о приезда отца и не  сдержал
слова. На похороны Столетова он не пошел. Сидел в машине  и  ждал,  пока
отыграет оркестр и выйдут из ворот люди, увезут друзей три  автобуса,  а
бывших начальников Столетова - черные машины с мигалками.  Только  тогда
вошел на кладбище, по следам  на  снегу  отыскал  свежую  могилу,  сгреб
промороженную землю в комок и медленно высыпал поверх венков...
   Белов  с  трудом  проглотил  тягучий  шоколадный  ком,  запил   остро
защипавшей горло "Фантой". Слезы выступили  сами  собой.  Взял  банку  в
другую руку и заледеневшими, как  тогда  на  кладбище,  пальцами  протер
глаза. Димкины глаза прятались за темными стеклами, и Белов не знал, что
у того сейчас на душе у Белова было гадостно.
   - Что за книжка? - спросил он, чтобы отвлечься от воспоминаний.
   - На любителя. - Дмитрий пристроил кейс между  ног,  свободной  рукой
раскрыл  книгу.  -  Оглавление  интересное,  Игорь  Иванович.   Методика
вербовки,  составление  психологического  портрета,  способы   добывания
информации, ведение досье. Даже методики проникновения в психику есть. А
дальше в серии... - Он перелистнул страницу и подставил книгу почти  под
нос Белову.
   -  "Совершенный  снайпер:  методы,  подготовка,  тактика",   "Тактика
антитеррористических подразделений", "800 приемов боя китайской триады",
"Подготовка боевого пловца", - прочел Белов вслух. Машинально  отхлебнул
из банки. - Не кисло.
   - Брать будете? - без особой надежды в голосе поинтересовался  хозяин
лотка.
   - В другой раз. - Дмитрий положил книгу, подхватил кейс. -  Погреемся
на солнышке?
   Они подошли к стене выставочного зала. Достали сигареты. Дмитрий снял
очки, сунул в нагрудный карман.
   "Правильно, - подумал Белов. - А то тебе только парашюта за спиной не
хватало. Боец невидимого  фронта!"  -  Что-то  в  Дмитрии  раздражало  и
настораживало одновременно. Что именно, Белов никак не мог понять, и  от
этого еще больше злился.
   - Понравилась книжка? - Дмитрий выпустил дым, отвернувшись в сторону,
успев  при  этом  срисовать  пристроившегося   в   пяти   шагах   дядьку
провинциальной наружности.
   - В застойные годы, если бы у кого-то в библиотечном формуляре  нашли
такие книжки, дело оперативной разработки организовали бы в два счета. С
такими интересами две дороги: или применять  таланты  на  благо  родного
государства,  или  по  странному  стечению  обстоятельств  оказаться   в
глубокой  провинции  под  надзором  территориалов.  А  они  страсть  как
потенциальных  террористов  любят.  "ДОН"  <ДОН  -   дело   оперативного
наблюдения.> по нему можно  тянуть,  пока  голубь  сизый  не  помрет  от
старости. Карьера оперу, ведущему дело, гарантирована.
   - Это операм. А читателю прок есть, как считаете?
   - Черт его знает. - Белов пожал плечами. - От человека зависит.  Если
данные есть и ума хватит не светиться раньше времени,  то  года  за  два
может выйти толк. Психология - наука гуманитарная, можно  изучать  якобы
для общего развития, не подкопаешься. Каратэ и прочее у  нас  теперь  не
запрещено... Со стрельбой еще проще: купи "воздушку" в  любом  ларьке  и
отрабатывай навыки где-нибудь в лесочке или на стройке. А если уж совсем
приспичит, можно добровольцем съездить, благо, есть  куда.  В  итоге  из
двух  сотен,  кому  такие  книжки  в  душу   запали,   получаем   одного
боевика-одиночку экстра-класса. Кто, кстати, книжки кропает? Я что-то не
запомнил.
