рпеть!  Зато
потом... А сослуживцам знать необязательно,  он  же  не  раздевается  на
работе.
   - Ну хорошо, хорошо, - ответил он. - Я согласен. Инна развернулась  и
бросилась мужу на грудь.
   - Я знала! Я знала, что ты любишь меня и поймешь. Я и с татуировщиком
уже договорилась. Он скоро приедет.
   Виктор обмер. Как, прямо сейчас? Нет, он не думал, что так  быстро...
Думал, когда-нибудь потом...
   - Что, ты уже передумал? - зашептала ему в ухо Инна, - Передумал?
   - А ты тоже сделаешь себе  татуировку?  -  спросил  Виктор,  стараясь
оттянуть момент, когда придется капитулировать. А что придется,  в  этом
он уже не сомневался.
   - Я хотела... Но я хочу, чтобы ты сам мне  выбрал.  -  Инна  опустила
глаза. - Я хочу... Скажи, на каком месте тебе...
   Инна вскочила и сбросила пеньюар с плеч.
   - На  спине  тебе  нравится?  Или  на  груди?  -  Она  повернулась  и
продемонстрировала идеальные груди с небольшими сосками.  -  Скажи  где,
это же только для тебя! - Инна говорила, а сама продолжала  двигаться  в
медленном танце. Обнажила  бедро.  -  Может,  здесь?  А  если...  -  Она
откинула тонкую ткань  и  выставила  соблазнительную  белую  ягодицу.  -
Скажи, милый, где тебе больше хочется?
   - е знаю... - хрипло ответил Виктор. - Везде...
   - Ну хорошо... Давай выберем картинку, а потом уже найдем ей место, -
предложила Инна. - Выбери, что бы ты хотел! видеть на  мне  и  на  каком
месте. Можешь выбрать любое...
   - Ну да, чтобы татуировщик тебя во всей красе...
   - Не волнуйся, милый, - поспешила успокоить его Инна. - Те,  кто  мне
порекомендовал Жака, предупредили, что женщины его не интересуют. Скорее
за тебя нужно опасаться...
   Виктор вскочил: только педика в доме ему не хватало!
   - Ну что ты дергаешься, как дикарь?  -  поморщилась  Инна.  -  Мы  же
современные люди. Не будет он  к  тебе  приставать.  Его  только  деньги
интересуют.
   Виктор хотел было спросить, откуда у нее эти картинки - ведь  он  был
уверен, что отнес их на работу, - но в это мгновение раздался звонок.
   - Накинь на себя что-нибудь, - буркнул он и пошел открывать...
 
*** 
 
   - Олег, я очень беспокоюсь за маму. - У Илсы был очень  встревоженный
вид. - Телефон молчит, ее нигде нет... Господи, ну где же она? Как  ушла
искать тебя, так и не вернулась. Я не переживу, если  с  ней  что-нибудь
случится!
   Олег взял у нее из рук только что купленный телефон и набрал номер.
   - Это Тарас,  Лешка  то  есть,  -  сказал  он,  протягивая  мобильник
девушке. - Спроси  у  него,  может,  он  что  знает?  Я  не  могу,  сама
понимаешь.
   Илса кивнула и взяла трубку. Однако вместо  голоса  Алексея  услышала
короткие гудки.
   - Занято... - растерянно произнесла она.
   - Дай-ка я наберу Игоря.
   Чернов ввел рабочий номер Смоленского. Того, как назло, не  оказалось
на рабочем месте. Олег позвонил ему домой...
   - Игорь? - спросила Илса, несколько приободряясь. - Это...
   - Илса, как хорошо, что ты позвонила! - обрадовался Смоленский. - А я
не знал, как тебя найти.
   - Я была...
   - Твоя мама у меня, - перебил ее Игорь, - С ней все  в  порядке,  она
спит... Устала очень. Все о тебе волновалась.
