иной  затянувшегося  выбора невесты. Полю как назло попадались девицы  с
большим юмором  и пышными  формами.  А он  не терпел ни  того,  ни  другого.
Благодаря  своей излишней щепетильности  при выборе достойной  подруги  он и
заслужил славу местного Дон Жуана, больше, разумеется, в порядке шутки.
     Вошел комиссар Шабю.
     - Все разыгрываете  Поля, - беззлобно заметил он и обратился к Туану, -
Жак, зайди-ка ко мне.
     - Сейчас, господин комиссар, одну минутку. Только соберу свои бумаги.
     Когда  Жак  вошел  в кабинет,  то увидел  Шабю с  неизменной сигаретой,
прилипшей к нижней губе. Тот сосредоточенно изучал сводку происшествий.
     -  Вторая  пропажа за неделю. Как  тебе  это  нравится? Причем исчезают
рабочие городской  канализации. Уходят на работу и не возвращаются. Что  они
там находят в своем дерьме?
     Под  Парижем  протянулись  целые  кварталы,  куда  сливались  нечистоты
огромного  города. Туану  было известно,  что  там, в  подземных  лабиринтах
когда-то давно  обитали целые шайки. Но  с  тех пор прошло, слава  богу,  не
менее сотни  лет. Спрашивается,  что там делать сейчас? Канализационная сеть
стала мала для  такого  города,  ведутся  работы по  ее  расширению. Ведь  в
подземелье стоит такая вонь, что не приведи господи.
     "Только  бы  он  не  предложил  мне заняться  поисками дерьмовозов",  -
подумал про себя инспектор.
     - Вот так, - сказал комиссар, как будто  услышавший его мысли. - Тебе и
придется  этим  заняться.  Сходи  в городское  управление тех  служб. Опроси
контролеров  городской канализации.  В общем действуй. Ну, чего скис? У  нас
такая служба. Всю жизнь в грязном белье ковыряться.
     Едва  Жак  вошел в инспекторскую,  как  Эмиль,  смешно понюхав  воздух,
обратился к Просперу:
     - Тебе не кажется, что здесь чем-то воняет?
     - Да,  точно, воняет,  по-моему, от  этого  молодого человека,  - и оба
весело заржали.
     - Уже  пронюхали, черти? Откуда вы только узнали про работенку, которую
подкинул мне шеф!
     -  Газеты надо  читать, мой  дорогой,  газеты! Кроме  того,  достаточно
поглядеть  на  твою кислую физиономию. А  потом последние  три дня  в городе
других особых происшествий не было.
     - Вы-то хоть поможете мне?
     - Ишь чего  захотел. На мне до сих  пор висит дело Биньома, а Проспер с
Полем ведут расследование убийства на набережной Пале, так что придется тебе
одному покопаться в канализационных трубах, - ответил за всех Эмиль.
     Так инспектор Туан без особого энтузиазма приступил к расследованию. Он
опросил  все   технические   службы.   Поговорил  с  контролерами  городской
канализации. Никто не мог толком что-либо сообщить.
     Вначале пропал Лико. Пошел исправлять повреждение и не вернулся.  Затем
Бишоф ушел по вызову и тоже исчез.
     Оба были несемейными. Так что хватились их не сразу. Если бы  пропали в
одном месте, то была бы хоть какая-нибудь зацепка. А то оба исчезли в разных
концах города.
     Жак взял с собой контролера и, с тяжелым сердцем надев резиновый костюм
и маску, спустился в  коллектор под улицей Нотр-Дам. Именно  там в последний
раз видели Бишофа.
     Контролер, подсвечивая фонарем, шел впереди, безошибочно ориентируясь в
хитросплетениях подземного лабиринта. Туан, чертыхаясь, плелся сзади.
     Вонь  была несусветная. Под ногами кишели полчища крыс,  - того и гляди
вцепятся  в  резиновые  сапоги.  Никакая  дератизация   не  могла   очистить
канализацию от бесчисленного количества этих прожорливых грызунов.
     "Куда  он  мог подеваться?  - размышлял  инспектор.- Не  крысы  же  его
сожрали.  Хотя немудрено. Нет,  тут что-то не  так. Во-первых,  за последние
полсотни  лет  ничего  похожего  не  было.  Во-вторых,  пропали  оба  почти,
одновременно  с  разрывом  всего в один  день. Так что  вероятность, что  их
слопали крысы, слишком незначительна".