   - Бывший полковник ГРУ. Пишет  под  псевдонимом,  -  с  ходу  ответил
Дмитрий.
   - Яйца оторвать мало, - пробормотал Белов, вылил остатки из  банки  в
рот, смял жестянку и точным броском отправил  в  урну.  -  Но  с  другой
стороны, фигня все это.
   - Почему? - удивился Дмитрий.
   Белов  сознательно  выдержал  паузу,  давая  Димке   возможность   не
вытягивать из него ответ и переключиться на другую тему. Но тот молчал и
ждал. Белов мысленно перепроверил сложившуюся в  уме  мозаику.  Вязалось
все: и показная мужиковатость Дмитрия, и набитые  костяшки  на  кулаках,
чего раньше не было, и этот  змеиный  холодок  в  глазах.  Его  странную
зажатость в разговоре с бывшим горячо любимым шефом Белов решил оставить
напоследок. Интуиция подсказывала, что за ней и скрывается главное.
   - Потому что я имел в виду талантливого террориста. А любой талант  -
самодостаточен. Хрен он попадет в ваши сети. У него врожденная антипатия
к стаду. Соответственно, ни в какие ветеранские организации,  лево-право
радикальные партии и прочие ловушки для лопухов его не заманишь. Он  сам
по себе. Будет пестовать в себе талант, шлифовать его день  за  днем.  А
потом выйдет на тропу войны. Только не  будет  на  него  ни  учетов,  ни
оперданных. Мистер Икс, Чикатило и Карлос-Шакал  в  одном.  Почувствуйте
разницу, как говорят в рекламе.
   Вот тогда вы все раком и встанете.
   - Мы? - сыграл интонацией Дмитрий, давая понять, что  Белов  невольно
вычленил себя из стройных рядов тех, кому при удачном акте "центрального
террора" светила подобная поза.
   - Конкретно, ты, Дима. - Белов с садистским  удовольствием  захлопнул
капкан. - Потому что по антитеррору в своей конторе работаешь  без  году
неделю, но уже мечтаешь о  громком  деле.  Я  же  пока  вижу,  что  тебя
спецподготовкой как пыльным мешком по башке трахнули, а ума от этого  не
прибавилось. Подумай пока, я мигом.
   Он отстранил Дмитрия, вышел на мостовую и ухватил за локоть  высокого
парня  в  спортивном  костюме.  Тот  сразу   принял   вид   нашкодившего
сенбернара, страдающего от мук совести. Белов что-то выговаривал ему,  а
тот только кивал крупной головой  и  прятал  за  спину  пудовые  кулаки.
Очевидно, из-за нехватки  времени  моральная  экзекуция  вышла  чересчур
темпераментной. Белов несколько раз выразительно похлопал  себя  ладонью
по лбу. Потом махнул рукой и, не обращая внимания на парня,  вернулся  к
Рожухину.
   - Пошли.
   - Проблемы? - вежливо поинтересовался Дмитрий.
   - Главная проблема, что  этот  дебил  -  мой  родственник.  Остальные
прилагаются бесплатно. Пошли, а то опоздаю.
   Он искоса взглянул на пристроившегося рядом Дмитрия. Тот снова  надел
свои фэбээровские очки, но по плотно сжатым губам было ясно, что удар он
еще не переварил, и Белов решил дожать.
   - А думать ты, мой юный друг, должен вот о чем.  -  Белов  указал  на
двух греющихся на солнышке ментов. - Кто этих недоделанных  на  улицы  с
автоматами выпустил, рогами  в  землю  воткнуть  надо!  Какая  дальность
прямого полета пули у "Калашникова"? Просвети, если знаешь.
   - У этой модификации-четыреста двадцать метров.
