авзничь.
   И тогда Максимов во всех жутких подробностях  смог  рассмотреть,  что
они сделали с тем, кто лежал на  полу.  Вместо  живота  -  красная  яма,
склизкая и трепещущая масса внутри, белые кости ребер.
   Пистолет сам  поплыл  вверх,  нашел  первую  цель,  дернулся  затвор,
выплюнув огонь. Цилиндрик  гильзы  по  дуге  ушел  вверх.  Вторая  цель.
Человек  вскинул  руку,  вторая  рука,  до  плеча  замотанная   бинтами,
неестественно торчала углом к телу.
   Рот  разорван  криком.  Пистолет  плюнул   огнем.   Голова   человека
дернулась, из затылка выплеснулась тугая струя. Еще выстрел,  и  на  его
груди разорвалась черная клякса.
   Максимов стряхнул с себя оцепенение. Мир вновь стал прежним.
   Гулко упало тело. Человек несколько раз просучил ногами  по  залитому
кровью полу, стукнул загипсованной рукой и затих.
   - Не ждала, крыса старая? - Максимов повел стволом. Сделав над  собой
усилие, убрал палец со спускового крючка.
   Женщина в маске Черной  Крысы  покачнулась  и  завалилась  спиной  на
алтарь.
   Черная скатерть поползла вниз, женщина соскользнула со стола,  грузно
рухнула на пол, увлекая за собой курильницы,  чаши,  пузатые  бутылки  и
серебряное блюдо.
   Максимов подошел к лежащему на полу человеку. Руки и  ноги  его  были
широко   разбросаны,   словно   распяты   внутри   черной   пентаграммы,
нарисованной на полу.
   Заглянул в лицо. Смерть еще не успела исказить черты.
   - Инквизитор, - прошептал Максимов.
   У алтаря сначала зашипело, потом повалил густой дым.  Вдруг  с  ревом
поднялся язык пламени, хищно лизнул низкий потолок.  Сразу  же  занялись
пучки сухих трав, гирляндами свисавшие с потолка.
   Максимов вскочил, закрылся локтем.  Хлопок  -  и  в  огненном  смерче
возникла фигура женщины. Надсадный вой заглушила горящая маска. Выбросив
руки, женщина метнулась к стене, опрокинула полку  с  горящими  свечами.
Качнулась назад, запнулась о тело, упала на пол, покатилась, давя язычки
пламени, разбегающиеся по ковру.
   Максимов закашлял  от  едкого  и  липкого  дыма.  Метнулся  к  двери.
Оглянулся на Инквизитора.  В  этот  момент  рухнула  полка,  уставленная
разнокалиберными бутылками и горшками. Взрыв  огня  ударил  от  стены  к
стене.
   Максимов кубарем выкатился за порог. Захлопнул дверь. А  за  ней  уже
гудело, набирая силу, пламя.
   Черное  небо  лизнул  огненно-красный  язык  пламени.  Над   поселком
заиграла  зарница  разбушевавшегося  пожара.  От  Минского  шоссе   стал
приближаться утробный рев тяжелых машин, пожарные, очевидно, сообразили,
что вызов не ложный, и врубили сирену.
   Максимов сидел на краю поля за поселком. Сюда не доносило дым, и ночь
пахла росой и сеном. Если закрыть глаза, то можно забыться, и сама собой
ослабеет перетянутая струна, дрожащая где-то  у  самого  сердца.  Но  он
продолжал сухими глазами смотреть на огонь.
   Смерть  Инквизитора  породила  массу  вопросов,   ответив   лишь   на
одинпредательство исключено.  Теперь  уже  никогда  не  узнать,  как  он
вычислил кратчайший путь к Лилит, что  толкнуло  его  пойти  по  нему  в
одиночку.
   - Время, - прошептал Максимов. - Инквизитор знал, что у  нас  его  не
осталось.
 
Когти Орла 
 
   Навигатору
   Инквизитор погиб. Эвакуация невозможна. Личный контакт. Срочно.
