Чтобы быть до конца честным, я должен добавить, что эта экологическая
модификация будет иметь определенные последствия. Микроорганизмы, грибки и
илистая плесень будут очень быстро размножаться,  не  имея  в  вашем  небе
природных врагов.  Верхние  этажи  самых  высоких  жилых  башен  покроются
плесенью и грибками, и потребуется чаще их очищать.  Большая  часть  птиц,
как исконных обитателей С'атлэма, так и привезенных с Тары м Старой Земли,
вымрут, уступив место новой атмосферной экосистеме. В конечном счете, небо
потемнеет, вы будете  получать  значительно  меньше  солнечного  света,  и
климат будет постоянно меняться. Однако, я думаю, что  это  произойдет  не
раньше, чем лет  через  триста.  Поскольку  если  ничего  не  предпринять,
катастрофа грозит вам гораздо  раньше,  я  рекомендую  принять  этот  план
действий.
     Репортеры вскочили на ноги и начали выкрикивать вопросы.  Толли  Мьюн
сжалась в своем кресле, сердито нахмурив  брови.  Первый  Советник  Крегор
Блэксон  сидел  неподвижно,  глядя  прямо  перед  собой.  На  его   худом,
заостренном лице застыла улыбка; глаза, казалось, остекленели.
     - Минуточку, - сказал Таф, перекрывая шум. - Я заканчиваю. Вы слышали
мои  рекомендации  и  видели  биологические  виды,  с  помощью  которых  я
намереваюсь переделать вашу экологию. Теперь послушайте. Если  ваш  Высший
совет действительно примет решение разводить  мясного  зверя,  джерсейский
стручок и ороро так, как я предлагаю,  компьютеры  "Ковчега"  прогнозируют
значительное облегчение вашего продовольственного кризиса. Посмотрите.
     Все глаза  обратились  к  телеэкрану.  Даже  Толли  Мьюн  обернулась,
вытянув шею, а Первый Советник Крегор Блэксон, с неизменной улыбкой, встал
с места и храбро повернулся к экрану, заложив большие пальцы в карманы. На
экране замерцала координатная сетка; красная линия догоняла зеленую, вдоль
одной оси стояли даты, вдоль другой - значения численности населения.
     Шум стих.
     Наступила полная тишина.
     Даже в конце зала было слышно, как Крегор Блэксон откашлялся.
     - О, Таф, - сказал он, это, должно быть, неверно.
     - Сэр, - отозвался Хэвиланд Таф, - уверяю вас, что все правильно.
     - Ну, это ведь до того, да? Не после?  -  Блэксон  показал  рукой  на
схему. - Я имею в виду, что, смотрите, ваша эта экоинженерия,  выращивание
одних стручков,  моря,  покрытые  нептуновой  шалью,  небо,  темнеющее  от
летающей пищи, мясные горы в каждом подвале...
     - Мясные звери, - исправил  Таф,  -  хотя  признаю,  что  в  названии
"мясные горы" что-то есть. У вас талант придумывать выражения красочные  и
запоминающиеся, Первый Советник.
     - Все это, - упрямо продолжал Блэксон, - весьма радикально,  Таф.  Мы
имеем право ожидать и радикального улучшения ситуации.
     Несколько преданных ему слушателей начали подбадривать его криками.
     - Но это, - сказал Первый Советник, - этот  прогноз  говорит  о  том,
что... О, может быть, я неправильно его понял?
     - Первый Советник, - возразил Таф, -  и  народ  С'атлэма,  вы  поняли
правильно. Если вы примете все  мои  предложения,  то  вы,  действительно,
отсрочите катастрофу. Отсрочите, сэр, но не отмените. У вас будет массовый
голод через восемнадцать лет, как указывают ваши  нынешние  прогнозы,  или
через сто девять,  как  свидетельствует  этот,  но  будет  он  практически
наверняка, - Таф поднял палец. - Единственно верное и  постоянное  решение
этой проблемы следует искать не на борту  моего  "Ковчега",  а  в  умах  и
чреслах каждого отдельного с'атлэмского  гражданина.  Вы  должны  взять  в
привычку воздержание и немедленно  ввести  контроль  за  рождаемостью.  Вы
должны немедленно прекратить огульное деторождение!
     - О, нет, - простонала Толли Мьюн. Но вдруг она увидела, что  вот-вот
начнется, вскочила и побежала  к  Тафу,  зовя  на  помощь  охрану.  И  тут
началось нечто невообразимое.


