я  воду,  грязно-белые  жгутики  дыхательного  отверстия  постоянно
подрагивали. - Несколько священников, несколько церквей,  немногочисленная
паства. Еретики числом превосходят нас на этой планете. Я надеюсь  на  ваш
тонкий ум, вашу проницательность. Обратите этот недостаток в нашу  пользу.
Ересь лежит там прямо на поверхности, и,  полагаю,  вы  сразу  найдете  ее
слабые места. Поможете заблудшим душам вернуться на путь истинный.
     - Разумеется,  помогу.  А  в  чем  суть  этой  ереси?  Что  я  должен
разоблачать?
     Мой последний вопрос указывал, сколь некрепка моя  собственная  вера.
Причиной тому были те же  еретические  течения.  Их  убеждения  и  догматы
крутились в голове и мучили ночными кошмарами. Где уж тут провести  четкую
границу между своей верой и чужой? Кстати, тот самый эдикт,  что  позволил
Торгатону надеть сутану, привел к тому, что с полдюжины миров вышло из-под
крыла Нового Рима. И те, кто последовал по этой тропе,  видели  проявление
самой отвратительной ереси и огромном инопланетянине, совершенно голом, не
считая жесткого воротника на шее,  плавающем  передо  мной  в  бассейне  и
олицетворяющем  власть  церкви.  По  числу  верующих  среди   человечества
христианская церковь прочно занимала первую строку. Каждый шестой  человек
был христианином. Но, кроме церкви  истинной,  насчитывалось  еще  семьсот
христианских  сект,  в  том  числе  почти  такие  же  многочисленные,  как
Единственно истинная  католическая  межзвездная  церковь  Земли  и  тысячи
миров. Даже Дарин ХХI, при всем его могуществе, был только одним из  семи,
носивших титул папы. Когда-то я не мог пожаловаться на недостаток веры, но
слишком долго пришлось мне прожить среди еретиков и неверующих.  И  теперь
даже молитвы не разгоняли мои сомнения. Поэтому я не испытал ужаса, только
легкий интерес проснулся во мне, когда архиепископ поведал мне суть  ереси
Ариона.
     - Они сделали святым Иуду Искариота.

     Как старший рыцарь-инквизитор, я имел собственный звездолет,  который
назвал "Истина Христова". До того,  как  попасть  ко  мне,  он  носил  имя
святого  Фомы,  но  я  счел  это  название  не  соответствующим   кораблю,
предназначение  которого  -  бороться  с  ересью.  На  звездолете  я   был
единственным пассажиром. Управлялся он экипажем из шести братьев и  сестер
ордена святого Христофора-путешественника. Капитаном была молодая женщина,
которую я переманил с торгового судна. Поэтому все три  недели  полета  от
Весса до Ариона я смог посвятить изучению еретической Библии,  экземпляром
которой снабдил меня один из  помощников  архиепископа.  Толстым,  тяжелым
фолиантом  в  кожаном  переплете,  с   золотым   обрезом,   с   красочными
голографическими   иллюстрациями.   Великолепная    работа,    выполненная
человеком, влюбленным в уже забытое искусство книгопечатания.  Репродукции
картин - оригиналы, как я понял, украшали стены  собора  святого  Иуды  на
Арионе - впечатляли. Мастерством тамошние  художники  ничуть  не  уступали
таммервенцам и рохоллидейцам, расписавшим собор Святого  Иоанна  на  Новом
Риме.
     На первой  странице  имелась  сноска,  что  книга  одобрена  Лукианом
Иудассоном, Первым Учителем ордена Иуды Искариота.
     Называлась она "Путь креста и дракона".
     "Истина Христова" скользил меж звезд, а я  неспешно  читал,  поначалу
делая пометки, чтобы лучше разобраться в сути новой ереси,  но  постепенно
увлекся странной, захватывающей,  фантастической  историей.  Слова  дышали
страстью, мощью, поэзией. Впервые я столкнулся со святым Иудой Искариотом,
личностью сложной, честолюбивой, далеко не ординарной,  собравшей  в  себе
все плюсы и минусы человеческого характера.
     Сын проститутки, родился он  в  сказочно  древнем  городе-государстве
Вавилон в тот самый день, когда а Вифлееме  на  свет  Божий  появился  наш
Спаситель. Детство его прошло в канавах и подворотнях. Сначала он продавал
себя, потом, став старше, предлагал желавшим утолить свою  похоть  других.