   - Во! Иными словами, если шарахнуть вдоль по  Кузнецкому,  то  пойдет
почти по прямой. Серьезная штука. Дед Калашников,  кстати,  как  его  ни
ломали,   полицейское   оружие   разрабатывать   отказывался.    Работал
исключительно  на  родную  советскую  армию.  Значит,   автоматом   этим
сподручно косить только злодеев оккупантов в чистом поле. А  у  нас  эти
"Калашниковы" прямо перед глазами маячат.
   Бери и  пользуйся!  Подойди  сзади  к  этим  сусликам  с  отягощенной
наследственностью, приложи кирпичом по  фуражке  -  и  решай  наболевшие
проблемы окончательно и бесповоротно. У тебя есть проблемы?
   - Как у всех. Но я таким способом решать не буду.
   Белов остановился, вытер испарину со лба.
   - Посмотри на людей, Димка.
   Тот послушно осмотрелся вокруг.
   - Это лучшая часть народа, Дим. Счастливые, потому  что  оказались  в
Москве.
   Есть деньги, чтобы толпой валить в  ЦУМ  и  "Детский  мир".  Но  если
сейчас у десятерых из них отобрать все, что есть в  кошельке,  восьмерым
уже завтра нечего будет жрать. Вот такая  проблема  нарисуется.  Поэтому
таскать боевое оружие, как  на  подносе,  среди  этих  людей  провокация
чистой воды. Вот о чем ты  должен  думать.  И  доказать  тем,  кто  тебя
озадачил блюсти их вельможную безопасность, что не  снайпер-одиночка  им
опасен, а люди, от отчаяния и безнадеги схватившиеся за оружие.
   - Будем надеяться, до этого не дойдет.
   - Оптимисты, блин! - Белов нервно дернул головой.  -  Упаси  Господь,
террор войдет в моду.  Не  захват  уголовниками  автобуса  с  детьми,  а
нормальный чистый террор. Когда  на  дело  пойдут  мальчики  с  горящими
глазами и неиспоганенной душой. Те, что не пошли в  рэкет  и  бизнес.  А
ведь они уже выросли, Дим. Новые.
   Не было у них пионерии-комсомолии, не было великой страны.  А  только
бардак сейчас и полная безнадега - завтра. Мне, да  и  тебе  их  уже  не
понять, а значит, просчитать их ходы мы не  сможем.  Что  в  их  светлых
головках творится, мы не знаем, а по большому счету-нам на это  плевать.
А вдруг они решат объявить войну государству,  которое  растоптало  свое
прошлое, обобрало свой народ и продало на сто лет вперед все и всех. Что
тогда? Пара громких актов,  и  все  сдетонирует  само  по  себе.  Италия
семидесятых нам покажется раем. Вот о чем надо в докладных писать. А  не
высасывать терроризм из пальца.
   - "Красные бригады", "Фракция Красной армии", группа Майнхофф, да?  -
усмехнулся Дмитрий. - Чего они добились? Их же раздавили.
   - Чувствуется, накачали тебя информашкой, но через  клизму.  -  Белов
покачал головой. - Не задавал себе вопрос, что  самое  страшное  было  в
этих "бригадах"? - Он слегка подтолкнул Дмитрия в  спину,  приглашая  не
останавливаться, приблизился и прошептал в самое ухо:
   - А то, сынок, что с ними играли практически все спецслужбы  мира.  И
наша "контора", само собой.  Помнишь,  в  комсомоле  хохмаческий  лозунг
ходил? - спросил он отстраняясь:
   - "Если не можешь остановить процесс, надо его  возглавить".  Заметь,
имели в виду движение "неформалов".  А  оно  возникает,  когда  общество
вместо патриотов начинает плодить изгоев.
   До перекрестка с Лубянкой дошли молча. Уже заметно припекало, и Белов
успел вспотеть. В горле опять запершило от жажды,  и  он  выбросил  едва
прикуренную сигарету.
   - Вы всерьез считаете, что начальству что-нибудь  можно  доказать?  -
неожиданно спросил Дмитрий.
