ставалось  сомнений,  кто  это.   Даже   Нине,
современной девушке, выросшей в  век  компьютеров  и  электроники,  было
понятно, что она видит самого Хозяина Тьмы.
   И вновь  внимание  девушки  приковали  глаза  Демона.  Искусная  рука
художника  сумела  игрой  света  и  тени  придать  черно-белому  рисунку
объем...  Да  что  объем!  Рисунок   был   выполнен   с   такой   мощной
реалистичностью, был так  тонко  проработан  до  малейших  деталей,  что
монстр, казалось, вот-вот оживет.
   - Мамочка... - сдавленно проговорила Нина. К страху, воцарившемуся  в
ее душе, примешивался  восторг,  ведь  она  была  уверена,  что  бояться
нечего, что на самом деле ей ничто не грозит.
   - Что, дочка, и тебя зацепило? - услышала она голос отца.  Нина  даже
не заметила, что он зашел в комнату. Геннадий Семенович стоял в дверях и
с любопытством наблюдал за своей любимицей. - Каков художник, а,  Нинка?
Нравится?
   Девушка молчала. Ей почему-то не хотелось, чтобы  отец  увидел  того,
кто  привлек  ее  внимание.  Медленно,  как  бы  машинально,  она  взяла
следующий рисунок. Это был силач с кабаньей головой. Раздутые мускулы не
произвели на нее впечатление,  она  быстро  взяла  другой  листок.  Этот
монстр тоже был не из тех, что могли  привлечь  ее  внимание.  Печальные
глаза над козлиной мордой, мохнатое лицо... и все  тело  покрыто  густой
шерстью. Фу, этот ей совсем не нравится.
   - Нет, не очень, - ответила она наконец. - Разве что вот этот.
   На картинке  был  ягуарочеловек.  Рельефные,  но  не  тяжелые  мышцы,
пластичная и гибкая фигура. В  руке  чудовища,  поднятой  над  пятнистой
головой, был зажат меч с закругленным черным лезвием. Другая  рука  была
выброшена  вперед.  Грозные   когти,   которыми   заканчивались   пальцы
человекозверя,  казалось,  вот-вот  вцепятся  в  противника.  Мгновенный
взмах, и голова врага покатится по земле...
   - А знаешь ли  ты,  кто  нарисовал  всех  этих...  -  Отец  замолчал,
подбирая название.
   - Монстров? - подсказала Нина.
   - Путь будут монстры, - согласился Геннадий  Семенович.  -  Так  вот,
знаешь ли ты, кто автор этих рисунков?
   - "О. Чернов", - прочитала она подпись. - Наверное, Олег. Или Остап.
   - Олег, - подтвердил Сурков. - Мой подзащитный.
   - Как это твой подзащитный? - удивилась  Нина.  -  Его  что,  за  эти
картинки судить будут?
   - Нет, что ты, за картинки у нас не  сажают,  -  со  вздохом  ответил
адвокат. - Пока не сажают. А судить  его  будут  за  убийство.  Девчушку
одну... на куски порубил. Любовницу свою. Чуть постарше тебя была.
   - Как любовницу? Может, он ее изнасиловал?
   - Нет, не думаю. - Сурков печально кивнул. -  В  квартире  у  Чернова
следов  борьбы  не  обнаружено.  Хотя  что   ему   стоило   сломить   ее
сопротивление? Бедняжка была в руках убийцы как игрушка.
   - В  каком  смысле?  Он  что,  недоразвитый?  -  В  студентке  юрфака
проснулся профессиональный интерес.
   - Да уж, конечно, недоразвитый, -  усмехнулся  Сурков.  -  Еще  какой
развитый! Здоровый... И сильный. Ну вот как эти его монстры.
   - Я имела в виду умственное отставание, - терпеливо пояснила Нина.  -
Эти рисунки...