Еще юношей он начал постигать азы черной магии и к двадцати годам  овладел
ее премудростями, стал колдуном. Только ему удалось подчинить  своей  воле
драконов, самых чудовищных созданий, огромных огнедышащих летающих  ящеров
Земли. Тогда-то его и прозвали Иуда -  Укротитель  Драконов.  Эпизод  этот
иллюстрировала великолепная картина. Иуда  в  темной  пещере,  с  горящими
глазами,  взмахивает  раскаленным  добела  бичом,  не  подпуская  к   себе
громадного золотисто-зеленого дракона. Под мышкой у него  корзина,  крышка
чуть сдвинута, из нее торчат головки трех только что вылупившихся  из  яиц
дракончиков. Четвертый дракончик ползет  по  его  рукаву.  Этим  кончалась
первая часть его жизнеописания.
     Во второй он стал Иудой-Покорителем, Иудой-Королем Драконов, Иудой из
Вавилона. Верхом на самом большом из своих драконов, с железной короной на
голове и мечом в руке, он превратил Вавилон в столицу  величайшей  империи
древней Земли, простиравшейся от Испании до  Индии.  Он  правил,  сидя  на
троне-драконе средь висячих садов, построенных по его приказу,  и  там  он
судил Иисуса из  Назарета,  пророка-бунтаря,  приведенного  пред  его  очи
избитым и  окровавленным.  Иуда  не  отличался  терпеливостью,  и  Христос
потерял еще немало крови, прежде чем кончился допрос. А так как  Иисус  не
ответил на его вопросы, Иуда распорядился выбросить лже-пророка на  улицу,
предварительно отрубив ему ноги.
     - Целитель, излечи себя, - презрительно бросил он на прощание.
     А затем пришло Раскаяние, видение в ночи, и Иуда  Искариот  отказался
от  короны,  черной  магии,  богатств,  чтобы  последовать  за  человеком,
которого искалечил. Презираемый  теми,  кем  он  правил,  он  стал  Ногами
Господина нашего и год носил Иисуса  на  спине  по  дорогам  созданной  им
Империи. А после того как Иисус излечил себя, Иуда шагал рядом с ним,  его
верный друг и соратник, первый среди  двенадцати  апостолов.  И,  наконец,
Иисус наделил Иуду даром понимать любой язык, вернул и  освятил  драконов,
которых отослал прочь кающийся Иуда, и направил своего ученика  в  далекое
странствие за океан, чтобы "распространить слово Мое там, куда Я  не  могу
прийти".
     Но  однажды  солнце  померкло  в  полдень  и  задрожала  земля.  Иуда
развернул драконов, и могучие  крылья  понесли  его  назад,  над  бушующим
океаном. До города Иерусалима он добрался слишком поздно: Иисус  уже  умер
на кресте.
     В тот миг вера его пошатнулась, и три последующих  дня  Великий  Гнев
Иуды  сотрясал  древний  мир.  Его  драконы  стерли  с  лица  земли   Храм
Иерусалимский, выгнали всех людей из города, обрушились на Рим и  Вавилон.
Сам он нашел одиннадцать апостолов, допросил их и узнал, что один из  них,
Симон, прозванный Петром, трижды предал Спасителя. Собственными руками  он
задушил Петра и бросил труп  на  съедение  драконам.  А  потом  послал  их
зажигать повсюду погребальные костры в память Иисуса из Назарета, Но Иисус
кликнул драконов, и, когда те вернулись,  все  пожары  погасли.  И  из  их
желудков изверглись части тела Петра, и он  ожил.  А  Иисус  назначил  его
главою Церкви.
     А потом драконы умерли -  не  только  прирученные  Иудой,  но  и  все
остальные - ибо они являлись живым свидетельством  могущества  и  мудрости
Иуды Искариота, великого грешника. И Он лишил Иуду дара понимать все языки
и излечивать страждущих и даже зрения, ибо вел тот себя, словно слепец (на
одной из картин слепой Иуда плакал над  телами  мертвых  драконов).  И  Он
сказал Иуде, что долгие годы его будут помнить как Предателя, и люди будут
проклинать его имя, и все, что он сделал хорошего, будет забыто.
     И тогда же, потому что Иуда любил Его всем  сердцем,  Христос  оказал
тому благодеяние, продлив жизнь, чтобы, бродя по свету, Иуда осознал  свои
грехи и получил прощение, после чего бы и умер.