   Сотовый телефон отлично усиливал сигнал,  и  Олегу  было  все  хорошо
слышно. Он с облегчением перевел дух. Ну слава богу, хоть одна  проблема
отпала Ему  захотелось  прервать  разговор  и,  усадив  Илсу  в  машину,
помчаться к  Игорю,  но  он  остановил  себя:  к  чему  торопиться?  Все
выяснилось, Алла Рихардовна нашлась, можно успокоиться и  узнать  что  и
как. Пусть наговорятся, а поехать они всегда успеют.
   - Я тоже очень переживала, - говорила между тем Илса. - Конечно, я не
должна была уходить из дома, но там такое было..
   - Я видел, - сказал Игорь. - Мы с твоей мамой вместе видели.
   - Я там записку оставила, вы не находили?
   - Нет... мы ничего  не  видели,  -  с  недоумением  сказал  Игорь.  -
Странно... хотя, может, просто не заметили. Там был такой  разгром,  все
перевернуто вверх дном. Знаешь, мы  с  твоей  мамой  в  такой  переделке
побывали Она у тебя такая боевая! Она меня и... еще одного  человека  от
смерти спасла. Я ее потом повез к вам домой, а там такая картина...  Вот
я ее к себе и забрал, она была до смерти уставшая, все пыталась...  тебя
найти странно как-то дрожала...
   - Это она когда отыскивает людей, так дрожит, - сказала Илса. - Я еще
удивилась, почему мама меня сразу не нашла.
   Игорь растерялся. Так, значит, состояние, в  котором  он  видел  мать
Илсы, никакое не сумасшествие? Как же он раньше не догадался  -  это  же
транс! Алла Рихардовна ввела себя в транс.
   - А она ведь нашла тебя, вернее не  тебя,  а  информацию  о  тебе,  -
сказал он. - Алла Рихардовна сильно  переживала  из-за  того,  что  тебя
кто-то сильно напугал. И сказала, что ты нашла... одного человека.
   - Мамулечка моя! - обрадованно воскликнула Илса. - Я знала,  что  она
ищет меня! Что с ней, как она себя чувствует?
   - Нормально. Устала только... Может, ты хочешь, чтобы я ее разбудил?
   - Нет-нет, что ты... Я сейчас приеду. Говори свой адрес.
   Олег отчаянно зажестикулировал, показывая, что он знает, куда  ехать,
но Илса от радости, что нашла маму и что с ней все в порядке, ничего  не
замечала. Она внимательно выслушала подробные инструкции, как  проехать,
и пообещала отправиться немедленно.
   - Игорек, я прямо  не  знаю,  как  благодарить  тебя,  -  растроганно
произнесла девушка. - Все, мы выезжаем... Может,  что-нибудь  купить  по
дороге?
   - Да все есть, - успокоил ее  Смоленский.  -  Холодильник  стонет  от
тяжести, так что голодной мы тебя не оставим. Давай не задерживайся. Да,
Илса... один вопрос...
   - Да?
   - Реставратор с тобой?
   Девушка лукаво посмотрела на Олега. А тот недовольно покачал головой:
это ж надо, допустить такую  промашку.  Но  настроение  Илсы  уже  ничем
нельзя было испортить.
   - А вот приеду... узнаешь, - засмеялась она в трубку. - Ну все, скоро
увидимся, бай!
 
*** 
 
   - Слава, кажется, мы что-то нащупали. -  Глотов  звонил  Малышеву  из
своего кабинета на Лубянке. - Не знаю, заинтересует тебя это или нет, но
только что появилась информация.
   - Ну? -  раздраженно  буркнул  следователь.  -  Говори  дальше,  чего
молчишь?
   - Какие-то странные события разворачиваются, -  задумчиво  проговорил
Глотов. - Не знаю, связано это с нашими делами  или  нет,  но...  друзья
Чернова что-то засуетились.
   - В смысле?
