ы  отреагировать  на  любые  действия:
поймает  машину,  тронутся  вслед,  пойдет  пешком-выскочат  и  потопают
следом, а машина поедет по параллельным улицам.
   Обрубить "хвост" труда не составляло, стоило спуститься  в  подземный
переход  и  вынырнуть  на  противоположной  стороне   Садового.   Машина
преследователей  в  таком  случае  моментально  выбывала  из   игры,   а
оторваться от пешей "наружки" - дело техники.
   "Да,  но  кто  тогда  ответит  на  вопрос,  как   Соболь   связан   с
гадалкой?"возразил себе Максимов. Из тех, кого он видел в клубе, ни один
не походил на человека, способного грамотно  биться  в  полной  темноте.
Экстерьер не тот.
   Максимов вскинул руку, демонстративно  посмотрел  на  часы  и  бодрым
шагом делового человека направился к зеленому карнизу,  закрывавшему  от
света и пыли вход в полуподвал. Судя по надписи на сукне, спускаясь вниз
по лестнице, попадаешь в точку общепита с благородным названием "Золотой
дукат". Он вспомнил, что несколько лет назад здесь  на  грани  издыхания
сражалось за .жизнь кооперативное кафе. Прошло время, все изменилось, но
то, за что он еще тогда облюбовал это заведение, наверняка сохранилось.
   Он широким шагом подошел к спуску в подвал, не  сбавляя  темпа,  стал
спускаться по лестнице и неожиданно замер на ступеньке, едва его  голова
скрылась за парапетом. Вернулся на ступеньку  назад  и  медленно  поднял
голову.
   Трюк  удался.  Дверца  машины   распахнулась,   вышедшего   не   было
видно-слишком низко, взгляд шел на уровне земли, но увиденного оказалось
достаточно.
   "Наружка" умеет ловко менять одежду, напяливать парики и даже  менять
походку. Но не обувь. Вряд ли кто-то станет возить с собой несколько пар
туфель.  Достаточно  запомнить  обувь  подозрительного  человека,  чтобы
потом, как бы он ни исхитрялся, быстро вычислить,  топают  за  вами  или
просто так, мерещится.
   Вышедший из машины был обут в легкие светлые мокасины. Самая  удобная
для города обувь, никому и в голову не приходит,  что  их  обладатель  в
любой момент может перейти на бег или  войти  в  спарринг,  не  опасаясь
подвернуть ногу. Но Максимова  встревожило  не  это:  человек  вышел  со
стороны водителя.
   Самое простое было выскочить и, срисовав незнакомца, уйти,  переулком
к Патриаршим прудам. Если тот действительно работает один, слежку  можно
считать безнадежно проваленной.
   "А кто тебе сказал, что он будет следить?" - Максимов отметил,  какие
мягкие и скользящие шаги у незнакомца. Приближался  умеющий  красться  к
жертве, как зверь, прекрасно владеющий своим телом.
   Максимов спустился вниз, потянул на себя тяжелую дверь.
   Со времен кончины  кооперативной  забегаловки  в  полуподвал  вкачали
изрядно денег, решил он, осмотрев помещение. Зал  по-прежнему  разделяли
на две половины огромные колонны, некое подобие сросшихся сталактитов  и
сталагмитов. Помнится, за них и за шершавые стены кафе прозвали  "Грот".
Деньги превратили убогую пещеру в уютный баварский погребок. Особый  шик
придавали  неизвестно  как   пронесенные   сюда   просмоленные   бревна,
перекрещивающиеся на низком потолке.
   Новый хозяин, не мудрствуя лукаво, оставил бар на прежнем месте  -  в
полусфере в дальнем конце зала. Максимов вскользь осмотрел  зал  -  лишь
один столик был занят парочкой - и направился сразу к стойке.  Сразу  же
за ней, если не произвели глобальной перестройки, должен был  находиться
вход в подсобные помещения.
   Максимов уселся на высокий табурет. Потянул носом.  Отчетливый  запах
кухни  шел  из-за  красной  драпировки,  закрывающей  нишу.  Запах   был
поблагороднее, чем  в  кооперативные  времена,  но  тем  не  менее  явно
указывал, что запасной  выход  из  этой  норы  есть.  Придвинул  к  себе
пластиковую карточку, пробежал глазами список того, чем здесь  кормят  и
что это стоит, с поправкой на центральное местоположение, цены оказались
вполне божескими.
   Драпировка  всколыхнулась,  и,  как  на  сцене,  возник  бармен.  Лет
тридцати,  но  уже  с   авторитетным   брюшком,   с   наглыми   глазками
профессионала обсчета и недолива. Особой  радости  от  появления  нового
клиента не высказал, но на лице все же изобразил некое  подобие  улыбки.