     Внезапно свет  фонаря выхватил  из  темноты  кучу  отбросов  в углу, на
которой  валялся какой-то  предмет. Жак приблизился  и взял  его в руки. Это
была маска!
     Да, обыкновенная маска, в  которой спускаются в канализацию. Круг света
забегал по стене.  Вправо уходило  от  ветвление.  Шедший  впереди контролер
куда-то  подевался.  Но Жаку было  не до него, он пошел  по правой  галерее,
тщательно  осматривая  стены и  разрезая  лучом  фонаря  темноту  подземного
коридора.
     Внезапно леденящий душу крик разорвал тишину, и сразу все стихло.
     Жак выхватил пистолет и бросился на шум. Бежать было тяжело и скользко.
Грязная противная жижа хлюпала  под  ногами.  Задыхаясь,  он сорвал маску  и
впервые по-настоящему вдохнул в себя адски вонючий воздух.
     В этот момент из темноты послышалось чье-то сопение, тяжелый топот.
     Жак  посветил  и...  обомлел. Перед  ним, выпучив  слепые белые  бельма
глазных впадин, широко разинув огромную,  утыканную  частоколом острых зубов
пасть,  сидело безобразное  чудище. Оно было настолько ужасно, что чудовища,
встречающиеся в фильмах небезызвестного Хичкока, казались по сравнению с ним
детской безобидной игрушкой.
     От  неожиданности Туан выронил пистолет. Хотел за ним нагнуться, но  не
смог. Какая-то сила заставила  его  смотреть  и  смотреть на это безобразное
смердящее  исчадие  ада.  Дрожащий  в  руке  фонарь  выхватывал  из  темноты
бородавки неровных наростов, окружающих безглазую отвратительную морду.
     Видимо,  привыкший  к  темноте монстр на  какое-то  мгновение  оказался
ослепленным  светом и поэтому не сделал попытку сразу сожрать Жака  вместе с
фонарем и резиновым костюмом.
     Для  Туана теперь  стало очевидно,  какая  судьба  только что  постигла
контролера и тех двух пропавших рабочих.
     "В свете,  только  в  свете спасение.  Эта  тварь  не  любит  света", -
мелькнуло в голове Жака.
     Внезапно  чудовище, захлопнув пасть, издало ужасающий треск и, испустив
волну зловония, снова распахнуло ее.
     Не  выдержав,  Жак  попятился. Наконец, дико вскрикнув:  "Помогите!"  -
рванулся назад.  Он бежал изо  всех сил.  Бежал, не  переводя  дыхания. Одна
мысль  очутиться в чреве этого монстра заставляла его  нестись, сломя голову
по бесчисленным изгибам и коридорам.
     Все  время за спиной  он слышал грозный  топот могучих лап  и страшный,
раздирающий душу скрежет зубов.
     Внезапно он поскользнулся и,  выронив из рук фонарь, с размаху рухнул в
грязную вонючую жижу.
     "Все,  конец",  - подумал  Жак и  закрыл  глаза. Открыв  их через  долю
секунды, увидел, что монстр застыл перед лучом льющего на него света: фонарь
лежал   таким  образом,  что  его  луч   как   бы  оградил  Жака   от  зубов
преследователя.  Пока  тот, беспомощный перед ярким светом, приходил в себя,
Туан снова схватил фонарь, поднялся и юркнул в ближайшее ответвление.
     Снова началась эта ужасная гонка: инспектор убегал, чудище догоняло.
     Вдруг  раздался  глухой  удар,  и Туан  на мгновение потерял  сознание.
Оказывается, со всего маха  он  врезался  в торчащую откуда-то сверху трубу.
Если  бы  не  пластмассовый  шлем,  то его  голова  неминуемо бы  треснула и
развалилась, как гнилой орех.
     Кровь ручьем хлестала из рваной раны,  заливая  глаза. За спиной  опять
раздался характерный  зубовный скрежет. Жак, махнув фонарем, на какой-то миг
сумел  опередить  монстра  и  буквально вырваться  из  готового захлопнуться
страшного капкана.
     Силы покидали измученного  человека.  Его  охватило  отчаяние. Отчаяние
смертельно  раненного  животного,  знающего,  что  ему  не спастись. Но  это
отчаяние  придавало  ему  силы.  Хотя  бежать  было  бессмысленно.  Он  ведь
абсолютно не ориентировался в этих бесчисленных коридорах, сборных каналах и
тупиках.
     "Неужели конец? Так  нелепо  погибнуть  в этих  зловонных трущобах",  -
непрерывно звучало в мозгу.