   - Может быть. - Защитник и сам подумывал о таком  варианте.  Но  пока
что со стороны задержанного  с  ним  никто  не  связывался,  гонорар  за
адвокатские услуги не предлагал, а потому и говорить о таком ходе защиты
было рано. Вот пойдут деньги, тогда и о методах поговорить можно будет.
   - Да, умница моя,  вполне  возможно,  что  я  приму  твою  версию  за
рабочую. - Сурков ласково улыбнулся, - Но потом, не сейчас. Пока  Чернов
от всего отказывается. Вот когда он расколется... если расколется, тогда
и предложим эту линию защиты. Ну да ладно, давай посмотрим, что нам мать
поесть приготовила?
   Отец скрылся на кухне. Не удержавшись, Нина быстро выхватила картинку
с Демоном. Вгляделась в глаза... Так вот кто  тебя  создал!  Может,  это
отображение его души? Может, это предвестник  преступления?  Вот  бы  на
кафедре показать! Юрий Иванович был бы доволен... А что, если и  вправду
ему показать рисунок? Но как же это сделать,  если  отец  завтра  должен
отнести его назад? Подожди, а если сбегать к Вике? У ее отца целый  офис
на дому - и компьютер есть, и комбинированный  принтер  с  копировальным
устройством.
   Схватив листки в охапку, она побежала по лестнице.
 
*** 
 
   - Инна, есть хочу, сил нет! - Порывайко приехал  домой  голодный  как
волк. В суматохе сегодняшнего дня он так  и  не  улучил  минутку,  чтобы
перекусить. Утром не хотелось, а затем охотничий азарт и желание быстро,
по  горячим   следам   провести   расследование   закрутило,   завертело
следователя так, что, только подъезжая  к  дому,  он  вспомнил  о  своем
пустом желудке. И тут же под ложечкой так засосало, что он еле  дотерпел
до своей квартиры. И здесь выдержка изменила ему окончательно.
   - Инночка,  поторопись,  для  тебя  я  сейчас  страшнее  роты  пьяных
эсэсовцев! - прорычал он, счастливый и злой. Счастливый  оттого,  что  у
него есть жена, которая любит его и ждет, а злой потому, что некогда ему
нежиться в ее объятиях, вместо этого приходится целыми днями общаться со
всякой мразью. Такой вот, как сегодняшний Чернов. - Если  не  накормишь,
умру прямо на пороге нашей спальни! - закричал Порывайко.
   - Ужин давно готов. - Инне  всегда  доставляло  удовольствие  кормить
мужа, но почему бы при случае и не поворчать?  -  А  там  тебя  что,  не
покормили? - спросила она.
   - Где там? - опешил Порывайко. - А, опять бабские  заходы!  Инка,  на
грубость нарываешься? Я сегодня столицу от  маньяка  избавил,  а  тут  в
собственном доме никакого почтения.
   Порывайко схватил сосиску, засунул ее в рот и, почти  не  разжевывая,
проглотил.
   - Маньяка? Это какого еще... - Тут Инна заметила, что делает муж, и в
притворном возмущении вскинула руки. - Витя! Ну как маленький ребенок! Я
тебе сейчас... Иди хоть умойся, а то после ваших уголовничков подхватишь
какую-нибудь заразу.
   - Бегу! - Виктор с полным ртом потрусил в ванную.
   Ему нравилось подчиняться жене, нравилось ее стремление к руководству
семейным  бытом.  Это  было  вообще   характерно   для   большей   части
послевоенного  мужского  населения  России.  Слишком   много   оказалось
неполных семей, слишком много мальчиков выросло без отцов.  Привыкнув  к
безусловному лидерству мамы в семье и к  ее  постоянной  опеке,  молодые
мужья охотно переходили под такую же опеку, теперь уже со  стороны  жен.
