необходимо  для  успеха.  Дело  за
инженерами и астрономами.
   - Мы добьемся цели во что бы то ни стало,  -  заявил  в  печати  директор
Института Каллисто  Козловский.  -  Не  позже  как  через  три  месяца  наше
сообщение будет отправлено. И тогда начнется постоянное, ежедневное  общение
с каллистянами.
   -  Вот  теперь,  -  сказал  Куприянов,  -  я   окончательно   отказываюсь
последовать примеру Синяевой и Лебедева.
   - Как знать,  -  ответил  Николай  Николаевич.  -  Может  быть,  придется
все-таки. И не только тебе, но и мне самому. Я думаю, что Широков  и  Синяев
будут рады меня увидеть.

   ТЕСИ-ЛУЧ
   Синяев вернулся  только  на  следующий  день  к  вечеру.  Все  время  его
отсутствия Широков провел в семье Диегоней. Возвращаться одному  в  огромную
пустую квартиру ему не хотелось. Только теперь Петр  Аркадьевич  понял,  чем
стал для него земной товарищ. С ужасом вспоминал он свое намерение лететь на
Каллисто без спутника, без друга, который  делил  бы  с  ним  все  -  мысли,
чувства, растущую тоску по родине.
   За годы полета они слились в одно существо, понимали друг друга без слов.
Для каждого из них самый факт постоянного присутствия другого  был  огромным
облегчением. Здесь, на Каллисто, все - солнце, природа, люди, самый  воздух,
которым они дышали, - было чужим. Никогда ни один человек  не  отрывался  от
родины так безнадежно далеко. Но понадобилось временное отсутствие  Синяева,
чтобы Широков понял, как трудно ему без близкого человека.
   "Вы получите товарища, с которым легче будет переносить долгую разлуку  с
Землей. Что ни говорите, а это нелегко. Вдвоем будет  легче",  -  как  часто
вспоминал он в эти два дня вещие  слова  Штерна!  Старый  ученый  лучше  его
понимал тяжесть взятой им на себя задачи. И как глубоко он был прав!
   Диегонь, его сын и Дьеньи окружали Широкова чисто родственным  вниманием.
Оно не бросалось в глаза, но проявлялось в  каждой  мелочи.  Все,  что  было
нужно  Широкову,  появлялось  как  бы  само  собой.  Каллистяне  безошибочно
угадывали малейшие оттенки его настроения. Их изощренная чуткость,  развитая
веками жизни истинно человеческого общества,  предстала  перед  Широковым  с
особой рельефностью.
   Он любил эту семью, она была ему  близка  и  приятна,  но  видеть  других
каллистян  почему-то  не  хотелось.  И  это  непонятное  даже   ему   самому
психическое состояние было непостижимым образом угадано. В эти два дня никто
не посетил дом Диегоня. Гесьянь и Синьг сразу после отлета  Синяева  куда-то
исчезли и не появлялись. Широков знал, что они с радостью вернутся, если  он
позовет  их,  но  ему  не  хотелось  делать  этого.  Он  был  благодарен  за
предоставленное ему одиночество. Диегони ему не мешали.
   Временами Широков начинал сердиться  на  своего  друга.  Неужели  он  так
занят, что не может найти время связаться по экрану хотя бы для того,  чтобы
сообщить, когда думает вернуться? Или он не испытывает тех  же  чувств,  что
Широков? Не скучает о нем и вообще забыл о его существовании?
   В одну из таких минут он пошел к Рьигу Диегоню.
   - Ваш друг, - сказал бывший  командир  звездолета,  -  безусловно,  очень
занят. Вызов Зивьеня означает, что дело идет о чем-то важном, очень  важном.
Почему вы не отправились с ним?
   - Потому, что Зивьень  не  выразил  этого  желания,  -  ответил  Широков,
повторяя часто слышанную от самих каллистян фразу.
   - Вы скучаете с нами?
   - Нет. Но...
   - Я понимаю. - Диегонь ласково провел пальцами по лбу и волосам Широкова.
- Это реакция. Слишком много впечатлений получили вы за последние  дни.  Ваш
организм, я имею в виду нервную систему, бессознательно стремится к  отдыху.