Поправил бабочку, поправил чуть выбившуюся из брюк рубашку.
   - Добрый день. - Он оценивающе посмотрел на Максимова,  резво  что-то
скалькулировал в уме и принялся протирать глянцевую поверхность  стойки.
- Что будем пить?
   - Кофе, коньяк. - Максимов демонстративно бросил  взгляд  на  часы  и
добавил:
   - Посчитай сразу. - Интуиция подсказывала, что  пользоваться  местным
сервисом придется недолго.
   - Конечно, - кивнул бармен. Жестом  фокусника  выудил  из-под  стойки
рюмку.
   Потянулся к выставке бутылок на стеллаже. Максимов кивнул, когда рука
бармена выбрала нужную.  Последовал  обряд  переливания  из  мензурки  в
рюмку, после чего завозился у кофеварки.
   Максимов прислушался  к  себе,  тревога  все  нарастала,  но  никаких
изменений вокруг, если не считать мельтешения бармена, все еще не было.
   - Вот и кофеек. - Бармен ловко  поставил  перед  Максимовым  чашечку.
Смахнул тряпкой невидимую пыль. Сейчас он напоминал актера, после дикого
похмелья медленно входящего в роль.
   Максимов отметил, что бегающие глазки  у  него  действительно  что-то
подозрительно розовые, очевидно, пьет на работе в немереных количествах.
   - Спасибо. - Максимов достал из нагрудного  кармана  рубашки  деньги,
купюра словно сама собой исчезла со стойки.
   - Что-нибудь  еще?  -  отвлек  внимание  бармен,  явно  не  собираясь
пробивать чек в кассе. Протер и поставил перед Максимовым пепельницу.
   Максимов полез в карман за сигаретами, но  плавным  движением  вернул
руку на стойку. Негромко хлопнула входная дверь.
   В подвале стоял полумрак, лишь пятачок перед  стойкой  ярко  освещали
лампочки, вмонтированные в потолочную балку, поэтому в зеркале за спиной
бармена Максимов не разглядел, кто вошел. Но по выражению  лица  бармена
понял, что особой радости от появления нового посетителя тот не испытал.
Скорее тревогу. Растущую с каждой секундой.
   Максимов  опустил  одну  ногу  на  пол,  чуть  отклонился,   готовясь
повернуться и встретиться взглядом с подходившим со спины.
   Бармен, находившийся прямо перед Максимовым, вдруг охнул и отпрянул к
стеллажу. Жалобно треснул бокал, выпушенный  барменом  из  рук.  На  его
белой рубашке чуть левее кармана  проступило  красное  пятнышко.  Словно
спелой вишней попали.
   А  дальше  пошло  кино  в  замедленной  съемке...   Максимов   плавно
соскользнул с одноногого сиденья, развернулся. Противник уже был  совсем
рядом, тянул растопыренную пятерню. Максимов выбросил руку,  вцепился  в
мизинец, до хруста  заломил.  В  полосу  света  вплыло  толстое  лицо  с
разинутым в немом крике ртом,  глаза  удивленно  пучились  из  орбит.  В
захвате Максимова палец остро хрустнул, как переломленный  карандаш,  от
боли противник просел на ногах, и тогда Максимов ударом ноги вышиб  весь
воздух у него из груди. Качнулся к  стойке,  хлестким  движением  послал
пепельницу  в  голову  второго,  успевшего  принять  боксерскую  стойку.
Реакции у боксера не хватило, блестящий диск врезался в лысую  голову  и
круто ушел вверх. Максимов нырнул вниз, провернувшись на  опорной  ноге,
подсек под пятки,  противник  оторвал  руки  от  залитого  кровью  лица,
взмахнул ими, пытаясь удержать равновесие, Максимов пошел на  добивающий
удар, но тут из полумрака раздался отчаянный рев  и  следом  -  вспышка.
Что-то вжикнуло в воздухе и с треском врезалось в стойку.  Только  потом
бабахнул выстрел.
   Под аккомпанемент  второго  выстрела  Максимов  взвился  в  отчаянный
кувырок через стойку. Приземлился на что-то мягкое, и  сразу  же  сверху
посыпался дождь из осколков. Прямо перед глазами оказалась белая рубашка
бармена с торчащим из красной капли штырьком. Максимов машинально вырвал
его, и тут  же  под  тканью  забился  темно-красный  родничок.  Максимов
откатился в сторону. Бармен, очнувшись от  болевого  шока,  накрыл  рану
ладонью и отчаянно заверещал. В ответ грохнул выстрел, раскрошив остатки
зеркала. Максимов кувыркнулся вперед, стараясь пробить  ногами  то,  что
закрывала  драпировка.  Оказалось,  угадал,  ступни  ударили  во  что-то
твердое, он рывком собрался, вкатился через  порог  двери,  молниеносно,
одним движением оказался на ногах.