     - Спасать вас уже становится моей привычкой,  -  сказала  Толли  Мьюн
много позже, когда они  вернулись  в  надежное  место  -  на  челнок  Тафа
"Феникс", спокойно стоявший на своем месте на  ветке  шесть.  Снаружи  его
охраняли два отряда службы  безопасности  в  полном  составе,  вооруженные
нервно -  паралитическими  карабинами  и  танглерами.  Они  удерживали  на
расстоянии все растущую шумную толпу.
     - У вас есть пиво? - спросила Толли Мьюн, - я бы выпила.
     О том, как они бежали на корабль, страшно  было  вспомнить.  С  обеих
сторон  их  прикрывали  охранники.  Таф  двигался   какими-то   странными,
неуклюжими  прыжками,  но  с  поразительной  скоростью,  она  должна  была
признать.
     - Ну, как вы?
     - Тщательное мытье удалило большую часть плевков  с  моей  фигуры,  -
отозвался Хэвиланд Таф, с достоинством  усаживаясь  в  кресло.  -  Пиво  в
холодильнике под игровым пультом. Пожалуйста, пейте, сколько хотите.  Дакс
стал царапать ногу Тафа, вонзая коготки в ткань  голубого  комбинезона,  в
который он переоделся. Таф нагнулся и взял его на колени. - В  будущем,  -
сказал  он  котенку,  -  ты  будешь  сопровождать  меня   повсюду,   чтобы
заблаговременно предупреждать меня о подобных нападениях.
     -  Черт  возьми,  в  этот  раз  я  сама  могла  бы  предупредить  вас
заблаговременно, - сказала  Толли  Мьюн,  открывая  пиво,  -  если  бы  вы
сообщили мне, что намереваетесь осудить нашу веру, нашу церковь  и  вообще
весь наш образ жизни. Что же вы думали, они вам медаль дадут?
     - Я бы удовлетворился бурными, продолжительными аплодисментами.
     - Я вас предупреждала давным-давно,  Таф.  Антижизнь  непопулярна  на
С'атлэме.
     - Я протестую, - возразил Таф. -  Я  убежденный  сторонник  жизни.  В
своих чанах я каждый день создаю жизнь. Я испытываю отвращение к смерти, я
нахожу энтропию ужасной, и если бы меня пригласили  посмотреть  на  гибель
вселенной, я бы наверняка сослался на занятость, - он поднял палец. -  Тем
не менее, Начальник порта Мьюн, я  сказал  то,  что  должен  был  сказать.
Неограниченное  деторождение,   которое   проповедуется   вашей   Церковью
Эволюционирующей  Жизни  и  практикуется   большинством   с'атлэмцев,   за
исключением вас и других "нулевиков", - бездумно  и  безответственно.  Оно
ведет  к  тому,  что  ваше  население   увеличивается   в   геометрической
прогрессии, и это наверняка погубит вашу гордую цивилизацию.
     - Хэвиланд Таф, пророк конца света, - сказала со вздохом Толли  Мьюн.
- Бродягой-экологом и любовником вы им нравились больше.
     - Куда бы я ни приехал, везде я нахожу, что героям грозит  опасность.
Может быть, с эстетической точки зрения, я выгляжу гораздо приятнее, когда
изрекаю  утешительную  ложь  через  этот  волосяной  фильтр  на   лице   в
мелодрамах,     отдающих     фальшивым      оптимизмом      посткоитальной
удовлетворенностью. Это ваше желание видеть  вещи  не  такими,  какие  они
есть, а такими, как вам хочется - симптом  серьезной  болезни  с'атлэмцев.
Вам пора посмотреть в глаза правде,  будь  это  мое  безволосое  лицо  или
неизбежность голода в будущем.
     Толли Мьюн отпила глоток пива и окинула Тафа долгим взглядом.
     - Таф, - начала она, - вы помните, что я говорила вам пять лет назад?
     - Насколько я помню, вы много чего говорили.
     - В конце, нетерпеливо перебила она, -  когда  я  решила  помочь  вам
бежать на "Ковчеге", вместо того, чтобы помочь Джозену Раэлу забрать его у
вас. Вы спросили меня, почему, и я объяснила.
     - Вы сказали, вспомнил Таф, - что власть  разлагает,  что  абсолютная
власть разлагает абсолютно, что "Ковчег" уже  разложил  Первого  Советника
Джозена Раэла и его соратников, и что  биозвездолету  лучше  оставаться  у
меня, потому что я неподкупен.
     Толли Мьюн вымученно улыбнулась.
     - Не совсем так, Таф. Я сказала, что, по-моему, неподкупных людей  не
бывает, но если они и есть, то вы - один из них.