Хотите, мы погрузим вас в сон, пока Георгий не вернется?
   - Нет, не надо. К  этому  средству,  возможно,  придется  прибегнуть  нам
обоим, но не сейчас. Почему не видно вашей жены и остальных детей? - спросил
он, желая переменить тему разговора. - Я помню, вы говорили, что их шестеро.
   - Я с ними виделся, - ответил Диегонь. - А сюда они не являются по той же
причине, по которой никто не приходит, пока вы не попросите об этом.
   - Но, однако, ваш сын Вьег...
   - Вы правы. Но мы думали, что отец Дьеньи для вас является исключением.
   Широков  почувствовал,  что  краснеет.  Этого  еще  недоставало!  Неужели
Диегонь намекает на то чувство, которое с каждым днем все сильнее сознавал в
себе Широков? Он  старался  подавить  его,  но  оно  становилось  все  более
властным, может быть именно потому, что он с ним боролся. Но как иначе можно
было понять эти слова?..
   Широков молчал, не зная, что ответить. Диегонь пришел ему на помощь.
   - Вы долгое время провели с моей внучкой. Вы привыкли к ней почти  как  к
нам. Мы думали, что вы и Георгий полюбили ее. Разве мы ошиблись?
   Широкову  показалось,  что  Диегонь  намеренно  подчеркнул  слова  "вы  и
Георгий".
   - О нет! - ответил он. - Вы не ошиблись. Вы  не  могли  ошибиться.  Разве
можно не полюбить Дьеньи?
   Диегонь улыбнулся. Но почти тотчас же с его лица  исчезла  улыбка.  Тихо,
будто сам себе, он сказал:
   - Человек Земли и человек Каллисто. Внешне много  общего.  Но  внутреннее
строение...
   Широков покинул  его  в  полном  замешательстве.  Не  оставалось  и  тени
сомнения: Диегонь обо всем догадался. Он думает о возможном  браке  (Широков
вздрогнул при этом слове) своей внучки и его - человека Земли. И  он  думает
об  этом  как  ученый,  рассматривая  вопрос  как  научную   физиологическую
проблему.
   "Но почему же, - думал Широков, - такая мысль пришла ему в голову?  Разве
могла она возникнуть, если бы сама Дьеньи не подавала повода к этому?"
   Но он ни в чем не мог найти подтверждения. Дьеньи  относилась  к  нему  и
Синяеву совершенно одинаково. Но ведь тогда, на Кетьо,  она  поцеловала  его
руку!..
   Слова Диегоня окончательно открыли глаза Широкову. Да, он  любит  Дьеньи.
За что? Кто и когда мог ответить на такой вопрос!  Просто  за  то,  что  она
Дьеньи, - как ему казалось, лучшая девушка во Вселенной.
   Этот разговор, одновременно приятный и неприятный для Широкова, произошел
вечером первого дня отсутствия Синяева.
   Петр Аркадьевич плохо спал ночь. Он думал о своей первой  любви  там,  на
Земле, и сравнивал оба чувства - тогдашнее и теперешнее.
   За что он  полюбил  Лену?  Говорят,  что  нужны  общие  вкусы,  интересы,
стремления. Было это у них с Леной? Нет, пожалуй, не было. А любовь была.  У
него и Дьеньи, безусловно, есть одно общее - стремление к другим  мирам.  На
Кетьо она рассказывала ему о своей жизни, о мечтах увидеть человека с другой
планеты. Теперь она мечтала увидеть Землю.
   Не это ли послужило первым  толчком?  Нет!  Он  теперь  ясно  видел,  что
полюбил ее, как только встретил в первый раз, на Сетито.
   Отчего возникает это мощное чувство -  двигатель  Жизни?  Вечная,  но  до
конца так и не разгаданная тайна природы!
   Широков уже не был юношей. Он покинул родину  в  возрасте  двадцати  семи
лет. По времени, протекшем на Земле, ему сейчас должно быть тридцать восемь.
Но законы субсветовых скоростей "омолодили" его почти на восемь лет. Он  был
тридцатилетним мужчино