   Повара   на   кухне   замерли,   изображая   немую    сцену    "Налет
санэпидемстанции на пищеблок". Даже показалось, пар над котлами временно
застыл в воздухе.
   - Лежать! - заорал Максимов, по опыту  зная,  что  команду  "ложись!"
человек в экстремальной ситуации отрабатывает без излишних  размышлений.
Все дружно залегли. А за дверью уже ревели, как  кастрируемые  носороги.
Потом в дверь стукнуло,  будто  гвоздь  вколотили  одним  ударом.  Глухо
взорвался выстрел.
   "Вперед", - скомандовал себе Максимов. Рванулся по скользкому  кафелю
к дальнему концу цеха, где чернела дверь. Из коридора пахнуло сыростью и
картошкой.  Он  перепрыгнул  через  какие-то  ящики,  свернул  за  угол.
Алкогольной внешности дядька тащил по полу мешок, оглянулся, затравленно
вдавив голову в плечи. Максимов шлепнул растопыренными пальцами  ему  по
глазам, ослепив ненужного свидетеля, в прыжке распахнул дверь и вырвался
на свежий воздух.
   Захламленный дворик еще тихо спал, не ведая о  случившемся.  Максимов
осмотрел окна, наблюдательных старух не заметил. Быстрым шагом  пустился
через двор. По наитию не пошел сразу  к  выходу,  а  свернул  к  низкому
заборчику, перегородившему проход в соседний  двор.  Не  сбавляя  темпа,
перемахнул через него, отряхнулся, присев за  грудой  картонных  ящиков.
Острые стеклянные иголки набились в рубашку,  искрились  на  солнце,  на
брючине красовалось огромное кофейное пятно.
   "М-да, видок сейчас, как у курицы, вылетевшей  из-под  самосвала",  -
констатировал Максимов. Но надо было двигаться дальше.  Он  выглянул  из
укрытия.
   Ничего  подозрительного.   Мусорный   бак,   полуразложившийся   труп
"Запорожца",  плотный  слой  лежалого  тополиного  пуха   вперемешку   с
прошлогодней листвой там, где когда-то была детская  площадка.  Максимов
достал пачку сигарет, вытащил ту, на фильтре которой был выдавлен крест.
Раскрошил, посыпал вокруг себя и  на  подошвы.  Адская  смесь  табака  с
красным перцем гарантировала отшибание нюха у любой собаки.  Лишь  после
этого вышел из укрытия.
   Он пошел к арке, ведущей к выходу из двора. Но тут на улице  отчаянно
взвыли  тормоза.  Послышались  возбужденные  голоса.  Максимов  метнулся
назад.
   Времени бежать к подъездам уже не оставалось.  Поднял  голову.  Изгиб
газовой трубы, вынырнув из подворотни, шел  под  окнами  второго  этажа.
Ближнее к углу окно чья-то добрая рука приглашающе  распахнуло  настежь.
Довольно высоко, дом старый, но иного пути не было.
   Уже  ни  о  чем  не  думая,  Максимов  прицелился  на  выступ  стены,
разбежался,  подпрыгнул,  точно  попав  ногой  на   выступ,   вытянулся,
вцепившись  рукой  в  трубу,  рванулся  вверх,  энергии  хватило,  чтобы
подтянуть тело еще выше,  едва  пальцы  коснулись  подоконника,  перенес
тяжесть на них, отчаянно толкая себя еще выше, ударил  ногой  по  стене,
уходя в горизонтальный полет, и кувырком ворвался в окно.
   Просто повезло, что не врезался в стол, воткнув в спину все,  что  на
нем  лежало,  руки  ждали  препятствия,  а  провалились  в  пустоту,  он
сгруппировался, закончив кувырок мягким торможением. Замер на корточках,
уперевшись  одной  рукой  в  пол.  Не  шевелился,  хотя  тело  сохраняло
пружинную готовность к броску. Взгляд перебегал с предмета  на  предмет,
уши ловили каждый звук, ноздри чуть вздрагивали, в мозгу в бешеном ритме
обрабатывалась вся полученная информация...
   Он немного расслабился, не  обнаружив  признаков  присутствия  других
людей. И медленно повернул голову  к  единственному  живому  существу  в
непосредственной близости.