     С этого и начался последний этап жизни Иуды Искариота, но  длился  он
очень и очень долго.  Повелитель  драконов,  друг  Христа,  превратился  в
слепого странника, отовсюду изгнанного, лишившегося друзей,  бредущего  по
дорогам Земли в бесконечной своей жизни, находя пустыню там, где  когда-то
гордо высились крепостные стены цветущих городов. А Петр,  первый  папа  и
его вечный враг, распространял  повсюду  лживую  басню  о  том,  как  Иуда
Искариот продал Христа за тридцать сребреников, так что  Иуда  не  решался
даже называть себя подлинным именем. Одно время он представлялся тем,  кто
хотел знать, кто он такой, как Странствующий Джу*/от  английского  Judas/,
потом - используя много других имен.
     Жил он более тысячи лет  и  стал  проповедником  и  целителем,  любил
животных, а церковь, основанная Петром, не переставала преследовать его. И
в конце концов обрел он мудрость и успокоение души, и Христос спустился  к
его смертному одру, И они примирились, и Иуда прослезился. И прежде чем он
умер, Христос пообещал ему, что Он позволит некоторым  помнить,  каким  на
самом  деле  был  Иуда,  и   с   прошествием   веков   весть   эта   будет
распространяться все шире, а ложь, выдуманная Петром, забудется.
     Такой была жизнь Иуды Искариота, изложенная в книге  "Путь  креста  и
дракона". В ней же имелись его проповеди  и  тексты  неканонических  книг,
приписываемых ему.
     Перевернув последнюю страницу, я пошел к Арле-к-Бау, капитану "Истины
Христовой". Арла, крупная флегматичная женщина, не испытывала особой  тяги
к религии, но я ценил ее мнение. Остальные члены экипажа, братья и  сестры
ордена святого Христофора, отшатнулись бы в ужасе, увидев, что  у  меня  в
руках.
     - Интересно, - прокомментировала Арла, возвращая мне фолиант.
     Я хохотнул.
     - И это все?
     Она пожала плечами
     - История  занимательная.  Читается  даже  лучше,  чем  ваша  Библия,
Дамиэн, и не менее драматичная.
     -  Согласен,  -  признал  я.  -  Но  это  же  чистый  нонсенс.  Смесь
доктринерства, мифологии и суеверий. Развлекает,  не  лишено  воображения,
захватывает читателя. Но сколь нелепо. Разве можно поверить в драконов?  В
безногого Христа? А Петр, собранный воедино после того, как его сожрали по
частям четыре дракона?
     Арла усмехнулась.
     - Во всяком случае,  не  глупее  превращения  воды  в  вино,  Христа,
идущего по волнам, или человека, живущего в  чреве  рыбы.  -  Арла  любила
подкалывать меня. Капитаном  моего  звездолета  она  стала  со  скандалом,
неверующих вообще предпочитали не брать на борт, но дело свое она знала, и
мне нравился ее здоровый скептицизм, не дающий засохнуть моим мозгам. Да и
ума ей хватало. Последнее я ценил куда больше слепого повиновения.
     - Разница есть, - упорствовал я.
     - Неужели? - ее глаза впились в мои. - Ах, Дамиэн, признайтесь, книга
вам понравилась.
     Я откашлялся.
     - Она разбудила мое любопытство. - Арла не ошиблась, чего уж  спорить
зазря. Но я счел необходимым разъяснить свою позицию. - Вы знаете,  с  чем
мне обычно приходится иметь дело. Незначительные отклонения от догм, ложно
истолкованные  и  действительно  путаные  абзацы  из  Библии,  откровенные
политические интриги, цель которых - провозгласить честолюбивого  епископа
планетарной системы новым папой или  по  меньшей  мере  добиться  каких-то
льгот от Нового Рима или Весса.  Война  бесконечная,  а  битвы  грязные  и
мерзкие. Они изматывают меня духовно, морально, физически. После каждой  я
более всего похож на выжатый лимон,  -  я  постучал  пальцем  по  кожаному
переплету. - Тут - иное. Ересь, разумеется, должна быть раздавлена, но я с
нетерпением жду встречи с этим Лукианом Иудассоном.
     - А какие великолепные иллюстрации. - Арла, пролистывая "Путь  креста
и дракона", остановила взгляд на одной из них, едва ли самой лучшей: Иуда,
плачущий над драконами. Я улыбнулся, видя, что  иллюстрация  произвела  на
нее такое же впечатление, что и на меня. А потом  нахмурился.  Ибо  понял,
сколь серьезны трудности, с которыми мне предстояло столкнуться.

     Так оно, собственно, и получилось, когда "Истина Христова"  прибыл  в
фарфоровый город Аммадон на планете Арион, где и обосновался орден святого
Иуды Искариота.
