вал  в  этих местах, когда  развозил  по  городам  штата  фрукты на
большегрузных грузовиках.
     "Неподалеку  от  Далласа  есть  автокемпинг,  там захвачу  десятка  три
заложников, потребую выкуп и самолет... Затем рвану на какой-нибудь островок
в Тихом океане,  прихватив с собой пару...  нет, пожалуй, две пары смазливых
девчонок, да и позимую с ними под  лучами тропического солнца..." - зловещая
усмешка тронула его губы.
     Увидев  несущуюся  но  шоссе  голубую "Тойоту"  и  поняв, что за  рулем
наркоман или преступник, сержанты Линг и Гордон вскочили в патрульную машину
и кинулись и погоню.
     В  ответ  на  звуки  сигнальной  сирены и требование  остановиться,  из
"Тойоты" раздалась  автоматная очередь, косо резанувшая по лобовому  стеклу.
Не  выпуская  руля, вытерев  зажатой  в левой  руке  фуражкой  капли  крови,
сочившиеся  из  ранки выше виска, - одна из пуль все-таки задела, Линг нажал
на педаль газа.  Поравнявшись, полицейская  машина на всем ходу стала бить в
левый бок "Тойоты", пытаясь прижать ее к обочине, та вильнула  и  угодила  в
кювет.  Из  нее с короткоствольным  автоматом в руках выскочил  негр, что-то
завопил диким  голосом и  резанул длинной очередью  по  бросившимся  на него
полицейским.  Тяжело раненный  в  обе ноги, Гордон упал,  открыв стрельбу по
бегущему зигзагами  преступнику, а  раненный в плечо и  руку Линг начал .его
преследовать.   Несколько  минут  продолжалась   эта  неравная  гонка  между
истекающим кровью сержантом и крепким тренированным преступником.
     Добежав  до  находившейся неподалеку  автостоянки,  Солдери  вскочил  в
грузовик и  направил его  на  обессиленного, обескровленного Линга,  -  сшиб
сержанта на твердое  полотно,  затем развернул  машину и дважды проехался по
залитым кровью останкам, потом снова выехал на шоссе...
     Группы захвата под  руководством  Дорнера  застали  умирающего Гордона,
который успел  им  все рассказать, и  страшную картину  раздавленных  кусков
человеческого тела.
     Когда Пирке, в электронном мозгу  которого  звучала одна и та же  фраза
"Найти  и  обезвредить",  -  получил  дополнительную  информации,  профессор
переключил свой личный  канал связи с ним  на полицейское управление. Убийце
до автокемпинга оставалось проехать всего 4 мили.
     Приняв  все сообщения, Митчел  взглянул  на видеокарту и  похолодел  от
ужаса:  грузовик преступника с преследовавшими его  тремя  машинами  захвата
приближались к кемпингу.
     Над сотнями беспечно  отдыхающих, ни  в  чем не повинных  людей нависла
смертельная опасность.
     Едва проскочив  автокемпинг,  Пирке  увидел  летящий на  него грузовик.
Бросив  машину влево, Пирке  резко затормозил и  подставил правый бок своего
автомобиля под несущуюся многотонную массу.
     Раздался дикий визг тормозов, глухой удар и скрежет, - грузовик, подмяв
под себя  автомобиль  Пиркса,  остановился. Толчком  ноги  распахнув дверцу,
убийца  выскочил на  дорогу и, взмахнув  автоматом, замер  от неожиданности.
Перед  ним,   широко  расставив  ноги,   с  высоко  поднятой   рукой,  стоял
высокорослый блондин в полицейской форме, но без головного убора.
     "Что за  чертовщина? - пробормотал  ошеломленный  Солдери. -  Как  этот
"коп" умудрился выскочить, ведь у него не было ни одного шанса выжить..."
     С  криком:  "Ну,  ладно,  полицейская собака,  сейчас я продырявлю твою
шкуру!" - Солдери  нажал на  спусковой крючок и  повел  стволом  автомата по
неподвижной фигуре блюстителя закона.
     Когда  испещренный  автоматной   очередью,   но  совершенно  невредимый
полицейский  сделал  шаг  вперед, доставая  из  кармана  наручники,  Солдери
выронил  автомат  из  рук и  неожиданно тонким  голосом завопил  от  страха.
Схватившись за голову,  он  медленно  опустился  на дорогу. Затем безропотно
протянул руки, кисти которых обхватили стальные браслеты.