Хорошо это или плохо? Наверное,  плохо.  Сбросив  со  своих  плеч  часть
ответственности за семью, так и не ставшие мужчинами мальчики быстренько
спивались, теряли остатки авторитета, и вот уже новое поколение  пацанов
вырастало без мужского влияния.  Но  чья  вина  в  этом?  Войны?  Культа
личности? Слабохарактерности самих мужчин? Или, может, виноваты  волевые
женщины? Нет, только не они, безропотно несшие  на  своих  плечах  бремя
заботы о детях... Наверное, должно было  пройти  немало  времени,  чтобы
сменились поколения и мужчины снова поняли, что они должны  работать  не
только на службе, но и дома. Работать над тем, чтобы семья была прочной,
работать, чтобы женам не приходилось  тревожиться  о  завтрашнем  дне...
Чтобы наши женщины наконец почувствовали себя замужем.
   Выйдя из ванной комнаты,  Порывайко  шумно  засопел  носом,  втягивая
упоительный  залах,  шедший  из  кухни.  Копченые  сосиски  с   отварным
картофелем и соленой капустой. Да это же его любимое блюдо!
   - Инночка,  теперь  бы  еще  грамм  сто...  -  Порывайко  просительно
посмотрел на жену.
   Инна заранее знала, что так и будет, а потому в морозилке охлаждалась
бутылка кристалловской водки. Но не сдаваться же так сразу?
   - Это с какой такой радости? - спросила она, изображая недовольство.
   - Как с какой? Ты что, не понимаешь? - Муж приосанился. - Я же  такое
дело раскрутил. По горячему. Прямо с колес, в день совершения. Видела бы
ты этого зверя!
   - Так ты не шутил, когда говорил про маньяка? - удивилась супруга.  -
Это все правда?
   - Конечно правда! - Виктор почувствовал, что без ста, а то  и  больше
грамм он сегодня не останется. - Самый настоящий маньяк. Трахнул  девку,
а затем разрубил на куски.
   - Да ну?! Как же вы его поймали? - У Инны мороз по коже пошел, О том,
что существуют маньяки, она, конечно, знала, но вот соприкоснуться с ним
вот так, можно сказать, лично... Ну пусть через  мужа,  но  это  же  все
равно почти лично. От мысли, что ужас был так близко, но теперь  уже  не
страшен, ее охватило возбуждение.
   - Служебная тайна, - строго сказал Виктор. - Но за  сто  грамм  готов
продаться и выболтать жене все подробности!
   Инна, лукаво улыбнувшись,  достала  бутылку.  Белесая  от  инея,  она
царским подарком глухо стукнулась о стол.
   - Я всегда знала, что ты себя проявишь, - сказала она с  восхищением.
- Так оно и произошло. Я так рада!
   - Может, рюмочку со мной? - предложил Порывайко. - Одну! А то  ничего
не узнаешь!
   - Давай, - махнула рукой жена. - И рассказывай, не томи.
   Виктор медленно, с чувством наполнил две рюмки.
   - Жди теперь, Витек, повышения! - поздравил он сам себя. -  За  тебя,
очередная моя звездочка!
   - Чтоб сбылось! - поддержала  жена.  Оба  выпили,  Виктор  крякнул  и
зачерпнул капустки, а Инна сразу же схватилась за горячую сосиску.
   - Представляешь, - начал он свой рассказ, - оружия у него  в  доме  -
что в твоем музее. Топоры, сабли, даже мечи есть! Ребята все  притащили,
так там один двуручный был. С одним большим клинком и двумя  маленькими.
Таким махать, знаешь, сколько силы нужно?
   - Так ты же говорил, что маньяк ваш здоровый  как  бык!  -  напомнила
Инна. - И много он так женщин погубил?
   - Пока не знаю, завтра запрос разошлю... - Виктор удивился, почему он
сам  об  этом  не  подумал.  -  Может,  и  в  других  местах  отличился.
Представляешь, он эту бабу свою на четыре части развалил.
   - Да  не  может  быть!  -  Инна  всплеснула  руками,  -  Изнасиловал,
наверное? Зверюга и извращенец!