     Арион, планету земного типа с мягким климатом, колонизировали  триста
лет назад.  Численность  населения  приближалась  к  девяти  миллионам.  В
Аммадоне, единственном крупном городе,  проживало  около  двух  миллионов.
Высокий  уровень   техники   обеспечивался   главным   образом   импортом.
Промышленностью  Арион  похвастаться  не  мог.  Люди,  однако,  там   жили
творческие,  но  сферой  приложения  их  талантов  было  искусство,  пышно
расцветшее на планете. Одним  из  принципов  тамошнего  общества  являлась
свобода религиозных убеждений, но религия не была  в  почете.  Большинство
населения предпочитало полагаться  на  себя,  а  не  на  Бога.  На  Арионе
сосуществовали полтора-два  десятка  различных  религий,  в  том  числе  и
Единственно  истинная  католическая  межзвездная  церковь,  не  так  давно
располагавшая двенадцатью храмами. Теперь их осталось девять.
     Три другие перешли под крыло быстро  растущего  ордена  святого  Иуды
Искариота, который также построил еще  двенадцать  новых  храмов.  Епископ
Ариона,  темнокожий  сухощавый  мужчина  с  коротко  стриженными   черными
волосами не обрадовался моему приезду.
     - Дамиэн Хар Верис! - изумленно воскликнул он, когда я появился в его
резиденции. - Мы, разумеется, слышали о вас,  но  и  представить  себе  не
могли, что удостоимся чести увидеть вас, тем более принимать у себя. Число
наше так мало...
     - И продолжает уменьшаться, - прервал я его. - Поэтому господин  мой,
архиепископ Торгатон, и  обеспокоился.  А  вот  вы,  ваше  преосвященство,
наоборот, похоже, абсолютно спокойны и даже не сочли нужным  сообщить  нам
об активизации секты почитателей Иуды.
     Он было  рассердился,  но  разом  смирил  гордыню.  Рыцарь-инквизитор
представлял немалую опасность даже для епископа.
     - Мы, разумеется,  очень  озабочены.  И  прилагаем  все  силы,  чтобы
одержать верх над ересью. Если вы можете помочь нам советом, мы с радостью
выслушаем вас.
     - Я - инквизитор ордена воинствующих рыцарей Иисуса  Христа,  -  сухо
напомнил я ему. - И не раздаю советов, ваше преосвященство. Я действую.  С
этим меня послали на Арион. А теперь скажите мне, что вы  знаете  об  этой
ереси и ее Первом Учителе, Лукиане Иудассоне.
     - Разумеется, отец Дамиэн. - И епископ дал знак слуге принести поднос
с вином и сыром, а затем начал излагать короткую,  но  динамичную  историю
культа Иуды. Я слушал, полируя ногти об алый лацкан пиджака,  пока  черная
краска не засверкала, изредка прерывая рассказчика вопросом. И прежде  чем
он дошел до половины, я принял решение лично навестить  Лукиана.  Из  всех
вариантов возможных действий этот представлялся мне наилучшим.
     Да я и сам хотел повидаться с ним.

     Внешнему виду на Арионе придавалось немалое значение, поэтому я  счел
необходим позаботиться о том, чтобы Лукиан сразу понял, с кем имеет  дело.
Надел лучшие сапоги, темные,  ручной  работы,  из  римской  кожи,  которые
никогда не бывали в приемном покое  Торгатона,  строгий  черный  костюм  с
широкими лацканами и жестки воротником. На шее висел превосходный крест из
чистого золота. Воротник скрепляла булавка в форме меча, также из  золота,
знак рыцаря-инквизитора. Брат Денис  тщательно  выкрасил  мои  ногти,  они
стали черными, как эбонит, затем зачернил веки и  ресницы  и  покрыл  лицо
тончайшей белоснежной пудрой. Я сам испугался,  посмотревшись  в  зеркало.
Столь грозный был у меня вид. Улыбнулся, но лишь на мгновение: улыбка  все
портила.
     К собору Иуды Искариота я отправился пешком.  По  широким  золотистым
улицам  Аммадона,  окаймленным  алыми  деревьями.  Шептуньи,  называли  их
горожане. И действительно, пышные, свисающие  с  ветвей  усики,  казалось,
что-то нашептывали легкому ветерку. Со мной пошла сестра Юдифь. Низенького
росточка, хрупкая даже в комбинезоне с капюшоном,  какие  носили  монахини
ордена святого Христофора. С добрым  мягким  лицом  и  чистыми,  невинными
глазами. Я ей полностью доверял. Она уже убила четверых пытавшихся напасть
на меня.