   - Да в том самом. Сейчас принесли расшифровку  телефонного  разговора
Смоленского... Абонент женщина, по всей видимости Озолиня  Илса  Яновна.
Звонила с мобильного, номер определен, если хочешь, могу переслать...
   - Продиктуй.
   - Ладно, получай. - Фээсбэшник продиктовал федеральный  номер.  -  Но
это не главное. Самое интересное  то,  что  ее  мать,  Алла  Рихардовна,
сейчас у Смоленского, спит. Она,  оказывается,  экстрасенс  и  всю  ночь
искала свою дочь.
   - А эта... где шлялась? - проворчал Малышев. - Впрочем,  какая  девка
сейчас...
   - Нет, там другое, - перебил следователя Глотов. - У них  в  квартире
ночью было  какое-то  происшествие,  из-за  которого,  как  я  понял  из
разговора, жить там стадо  невозможно.  Пошли  туда  кого-нибудь,  пусть
посмотрят. По словам девушки, ее что-то напугало и она убежала из  дома.
Смоленский же сообщает, что  с  неким  неназванным  спутником  подвергся
нападению и только вмешательство старшей Озолини спасло им жизнь. Это ни
о чем тебе не говорит?
   - Опять все сходится на Чернове? - высказал догадку Малышев. -  Я  же
говорил тебе, что с ним все не так просто, как ты пытаешься представить.
   - Похоже, что так, - согласился  Глотов.  -  В  любом  случае,  нужно
проверить, что произошло в квартире Озолини, и проследить за сборищем  у
Смоленского.
   - Каким сборищем? А кто там еще, кроме самого Смоленского  и  старшей
Озолини?
   - Туда едет еще и младшая. И притом, насколько можно было  понять  из
разговора, едет не  одна.  С  ней  неизвестный,  которого  они  называют
реставратором и которого ждут все остальные.
   - Ладно, пошлю туда людей... - сказал Малышев.
   - У тебя все?
   - Пока все, - ответил Глотов. - Как что-то еще проявится,  сообщу.  А
ты не забудь...
   - Как только, так сразу, - засмеялся Малышев. -  Ну  все,  давай  бди
дальше, а я посылаю группу.
   - Группы, - поправил Глотов.
   - Группы, - подтвердил Малышев и засмеялся. - Зануда...
   Но едва он нажал кнопку отбоя, как  смех  застыл  у  него  на  губах.
Теперь ему предстояло сделать самое неприятное - позвонить гол ему...
   Малышев не уставал проклинать тот день, когда к ним в отдел  принесли
коробки с яркими наклейками "Авиценна". А  как  тогда  все  налетели  на
дармовые упаковки... Набирали себе, женам, друзьям... Как же, реклама  и
по сей день с телевидения не сходит! Панацея от всех бед! У тебя плохо с
сердцем? "Авиценна" поможет! Мучает давление - она  же!  Злокачественная
опухоль? Скажи ей "До свидания!" Проблемы с потенцией?  "Авиценна"  всех
спасет! Даже лысым вернет шевелюру, а седым - естественный  цвет  волос!
Говорят, что даже от ВИЧ-инфекции помогает!
   И ведь действительно все, кто начинал употреблять препарат,  молодели
на   глазах.   Этого   никто   не   отрицает,    что    да,    то    да.
Лечебно-профилактический  комплекс  творил  чудеса.   Малышев   с   этим
согласен. У него пропало брюшко, сама собой вылечилась гипертония и даже
радикулит стал меньше беспокоить. О простатите так  вообще  позабыл.  Но
Господи, с какой радостью он вернул бы все  эти  хвори,  лишь  бы  стать
прежним, свободным и независимым человеком.
   На свою беду, он не знал тогда, что приобретет вместе  со  здоровьем.