   Олаф
 
Глава шестнадцатая 
 
ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ ВРЕМЕНИ 
 
Профессионал 
 
   Настя, нахально подрезав едва тащившегося "Москвича", круто  вошла  в
поворот на Цветной бульвар.
   -  Вот  и  доехали.  А  вы  боялись!  -  Она   повернула   к   Белову
раскрасневшееся лицо. По  всему  было  видно,  что  езда  ей  доставляет
удовольствие, как ребенку игры в Луна-парке.
   Белов улыбнулся, сейчас Настя опять стала такой же, как год назад.
   Задорной и ершистой девчонкой.
   - А ты журналистику не бросила? - спросил он.
   - В сказку о "четвертой власти" верят только первокурсники журфака  и
седые диссиденты. - Настя  наморщила  носик.  -  Остальные  заколачивают
бабки или зарабатывают на кусок хлеба. У меня  все  это  есть.  Так  что
нужды вылизывать задницы и копаться в грязном белье нет.
   - Очень рад. -  Белов  успокоился.  Тяга  Насти  к  сенсациям  дорого
обошлась всем.
   - Куда теперь? - Настя сбавила  скорость.  Белов  уже  заметил  синие
вспышки "мигалок" у цирка, указал на них рукой.
   Настя   вспугнула   клаксоном   зазевавшегося   пешехода,   осторожно
притормозила у бордюра. Завозилась в сумочке. Протянула Белову визитку.
   - Возьмите, Игорь Иванович. Будет время, звоните.
   Белов сунул в нагрудный кармашек визитку.
   - Извини, своей не обзавелся.
   - А что бы вы там написали? - В Настиных глазах запрыгали чертики.
   -  Действительно,  -  усмехнулся  Белов.  Настя  потянулась  к  нему,
прикоснулась к щеке теплыми губами. Белов смущенно засопел.
   - Так надо, Игорь Иванович, - потупила глаза  Настя.  -  У  вас  весь
вечер были такие глаза, что... Господи, да идите же!
   Белов выскочил наружу, захлопнул дверцу машины, помахал  на  прощанье
Насте.
   Маленький "фольксваген", мигнув подфарниками, резво снялся с места.
   А вокруг уже доходила до градуса кипения та суета, что бывает лишь на
месте преступления, когда к нему  слетаются  представители  всевозможных
"силовых ведомств".
   На лестнице цирка выстроилась шеренга журналистов,  слепя  толкущихся
внизу софитами телекамер.
   - Налетели, стервятники! - зло ощерился милицейский полковник. - Куда
прешь? - Это уже относилось к Белову.
   - Полковник Белов, ФСБ. - Пришлось  сунуть  удостоверение  под  самый
нос. -Ты бы прессу на фиг послал.
   - Сами кого хочешь пошлют. Сейчас народ начнем из цирка эвакуировать,
вот цирк тут и начнется. - Милицейский махнул рукой,  шеренга  маявшихся
от скуки рядовых расступилась.
   Белов  прошел  за  оцепление  к  группе  людей  партикулярного  вида,
сосредоточенно куривших в узком проходе, ведущем на задворки цирка.
   - Мужики, вам больше заняться нечем? - Белов ощутил приятную  щекотку
по всему телу, адреналин ударил в кровь.
   -  Сейчас  подрывники  работают,  мы  ждем  результата,  -  отозвался
незнакомый голос.
   - Кто такой? - пошел на него грудью Белов.
   - Смолин, МУР.
   - Будешь ждать, пока  не  громыхнет,  Смолин?  Или  все-таки  начнешь
отрабатывать окрестности, а?
   В группе обозначилось некоторое замешательство. Чья-то сигарета упала
на асфальт, огонек погас, раздавленный каблуком.
   - Игорь Иванович, я здесь, - подал голос Барышников. - Мужики, хватит
травить, пора за дело.
   - Сюда иди, старый! - Белов  сунул  в  рот  сигарету,  резко  чиркнул
зажигалкой.