   - Говорит, что сама дала, по любви.  -  Виктор  под  шумок  налил  по
второй. - Врет, наверное. А вообще, экспертиза покажет, как оно было, по
любви или нет. Ну, давай, за нее, за любовь!
   Теперь Виктор выпил, не дожидаясь жены.
   - Ты знаешь,  он  вообще  со  странностями.  Таких  чудищ  рисует,  -
продолжал Порывайко, закусывая сосиской. Ему нравилось, что Инна слушает
его с таким восторгом. - Я тебе принес глянуть, в дипломате лежат...
   Договорить Виктор не успел. Зазвонил телефон. Кому это  приспичило  в
такое время?
   - Слушаю вас! - сказал он в трубку. - Да, Порывайко! Да! Да...  Что?!
Не может быть!!! Выезжаю!!!
   В полутемной камере Олег с трудом нашел свободное место и  осторожно,
стараясь не делать резких движений, присел. Кружилась голова, тошнило, и
страшно хотелось спать. Надо было поздороваться с сокамерниками, но Олег
боялся, что стоит ему открыть рот, как его тут же вырвет.  Только  этого
не хватало, здесь и  так  не  продохнуть  от  вони.  В  помещении  стоял
отвратительный запах параши и давно не мытых тел. Прислонившись спиной к
стене, Олег постарался сосредоточиться и взять себя в руки.
   - Эй, умер, что ли? - раздалось у него над ухом, кто-то потряс его за
плечо. - По какой статье зашел?
   Олег, не в силах ответить, провел рукой по горлу и махнул рукой.
   - Отстань от человека! - послышалось из глубины камеры. - Видишь, его
как дуплили. Мусора половину здоровья отняли.
   - Видать, доказательств маловато, - отозвался еще кто-то. - А  может,
на вшивость пробивают. Вдруг поплывет, вот на него висяки и спишут. Меня
тоже первую неделю каждый день били,
   - Не гони, они по ночам бьют, - возразил еще один сокамерник.
   - Ну,  правильно,  каждую  ночь  и  били,  -  без  споров  согласился
говоривший. - Просто я выразился так. Сначала на делюгу  подписывали,  а
потом просто заставляли кого-нибудь на районе сдать.  Кого  угодно!  Что
знаешь, мол, то и рассказывай. Убивали, суки ментовские...
   - Это у них называется контролировать оперативную ситуацию,  -  подал
голос еще один. - Тихари  ленятся  сами  работать,  вот  и  выколачивают
информацию у тех, кто в камеру попал. Заодно и удары отрабатывают...
   Олег закрыл глаза и прислонил голову к  холодной  стене.  Вступать  в
разговор не было ни желания, ни сил.  В  глазах  стояли  круги,  в  душе
пустота. Как ни странно, но после первого  шока  от  известия  о  гибели
Карины он до сих пор не осознал полностью, что та, которая  всю  прошлую
ночь была в его объятиях, теперь мертва.
   Возможно, если бы его не избили, а просто вызвали  на  допрос  и  там
огорошили этим сообщением, то потрясение было  бы  посильнее,  но  разве
наша милиция умеет по-другому работать?
   Болело все тело, гудела голова, в мыслях стоял полный разлад.  Почему
все думают, что это он убил девушку? Почему ему не верят?  Только  из-за
того, что они с Кариной переспали? Да каждую ночь кто-то с кем-то  спит.
И не единожды. Если хотите, то и не с  одним  или  одной.  И  не  только
ночью. Люди и в другое время  суток  тоже  не  отказывают  себе  в  этой
радости... Черт возьми, почему Карина его не разбудила? Он  бы  проводил
ее, и тогда, может быть, она бы осталась жива. И уж  точно  его  рисунок
остался бы дома и не вывел бы ментов на него. И  зачем  только  она  его
утащила?