Когда он принес две упаковки домой, жена  от  радости  чуть  в  пляс  не
пустилась. Комплекс "Авиценна" был в то время дефицитом и стоил  дорого,
не то что  сейчас.  На  следующий  же  день  жена  потащила  Малышева  в
поликлинику по соседству с домом. Сама прошла  и  его  заставила  пройти
курс лечения, за что он был ей весьма благодарен. До тех пор,  пока  его
не послали на профилактический осмотр. Осмотр этот  проходил  не  в  той
поликлинике, к которой были прикреплены все сотрудники прокуратуры, а во
внутризаводской больнице ФАЗМО - Московского  фармацевтического  завода.
Знал бы, никогда бы  туда  не  пошел.  Но  в  то  время  ходило  столько
разговоров о модерновом оборудовании суперсовременного предприятия,  что
все ухватились руками и ногами за возможность пройти осмотр  там,  бегом
туда побежали.
   Вот после этого осмотра и начались  эти  самые  изменения.  К  своему
ужасу, Малышев узнал, что отныне он раб. Да-да, самый настоящий раб! И у
него есть хозяин - некая безымянная  организация,  чьим  представителям,
называющим себя големами, он  обязан  подчиняться.  И  не  дай  бог  ему
ослушаться голема! Сразу начиналась такая боль, что можно было  сойти  с
ума. Болело все тело, хотелось выть, стонать, кричать, но даже на это не
хватало сил.  Тренировка  болью,  или,  как  это  называлось  на  ФАЗМО,
дрессировка, быстро и ясно показала, что будет  с  теми,  кто  не  хочет
понимать новые правила игры. А дабы память не ослабевала,  с  территории
завода шла  постоянная  трансляция  ультразвуковых  команд,  массовых  и
индивидуальных. "Зов", как называли это оборудование големы, мог  вместе
с командами транслировать поощряющие сигналы, а мог нести и наказание. И
никуда от него нельзя было скрыться.
   Но самое страшное было то, что у новых  рабов  полностью  подавлялась
воля к сопротивлению. При одной только мысли о  неподчинении  начиналось
такое головокружение, такой панический  страх,  что  выполнение  приказа
голема воспринималось  человеком  уже  как  удовольствие,  как  награда.
Появлялось  страстное  желание  работать  и  работать,  лишь  бы  только
всесильный руководитель потом наградил тебя  похвалой  или  хотя  бы  не
посмотрел в твою сторону, нахмурив брови.
   Постепенно часть воли, часть сознания к  рабам  возвращалась,  и  они
снова  могли  заниматься  своей   профессиональной   деятельностью.   Но
зависимость от  голема,  желание  ему  угодить  оставались.  Они  прочно
укоренялись в сознании. Человек становился рабом навсегда. И  выхода  из
этого не было. Разве только так сильно отличиться, чтобы тебя заметили и
перевели в големы. Но это было так тяжело,  что  не  стоило  и  мечтать.
Достаточно представить себе, что  на  всю  многомиллионную  Москву  было
всего четыре Глиняных голема. Четыре!  А  сколько  было  желающих  стать
ими?
   И это при том, что Глиняный - всего лишь первая, низшая ступень. Выше
его был Бронзовый. Для раба это  было  уже  существо,  равное  Богу.  На
каждый город России, а то и мира - Малышев этого не знал, но подозревал,
что так и есть, - было по одному Бронзовому голему, и каждый из них  был
настоящим хозяином в регионе. Не мэры, не всякие там городские собрания,
а големы руководили жизнью городов. Где подарками, где посулами, а где и
обманом распространяя "Авиценну", они загоняли все больше и больше людей
в свои армии рабов.