   От Барышникова шел концентрированный ментоловый дух, глазки в неярком
пламени зажигалки показались слюдяными стекляшками. Он  протянул  Белову
белую трубочку:
   - Угощайся, Игорь Иванович.
   - Что это? - На ладонь Белова упали две большие таблетки.
   - Жуй. Как говорит реклама, свежее дыхание улучшает понимание.
   - Успел принять  стакашку  с  гаишником?  -  Белов  бросил  под  язык
ментоловые пастилки.
   - Тут все такие, рабочий день  давно  кончился,  -  философски  изрек
Барышников. Выдохнул пахучую  струю.  -  Такое  дело,  Иваныч.  Позвонил
неизвестный и предупредил,  что  в  районе  цирка  на  Цветном  заложено
взрывное устройство повышенной мощности. Заметь, дал точные  координаты:
первый дом на пустыре.
   Подрывники выехали сразу же. Дежурный про  дублировал  сигнал  нашему
Авдееву, тот отзвонил тебе, потом мне. Пейджер, я так понял, пригодился.
   - Что говорят подрывники?
   - Пока подтвердили, что заряд есть. Вот ждем результата.
   - Так, старый, беги к машине. От моего  имени  потребуй  у  дежурного
перебросить сюда все свободные наряды "наружки". Пусть прочешут  округу,
берут на  заметку  всех  подозрительных.  Дальше,  пусть  фиксируют  все
переговоры в эфире.
   И последнее...
   Из темноты к ним подошел молодой парень в светлом пиджаке.
   - Вы, я понял, старший. -  Хлопнула  корочка  удостоверения.  -  Меня
зовут Александр Сергеевич Бурятов. Следователь прокуратуры  Центрального
округа. При осмотре места происшествия...
   - Это кто? - обратился Белов к  Барышникову.  Тот  пожал  плечами.  -
Ясно.
   Тогда последнее. Свяжись с Генпрокуратурой, пусть пришлют нормального
мужика.
   Этого тезку Пушкина и друга степей - на фиг за ограждение.
   - Не имеете права! - пустил петуха прокурорский.
   Белов отступил на шаг. Свет упал на его мощную фигуру.
   - Иди  в  машину,  молодой.  Дело,  насколько  я  знаю,  будет  вести
Генеральная.
   - Я могу узнать вашу фамилию? - поинтересовался тезка Пушкина.
   - У меня дочка на выданье, на фиг мне такой родственник? - отмахнулся
Белов. - Так, старый, позови мне старшего из ментов, -  обратился  он  к
Барышникову. - Надо вытеснить зевак на бульвар и  ненавязчиво  проверить
документы. Авдееву скажи, пусть возьмет человека с видеокамерой и,  кося
под журналистов, снимет все и всех,  в  мельчайших  подробностях.  Потом
проанализируем, кто просто любопытствовал, а кто наблюдал.
   - Белов? - Из темноты ударил луч  фонарика.  Задрожал  в  такт  шагам
человека.
   Когда человек подошел ближе, Белов узнал Бочарова - шефа саперов.
   - Как дела, Леонид Степанович? - Белов на счастье сжал кулак.
   Бочаров покосился на светлячки сигарет, плавно  поплывшие  к  ним  со
всех сторон. Вытер лоснящийся от пота лоб.
   - Ты за старшего? - с надеждой спросил он.
   - Пока - да.
   - Слава богу, - вздохнул Бочаров. - Я уж думал, молодняк пришлют.
   Пожали друг другу руки.
   Бочаров переслужил все возможные сроки, но на должности  остался.  На
пенсию никто не гнал, знали-заменить некем. Желающих ежедневно рисковать
за оклад, в четыре раза меньший, чем у саперов МВД, не находилось.  Зама
у Бочарова переманили в милицию,  а  сам  он  кряхтел,  но  отказывался.
"Салаги же еще, - почти стонал он в ответ на  очередное  соблазнительное
предложение. - Их еще учить  и  учить.  А  вдруг  кто-то  подорвется  по
неопытности, как я отмолюсь?"