     - Несомненно, так, - ответил Таф, поглаживая Дакса.  -  Признаю  свою
ошибку.
     - Теперь же вы меня удивляете, -  сказала  она.  Вы  знаете,  что  вы
сейчас сделали, там? Для начала, вы свергли еще одно правительство.  Крегу
этого не пережить. Вы заявили на весь мир, что он лжец. Может быть, это  и
справедливо: вы привели его к власти, вы же его и свергли.  Похоже,  когда
вы приезжаете, советники долго не удерживаются. Но это ничего. Кроме того,
вы заявили тридцати миллиардам членов Церкви Эволюционирующей  Жизни,  что
их  вера  -  мыльный  пузырь.   Вы   даже   заявили,   что   сама   основа
технократической философии, на которой веками строилась  политика  Совета,
ошибочна. Нам повезет, если на следующих выборах не вернутся  эти  чертовы
экспансионисты, а если они победят, то это значит - война. Вандин,  Джазбо
и другие союзники не потерпят еще одного экспансионистского правительства.
Возможно, вы испортили карьеру и мне. Опять. Если только я не приму  меры,
как в прошлый раз. Вместо звездной возлюбленной я теперь старая  сварливая
чиновница, любящая приврать о своих любовных похождениях и, кроме того,  я
способствовала антижизни, - она вздохнула.  -  Вам  как  будто  непременно
нужно, чтобы я была опозоренной. Но  это  ерунда,  Таф.  О  себе  я  сумею
позаботиться. Главное - это то, что вы взяли на  себя  смелость  диктовать
политику сорока миллиардам людей,  имея  лишь  приблизительное  понятие  о
последствиях. По какому праву? Кто вам позволил?
     - Я убежден, что всякий человек имеет право говорить правду.
     - И право требовать, чтобы это транслировалось на весь мир? Откуда же
взялось это дурацкое  право?  -  сказала  она.  -  На  С'атлэме  несколько
миллионов человек принадлежат к фракции "нулевиков", в том числе и  я.  Вы
не сказали ничего, что бы мы не говорили годами. Вы просто сказали об этом
громче.
     - Я это знаю. И надеюсь, что слова,  произнесенные  сегодня  вечером,
какими бы горькими  они  не  показались,  в  конечном  счете  положительно
скажутся на политике и на жизни общества на С'атлэме. Может  быть,  Крегор
Блэксон и его коллеги - технократы поймут, что Тафов Расцвет или,  как  вы
его когда-то называли, чудо хлебов и  рыб,  не  может  принести  спасение.
Может быть, с этого дня политика и взгляды людей начнут изменяться.  Может
быть, на следующих выборах победит ваша фракция "нулевиков".
     Толли Мьюн нахмурилась.
     - Ну уж это вряд ли, вы-то  должны  знать.  И  даже  если  "нулевики"
победят, возникает вопрос: что же мы можем сделать,  черт  возьми!  -  Она
наклонилась вперед. - Будем ли мы иметь право ввести обязательный контроль
за рождаемостью? Интересно. Впрочем, вас это не касается. Это  я  к  тому,
что у вас нет монополии на правду. Любой из "нулевиков" мог  бы  выступить
не хуже. Черт возьми, да половина технократов  знают,  как  обстоят  дела.
Крег не дурак. Бедняга Джозен тоже им не был. Это право дала  вам  власть,
Таф. Власть "Ковчега". Помощь, которую  вы  можете  или  оказать,  или  не
оказать, по своему усмотрению.
     - Несомненно, так, - сказал Таф, моргнув. - Не могу не согласиться  с
вами. Печальная историческая истина состоит в том,  что  неразумные  массы
всегда следуют за сильными, а не за мудрыми.
     - А вы кто, Таф?
     - Я, всего лишь скромный...
     - Да, да, - перебила она, - Я знаю, скромный инженер -  эколог,  черт
побери. Скромный инженер - эколог, который  взялся  играть  роль  пророка.
Скромный инженер - эколог, который был на С'атлэме всего два раза в жизни,
в общей сложности дней сто, и все же считает, что он вправе свергать  наше
правительство, позорить нашу религию, поучать сорок миллиардов  незнакомых
людей, сколько детей они должны иметь. Мой народ, может быть, глуп,  может
быть недальновиден, может быть, даже слеп, но все-таки это мой народ, Таф.
И я не могу сказать, что я целиком и полностью одобряю то, что вы приехали
сюда и пытаетесь переделать нас  в  соответствии  со  своими  собственными
просвещенными идеями.