   Кто координировал действия Бронзовых и кто был над ними,  Малышев  не
знал, он и про Бронзовых-то  услышал  не  сразу.  Да  и  то  больше  сам
выяснил, следователь-то он был неплохой, даром, что  ли,  в  Генеральную
работать пригласили? А потому видел он, как големы опутывают своей сетью
страну,  как  проникают  во  все  властные  структуры.   Как   выступают
спонсорами и раздают отраву очередным спецподразделениям. Видел он и то,
к чему ведет неизвестная организация, да только  что  он  мог  поделать,
если сам раб? Да и  понимал  Малышев,  что  даже  если  наберется  духу,
наберется сил восстать против  хозяев,  к  кому  пойдет  за  помощью?  К
начальству? Так его же руководители вместе с ним на дрессировке на ФАЗМО
лежали! В Кремль? А кто даст  гарантию,  что  и  там  не  сидят  клиенты
"Авиценны"?
   Вот и приходилось Малышеву со скрежетом зубовным служить  големам.  А
недавно даже на повышение  пошел,  сам  Бронзовый  его  своим  вниманием
удостоил. Бронзовым Москвы был Руслан Уколов, которого по  укоренившейся
традиции звали Московским. Так же как Бронзовый Питера звался Питерским,
а Хабаровска - Хабаровским.
   Приказ прессовать Чернова  конечно  же  исходил  от  Уколова.  Как  и
требование к Малышеву предоставлять ему все сведения о ходе следствия по
делу и о принимаемых в отношении подозреваемого мерах. Вот почему  после
звонка Глотова  Малышеву  надлежало  тут  же  связаться  с  Бронзовым  и
поделиться новостью...
   С тяжелым сердцем он набрал семь цифр и замер в ожидании ответа.
   - Руслан, это я, Малышев, - представился он. - Ты как в воду  глядел,
появился ваш Реставратор.
   - Он такой же мой, как и твой, - одернул его собеседник. - Думай, что
говоришь. И кому... Что там у тебя?
   - Да звонил Глотов, это...
   - Фээсбэшник, знаю...  -  перебил  Руслан.  -  По  делу  говори.  Где
Чернов?
   - Он сейчас едет к дружку своему, Смоленскому Игорю. Адрес...
   - Знаю! - вновь перебил Уколов. - Твои действия?
   - Обязан послать туда группу, - быстро ответил следователь. -  Глотов
не забудет проверить... Сам  знаешь,  в  их  конторе  даже  в  туалет  с
лазерной авторучкой ходят - вдруг подслушать что удастся.
   - Не спеши, я своих ребят туда пошлю...
   - Руслан, ты меня  подставить  хочешь?  -  умоляющим  тоном  вопросил
Малышев. - Подозрение сразу на меня...
   - Слышь, баран, заткнись, а? - мгновенно вспылил  собеседник.  -  Все
дураки кругом, один ты умный! Порубит Реставратор всех, а сам  исчезнет,
понял? Через полчаса людей пошлешь... Нет, я тебе позвоню, до  этого  не
смей!
   - Прости, Руслан, но я же хотел как лучше... - пролепетал Малышев.  -
Я  как  лучше...  -  Он  растерянно  посмотрел  на  трубку,  из  которой
раздавались короткие гудки, и по инерции договорил:
   - хотел...
 
*** 
 
   Олег конечно же не удержался, чтобы не купить по дороге букет. Не мог
же он явиться к женщине, которая поставила его на ноги, в  чью  дочь  он
влюблен без памяти, без подарка. А что лучше  всего  подарить?  Конечно,
цветы. Интересно, какие она любит больше всего?
   -  Илса,  твоя  мама  какие  цветы  предпочитает?  -  спросил   Олег,
останавливаясь у магазина.
   Девушка улыбнулась. Ей было приятно такое внимание к ее матери.
   - Розы, - сказала она. - Их папа ей всегда дарил... Я маленькая была,
когда он умер, плохо его помню. А вот розы... как только вижу их, так  и
он мне вспоминается.
   - Ты у меня сама как цветок... орхидея.
   - Ну... ты еще скажи - дикая! - рассмеялась Илса. - У нас как  начнут
слова повторять, так совсем затаскают. Но орхидеи действительно красивые
цветы... Я бы их целую оранжерею развела...