     Передавая  убийцу  подоспевшему  с  группой захвата  лейтенанту,  Пирке
указал на семь пулевых отверстий на своей груди  и невозмутимо произнес: "Не
мешало бы мне заменить мундир, лейтенант,.."
     Гений по заказу
     Зобов долго стоял, тупо  уставившись  в одну точку.  Перед глазами, как
укор  судьбы,  зияла  немой  пустотой  разверстая грудная  клетка  маленькой
девочки.
     Ее  крохотное  сердце  неподвижно лежало на стеклянной  подставке.  Еще
несколько минут  назад жизнь билась  в этом  трепетном, похожем на небольшую
куколку тельце.
     Девочка  родилась  с  врожденным  пороком  сердца. Все  попытки  спасти
ребенка оказались тщетными.
     Сорвав с лица маску, Зобов прошагал в свой кабинет.
     Он  шел,  упрямо   набычив  большую  лобастую  голову.  Шел  не  глядя.
Встречавшиеся по дороге врачи и  сестры почтительно уступали дорогу Главному
хирургу республики, спасшему жизнь и здоровье сотням людей.
     "Не смог, не сумел,  - почти  вслух корил себя Зобов. - На пороге новый
век,  а  мы  не  можем  справиться с такими  пустяками. Когда  же,  наконец,
перестанут  умирать дети...  Когда же,  наконец, мы научимся делать то, чему
должны были научиться еще двадцать или даже пятьдесят лет назад.  Боже,  как
невыносимо  ощущать  свое  неумение,  безграничное,  ничем  не   оправданное
бессилие перед недугом!"
     Войдя  в кабинет,  он  раздраженно  содрал  шапочку и халат и, скомкав,
бросил в угол; порылся  в ящике стола, нашел завалявшуюся с давних пор пачку
сигарет; затянулся, но  закашлялся  (давно не  прикасался  к этому  зелью) и
погасил окурок в пепельнице.
     Долго сидел  задумавшись. Секретарша  Любочка, зная грозный нрав  шефа,
никого к нему в такие моменты не допускала.
     Взяв в  руки записную  книжку, Зобов стал рассеянно  ее  перелистывать.
Неожиданно глаза остановились на знакомой фамилии.
     "Платов!  Сережка   Платов  -  его  однокашник  и  какое-то  светило  в
биологии!"
     Левая рука непроизвольно потянулась к телефону и набрала номер.
     - Платов, - услышал Зобов знакомый, чуть хрипловатый басок.
     Зобов поделился своим несчастьем. Трубка на другом конце долго молчала.
Наконец, когда  Зобов хотел со злостью опустить ее на рычаг, Платов медленно
проговорил:
     - Костя, как у тебя сегодня вечером со временем?
     - Никак, свободен полностью и, если потребуется, то всецело можешь мною
располагать.
     - Ты на машине?
     - Разумеется.
     -- Подъезжай часам к девятнадцати ко мне. Надеюсь, не забыл?
     - Что ты! Нет! Конечно, нет!
     - Хочу тебя познакомить с интересными людьми.
     - А стоит? Ты знаешь, мне сейчас не до знакомств. .
     - Стоит, стоит, обязательно стоит!
     - Добро! В девятнадцать ноль ноль буду у подъезда,
     - Ну, хоп! До встречи!

     Платов повез друга куда-то за город.
     - Ты куда это меня везешь? - Зобов, наконец, отвлекся от своих мыслей и
взглянул в окно.
     - Будешь много  знать, скоро состаришься, - попытался сострить Сергей и
затормозил  у   высокого   бетонного   забора,   подкрашенного   известковым
"молочком".
     -  "Ящик"?  -  спросил   Зобов,  глядя  на   видневшееся  из-за  забора
ультрасовременное здание из стекла и бетона.
     - "Ящик", "ящик", - ответил Платов, поспешно выбираясь из машины.
     После завершения обычных формальностей друзья поднялись на  второй этаж
и вошли  в довольно большой кабинет с приемной. Там находились двое. Высокий
широкоплечий  брюнет  с  круглыми  навыкате  глазами  и  седоголовый  крепыш
невысокого роста с аккуратно подстриженной бородкой и усами.
     Брюнет протянул руку и представился: :
     - Личицкий Михаил Леонидович.
     -  Профессор,  известный специалист по молекулярной биологии, - добавил
Платов.
     Зобов в свою очередь назвал свои имя и фамилию.