   - Резкие, молодые-то, как  вода  в  унитазе,  -  проворчал,  закурив,
Бочаров. - А тут шепотом работать надо.
   - Что там? - придвинулся к нему Белов.
   Бочаров бросил под ноги окурок, кивнул в темноту:
   - Пойдем, Игорь. Когда еще такое увидишь. - Он  отстранил  окруживших
его людей в пиджаках.
   Узким проходом вышли на задворки цирка. Дальше  простирался  пустырь,
словно нарочно созданный  для  фильмов  ужасов.  Остовы  полуразрушенных
домов, мертвые пустые окна, груды хлама.
   - Блин, тут даже на слоне не проехать! - Белов едва  различал  острые
пики досок и арматуры, преграждавшие вход в руины. Не  верилось,  что  в
десяти метрах играют огнями Садовое кольцо и. Цветной бульвар.
   - Дойдем, тут  недалеко,  -  успокоил  Бочаров.  Крякнув,  прыгнул  в
темноту.
   С грохотом и матюгами пробрались к ближайшему дому, вернее,  к  тому,
что от него осталось.
   - Слушай, Лень, а мы тут не подорвемся? - выдохнул  Белов,  с  трудом
удерживая равновесие на куске бетонной плиты.
   Бочаров, приземистый и коротконогий, как медведь, обернулся, сверкнул
металлической улыбкой.
   - Наконец доперло! - Посветил фонариком вокруг. - Хиросима,  блин.  В
таком  бардаке  ничего  не  разглядеть.  "Растяжка"   или   обыкновенная
противопехотная - и ку-ку. НогивМедведкове, задница в Чертанове.
   - Я серьезно. - Белов озирался по сторонам, словно ненароком попал  в
змеиное зимовье.
   - Да не булькай в компот, Игорек! Нет здесь ни хрена, я тебе  говорю.
- Бочаров посветил под ноги Белову. - Прыгай. Эти ребята  на  мелочи  не
размениваются.
   - Поверю на слово, но в последний раз.  -  Белов  тяжело  спрыгнул  с
плиты. - Куда дальше?
   Бочаров  указал  фонариком  на  свечение,  идущее  из  подвала  дома.
Уверенно пошел вперед. Белов продирался следом, с  трудом  находя  место
для ног в навале битых кирпичей.
   От здания остались только стены,  потолочные  перекрытия  провалились
внутрь.
   Глядя в окна, можно было разглядеть звезды.
   У спуска в подвал на корточках сидел человек. Курил, зажав сигарету в
дрожащем кулаке. Мощный сноп света из софита бил вниз по лестнице.
   - Все в порядке, Славик. -  Бочаров  похлопал  его  по  затянутому  в
бронекостюм плечу. - Я самого главного на этой свалке начальника привел.
Он посмотрит, и мы спулим отсюда, от греха подальше. Потерпи, сынок.
   Слава поднял лицо, но промолчал.  Белов  отметил,  что  оно  белое  и
лоснится от пота.
   Спустились по захламленной лестнице  в  подвал.  Омерзительно  воняло
спекшимся дерьмом и сгнившим тряпьем.
   Белов едва справился с приступом тошноты - выпитое за вечер  пыталось
рвануть наружу.
   - Смотри. - Бочаров прошел  вперед,  сминая  мокрые  газетные  комья.
Направил луч фонаря в центр подвала.
   Круг света упал на  темный  цилиндр,  Белову  он  почему-то  напомнил
армейский термос. В таких на учениях привозили вонючий гороховый суп.
   - И что это за хрень? - прошептал Белов.
   Бочаров выдержал  паузу  и  произнес,  как  конферансье,  объявляющий
смертельный номер:
   - Изделие "Капкан". По-русски говоря,  атомный  фугас.  Мощность  две
десятые килотонны.
   Белов икнул. Опустился  на  корточки.  Не  мог  оторвать  взгляда  от
матово-зеленого бока цилиндра.
   - Что же это делается, Леня? - выдавил он.
   - Что делается, не знаю, а что вижу, то и говорю. Фугас  это,  Игорь.