   Олег добавил к розам несколько больших  белых  лилий.  Любил  он  эти
символы французской короны.
   - Вот теперь можно и  на  глаза  своей  спасительнице  показаться,  -
шутливо сказал он,  усаживаясь  за  руль.  -  Честно  говоря,  что-то  я
побаиваюсь ее.
   - Мама только с виду строгая, - с улыбкой сказала Илса. Ей  было  так
хорошо и уютно рядом с Олегом, что она просто не могла не  улыбаться,  -
Знаешь, какая она добрая!
   Олег тоже улыбнулся. Эх, не туда они едут, не туда! Сейчас бы  обнять
это чудо дивное, зарыться в ее волосы, прижать к себе... Да так, чтобы у
обоих голова закружилась, земля ушла из-под ног и не  осталось  рядом  с
ними никого, кто мог бы помешать, омрачить их счастье...
 
*** 
 
   - Илса, - сказал  он,  подъезжая  к  длинной  восьмиэтажке,  где  жил
Смоленский, - я не могу с тобой подняться... Не обижайся, - добавил  он,
поймав ее укоризненный взгляд, - за мной следят, значит, и за  квартирой
Игоря  вполне  может  быть   слежка.   Зачем   всем   создавать   лишние
неприятности? Пойми, даже если они не смогут меня арестовать,  то  потом
все равно у Игоря будут неприятности -  по  закону  он  обязан  сообщить
органам о моем визите, а он конечно же этого не сделает.
   - А цветы... Я думала, что ты сам их маме...
   - Ну не жить же вы там останетесь? - возразил Олег. - Спуститесь, я и
вручу их. А потом отвезу вас в гостиницу... или куда сами решите.
   - В гостиницу... - растерянно повторила Илса. - Слушай, а я ведь даже
не подумала о том, где мы жить будем. Господи, как мама расстроится!
   - Ну, с ремонтом я что-нибудь придумаю, об этом у вас пусть голова не
болит. Что же до временного... - Олег задумался. - Можно было бы ко мне,
но я не знаю, как менты на это отреагируют. Ладно, что бы  мы  здесь  ни
придумали, все равно решать твоей маме, а потому лучше будет, если... мы
продолжим этот разговор в ее присутствии...
   Олег не договорил. Он увидел, что в длинном ряду  машин,  оставленных
на стихийно образовавшейся стоянке,  прямо  напротив  дома  образовалось
свободное место - отъехал старенький  "жигуленок"  одиннадцатой  модели.
Вот повезло! Очень удобно - дом весь как на  ладони,  а  его  не  видно,
столько вокруг машин...
   - Вот здесь  я  вас  и  подожду,  -  сказал  он,  припарковавшись.  -
Шестьдесят четвертая квартира...
   - Я помню.
   По лицу Илсы было видно,  что  ей  не  хочется  идти  одной.  Но  она
понимала, что Олег прав, незачем лишний раз рисковать. Случись что,  она
себе этого не простит.
   Быстро коснувшись  губами  щеки  Олега,  Илса  грустно  улыбнулась  и
выскочила из машины.
   - Не скучай! - услышал Олег, и дверца захлопнулась.
   Олег с умилением посмотрел на удаляющуюся стройную фигурку.  Господи,
да только за то,  чтобы  смотреть  на  эту  девушку  и  знать,  что  она
неравнодушна к тебе, можно все отдать, и этого мало будет.  Может  быть,
это награда ему за те страдания, что он перенес в милиции? Хотя нет,  то
было скорее наказанием за Карину. За то, что не устоял перед соблазном и
решил воспользоваться тем, что рядом лежит...
   Олег машинально погладил короткую щетину на  щеке.  То  самое  место,
которого коснулись губы Илсы. Что ж, ради такого поцелуя можно и  бороду
сбрить! Да и н