     -  Так  это  вы Зобов?  - подскочил  к ним  седоголовый.  -  Очень рад,
очень!...  Давно  хотел познакомиться с  вами. Меня зовут  Аркадий  Иванович
Линдо. Вы  ведь спасли жизнь  моему  сыну.  У  него начиналась гангрена.  Я,
видите  ли,  не  мог  лично  засвидетельствовать свое почтение. Долго  был в
заграничной  командировке.  Так  что теперь позвольте сердечно поблагодарить
вас  и  выразить  признательность.  Понимаю,  что  говорю  казенно,  но  что
поделать! Других слов, к сожалению, пока не придумали.
     - Ладно, хватит расшаркиваться, - сказал Платов. - Давайте переходить к
делу.
     Все четверо уселись друг напротив друга за  длинный  полированный  стол
совещаний.
     Первым,  как всегда, начал Платов, с детства не страдав- * ший излишней
скромностью:
     - Мы  собрались обсудить настолько важную проблему,  что,  пожалуй,  на
сегодняшний  день в  медицине ей нет равных,  разве не считая  СПИДа. Честно
говоря, мы  к  ней  .  шли давно.  Шли  разными путями. Кое-чего достигли...
Думаю,   вы  поделитесь   с  Константином   Петровичем  результатами   своих
исследований. Полагаю,  он заинтересуется. Тем более, что мы достигли такого
этапа,  когда нужны более чем серьезные  клинические исследования. А клиника
профессора   Зобова   с   ее   многочисленными   лабораториями   и   крупным
диагностическим  центром  нам как  нельзя кстати. Прошу, Михаил  Леонидович,
изложите программу.
     - Все началось  с изобретения моего ассистента Вадима Кулешова.  Вместе
со мной он долгое  время работал над изучением фантомного эффекта. Началось,
естественно, с малого.  Когда от зеленого листа  отрезали  небольшую часть и
затем помещали в высоковольтное, высокочастотное электрическое поле, а потом
фотографировали,  то  на  снимке  получалось  изображение  целого  листа.  В
принципе в этом и заключается суть так называемого фантомного эффекта. Меняя
напряжение и частоту тока, удалось добиться неплохих результатов. В конечном
итоге Вадим изобрел прибор, который назвал фанозор. Первое  испытание прошло
успешно. В это время вы, Константин Петрович, успешно проводили операцию  по
удалению  части стопы попавшего в автокатастрофу юноши. Это был сын  Аркадия
Ивановича  - Юрий. Молодой человек после переезда домой все время жаловался,
что удаленная  часть стопы все время болит и чешется. Рана  давно  зажила  и
болевого  синдрома  быть не  должно.  Юрия  привезли  в институт и поместили
прооперированную ногу в электромагнитное поле фанозора. Так вот, хотя прошло
более трех месяцев  с момента  операции,  снимок  ясно показал отсутствующую
часть стопы.  Причем настолько ясно,  что были видны каждая косточка, каждый
нерв. Разумеется, мы ждали соответствующего эффекта.  Но чтобы такое!  А это
время  Аркадий  Иванович открыл  несколько  типов  многомерных  генетических
кодов.  Ни для кого  не  является секретом,  что  каждый  ген  несет  в себе
наследственное вещество, пространственную и временную программы жизни  всего
организма. Успехи  генной инженерии по выращиванию  из одного  клетки целого
растения уже давно никого  не удивляли. Но когда Аркадию  Ивановичу из одной
клетки, используя голографические гены,  удалось вырастить кольчатого червя,
то дело приняло нешуточный оборот. Можно  было  замахнуться и  на большее. А
почему бы  и нет? Почему не попробовать  выращивать целые органы? К примеру,
легкие,  печень, а может,  и сердце,  и, наконец, мозг, голову! Появились же
первые  люди   из  пробирки,  появились   искусственно   зачатые   животные,
обезьяночеловек - гибрид человека и шимпанзе.
     - Это  все мне известно из печати, - задумчиво произнес Зобов. - А что,
собственно, вы хотите предложить?
     - Как  что, как что!  - заволновался Личицкий. - Сколько людей страдает
врожденными пороками? Сколько больных с. пораженными внутренними органами? У
скольких  людей удалены  конечности, отдельные части  тела?  Именно  сейчас,
сейчас  необходимо  браться  за выращивание  утраченных  органов  с  помощью
голографических генов.
     - Но это  ведь огромная целевая  программа: под нее необходимо выделить
колоссальные финансовые  средства, должны работать целые институты, клиники,
- пытался возразить Зобов.
     - Да,  действительно, под фантастические  предположения  денег никто не
даст. У государства  много других забот. А миллионеров-меценатов в стране не
существует. Так что придется идти на определенный риск, но риск оправданный.