   - Идеализмом вроде бы поздновато страдать, - немного подумав, ответил
Белов. - Надо пытаться. Это единственный способ быть честным перед самим
собой.
   - Понятно. - Что ему стало понятно, по тону определить было сложно. -
Вы сейчас в розыскном отделе?
   Белов кивнул и мысленно поздравил себя с успехом: "Я  же  чувствовал,
что он за душой что-то прячет! Окликнул, балда, от щенячьей  радости,  а
потом не знал куда глаза деть.  Потом  решил  покрутить,  да  вышло  все
по-школярски убого.
   Ненавязчиво ввести в тему,  считать  реакцию,  если  клиент  готов  к
обсуждению,  подыграть  немного:  уточняющие  вопросики,  восхищение   в
глазах, комплименты полету мысли и эрудиции... Все,  как  учили.  Только
забыл, что я на таких разговорах язык до дыр  протер,  когда  он  еще  в
коляске агукал. И чужую игру, хоть и с бодуна, но за версту чую. Чем это
я СБП заинтересовал, а?" - подумал он и повторил вслух:
   - Чем это я СБП заинтересовал?
   -  Лично  -  ничем.  Наши  решили  инициативу  проявить.  Потребуется
взаимодействие всех служб.
   - Так ведь Коржаков бородатого демократа уже сожрал и над нами своего
кореша поставил. Какое ему еще взаимодействие надо? Снимай  трубку  -  и
решай все вопросы.
   - Вот он и снял. А нам дальше работать.
   - И в связи с чем шум, если не секрет?
   - С выборами, естественно.
   - Блин, мужики, мне бы ваши проблемы! вырвалось у Белова. - Ведь даже
дураку ясно, кого изберут. У нас, прости меня,  Всенародноизбранный,  из
Кремля только вперед ногами выносят. Были два  исключения  -  Хрущев  да
Мишка. Но это ошибка  природы  и  историческое  недоразумение.  Надеюсь,
подписи в поддержку горячо любимого с агентуры собирать не прикажут?
   - Все гораздо серьезней.
   - Что-то с трудом верится.
   - И тем не менее. - Дмитрий вскинул руку,  посмотрел  на  часы.  -  В
одиннадцать шеф вызовет вас на совещание. Есть время подготовиться.
   - Вот за это, голубь ясный, огромное спасибо. - Белов  хлопнул  Димку
по плечу. - От лица всего разгильдяйского отдела. Мог бы, между  прочим,
и раньше сказать.
   - Раньше было нельзя. А сейчас мы уже почти пришли. - Дмитрий  взялся
за ручку тяжелых дверей. - И разглашение  служебной  тайны  мне  уже  не
припишешь.
   "Хрена два ты бы  раскололся,  если  б  я  не  помог.  Благодетель  в
фирменных очках!"
   - Ко мне зайдешь?
   - После совещания, - кивнул Дмитрий.
   - Ну-ну. Тогда извини, я полетел.
   Белов первым проскользнул в дверь. Прапорщик  на  вахте  знал  его  в
лицо, кивнул, едва взглянув в распахнутое  удостоверение.  Дмитрия,  как
незнакомого, тормознул. Взял в руки его удостоверение, стал отрабатывать
проверку по полной программе.
 
*** 
 
   Белов повесил пиджак на спинку кресла, достал из верхнего ящика стола
баллончик дезодоранта, зажмурился и направил на  себя  пахучую  холодную
струю.
   В дверь постучали. По стуку Белов  тут  же  определил,  кто:  младший
оперсостав стучит вкрадчивее.
   - Входи, Михаил Семенович.
   С замом Белову повезло. В первый же  месяц  работы  к  нему  в  отдел
перевели Барышникова. И было это тогда довольно странно.