     - Я отклоняю это обвинение, мадам. Каких бы норм не  придерживался  я
лично, я не пытаюсь навязать их С'атлэму. Я лишь взял на себя труд пролить
свет на некоторые вещи, рассказать вашему населению о некоторых  холодных,
тяжелых слагаемых реальности, которые в сумме всегда  дают  катастрофу.  И
эту катастрофу не могут отменить ни вера,  ни  молитвы,  ни  романтические
мелодрамы.
     - Вам же платят... - начала было Толли Мьюн.
     - Недостаточно, - перебил ее Таф. Она против воли улыбнулась.
     - Вам же платят  за  экоинженерию,  Таф,  а  не  за  религиозные  или
политические поучения. Уж спасибо.
     - Пожалуйста, Начальник порта, - ответил Таф, -  Экология,  продолжал
он.  -  Подумайте  над  этим  словом.  Поразмышляйте  над  его  значением.
Экосистему можно сравнить, скажем, с огромной биологической машиной.  Если
развить эту аналогию, то человечество следует рассматривать как часть этой
машины. Безусловно, важную - двигатель, к примеру, - но ни в  коем  случае
не отдельно от механизма, как зачастую  ошибочно  считают.  Следовательно,
когда кто-нибудь вроде меня  переделывает  экологическую  систему,  он  по
необходимости должен переделать и людей, которые в ней живут.
     - Теперь вы меня просто пугаете, Таф. Вы слишком долго жили  один  на
этом корабле.
     - Я не разделяю этого мнения, - сказал Таф.
     -  Но  ведь  люди  -  не  какие-то  старые  детали,   которые   можно
перекалибровать.
     - Люди гораздо сложнее  и  неподатливее,  чем  простые  механические,
электронные или биохимические компоненты, - согласился Таф.
     - Я не это имела в виду.
     - С с'атлэмцами особенно сложно, - сказал Таф.
     Толли Мьюн покачала головой.
     - Помните, что я говорила, Таф. Власть разлагает.
     - Несомненно, так, - сказал он. На этот раз она не  поняла,  что  это
значило.
     Хэвиланд Таф поднялся.
     - Мне недолго осталось у вас гостить, - сказал он. - Сейчас,  в  этот
момент, временной деформатор "Ковчега" ускоряет рост  организмов  в  чанах
для клонирования. "Василиск" и "Монитор" готовы доставить их  сюда,  если,
конечно, Крегор Блэксон или его преемник решатся принять мои рекомендации.
Думаю,  что  через  десять  дней  С'атлэм  получит  своих  мясных  зверей,
джерсейские стручки, ороро и все остальное.  И  тогда  я  уеду,  Начальник
порта Мьюн.
     -  Мой  звездный  возлюбленный  снова  меня  бросит,  -   раздраженно
проворчала Толли Мьюн. - Может быть, я сумею  опять  что-нибудь  из  этого
придумать.
     Таф посмотрел на Дакса.
     - Легкомыслие, - сказал он, - с привкусом  горечи.  Он  снова  поднял
глаза и моргнул. - По-моему, Я оказал большую услугу  С'атлэму,  -  сказал
он. - Я прошу прощения за то, что мои методы причинили вам боль.  Я  этого
не хотел. Позвольте мне хоть немного загладить вину.
     Толли Мьюн подняла голову и вгляделась в его глаза.
     - Как же вы собираетесь это сделать, Таф?
     - Маленький подарок, - ответил Таф. - Когда мы были на  "Ковчеге",  я
не мог не заметить, как вы привязались к котятам, и эта  привязанность  не
осталась безответной. Я хотел бы подарить вам двух из моих кошек,  в  знак
моего уважения.
     Толли Мьюн фыркнула.
     - Надеетесь, что когда офицеры безопасности придут меня арестовывать,
они застынут от ужаса? Нет, Таф. Я ценю это предложение,  и  оно,  правда,
очень соблазнительно, но вы же помните, вредители на "паутине"  запрещены.
Я бы не могла их у себя держать.
     - Как Начальник С'атлэмского порта, вы могли бы изменить правила.
     - Ну конечно,  очень  здорово.  Сторонница  антижизни  и  к  тому  же
взяточница. Представляю, какая у меня будет популярность.
     - Сарказм, - пояснил Таф Даксу.
     - А что будет, когда меня снимут? - спросила она.
     -  Я  нисколько  не  сомневаюсь  в  вашей  способности  пережить  эту
политическую бурю, как вы пережили прошлую, - сказал Таф.
     Толли Мьюн хрипло рассмеялась.
     - Спасибо, но правда, я не смогу.