   Рисовал Олег всегда, сколько  себя  помнил.  И  действительно  только
шариковой авторучкой. Здесь молва  не  врала,  ничего  другого  Олег  не
признавал,  хотя  перепробовал  все  -  от  карандашей  и  до   пастели.
Способности ребенка не остались незамеченными. Еще в дошкольном возрасте
он поражал всех точностью изображения, тщательной  проработкой  деталей,
искусным воспроизведением игры  теней.  Кто-то  показал  его  рисунки  в
художественной школе, и его приняли туда сразу в  четвертый  класс.  Ему
прочили большое будущее, но отец, который и думать не хотел  ни  о  чем,
кроме арены, решил по-другому.
   Школа и занятия спортом отнимали у маленького Олежки  столько  сил  и
времени, что было не до рисования. А потом все закрутилось, завертелось,
пошла взрослая жизнь, надо было самому зарабатывать на хлеб.  Какое  тут
искусство! Пришлось вместо него заниматься реставрацией...
   Олег очнулся оттого, что пошевелился. Твердые доски не лучшим образам
действовали на избитое тело, резкая боль напомнила  о  страшных  реалиях
сегодняшнего дня. Сколько же он пробыл в  забытье?  Час?  Два?  Судя  по
тому,  как  онемели  мышцы,  довольно  долго.  Интересно,  сколько   там
натикало? Часы отобрали вместе с остальными вещами, так что он  не  имел
понятия,  который  час.  Вечер?  Нет,  скорее,  ночь,  допрос   кончился
поздно...
   Как же могло так получиться, что он  оказался  в  камере?  Почему  он
должен отвечать за то, чего не совершал? Почему все это произошло именно
с ним? Почему все так... Стоп! Остановись, не  накручивай  себя.  Нельзя
раскисать. Есть же способ уйти от боли и неприятностей. Он же не один. С
ним его... монстрики. Те, которые с детства помогали ему  и  которых  он
всю жизнь рисовал. Они ни разу не  предали  своего  Олежку,  всегда  его
понимали и подбадривали.  Даже  когда  мама  ругала  и  наказывала,  они
приходили и утешали его, принимались играть с ним,  носиться  по  другим
мирам, по другим измерениям.
   Олег прислушался. Он почувствовал, что они и  сейчас  ждут  его.  Они
всегда ждут. Достаточно  только  отправиться  в  путешествие...  Уйти  в
пустоту...
   - НЕ БОЙСЯ, МЫ С ТОБОЙ. ИДИ К НАМ, - услышал он.
   Олег вздрогнул. Что это? Неужели это начало происходить уже и наяву?
   Он  осторожно  посмотрел  по  сторонам.  В   тусклом   свете   слабой
электрической лампы, закрытой густой решеткой,  разглядеть  что-то  было
затруднительно, но все-таки он бы заметил, если бы кто-то забеспокоился.
Получалось, что кроме него эти слова никто не слышал.  Значит...  Это  у
него в голове? Наверное, почудилось. Наверное, часть  сознания  сама  по
себе стала уходить в  пустоту.  Что  ж,  при  такой  головной  боли  это
немудрено.  Он  же  помнит,  как  ему  там  хорошо,  по   крайней   мере
подкоркой...
   - МЫ С ТОБОЙ. МЫ ПОМОЖЕМ. НЕ БОЙСЯ.
   МЫ ИДЕМ К ТЕБЕ.
   Господи, опять! Раньше такого не было. Прежде с ним  говорили  только
тогда, когда он сам обращался к кому-то из  персонажей  своих  фантазий.
Вернее будет сказать, он сам спрашивал и сам же отвечал за них  всех,  и
лишь благодаря его воображению получалось  так,  что  каждый  выдуманный
герой как будто бы жил своей собственной жизнью. Такое бывает в  детстве
- один общается с феями, другой с волшебниками, а  кто  и  с  такими  же
малышами, как он, но только из сказок. А у него всегда были монстрики. И
какое имеет значение, что все его друзья такие...  страшные.  Он  к  ним
привык! Все пугаются, увидев их на Олеговых рисунках, но они  просто  не
понимают, что монстры  вовсе  не  плохие.  Наоборот,  они  хорошие.  Они
друзья! Они защищают!