     Собор  отстроили  недавно.  Величественный,  полный  достоинства,  он
возвышался среди цветочных клумб и золотистой травы. Сады окружала высокая
стена. Снаружи ее украшали  фрески.  Некоторые  из  них  были  оригиналами
иллюстраций, которые я видел в книге "Путь креста и  дракона",  и,  прежде
чем войти в ворота, я остановился, чтобы еще раз полюбоваться ими.  Фрески
покрывали и стены собора. Никто не попытался  остановить  нас  в  воротах.
Мужчины  и  женщины  гуляли  среди  клумб  или  сидели  на   скамьях   под
серебряницами и шептуньями.
     Мы с сестрой Юдифь огляделись, а затем зашагали к собору.
     И только начали подниматься по  лестнице,  как  из  массивных  дверей
вышел мужчина. Светловолосый, толстый, с окладистой бородой, в  сутане  из
тонкой материи, ниспадающей на ноги, обутые в  сандалии.  Нарисованные  на
сутане драконы несли на себе мужской силуэт с крестом в руке.
     Когда я поднялся по лестнице, мужчина поклонился мне в пояс.
     - Отец Дамиэн Хар Верис, рыцарь-инквизитор, - он широко улыбнулся.  -
Приветствую вас во имя Иисуса и святого Иуды. Я - Лукиан.
     Я отметил про себя, что надлежит  незамедлительно  выяснить,  кто  из
слуг епископа поставляет информацию культу  Иуды,  но  лицо  мое  осталось
бесстрастным.  Все-таки  прошел  не  один   год,   как   я   получил   сан
рыцаря-инквизитора, и подобных сюрпризов выпало на мою долю с лихвой.
     - Отец Лукиан Мо, - без улыбки пожал я протянутую руку, - я хотел  бы
задать вам несколько вопросов.
     Он же улыбнулся вновь.
     - Конечно, конечно. Я в этом не сомневаюсь.

     Мы прошли в просторный,  но  скромно  обставленный  кабинет  Лукиана.
Еретики не признают роскоши, с которой давно сроднились служители  церкви.
Из излишеств он позволил себе лишь одну картину, на стене за его столом.
     Картину, в которую я уже влюбился: слепой Иуда, плачущий над  убитыми
драконами.
     Лукиан тяжело опустился в кресло,  указал  мне  на  второе,  напротив
стола. Сестру Юдифь мы оставили за дверями кабинета.
     - Я лучше постою, отец Лукиан, - ответил я, зная, что  это  дает  мне
определенные преимущества.
     -  Просто  -  Лукиан,  -  поправил  он  меня.  -   Или   Лука,   если
предпочитаете. Мы не приемлем титулов.
     - Вы - отец Лукиан Мо, родившийся на Арионе, окончивший семинарию  на
Кэтадее, бывший священник Единственно  истинной  межзвездной  католической
церкви Земли и тысячи миров, - возразил я. - И обращаться к  вам  я  буду,
как требует того ваш статус, святой отец.  И  от  вас  жду  того  же.  Это
понятно?
     - Да, конечно, - дружелюбно ответил он.
     - В моей власти лишить вас права приобщать святых тайн и отлучить  от
церкви за распространяемую вами ересь. На некоторых планетах  я  даже  мог
приговорить бы вас к смерти.
     -  Но  не  на  Арионе,  -   вставил   Лукиан.   -   Нам   свойственна
веротерпимость. Кроме того, числом нас поболе, - улыбка снова заиграла  на
его губах. - Что же касается  остального,  нет  возражений.  Я  уже  давно
никого ни к чему не приобщаю. Теперь я Первый Учитель. Долг мой - мыслить,
указывать путь, помогать остальным обрести веру. Отлучите  меня  от  вашей
церкви, если это доставит вам удовольствие, отец Дамиэн.  Ведь  наша  цель
осчастливить всех.
     - Вы изменили истинной вере, отец Лукиан, - я  положил  на  его  стол
"Путь креста и Драконам", - но, как я вижу, нашли другую, - тут я позволил
себе улыбнуться  ледяной,  внушающей  ужас  улыбкой.  -  С  более  нелепой
выдумкой мне еще встречаться не доводилось. Но вы, наверное, скажете  мне,
что говорили с Богом, что он поведал вам это новое  откровение,  чтобы  вы
могли очистить честное имя святого Иуды, не так ли?
     Теперь уже Лукиан улыбался во весь рот. С сияющими глазами он  поднял
книгу со стола.