очти  под прямым  углом -  большого
пальца или изогнутого когтя.
     Глядя на цепочку огромных следов, тянувшихся по склону вверх, не трудно
было  понять, что это следы двуногого существа. У  обледенелого развесистого
куста следы неожиданно  обрывались, словно оставившее их существо испарилось
или  умудрилось  взлететь  на  воздух,  оказавшись  где-нибудь  на  одной из
многочисленных остробоких вершин.
     Мое  сердце тревожно забилось.  Неужели "йети"  -  снежный человек!?  И
неужели  тот  тюменский  "водяной"  на  самом  деле  приглашал меня  сюда, в
Кекиримтау?  А, может  быть,  это  какой-нибудь  его  сородич?  Или  дальний
родственник?   И   почему  все-таки  в   Кекиримтау?   Ведь   следы   "йети"
обнаруживались и  в Гималаях, и в Тибете. А в Непале снежный  человек вообще
признан "народным достоянием".
     Самое  интересное, что когда мы  с  Пуховым рассматривали следы, то оба
испытали  тревожное  чувство  какой-то   тяжелой   потери.  У  нас   онемели
конечности,  заболели  головы,  видимо, поднялось  давление. Я  почувствовал
удушье,  резко участился  пульс.  Это были  те  же симптомы  психологической
дискомфортности, как и несколько лет тому назад в Тюмени.
     Взволнованные   увиденным,   переполненные  необычными  ощущениями,  мы
двинулись в обратный путь.
     Естественно,   начальнику  мы  ничего  не  рассказали,  а  когда  вновь
появилось свободное время, направились к перевалу.
     В течение трех суток мы обследовали всю долину Кекиримтау, заглянули за
каждый бугорок, облазили все щели и  пещеры. Обессилев, мы присели на  ствол
толстого, неизвестно откуда взявшегося в этих краях,  поваленного  дерева и,
устало притулившись друг к другу спинами, закурили.
     Внезапно Валька вскочил на  ноги и завопил. Я  от неожиданности  рухнул
лицом в снег и услышал над собой грохот выстрела.
     Вскочив, я увидел распластанного на снегу  Вальку.  Рядом  валялось его
ружье с еще дымившимся стволом. Вокруг не было ни души. Я бросился к другу.
     Он  лежал   на  спине,  широко   раскинув  руки,  уставившись   в  небо
неподвижными остекленевшими глазами. На  шее чернело темное  пятно  пулевого
отверстия, но крови не было.
     Дрожащими  руками я  расстегнул  полушубок,  рванул  свитер  и,  оголив
Валькину грудь, прижался к ней ухом.
     Сердце  не  прослушивалось. Я  взял у запястья его руку. Пульса тоже не
было.
     "Валька мертв!"  - с  ужасом подумал  я,  схватил карабин и  заметался,
бегая из стороны в сторону в попытке найти убийцу своего друга.
     Неожиданно метрах в тридцати от нашей стоянки я увидел два параллельных
огромных следа. Они  были  похожи  как две  капли воды  на  те,  которые  мы
обнаружили на прошлой неделе. Но их было всего два...
     Два следа!
     Два!
     Бред какой-то!
     Не мог же он или оно опуститься с неба, а потом снова взлететь!
     Я  передал  по  рации  Бойко,  чтобы прислали  милицейский  вертолет  и
следователей с медиками.
     Произошло  убийство!  Дело   приобрело  слишком  серьезный   оборот.  О
самоубийстве не могло быть  и речи. С  чего бы  это  Вальке  пришло в голову
стреляться.
     Я   постарался  больше  ни  до  чего  не  дотрагиваться  и  стал  ждать
оперативников.
     Следователю  - молодой женщине лет двадцати восьми-тридцати я  подробно
все рассказал. Она недоверчиво меня выслушала и взяла подписку  о  невыезде.
Можно подумать, что отсюда куда-нибудь сбежишь...
     Позднее при вскрытий  обнаружилось, что Валька был убит пулей из своего
ружья,  но  она  оказалась  какой-то  оплавленной,  превратилась в  стальной
спекшийся шарик.
     Я никак не мог себе  простить гибели товарища, тем более что я, а никто
другой, втравил его  в эту, так трагически окончившуюся,  историю с поисками
"йети".
     Решив во что бы то ни стало  установить причину смерти Вальки, я сказал
начальнику метеостанции, что не вернусь, пока не найду убийцу Пухова.