   - Братва, слышите?
   Олег открыл глаза. Один из сокамерников поднялся с нар:
   - У мусоров что-то не то происходит.
   - Да ладно, не гони, спать только мешаешь, - раздраженно  пробормотал
тот, кто ранее вступился за Олега. - Мало  ли  что  они  там  придумали?
Нажрались, вот и...
   Договорить он  не  успел.  В  коридоре  послышались  выстрелы,  один,
другой, кто-то вскрикнул, стена содрогнулась  от  сильного  удара.  Удар
повторился, теперь уже ближе. И еще ближе... Удары приближались.
   В камере уже никто не спал. Всполошенная братва  тревожно  озиралась.
Кажется, только один Олег не вскочил на ноги. Он бы и рад,  но  не  было
сил. А удары приближались. Арестанты тихонько подкрались к двери.
   - Девятая, - уверенно сказал тот,  что  проснулся  первым.  -  Вован,
точняк девятая! Удар.
   - Десятая! - констатировал арестант. Удар.
   - Одиннадцатая! - Теперь считали уже хором. Удар.
   - Двенадцатая! Удар.
   - Тринадцатая! Братва, наша следующая!
   Все отпрянули от двери. Кто-то в суматохе споткнулся о  ногу  Чернова
и, матерясь, упал. Сокамерники повалились следом.
   Удар в дверь был такой силы,  что  заломило  в  ушах.  На  арестантов
посыпались  куски  бетона.  Дверь  сошла  со  своего  места   и   опасно
наклонилась внутрь камеры.
   А удары не стихали.
   - Эт-то-о ч-ч-что? - заикаясь, спросил кто-то в глубине камеры.  Олег
даже не успел заметить, как все оказались там.
   - Землетрясение, - буркнул другой, - Дверное.
   - Ну да, - отозвался следующий. - Ремонт, наверное, начался.
   - Ты чего лепишь, какой ремонт посреди ночи! - прикрикнул  тот,  кого
называли Вованом. - Кто так ремонтирует?  Голову  рубят,  чтобы  зуб  не
болел, так, что ли?
   - Да тихо вы! - шикнул тот же голос, который считал удары. - Слышите,
вроде стихло.
   Действительно, в коридоре наступила тишина. Да  еще  какая!  Опасливо
поглядывая  на  дверь,  кто-то  из  самых  нетерпеливых   подобрался   к
образовавшемуся пролому. Заглянул и отпрянул. Снова приник к щели.
   - Братва, мусора кто-то замочил, - прошептал он.
   - Гонишь! - не поверил Вован. - Дай-ка я гляну.
   В  луче  света,  пробивавшемся  в  камеру  сквозь  щель,  Олег   смог
разглядеть говорившего. Невысокий, молодой,  спортивного  сложения,  тот
быстро заглянул в коридор.
   - Вареник! Ты где мента видел? - спросил он.
   - Ты вниз, вниз посмотри, - сказал тот, кого назвали Вареником.
   - Ну, вижу... Лежит... Но кто это,  не  видно.  Ноги  только  торчат.
Башмаки, правда, мусорские...
   - А красный шнурок  на  штанах?  -  не  унимался  Вареник.  -  Шнурок
видишь?
   Любопытный Вован, стараясь заглянуть подальше, потянул дверь на себя.
Искореженная рама не поддалась, в сердцах он дернул  ее  изо  всех  сил.
Страшный  скрежет  упредил  падение  массивной  конструкции,  что   дало
возможность спастись тем, кто стоял в непосредственной близости от  нее.
Железяка с грохотом рухнула в камеру.
   Просто  чудо,  что  никто  не  пострадал.  И