     Внезапно  впереди мелькнуло еле  заметное  пятно света. Жак  уже  давно
потерял  фонарь и бежал  в кромешном мраке, придерживаясь  рукой за  влажную
стену.
     Пятно ширилось. Там,  там было спасение! Но он больше  не  в  состоянии
бежать, совершенно изнемог. Жак заглатывал  огромные порции гнилого затхлого
воздуха. Старался изо всех сил не потерять равновесия и не упасть. Только бы
не упасть...  Кровь  бешено стучала в  висках. Казалось, сосуды не выдержат,
лопнут, и сердце вот-вот выскочит из груди.
     Лестница!
     Край железной лестницы. Жак бросился на  нее  и, схватившись слабеющими
руками за край перекладины подтянул тяжелое тело.
     Монстр,   щелкнув   ужасными   челюстями,   проскочил   мимо.   Потеряв
ускользнувшую добычу, сразу вернулся. Но Жак, намертво вцепившись в железные
прутья,  сумел несколько секунд  продержаться и, чуть  передохнув,  рванулся
вверх.
     На его счастье крышка колодца была отодвинута  и из отверстия выбивался
узкий луч дневного света.
     С  трудом,  помогая  себе головой  и плечами,  сдвинул тяжелую  крышку,
выполз наружу и замер, бессильно распластавшись на мостовой.
     Подоспевшие  прохожие  помогли  ему  выбраться.  Никому  и  в голову не
пришло,  что довелось пережить под землей этому совершенно  седому человеку.
Да, Жак поседел. Поседел в тридцать лет.
     По дороге в больницу он успел прошептать лишь три слова:
     - Осторожнее, там чудище.
     К сожалению,  эти несколько  минут гонки, где ставкой  была  жизнь,  не
прошли для него даром.
     Туан  потерял рассудок.  Несколько месяцев пролежал в  госпитале. Потом
долго  в  больнице.  Вышел от оттуда глубоким стариком  с дрожащими руками и
вечно слезящимися глазами.
     Только спустя шесть лет, когда рассудок стал возвращаться к нему, Туану
сообщили,  что  под  землей  между чудовищем и группой полицейских произошла
битва, в  результате которой  один полицейский  погиб, двое ранены, а чудище
взорвали гранатой.
     Профессор Антуан  Латье, изучая останки  монстра, пришел  к выводу, что
они  представляют  симбиоз  жабы  и  крокодила.  Видимо,  каким-то  путем  в
нечистотах сошлись их эмбрионы и  в окружающей среде развилось и выросло это
невообразимое чудовище... Подземное чудовище Парижа.
     Спустившийся с небес
     1
     Впервые   я   попал   в   Австралию   три   года    назад,   когда   на
научно-исследовательском судне мы почти год бороздили  моря и океаны, изучая
циркуляцию подводных и воздушных течений в экваториальных зонах.
     В состав экспедиции  я  был включен в самый последний момент.  Внезапно
заболел гидрогеолог Николай Ушаков, и руководитель работ профессор Самсонов,
маленький,   толстый   человек   с   вечно    смеющимися   глазами,   лукаво
поблескивавшими  из-под тонких  стекол  очков в  старинной немодной  оправе,
предложил мне занять освободившуюся вакансию.
     По  первой  и  основной  специальности  я  -  историк.  Изучаю  древние
культовые обряды, мифы и легенды.
     Вторая  моя слабость - море. Как  гидрогеологу, мне  пришлось четыре  с
половиной  года поработать  в Арктике, три  из которых  провел в экспедициях
вместе с Самсоновым.
     Видимо,  только  этим  и  объясняется  его  выбор,  так  как  особенных
достижений в этой области науки за мной  не числилось,  не  считая двух-трех
статеек, которые успел тиснуть в толстом специализированном журнале.
     Что  касается  любимой  истории,  то  у  меня  за  плечами  три  книги,
посвященные  религиозным обрядам африканской  народности догонов  и  аянов -
небольшому племени южноамериканских индейцев.
     Честно  говоря,   вначале  я  не  слишком  обрадовался  столь  лестному
предложению.  Во-первых,  у  меня   намечалась  интересная  командировка   в
Центральную  Америку, - хотелось проверить  одну идею. Во-вторых, полагалось
засесть  за давно  задуманную монографию  "Мифы Мадагаскара". И  наконец, не
мешало  бы  немного  побыть с  семьей. За пять последних  лет  жизни в общей
сложности можно насчитать двадцать  дней, когда я был дома. Между прочим, по
этому поводу на недавно состоявшемся семейном  совете  я  получил  серьезное
предупреждение от жены и двух двенадцатилетних дочерей-близнецов.