   Белов давно смирился с кадровой чехардой, издавна царившей  в  родном
ведомстве.  По  давней,  но  свято   сохраняемой   традиции   опера   не
задерживались на одном участке дольше трех-четырех лет. Стоило  войти  в
курс дела, обрасти наработками, как  тут  же  приходил  приказ  паковать
чемоданы. В новом отделе,  на  новой  линии,  на  тебя  обрушивался  вал
работы, в которой  ты  ориентировался,  как  папуас  на  ВДНХ.  И  вновь
приходилось, позабыв о прошлых заслугах, ходить в полудурках  и  терпеть
щелчки от более компетентного руководителя, в  бездне  тупости  которого
мог убедиться не раньше, чем через год-два. Исключение составляли только
члены негласных "команд", которые тянул за собой, как  шлейф,  идущий  в
карьерную гору руководитель. В их перемещениях хоть и не было логики, но
все-таки присутствовал здравый смысл. Если капитану везло  и  он  плотно
усаживал зад, хотя и не на трон, то в  мягкое  кресло,  то  вся  команда
разом размещалась на ключевых постах бюрократической  пирамиды.  Кому-то
доставалось кресло, кому-то  -  полужесткий  стул,  кому-то  -  жесткий,
продавленный  за  долгие  годы  службы,  а  кто-то  по   малости   своей
довольствовался табуреткой.
   Отворачивалась от  хозяина  фортуна,  и  все  они  разом  вылетали  с
нагретых  мест,  получив  жесткий  пинок  от  представителей  победившей
команды.
   Но с Барышниковым случай  был  особенный.  За  грандиознейший  провал
операции  двое  -  Рожухин  и  он  -  получили  повышение.   Случай   не
исключительный, но подозрительный. По ошибке чаще били по голове,  а  не
гладили. Для Барышникова повышение было последним, да и в отношении себя
Белов  иллюзий  не  питал,  на  пенсию  придется  уходить  с   должности
начальника розыскного. Так что поводов плести интриги друг против  друга
у них не было,  вместе  работали  не  один  год,  на  новом  месте  даже
притираться не пришлось. Барышников,  ставивший  традиции  выше  морали,
быстро  наладил  поступление  информации,  и   Белов,   как   полагается
начальнику, знал о подчиненных буквально все. Что это значило в  отделе,
чей оперативный состав  по  традиции  комплектовался  из  несостоявшихся
"блатных",  правдоискателей,  залетчиков  и  тунеядцев,   списанных   по
профнепригодности и  неуживчивости  с  начальством  из  других  отделов,
объяснять не надо. Имелся у Барышникова еще  один  плюс-житейский  опыт,
нажитый в экологически опасных условиях "конторы". Его  хитрый  мужицкий
ум здраво отвергал все надуманное и нездоровое, суждения о людях, хоть и
нелицеприятные, всегда оказывались верными. Он прекрасно  ориентировался
в местных интригах, кадровых и личных, но, по всем признакам, активно  в
них не задействовался.  Возможно,  понимал,  что  вторым  быть  выгодно,
худо-бедно, а прикрываешься первым. Рос тихо, без надрыва.
   Типичный тягун, на котором всегда вся работа держится.
   Барышников запер  дверь,  подошел  к  стоящему  у  приоткрытого  окна
Белову, протянул пухлую ладонь.
   - Как здоровье, шеф?
   - Лучше не спрашивай. День только начался, а уже весь мокрый.
   Белов внимательно осмотрел зама. "В меру упитанный", как тот  говорил
про себя, с одутловатым лицом и вечно хитрыми  глазками  неопределенного
цвета.
   Никаких последствий вчерашней пьянки в Шереметьеве не наблюдалось,  а
ведь допил все, что не влезло в Белова.
   - И не говори, Иванович. Вся  жизнь,  блин,  в  борьбе.  До  обеда  с
голодом, после обеда со сном, летом - с жарой,  зимой  -  с  холодом.  -
Барышников устало плюхнулся в кресло.
   Белов обошел стол, сел в свое кресло. Белобокий электрочайник как раз
щелкнул выключателем.