     Другого пока не дано, - высказал свою точку зрения Линдо.
     - Ну что, Костя, ты с нами? Давай-ка в одной упряжке, авось да вытянем,
- Платов обратился к Зобову.
     - Добро, я в команде. Но что-то конкретное у вас есть?- спросил Зобов.
     - Вот это другой разговор! - обрадовался Платов. - Конечно, есть. Иначе
тебя  сюда  бы  и  не  приглашали.   Есть  целая  программа,  причем  весьма
напряженная.
     - Так чего тянешь?  Выкладывай! Время не  ждет, - Зобов хлопнул Платова
по плечу...

     Разъезжались далеко за полночь.
     С  этого дня для них  началась  новая  жизнь. Суток катастрофически  ие
хватало. Все  были настолько захвачены  идеей, что спали  едва ли три-четыре
часа. Дни и ночи проводили то в институте, то в клинике у Зобова.
     Уже первые  результаты  оказались  более чем  обнадеживающими.  Вначале
удалось  вырастить  почку  младенцу,  родившемуся  с  патологией мочеполовой
системы. Затем избавить от атрезии кишечника новорожденную девочку. Ребенку,
на  спину которого опрокинулся бак с кипящей  водой, удалось вырастить новую
кожу, а двум детям и женщине, попавшим  в  аварию, вырастить части удаленных
конечностей.
     Зобов вообще перестал  ходить  домой: спал в кабинете. Дома его съедала
такая тоска,  что хотелось выть от душевной боли. Три года назад погибла его
жена. Погибла нелепо, случайно. Она была альпинисткой. Зобов боготворил  эту
маленькую  хрупкую женщину. Она  была  для  него всем,  и такая  неожиданная
смерть! Хотя она всегда  приходит нежданно. Но, как говорится,  кому суждено
погибнуть от жажды, тот не утонет.
     Однажды  поздно  ночью Зобов  сидел  в  кресле, близко  придвинув его к
стене.  Он  дико,  чудовищно  устал.  Спать  не  хотелось.  Видимо,  здорово
разошлись нервы.
     В дверь  тихо постучали. Он удивленно  посмотрел на часы: два  тридцать
пять!
     "Однако,  -  подумал он, - кто  бы это  мог быть?  Он всех отпустил, за
исключением дежурных. А  они,  как  правило,  не особенно  рвались в кабинет
главного, зная  его  крутой характер. Не зря  же медсестры  звали  его между
собой "сухарем". Дело в том, что  главный  хирург для  своих сорока пяти лет
неплохо сохранился. И мечтой многих медсестер да и, что греха таить, молодых
врачей было  составить неплохую  партию с интересным вдовцом, благо, детей у
него не было. А Зобов никого не  замечал.  Правда, больше всех преуспела его
секретарша Любочка.  Во-первых, она старалась не  допускать  под грозные очи
начальства   своих   потенциальных   конкуренток,   во-вторых,   делала  ему
замечательный, по его словам, кофе и, в-третьих, - постоянно строила глазки.
Что  касается ее белого халатика,  то он  давно был укорочен выше допустимой
нормы  и  в  полной  мере позволял шефу и  посетителям любоваться  стройными
ножками миловидной секретарши.
     - Войдите, - громко сказал Зобов, собираясь устроить разнос.
     В кабинет вошла Любочка. Она держала поднос с чашечкой ароматного кофе.
У Зобова даже защекотало в носу.
     Хотя ему и было приятно, он, грозно поглядев на девушку, рявкнул:
     - Ну  что там, в чем  дело? Почему не дома?  Почему  здесь?  Давно пора
спать.
     - Вы  извините,  Константин  Петрович, я  не хотела вас беспокоить,  но
слышала  ваши шаги, вздохи. Подумала, что вам все равно не спится, а чашечка
кофе вам не помешает, - смущенно лепетала девушка.
     - Ладно, давай сюда. Поставь на стол и иди, - сухо произнес Зобов.
     - Константин Петрович,  позвольте задать  один вопрос, -  обратилась  к
нему Люба.
     - Ладно уж! - он махнул рукой. - Задавай.
     - Понимаете, я  учусь на втором курсе  медицинского. Мы .изучаем сейчас
патогенез. Ну и мне не совсем понятна вирусная теория происхождения рака.