   На  расстоянии  вытянутой  руки,  едва  прикрытая  простыней,  лежала
девушка.
   Тонкая кисть свешивалась с  тахты,  вторая  -  уютно  устроилась  под
щекой. Девушка медленно открыла глаза, недоуменно уставилась на  чужака.
Откуда-то из глубины темных глаз с расширенными  от  сна  зрачками  стал
всплывать ужас. Едва по-детски скривились  ее  губы,  Максимов  рванулся
вперед, развернул ей голову и вжал  в  подушку.  Тело  у  нее  оказалось
по-звериному сильным и гибким, оно отчаянно и  яростно  билось,  пытаясь
сбросить с себя тяжесть врага. Острые зубы вцепились в ладонь,  Максимов
налег всей грудью, прошептал в горячее ухо:
   - Только не кричи. Прошу. Иначе меня убьют. Дикая кошка  под  ним  на
секунду замерла., - Меня  убьют,  -  отчетливо  прошептал  Максимов,  не
ослабляя захват. - Я отпущу, но ты только не кричи. Прошу тебя.
   Кошка отчаянно рванулась,  в  последний  раз  попытавшись  вырваться,
истошный крик едва заглушила подушка.
   "Ну и черт с тобой", -  обозлился  Максимов.  Отстранился,  продолжая
вминать ее тело одной рукой, прицелился и вонзил твердый палец чуть ниже
ее лопатки.
   Девушка вскинулась, на секунду оторвала лицо от подушки, потом  сипло
выдохнула и разом обмякла.
   Максимов сполз на пол, взял в  руку  тонкую  кисть  девушки,  нащупал
ниточку пульса. Лишь после этого устало вытянул ноги и закрыл глаза.
   За окном глухо ударил выстрел, потом еще  и  еще.  Трескуче  вступили
автоматы. Хлопали одиночные, в ответ яростно  огрызался  автомат.  Потом
все стихло. Откуда-то по Садовому приближался вой сирены.
   Максимов прокрался к  окну,  не  поднимая  головы  над  подоконником,
осторожно закрыл створку. Тонкая  занавеска,  вздутая  ветром,  медленно
опала, прощекотав по щеке. Двор, погруженный в вечную дрему, пока  никак
не отреагировал на пальбу.
   Зато он знал, что сейчас начнут реагировать другие.  Сразу  несколько
групп охотников начнут облаву на одного зверя.
 
Розыск 
 
   Оперативному дежурному ГУВД В 11 часов 20 минут совершено вооруженное
нападение  на  кафе  "Золотой  дукат"   (Садовая-Кудринская,   д.   24).
Преступники были заблокированы в помещении нарядом 8  о/м.  В  ответ  на
предложение  сдаться  оказали   вооруженное   сопротивление   работникам
милиции. В результате пресечения преступления  прибывшим  нарядом  СОБРа
двое из нападавших  были  убиты,  третий  тяжело  ранен.  Работник  кафе
Александр Витальевич Жуков, получивший колотое ранение в  область  левой
половины груди, доставлен в Институт скорой помощи им. Склифосовского.
   Со слов свидетелей, находившихся в зале и в подсобных помещениях,  до
прибытия милиции неизвестный оказал сопротивление нападавшим, после чего
скрылся с места происшествия. Ведется поиск.
   На  месте  преступления   работает   оперативно-следственная   группа
прокуратуры ЦАО г. Москвы.
 
   Оперативному дежурному ГУВД Раненный на месте преступления гр-н Жуков
А. В, скончался в приемном отделении Института им. Склифосовского  в  12
часов 20 минут в результате реверсивного  отека  легких.  Дежурный  врач
настаивает на проведении токсикологической экспертизы, так  как,  с  его
слов, смерть не могла быть вызвана  полученным  гр-ном  Жуковым  колотым
ранением.
   Прошу информировать следственную группу, работающую по данному делу.
 
Глава восьмая 
 
ЧАШКА КОФЕ С ВИДОМ НА ПРУД 
 
Дикая Охота 
 
   Максимов покрутил в пальцах остро заточенный металлический стерженек.
   Кровь бармена уже превратилась в липкую  бордовую  пленку,  и  теперь
отчетливо  проступили  тонкие  бороздки,  идущие  вдоль  острия.  Кто-то
добросовестно поработал, чтобы превратить этот шакен <Шакен  -  японское
холодное оружие в виде короткого заостренного металлического стержня.> в
посланника смерти.