Такие дела.
   - А он не того?
   - Не должен. - Бочаров посветил в лицо Белову.  -  Не  бойся,  он  не
стоит на боевом взводе. Если бы "того", то в нашей конторе уже давно  бы
все стекла повышибало. А здесь случилась бы маленькая Хиросима.
   Белов растер занывший от боли висок.  С  брезгливостью  почувствовал,
что рубашка прилипла к спине.
   - Оружие это секретное, сам лишь  по  долгу  службы  о  нем  знаю,  -
просипел над самым ухом Бочаров. - Мой тебе  совет,  ограничь  доступ  к
информации.
   - Да я уже понял, Леня. -  Белов  покосился  на  фугас.  -  Точно  не
рванет?
   -  Исключено.  Но  шухер  поднимет  жуткий.  Вместо   ответа   Белов,
болезненно поморщившись, сплюнул вязкую слюну. Страх пережег внутри все,
что было выпито за вечер, и теперь во рту стоял мерзкий медный  привкус.
В виске нарастала боль, злым буравчиком вгрызалась все глубже и глубже в
мозг.
 
Черная Луна 
 
   Недостроенное здание рядом с цирком полукруглым фасадом  выходило  на
бульвар. На верхнем этаже, прижавшись спиной к шершавой бетонной  стене,
стоял человек. Он был  уверен,  что  его  невозможно  рассмотреть  ни  с
пустыря,  лежавшего  справа,   ни   с   бульвара,   тревожно   мигающего
милицейскими "синеглазками" прямо под ногами.
   Поднес к глазам бинокль, навел на пустырь. В объективе на фоне стены,
так близко, что можно разглядеть отдельные кирпичи, появились две темные
фигуры.
   Одна кряжистая и коротконогая, другая - высокая, с  крутыми  плечами.
Они долго жестикулировали, отбрасывая на стену забавные удлиненные тени.
Наконец высокий поднес руку ко рту.
   Человек нащупал в нагрудном кармане  комбинезона  рацию,  -  проводок
наушника выныривал из кармана и скрывался под черной маской  -  покрутил
настройку.
   В наушнике раздался хриплый, словно сдавленный спазмом голос:
   - ...Ответь "первому". "Второй", ответь "первому"!
   - На приеме, "первый", - отозвался другой голос.
   - Слушай внимательно. Немедленно свяжись с дежурным.  Но  так,  чтобы
без лишних ушей, понял?
   - Да, "первый".
   - Пусть отработает кодовое сообщение "Вулкан". Повтори.
   - "Вулкан".
   - Второе, найди среди оперов фотографа, держи рядом с собой. Я сейчас
подойду. И третье, начальника ментов предупреди, у меня к нему разговор.
Пусть ждет рядом с нашей машиной. Все, конец связи.
   Человек перевел бинокль на бульвар.  Там  по-прежнему  сновали  между
машин люди. Небольшие группки собирались у выхода из  метро,  но  быстро
рассасывались сквозь коридор между стоящих двумя шеренгами солдат.
   Человек сунул под комбинезон бинокль. Оглянулся. Из темноты вышел еще
один, в таком же черном комбинезоне и маске на лице.
   - Что дальше. Хан? - тихо прошептал  он.  Тот,  кого  назвали  Ханом,
молча указал в темноту за спиной.
   Беззвучно, как пара черных кошек,  сбежали  вниз  по  лестнице.  Ноги
ставили крест на крест, скользя спинами вдоль стены. Так преодолели  три
пролета. На втором этаже гулким эхом  отдавались  голоса,  залетавшие  в
гулкую тишину здания сквозь зияющие оконные ниши.
   Хан замер, не донеся стопу  до  пола.  Предупреждающе  вскинул  руку.
Напарник застыл на месте.
   Хан потянул носому медленно поворачивая голову.  Беззвучно  выдохнул.
Еще раз принюхался. Сквозь запах стройки - цементной пыли, мокрых  досок
и сварки отчетливо проступал запах дешевого курева.