     Хэвиланд Таф замолчал, ничем не  выдавая  своих  мыслей.  Наконец  он
поднял палец.
     - Я нашел решение, - сказал он. - В придачу к двум котятам я дам  вам
звездолет. Как вам известно, у меня их в избытке. Вы можете держать  котят
в нем, технически  -  вне  юрисдикции  С'атлэмского  порта.  Я  могу  даже
оставить для них еды на пять лет, чтобы  никто  не  мог  сказать,  что  вы
отдаете так называемым вредителям калории, так нужные голодающим людям.  А
чтобы укрепить свою подмоченную репутацию, вы можете  сказать  репортерам,
что эти две кошки - заложницы, из-за  которых  через  пять  лет  я  должен
вернуться на С'атлэм.
     На простом лице Толли Мьюн проступила лукавая улыбка.
     - Черт возьми, это, может, и сработает. Против этого я,  пожалуй,  не
устою. Звездолет в придачу, вы говорите?
     - Несомненно, так.
     Она ухмыльнулась.
     - Звучит уж очень убедительно. Хорошо. Так какие же кошки?
     - Сомнение, - ответил Хэвиланд Таф, - и Неблагодарность.
     - Это с умыслом, я уверена, - заметила Толли Мьюн. - Ну, ладно. И еды
на пять лет?
     - До того самого дня, когда я вернусь выплатить остаток долга.
     Толли Мьюн посмотрела на него -  длинное,  белое,  неподвижное  лицо,
бледные руки, аккуратно сложенные на большом животе, кепка с козырьком  на
лысой голове, маленькая черная кошка на  коленях.  Она  смотрела  на  него
долго, пристально, а потом, непонятно почему, ее рука вдруг  задрожала,  и
пиво пролилось из стакана ей на рукав. Она почувствовала,  как  прохладная
жидкость просочилась через рубашку и потекла на запястье.
     - О, боже, - сказала она. - Опять этот Таф. Я не дождусь.



     Джоpдж Маpтин

     Башня


     Моя башня  построена из маленьких черно-серых кирпичей, связанных рас-
твором из  блестящей черной субстанции, которая удивительно похожа на обси-
диан, хотя, наверное, не может им быть. Она стоит над заливом Долгого Моря,
имеет двадцать  футов высоты,  наклонена, и  от края  леса ее отделяет лишь
несколько шагов.
     Я нашел эту башню почти четыре года назад, когда вместе с Белкой поки-
нул Порт-Джемисон в серебристом автолете, лежащим теперь очищенным от всего
в высокой  зелени возле порога. До сего дня, я почти ничего не знаю об этом
странном сооружении, но у меня на этот счет есть несколько теорий.
     Прежде всего,  сомневаюсь, что  она построена  людьми. Она явно старше
Порт-Джемисона, и мне часто кажется, что ее построили до начала космической
эры. Черно-серые  кирпичики (удивительно  маленькие-каждый в  четверть нор-
мального кирпича), очень стары, имеют неровную поверхность и лопаются у ме-
ня под  ногами. Везде лежит пыль, и я хорошо знаю ее источник, поскольку не
раз вынимал расшатавшиеся кирпичи из парапета на крыше башни и лениво давил
их в  руке, превращая  в мелкий темный порошок. Когда дует ветер с востока,
башня выбрасывает вверх столб пепла.
     Внутри эти  черно-серые кирпичи  в более  хорошем состоянии, поскольку
ветер и  дождь обрабатывает  только поверхность, но, несмотря на это, башня
не относится  к красивым строениям. Ее внутренность - это единое помещение,
лишенное окон,  полное пыли  и эха;  свет проникает туда лишь через круглое
отверстие в  центре крыши. Спиральная лестница, сделанная из таких же древ-
них кирпичей, как и все остальное, является частью стены и поднимается, как
резьба на  винте, пока  не достигает крыши. Белка, который довольно мал для
кота, легко  взбегает по  ступеням, но для человека они слишком узки и неу-
добны.
     И все  же, я  поднимаюсь по ним. Каждую ночь я возвращаюсь из холодных
лесов со  стрелами, черными  от засохшей крови пауков сновидений, и сумкой,
полной их  мешочков с ядом. Отставив лук в сторону, я мою руки, а потом вы-
хожу на крышу, чтобы провести там последние часы перед рассветом. По другую
сторону узкого  морского залива,  на острове,  горят огни  Порт-Джемисона -
сверху он  совсем не похож на хорошо знакомый мне город. Ночью черные квад-
ратные здания  окружает романтическое сияние: серо-оранжевые и бледно-голу-
бые огни  города заставля