     - Что здесь непонятного? - удивился Константин Петрович.-Ты знаешь, что
рак-в сущности неконтролируемый рост клеток. А  вирус - это частица  ДНК или
РНК,  то есть химический материал, контролирующий рост и деление  нормальных
клеток. В общем, как это попроще объяснить, нуклеиновые кислоты как бы несут
в  себе план новой клетки. Вирус  проникает  в  клетку и  подключается  к ее
генетическому коду.  Контроль  над делением клеток становится беспорядочным.
По существу это и есть рак. Понятно?
     - Ой, Константин Петрович, вы так просто  и  понятно  объясняете  такие
сложные проблемы, что даже я, тупоголовая дурочка, все поняла.
     - Ну-ну, - оттаял Зобов. - Лучшего секретаря я бы не хотел.
     -  Я  так  рада,  Константин Петрович, что вы  такого хорошего  обо мне
мнения, а то ведь уходить собралась.
     - Как? Зачем? - встрепенулся Зобов. - Почему?
     - Ну, мне казалось, что вы терпеть меня не можете.
     - Что ты, что ты... Как раз наоборот!
     -  Ой, правда? - Любочка по-детски непосредственно захлопала  в ладоши.
Подскочила к Константину Петровичу, прижалась теплыми губами к его  небритой
щеке и, смущенно покраснев, выскочила из кабинета.
     -  М-да! -  задумался Зобов и  потер щеку.  - Этого еще не хватало... А
впрочем,  почему бы  и  нет? Люба  -  совсем не глупая  девушка и,  судя  по
поцелую, далеко не равнодушна к "старику". "Старику" ли?
     Он встал,  подошел к зеркалу: потрогал мешки под воспаленными, красными
от  бессонницы  глазами, пригладил волосы.  Неожиданно сам себе  подмигнул и
принялся с удовольствием допивать  кофе. Затем прилег  на диван и задумался.
Не заметил, как уснул.
     Разбудил  его  переливчатый  сигнал  телефона.  Вскочив с дивана,  взял
трубку:
     - Зобов слушает!
     Звонила  дежурный  врач. Привезли останки  лауреата  Нобелевской премии
академика Ивана Ильича Алферова. Самый молодой академик  в истории Академии:
ему  было  всего 27  лет. Он  вылетел вертолетом  на расследование аварийной
ситуации  на  одном из  химических заводов. По неизвестной причине  вертолет
рухнул  на  землю. Все  члены экипажа и пассажиры погибли. Останки академика
привезли в клинику по просьбе профессоров Личинского и Платова.
     Вскоре они сами появились в кабинете Зобова.
     - Костя,  - обратился  к  нему Платов,  - ты понимаешь,  что произошло?
Погиб гений! Он мог принести человечеству неоценимую пользу. Не-оцени-мую. И
такая нелепая смерть...
     - Действительно, это ужасно, - бормотал стоявший рядом Личинский.
     - Костя,  а  что,  если  попробовать снова?  -  заговорил Платов.  - Ты
понимаешь,  ведь  такой шанс  выпадает  не  часто.  От  академика ничего  не
осталось,   кроме   нескольких   костей  и  кусков   плоти.  Давай  рискнем!
Представляешь, из клеток гения вырастить  гения.  Гений по  заказу! Это ведь
переворот в науке, в истории.
     -  А  чем мы  гарантированы,  что он  после  возрождения  сохранит свои
интеллект, духовность, моральный облик?
     -  Пока  ничем,   но   разработаем  программу,  а  потом,   если   что,
разберемся...
     - Ты тоже "за"? - обратился Зобов к Личинскому. ,
     - Да-да, - поспешно закивал тот.
     - А Аркадий Иванович? .-,.
     - Так он первым натолкнул нас на эту мысль!
     -  Что  ж,  друзья, давайте  попробуем возродить гения.  Ну,  если  что
случится, отвечать будем вместе. Как положено, по закону.
     - Кончай, Костя, тень на плетень наводить. Я ж тебя не первый год знаю.
Если что, ты ведь первый в петлю полезешь. Но мы тебя не пустим. Я за риск!
     - Я тоже, - раздался голос Личинского.
     - И я, я с вами, - услышали они  голос внезапно появившегося в кабинете
Линдо.

     Прошло четыре года.
     Зобов в очередной раз зашел навестить своего подопечного. Перед  ним на
кровати с подключенными к компьютерному устройству многочисленными датчиками
лежал мальчик лет двенадцати.
     - Ну, как? - спросил он дежурного врача.
     - Все установили. Система должна работать нормально.
     - Ну что, сегодня решающий день?
     - Да, решающий, - согласился дежурный. "• '" '