     Приступив к поискам с перевала Капка, я начал тщательно прочесывать всю
местность.  Район был 'большой. Через  неделю, пройдя через узкое извилистое
ущелье с обрывистыми, отвесными склонами, я выбрался в небольшую долину, где
наткнулся  на   странный,   загадочный  лес.   Казалось,  кто-то  специально
закручивал стволы деревьев и затем закапывал их верхушки в мерзлую землю.
     Вместо прямостоящих  стволов  вокруг  стояли согнутые  в  дугу деревья.
Побродив  внутри  этого  странного оазиса,  я опять  стал испытывать  то  же
воздействие  на психику, которое пришлось испытать в тюменском болоте и тут,
когда мы с Валькой набрели на загадочные следы.
     Значит, искать надо здесь, именно здесь!
     Я был на верном пути.
     Не только перед памятью друга, но и перед своей совестью и честью я был
обязан разобраться во всем, найти виновника.
     Другого пути не было, да и не могло быть.
     Меня  все время  не покидало чувство, что в какой-то точке  наши судьбы
переплелись и сошлись. Обратной дороги не будет!
     Я внимательно оглядел все вокруг  и приметил  в дальнем углу  небольшую
лощину,  которая тянулась вверх  по гребню высокой горы.  Подойдя  ближе,  я
обнаружил след,  да не один, а целую цепочку. Это  были  те самые следы,  во
всяком  случае,  сходство  было   очевидным.   Правда,  они   тоже  внезапно
обрывались.
     Помогая  себе  карабином,  я стал  карабкаться  по  крутым  заснеженным
уступам.  Внезапно  раздавшийся  грохот  заставил  меня отскочить  и мимо  с
бешеным .ревом и столом пронеслась снежная лавина.  Меня спасло просто чудо.
Не сделай  я  двух шагов в  сторону,  был  бы погребен и расплющен громадной
массой снега.
     Когда опасность миновала, я взглянул  вверх и увидел удаляющийся силуэт
человекообразного  существа.  Оно медленно  шло  по  самому  гребню  вершин,
немного наискосок от того места, откуда вырвалась снежная лавина. Неожиданно
оно остановилось и как-то незаметно испарилось.
     Да, да, испарилось, растаяло в воздухе!..
     Я  закричал,  замахал  руками  и  рванулся  вверх.  Вскоре  идти  стало
невозможно. Вершина  горы оказалась слишком крутой. Сбросив с  плеч рюкзак с
припасами,  а  потом  выбросив  и   мешавший  мне  карабин,  я  сначала   на
четвереньках, потом ползком полез вверх.
     Пот заливал лицо.  Стиснув зубы, до крови обдирая пальцы, я  без отдыха
упорно лез все выше и выше. Казалось, что время остановилось.
     Стемнело.
     Дышать  становилось все труднее - сказывалась высота.  Меня  охватывало
отчаяние,  но мысль  о погибшем Вальке подстегивала и придавала новые  силы.
Казалось невероятным, что я дойду до вершины.
     Но я все-таки добрался до нее, добрался!
     Сделав последнее усилие, я перекинул ногу на  край плоской  площадки и,
подтянув  тело,  перебрался   через  острый  ледяной  выступ.  Жадно  глотая
разреженный  воздух  и  слизывая  снег,  перемешанный  с  кровью  изрезанных
пальцев, я долго лежал, не в силах оторвать от земли голову.
     Наконец,  мне  удалось  оглядеться,  и я  увидел в  двух шагах от  себя
большое, уходящее вглубь земли  отверстие. Подтянувшись  на руках (встать на
ноги уже не было сил), я почувствовал, что меня тянет вниз.
     Скатившись  с довольно большой  высоты, я  обнаружил,  что  нахожусь  в
огромной пещере. Выбравшись из-под снежной массы,  я увидел  сидящее в  углу
волосатое существо. Неожиданно в  мозг  полился мощный поток  чужих мыслей и
слов:
     "Я знал, что ты придешь сюда, землянин. Еще там, на озере, когда первый
раз увидел тебя. В  тебе сидит дух  упрямства. Ты сильный и упорный человек,
землянин. Я мало видел таких, как ты.
     Можешь не отвечать, только думай. Слов не надо, я читаю все твои  мысли
и  передаю  тебе  свои. Тебе  не понять,  как это делается.  Вы еще  слишком
неразвиты.
     Ты хочешь увидеть меня? Что же, смотри".
     Я заметил,  как поднялась его левая конечность, из  нее вылетело что-то
вроде шаровой молнии и она,  вспыхнув, повисла в воздухе, осветив рассеянным
светом всю внутренность подземного грота.
     Только теперь я смог разглядеть это существо.