   Повернул к напарнику лицо, скрытое маской, поднял руку,  показал  два
пальца  и  ткнул  в  просторное  помещение  за  углом.   Оттуда   тянуло
сквозняком. На стене, которую можно было разглядеть из-за угла,  плясали
блики от фар проносившихся по Цветному машин.
   - Слышь, Афган, может, слиняем? - прошептали за углом.
   В ответ надсадно, со свистом закашлялись, потом зло процедили:
   - Сиди,  бля!  Видал,  сколько  ментов  понаперло.  Давно  дубьем  по
хребтине не получал?
   - А меня за шо?
   -  А  то  не  знаешь!  Кх-хм,  -  злорадно  закудахтал   явно   более
авторитетный. - Вот они тебе и растолкуют.
   - Афган, а может, прорвемся, а? Не  могу  я,  в  натуре,  на  цементе
спать, спину, на фиг, свело.
   - Сказал, сиди, олень клешастый.  Ни  паспорта,  ни  прописки,  рожа,
блин, вся синяя. Только нарисуйся,  на  раз  прижмут  хвост  и  выдернут
вместе с позвоночником. Сам залетишь и меня спалишь.
   - Слышь, Афган, а у меня полбутылки под скамейкой заныкано. Может,  я
бегом слетаю?
   В ответ липко шлепнул удар по лицу.
   - Зашо?!
   - Чтоб не ныкал от товарища, сохатый! Сиди, крыса, пока не удавил,  и
смотри цирк бесплатный.
   Хан  опустился  на  четвереньки,  заглянул  за  угол.  Повернулся   к
напарнику.
   Еще раз показал два пальца.  Потом  резко  провел  ребром  ладони  по
горлу.
   Два бомжа, развалившиеся на брошенной на пол двери, покуривали, глядя
сквозь оконный проем во  всю  внешнюю  стену  на  царящий  перед  цирком
милицейский переполох. Курили, спрятав  бычки  в  кулаки.  Они  даже  не
услышали, как к ним подкрались две тени.
   Хан, как топором, врезал ребром ладони по шее "своего", подхватил  за
подбородок, зажав рот,  резко  развернул  голову.  С  треском  хрустнули
шейные позвонки. Через секунду так же рвуще  хрустнуло  рядом.  Напарник
осторожно опустил голову "своего" бомжа на пол. Хан отрицательно покачал
головой. Легко взвалил "своего" бомжа на плечо, развернулся  и  пошел  к
нише, черневшей в стене.
   Его напарник сделал так же. Оба шли легко, словно не ощущая тяжести.
   Из ниши тянуло холодом и пахло сырым бетоном. Хан сбросил  в  темноту
тело.
   Чавкающий звук пришел с  опозданием.  Уступил  место  напарнику.  Тот
легко перебросил тело бомжа, пристроив  поудобнее  на  плече,  выдохнул,
толкнул в темноту. Тяжко, как мешок, тело  ударилось  о  что-то  твердое
глубоко внизу.
   Хан вытащил из нарукавного кармашка фонарик.  Точечного  лучика  едва
хватило, чтобы пробить темноту. Свет растекся по противоположной стене.
   Круглая,  ребристая,  как  метро,  шахта,   уходила   глубоко   вниз.
Неизвестно зачем архитектор решил соединить строящееся здание  с  веткой
метро.  Хан  пошарил  лучиком,  высветил  толстый  альпинистский   шнур,
висевший на расстоянии вытянутой руки. Поймал его, обвел  вокруг  бедер.
Зажал в зубах трубочку фонарика, оттолкнулся от края и исчез в темноте.
   Напарник достал свой фонарик, поймал дрожащий шнур,  дождался,  когда
тот резко дернется и ослабеет. Обвязал вокруг  бедер  и  тоже  шагнул  в
темноту.
   На дне тридцатиметрового колодца его уже ждал Хан. Помог освободиться
от страховочного узла. Потянул за веревку, слегка  оттолкнул  напарника.
Тяжелой змеей из темноты вынырнул шнур,  грузно,  как  резиновый