   - Кофейку будешь?
   - Не-а, уже реанимировался. Мне лишней жидкости в организм не надо. И
так, - Барышников похлопал себя по животу, туго натянувшему  рубашку,  -
скоро лопну и всех тут обрызгаю.
   Белов налил себе полную  кружку.  Кружка  была  особенная,  с  мятыми
боками и надписью: "Мы любим тебя таким,  какой  ты  есть".  Подарок  от
личного состава  на  день  рождения.  С  юмором  у  оперов  всегда  были
проблемы.
   Белов отхлебнул, крякнул от удовольствия.
   - Та-ак, Семеныч. Интуиция подсказывает, что вчера мы расслаблялись в
последний раз.
   - Это почему? - Барышников  воспринял  его  слова  с  невозмутимостью
Будды: пить и курить бросают все, но еще никто не бросил.
   - Потому что минут через двадцать зазвонит  телефон,  и  меня  дернут
пред светлы очи начальства. Перед выездом на дачи решили нас  озадачить.
Будем бегать высунув языки все лето, помяни мое слово.
   Барышников согнал с лица блаженное выражение, беспокойно  заворочался
в кресле.
   - Уже интересно. Откуда ветер дует, известно?
   - Из Кремля.
   - Вот бля. - Барышников сделал круглые  глаза.  -  Извини  за  рифму,
вырвалось.
   Протяжно заблеял телефон.
   - Черт, сглазил! - Белов свободной  рукой  схватил  трубку.  -  Белов
слушает!
   Та-ак...  Да.  Послушайте,  это  не  мой  вопрос.  А  вы   попробуйте
поговорить об этом дома. Та-а-ак. - Он прикрыл микрофон трубку  ладонью,
сделал страшное лицо и прошептал:
   - Семеныч, Авдеева сюда! Галопом!!
   На его памяти Барышников ни разу не поддавался панике. Вот  и  сейчас
он, тяжело вздохнув, перегнулся через стол, ткнул в  клавишу  селектора,
прохрипел:
   - Найти Авдеева - и галопом к шефу!
   - Я все понял, уважаемая... Зоя. А по отчеству? Сергеевна. Прекрасно!
-  Белов  откинулся  в  кресле  и   нервно   забарабанил   пальцами   по
подлокотнику. - А теперь выслушайте меня. Вы,  кстати,  откуда  звоните?
Очень хорошо! - Если бы Зоя Сергеевна могла видеть, каким сделалось лицо
Белова, она тут же бросила бы трубку. - Понимаю ваше положение, но, увы,
парткомы давно ликвидировали, так что  жаловаться  на  мужа  некому.  Я?
Что-то не помню, чтобы это входило в мои служебные обязанности.
   В дверь постучали, и Барышников быстро, насколько позволяли габариты,
побежал открывать.
   - Вызывали? - Дежурная улыбка сразу же слетела с лица Авдеева, стоило
ему увидеть Белова.
   - Давайте сделаем так, - сказал тот в трубку, успев поманить  к  себе
пальцем замершего в дверях Авдеева. - Если можете, подождите меня  минут
пятнадцать, хорошо? Я освобожусь, и мы спокойно поговорим.  Нет,  я  сам
выйду.
   Он грохнул трубку на рычаги, сделал несколько  медленных  глотков  из
кружки.
   - Сергей, ты почему  начальство  не  ставишь  в  известность,  что  в
субботу уезжать собрался? - тихо спросил Белов. - Непорядок.
   - Так ведь... Выходные же, Игорь  Иванович.  -  Авдеев  посмотрел  на
Барышникова, ища поддержки. Но тот изображал из себя младшего  помощника
палача, хотя, естественно, не понимал, что стряслось.
   - А почему тогда твоя супруга меня в известность ставит?! -  Белов  в
сердцах врезал ладонью по  столешнице.  -  Конспиратор,  блин,  хренов!!
Короче, она стоит