     Передо  мной  сидел волосатый  гигант.  Его поза не  давала возможности
установить его действительный  рост - наверняка  не  менее  трех метров. Все
тело было покрыто густой темной шерстью.
     Волосы  с  покатого  высокого  лба  падали  назад,  а  по бокам - вниз.
Посередине  головы  проходил  высокий, видимо, роговой  гребень.  Голова его
казалась  совершенно квадратной и  будто  вырастала из  мощных широких плеч.
Могучие, с длинными когтями лапы бессильно висели  вдоль  туловища. Огромные
ступни нижних конечностей оканчивались  серповидным когтем,  оттопыренным  в
сторону под прямым углом.
     Но больше всего поражали глаза. Они смотрели так осмысленно и печально,
что  мне стало  не по себе...  Я  опять  ощутил  чудовищную и грозную  силу,
давившую  на сознание.  Сердце бешено забилось, загрохотало в груди,  словно
стремясь  разорвать  хрупкую  оболочку и  вырваться  наружу.  Меня  охватила
страшная тоска, чувство  необычайной физической угнетенности. Что-то  давило
на психику и мешало правильно воспринимать настоящее...
     "Перед  тобой,  землянин, несчастный  биологический  мутант. Да, именно
несчастный,  - снова я услышал мысли этого  чудовища. - Моя  родина- спутник
планеты Сатурн. Вы называете его Титан и считаете, что там нет жизни. Но там
есть жизнь. Совсем другая, не такая, как на Земле, совсем другая.
     Я давно живу на Земле. Я знаю ваши термины, читая ваши мысли.
     Вы считаете,  что  на спутнике царствует  метан. И правильно  считаете.
Метан - это наша жизнь, это наша вода, это наш воздух, это наша мысль. У нас
совершенно   другая,  непонятная   для  вас  жизнь.  Мы  легко  преодолеваем
Пространство.  Мы  можем  оказаться в  любой точке,  на  любой планете нашей
Звездной системы.
     Мы сделали  силовые  кольца вокруг Сатурна. С каждого из них  перекинут
телепортический канал  на все планеты системы. Все,  все, кроме детенышей, в
любое время могут очутиться  там, где они захотят. До тех пор,  пока детеныш
не получит Знание, закон запрещает ему выходить за пределы Первого Кольца.
     Я был мал, совсем молод,  когда нарушил  закон.  Не  получив Знания,  а
переступил  Первое Кольцо и перескочил на Третье. По телепортическому каналу
я попал на Землю. Если бы не болото с метаном, я сразу бы  погиб. Но я хотел
жить.  Сначала  я не выбирался  из  глубины.  Но там  тесно.  Я стал  иногда
выходить   на   поверхность   и   дышать  воздухом  Земли.  Постепенно   мои
внутренности,  мой  мозг,  мое  тело  привыкли  к  новой биосфере,  к  новым
условиям.
     Я   сумел  перестроить  свой  организм  к  жизни   на  Земле.  Я   стал
биологическим мутантом! Я стал вечным пленником вашей планеты!
     Наш закон суров. Нет прощения тому, кто переступит Предел, определенный
Знанием.
     Но даже, если  меня и  простят, я уже  никогда не смогу  жить  на своей
Родине. Второй раз мой организм не  сможет перестроиться. Я  теперь навсегда
обречен  оставаться  на  этой  теплой, промозглой,  населенной недоразвитыми
существами планете.
     Ты  спрашиваешь,  что случилось  с твоим сородичем? Я  отвечу тебе.  Он
причинил  мне боль.  Видишь  эту белую  отметину? (Он  показал шрам на  шее,
поросшей чернорыжей щетиной). Я был вынужден вернуть ему боль обратно. У нас
не принято причинять ее друг другу!
     Ты удивлен, почему меня редко видят люди? Если я захочу, то меня вообще
никто не увидит.
     Моя мысль сильнее взгляда. Смотри, сейчас ты меня не увидишь, но можешь
подойти и дотронуться, я буду на этом месте..."
     В этот  момент "йети" исчез. Сколько я ни вглядывался, ничего не видел,
кроме мрачных холодных стен пещеры.
     Не выдержав, я подошел к тому месту, где сидел "йети" и, протянув руку,
сразу  ее  отдернул. То, что казалось шерстью, было похоже на тонкие  острые
металлические иголочки-колючки.
     Но  "йети" был,  сидел на своем месте, и это оставалось для меня полной
загадкой.
     Вероятнее  всего  его  мысли  обладают  особой  гипнотической  силой  и
заставляют не видеть его тела, когда он этого не захочет.