   Как правило, шакен используют,  пытаясь  ошеломить  противника.  Даже
брошенный умелой  рукой,  он  способен  лишь  вызвать  болевой  шок  или
временно парализовать конечность. Им убивают редко, лишь превратив его в
шприц, накачанный быстродействующим ядом. Чем смазали  острие,  Максимов
не знал, в старые добрые времена применяли органические  яды,  очевидно,
потому что не знали других, говорят, лучший  яд  получался  из  пестиков
хризантем.
   В наши дни доступнее неорганические яды, в любой школьной лаборатории
легко  получить  любую  отраву,  но  профессионалы  по-прежнему   отдают
предпочтение натуральным продуктам:  попав  в  организм  и  сделав  свое
черное дело, яд распадается на органические соединения, в той  или  иной
пропорции всегда  встречающиеся  в  живом  организме.  Выделить  токсин,
ставший причиной смерти, порой сложно, а спустя некоторое время -  почти
невозможно.
   Он закрыл  глаза,  тренированная  память  по  кадрам  стала  выдавать
происшедшее в кафе. Тело сразу же вспомнило, по  мышцам  прошлась  тугая
волна, но он заставил себя расслабиться, сейчас должно  работать  только
сознание, а память тела пока может помолчать. Раз за разом возвращаясь к
началу драки,  он  поймал  нужный  кадр.  Сосредоточился  на  нем,  стал
разглядывать детали.
   В  скудном  освещении   ярко   бликовала   гладко   выбритая   голова
нападавшего, свет  выхватил  протянутую  к  Максимову  руку.  За  спиной
нападавшего из тени выплывал еще один, остро блестела цепочка на  груди,
третий в кадр не попал, очевидно, в этот момент находился  за  колонной.
Максимов  напряг  зрение  и  на  стоп-кадре,  отпечатанном  в  сознании,
отчетливо разглядел светлое пятно на пороге зала. Сосредоточился на нем.
Медленно,  словно  наводилась  резкость  в  видоискателе,  пятно  обрело
отчетливые контуры. Все.
   Максимов помассировал веки, потом открыл глаза.
   "Вышел  из  машины,  пошел  к  кафе,  но  столкнулся  с  подбежавшими
бандюками Соболя. Уступил им дорогу,  вошел  следом.  Сориентировался  и
метнул шакен из-за их спин. Промахнулся,  но  все  равно  -  молодец!  -
Максимов всегда отдавал должное чужому мастерству. - Так,  палил  кто-то
из отморозков. А мой... Вряд ли мой сцепился с  ними,  тем  более  из-за
меня. Скорее всего, увидев, что пошла заваруха,  слинял  тихим  шагом  и
спрятался  поблизости.  Работает  один.  Значит,   единственный   способ
убедиться, что меня грохнули, - дождаться торжественного выноса  трупов.
Короче, затаится и будет ждать. А менты в это время начнут  отрабатывать
жилой сектор".
   Он  посмотрел  на  пленницу,  распростертую  на  тахте.  Картинка  из
"Плейбоя".
   Девушка спала  глубоким  сном,  сквозь  приоткрытые  губы  вырывалось
легкое дыхание. Короткие черные волосы сбились в  немыслимую  панковскую
прическу.  Одну  руку  она  закинула  за  голову,  вторая   расслабленно
свешивалась  с  тахты.  Сбившаяся  простыня  позволяла  определить,  что
загорать хозяйка квартиры предпочитала без купальника. Максимов с трудом
отвел взгляд от задорно торчащих сосков.
   "Диана-охотница", - вздохнул он. Из  всех  типов  женщин  он  отдавал
предпочтение именно таким: малогрудым, грациозно  сухощавым,  с  плавной
кошачьей агрессией в каждом движении. Матери и  хранительницы  очага  из
них получаются никудышные, об этом знали  еще  в  каменном  веке.  Такие
становились подругами охотников и воинов, на  равных  деля  опасности  и
радость победы. Им поклонялись и  их  боялись  за  неспособность  любить
иначе, чем с испепеляющей страстью, в такой любви больше  ярости  воина,
сливающегося в схватке с  достойным  противником,  чем  тепла  и  заботы
женщины-матери.
   О своей Диане Максимов знал ровно столько, сколько  может  рассказать
беглый осмотр квартиры. Прежде всего, жила одна.  Одноразовые  лезвия  и
пара запасных  зубных  щеток,  равно  как  и  упаковка  презервативов  в
шкафчике в ванной комнате еще ни о чем не говорили. Но  явных  признаков
постоянного  мужского  присутствия  не  обнаружил.  Друзей  обоего  пола
достаточно, если судить по записной книжке, лежащей у телефона. Максимов
мимоходом включил автоответчик, чтобы не тревожили сон хозяйки. Запасы в
холодильнике объемом н