Но он только улыбался.
     - Хорошо, Роб, - наконец отвернувшись от окна, проговорил он. - Я все
это учту. И мы разыщем твою Лианну.
     Мой голос смягчился.
     - Лии больше нет, сказал я. - Теперь я это знаю. И если  я  замешкаю,
то тоже пропаду. Я уезжаю сегодня  вечером.  Возьму  билет  на  первый  же
корабль, летящий на Бальдур.
     Он кивнул.
     - Как хочешь. Деньги будут готовы. - Он усмехнулся. - Мы найдем Лию и
отправим ее вслед за  тобой.  Думаю,  она  разозлился,  но  это  уже  твои
трудности.
     Я не ответил. Только пожал плечами и пошел к лифту. Я  уже  собирался
войти в лифт, когда Валкаренья остановил меня.
     - Подожди меня, - сказки он. - Как насчет обеда сегодня  вечером?  Вы
хорошо поработали. У нас все равно намечается прощальный вечер,  у  нас  с
Лори. Она тоже уезжает.
     - Я тебе сочувствую, - произнес я.
     Теперь он пожал плечами.
     - Нет причин для сочувствия. Лори прекрасный человек, и мне будет  ее
не хватать. Но это не трагедия. Есть другие прекрасные люди. Мне  кажется,
Шки начала действовать ей на нервы.
     От досады и боли я почти  позабыл  о  своем  Даре.  Теперь  я  о  нем
вспомнил. Я прочитал чувства Дино. Печали не было, огорчения тоже,  только
легкое разочарование. А за ним  -  стена.  Всегдашняя  стена  отделяла  от
других людей того, кто со всеми был на "ты", но никому не был близок. И на
этой стене будто висела табличка:
     @До этого места вы дошли, а дальше хода нет.@
     - Приходи, - сказал он. - Будет весело.
     Я согласился.

     Когда корабль поднялся в воздух, я спросил себя, почему уезжаю.
     Возможно, чтобы вернуться домой. У нас есть дом на Бальдуре, вдали от
городов, на  одном  из  незаселенных  материков,  и  вокруг  только  дикое
пространство. Дом стоит на отвесной скале над высоким водопадом, неустанно
сбегающим вниз, в затененный, окаймленный зеленью пруд. В солнечные дни мы
с Лией часто плавали там, отдыхая после деловой поездки.  А  потом  лежали
обнаженные в тени апельсиновых деревьев  и  любили  друг  друга  на  ковре
серебристого мха. Возможно, я возвращаюсь к этому. Но без  Лии.  Без  Лии,
которую я потерял, ничего уже не будет как прежде...
     Я потерял ее, хотя мог сохранить. И мог быть с ней  сейчас.  Это  так
просто, так просто. Медленно пройти в темную пещеру и ненадолго заснуть. И
тогда Лия вечно была бы со мной, во мне, частью меня,  мной,  а  я  -  ею.
Любовь и познание друг друга, познание такое полное, о котором люди  могут
лишь мечтать. Единение и радость, и избавление от тьмы - навеки. Бог. Если
я верил в то, что говорил Валкаренья, почему я сказал Лии "нет"?
     Может, потому, что усомнился. Может, я все-таки надеюсь найти  что-то
более великое и любящее, чем Единение, найти Бога, о котором мне  говорили
когда-то, давным-давно. Может, я иду на риск, потому что  в  глубине  души
все еще верю. Но если я ошибся, тогда темнота и равнина...
     А может, причина в другом, в чем-то, что я заметил  в  Валкаренье,  в
чем-то, что заставляло меня усомниться в собственных  словах.  Потому  что
люди все же не совсем такие, как шкины. Есть люди, подобные Дино и  Гурли,
а есть такие, как Лия и Густаффсон, люди, которые боятся любви и Единения,
и люди, которые жаждут их. Значит, двойственная природа.  У  человека  два
главных побуждения, а у шкина только одно? Но если так, значит, у человека
- свой путь к Единению, свой  способ  преодолеть  одиночество  и  остаться
человеком.
     Я не завидую Валкаренье. Он кричит за своей стеной, и никто не  знает
об этом, даже он сам. Никто никогда не узнает, и  он  будет  всегда  один,
будет всегда улыбаться, превозмогая боль. Нет, я не завидую Дино.
     Но, Лия, в чем-то я похож на него, хотя во  многом  и  на  тебя.  Вот
почему я бежал, несмотря на то, что любил тебя.

     Лори Блэкберн была со мной на корабле. После взлета мы  перекусили  и
весь вечер обсуждали поданное к ужину вино. Невеселый разговор, но  вполне
человеческий. Мы оба нуждались в участии и потянулись друг к другу.
     Потом я отвел ее к себе в каюту и  любил  ее  со  всей  страстью,  на
которую был способен. И тогда темнота стала рассеиваться, мы  обрели  друг
друга и болтали всю ночь напролет.