     Внезапно  он  снова показался передо  мной в прежней позе и, подняв  на
меня свои выразительные понимающие глаза, мысленно сказал:
     "На Земле я  могу легко  телепортироваться в  любую  точку, поэтому  ты
видел  следы  моих  конечностей, которые  внезапно обрывались,  и  это  тебя
удивляло.
     Я чаще всего живу здесь. Здесь мне нравится больше.
     Внизу,  в долине, я сделал  так  же, как у  меня  на родине. На  Титане
растения  не  растут вверх. Они растут  полукругом. Я люблю где холодно, где
высокие горы, где белый снег, все это напоминает мне родную планету.
     Кроме того, в  холоде,  в снегу, я  легче переношу ваш теплый климат. Я
часто меняю горы. Мне очень тяжело и трудно жить здесь одному.
     Ты  первый человек  на  Земле, который узнал  обо мне все. Ты - сильный
Духом. Я тоже  силен Духом. Только в этом мы похожи. Но этого мало, ничтожно
мало, чтобы скрасить мое одиночество.
     Люди Земли рассказывают  про  меня всякое, но  лишь  единственный раз я
причинил боль человеку, и то только потому, что он причинил мне ее первым.
     Ах, он, оказывается, был  твоим другом... Жаль! Но я не умею возвращать
из Вечности. Это могут делать только на моей родине.
     Я  долго  думал, долго размышлял. Я  выбрал тебя. Я знал,  что  ты меня
найдешь. Я знал, что ты придешь в Кекиримтау, как называют  местные люди эти
горы и эту долину.
     Я хотел, чтобы кто-нибудь рассказал правду о "йети", снежном человеке с
другими именами, которыми земляне меня называют.
     Я думаю, что придет  время, когда ваши корабли прилетят на  Сатурн и на
мою родину  Титан. Поэтому  я  хочу,  чтобы люди знали,  что  там-Разум, там
Жизнь, совсем другая, но Жизнь.
     В  Бесконечности  много  планет, где есть Жизнь, где  тоже есть  Разум.
Передай  этим людям,  пускай знают  об  этом. Меня больше не будет здесь.  Я
решился! Я хочу вернуться на Титан!
     Пусть  я уйду в  Вечность!  Но  я уйду в нее там, на родине, под  своим
метановым небом, в своем метановом океане.
     Я  увижу  над  своей  головой  кружащиеся  голубые метановые  снежинки.
Прощай, землянин!"
     Я  увидел,  как  он встал  во  весь  свой  гигантский  рост и  медленно
растаял...
     Несостоявшийся контакт
     Эту "правдивую" историю  рассказал  мне американский турист, доктор,  с
которым  я  познакомился  на  Золотых  песках  в  Варне.  Я  по  возможности
достоверно попытаюсь ее изложить, переводя на русский язык.
     ...В одну из длинных  зимних ночей, когда он  дежурил в наркологическом
центре в  Детройте, один из пациентов клиники  рассказал ему случай из своей
жизни. На следующее утро он записал его  по памяти и воспроизвел в том виде,
в каком услышал от рассказчика.
     "Тот  злополучный  день  начался  для  меня со  ссоры.  Утром я  вдрызг
разругался со своей  старухой  и,  одев  ей  на голову  тарелку с  овсянкой,
которой она  потчевала меня уже  вторую  неделю и,  хлопнув  дверью, ушел из
дома.
     Настроение у  меня было прескверное и  после работы я зашел  в соседний
бар "Три поросенка" промочить горло и пропустить одну-другую рюмочку виски.
     В баре было  полно народу, но  с крайнего, у стены, столика меня позвал
мой  приятель,  старый  хрыч Том Смит.  Там  нашлось  свободное  место,  и я
присоединился  к  уже  теплой  компании. Без  особых  усилий  я  быстро всех
"догнал", а потом постепенно стал "уходить вперед".
     Мне  стоит только начать, а  потом меня уже  не остановит никакая сила.
Вообще-то я  могу выпить Гудзонов  залив,  но на этот  раз с  меня хватило и
одного из Великих Озер, скорее всего Онтарио.
     Спустив все до  последнего цента,  я так  накачался, что не  помню, как
очутился на улице. Когда я немного пришел в себя,  то обнаружил, что обнимаю
фонарный столб. Видимо, в какой-то момент я решил его поддержать, дабы он не
рухнул кому-нибудь на голову, надо же позаботиться о ближних.
     Невероятно, но факт, стоило мне его отпустить или хотя бы на шаг отойти
в сторону, он начинал раскачиваться.
     Заметив,  что  прохожие  равнодушно  проходят  мимо,  не  замечая  моей
направленной на благо  человечества деятельности, я решил выпустить столб из
рук, бросив его на произвол судьбы, и пройти дальше.
     К  несчастью,  их оказалось два, откуда взялся второй,  -  я  так  и не
понял.  Сделав попытку пройти  между  ними, я здорово  треснулся  головой об
один, навесив на правый глаз "фонарь". Правда, размеры "фонаря" я  обнаружил
только на следующее  утро, но то, что он оказался  приличным, мне стало ясно
сразу, ибо после удара у меня из  глаз посыпались такие искры, что их вполне
бы хватило, чтобы осветить половину нашего дрянного городка.
     Однако едва мне удалось  миновать эту преграду, как дорога стала слегка
покачиваться.
     "Наверное,  это  землетрясение",  - подумал я,  пытаясь  оторваться  от
калитки, к которой меня занесла центробежная сила.
     Несмотря на состояние легкого опьянения, я был уверен,  что держусь  на
ногах достаточно хорошо. Поэтому первой моей мыслью было отойти  подальше от
здания. Еще со времен школьной скамьи мне вдалбливали в голову, что во время
землетрясений строения могут развалиться.
     Перспектива оказаться под  обломками дома меня не устраивала, ибо кроме
сварливой старухи  у  меня  было трое ребятишек.  Причем  младшенькому  едва
исполнилось два года.
     Слегка придерживаясь руками за ограду, я начал  обходить  здание, чтобы
оказаться  в  безопасной  зоне.  Между  тем изгородь  оказалась  значительно
длиннее, чем я  предполагал. Я  прошагал вокруг  нее, наверное, больше  пяти
миль, а она все не кончалась.
     "Ничего  себе ранчо  отгрохали,  - подумал  я, - и  когда только успели
выгородить  столько земли".  Насколько  было  мне  известно,  самый  большой
участок в городе не превышал двух акров.
     Внезапно меня кто-то окликнул. По голосу показалось, что это был Том.
     -  С-с-Сэм,  -   заикаясь,  замычал  он,  -  д-дружище  С-Сэм,  б-брось
б-б-бродить  вокруг  этого д-д-дома  и пойдем  с-со мной.  У  м-м-меня  есть
и-д-д-дея.
     - И-д-д-ея - это хорошо, - икнув,  пробормотал я и, потеряв равновесие,
свалился на дорогу.
     -   В-вставайте-те,  вставай-т-те,  н-нельзя  л-лежать   на   д-дороге,
х-холодно, - продолжал мычать Том и, вцепившись в мои волосы,  изо  всех сил
потянул меня к себе.
     От дикой  боли у меня выступили слезы, я завопил и врезал  Тому по уху.
Тот  упал и,  встав  на  колени,  стал  недоуменно  разглядывать  клок  моей
роскошной рыжей шевелюры, застрявший у него между пальцами.
     - Какого дьявола! - заорал я. - Ты почему лапаешь меня за волосы?
     - Т-так я х-хотел п-помочь тебе с б-братом /встать.
     -  Каким  братом, у меня нет и  никогда не было  брата.  Я  один у моей
бедной мамочки. Один... Ик-ик,  понимаешь, один, -  я продолжал возмущаться,
но на всякий случай оглянулся. Около меня действительно никого не было.
     - Т-так вот же он, р-рядом с-стоит, н-неужели не в-ви-дишь? - продолжал
Том и ткнул пальцем в мою щеку.
     - Так у  тебя  же в  глазах  двоится.  Интересно, где ты  так умудрился
нализаться? - вежливо осведомился я.
     -  Н-ну,  з-знаешь, -  обиделся Том, - в-ведь я  т-тебя  п-пригласил за
с-с-свой с-столик.
     - Ладно, забудь об этом, лучше выкладывай свою идею.
     - 3-забыл, н-но  ид-дея была, б-была ид-дея. Т-тебе куда? - спросил он,
уцепившись за мою куртку.
     - Мне направо.
     -  Н-ну,  м-м-мне  т-тоже,  п-пошли,  - просиял  Том,  дыхнув  на  меня
перегаром и еще чем-то неприятным.
     Я невольно потянул носом и спросил, чем это от него так воняет.
     - П-понимаешь,  к-когда  я в-выходил из б-бара...  - в этот  момент Том
споткнулся  и, рухнув  на дорогу, увлек меня за  собой.  Пока мы  поднялись,
кляня на все  лады качающуюся как маятник планету, он  поведал мне, что  при
выходе из бара свалился в отк