     Профессор, не обнаружив у меня особого энтузиазма, сухо спросил:
     - Вас что-нибудь смущает, молодой человек?
     Это  я-то молодой человек! Да  я  старше его по  крайней мере недели на
две, к тому же обремененный женой и двумя  детьми,  в то время как профессор
до  сих  пор  ходил в  холостяках.  Кроме  того, он  еще со школьной  скамьи
считался моим другом.
     - Ты  же прекрасно  знаешь  мою  ситуацию, Вадим. А еще задаешь  глупые
вопросы.  Поимел  бы для  начала  крохотный  кусочек  совести.  Уверяю,  что
общество от этого только выиграет, - попробовал я возмутиться.
     - К сожалению,  у  меня  нет иного выхода. Новый  гидрогеолог  появится
здесь не раньше чем через три дня. А завтра нам выходить в море.
     -  Мог  по  крайней  мере хоть раньше  предупредить,  я же абсолютно не
готов.
     -  Кто знал, что  Ушаков так "срочно" заболеет! А ты проверен в деле  и
прекрасно со своими обязанностями справишься, - польстил мне профессор.
     - Между прочим, не  следует забывать, что я кандидат исторических наук,
а не геолого-минералогических.
     - Ладно, Леня, давай прекратим эту  бесполезную перепалку. Даю на сборы
два  часа.  Кроме того, не мешало бы  знать, что около месяца мы  пробудем в
Австралии.
     - С этого бы и начинал! - сразу оживился я.
     Вадим прекрасно  знал о моем особом  интересе  к  этому  континенту.  У
местных  аборигенов  есть  очень  много  различных  мифов  и  легенд,  а  их
религиозные культы значительно отличались от других народностей и племен.
     В конечном итоге я получил возможность попасть  в Австралию, а Самсонов
приобрел гидрогеолога.
     В Мельбурн мы прибыли в конце августа. Стояли погожие солнечные дни. Не
теряя  времени, я отправился  бродить по экзотическим достопримечательностям
города. Мои методы  поиска  сокровищ устного творчества не отличались особой
новизной  и  были  достаточно  примитивны.  В совершенстве зная  английский,
французский  и испанский языки, я умело объяснялся  со стариками, знахарями,
гадалками,  которых легко находил в  многоликой, многоязычной толпе.  Затем,
при необходимости используя добровольных переводчиков, - обычно такие всегда
находились, -  выпытывал  у  них всевозможные предания и легенды.  Обнаружив
что-нибудь  неизвестное, я тут  же,  словно  гончая,  шел по следу,  пока не
выходил на первоисточник. Все остальное было делом техники, иногда денег или
подарков.  Во всяком случае,  таким  образом я вышел на племя  ара  в  Южной
Африке,  где  почерпнул  столько   неизвестных  мифов,  что  для  тщательных
исследований каждого из них не хватило бы и двух жизней.
     Мне  в  очередной  раз  повезло.  На  городском  рынке  познакомился  с
аборигеном, который довольно  сносно объяснялся на английском. С его помощью
удалось  добраться  до известного  в  округе знахаря,  от  которого  услышал
прелюбопытнейший миф  племени  нариуери,  обитавшее в  районе Нового  Южного
Уэльса о "сошедшем" с небес человеке по имени Буаир.
     Легенда  настолько  заинтересовала  меня  необычайной  силой  духовного
воздействия, неординарностью  мышления, самобытностью,  что я готов  был все
бросить и немедленно ринуться на  поиски почти неизвестного,  затерянного на
окраине континента небольшого племени.
     Разумеется,  Самсонов  никуда  меня  не  отпустил  и  вернуться  в  эту
причудливую страну пришлось лишь три года спустя.
     Не хочется даже вспоминать,  сколько  крови мне стоило пробиться  через
толпы  чиновников,  чтобы  получить  разрешение  на  путешествие  к  племени
нариуери.
     В  конечном  итоге   после  длительного  сражения   с  бюрократическими
рогатками, исполнив массу  формальностей, я вместе  с проводником-аборигеном
оказался   в  местности,  загроможденной  многочисленными  валунами.  Справа
виднелись густые лесные заросли, а прямо и слева вздымались крутые скалы.
     Проводник  остановился,  посмотрел  по  сторонам,  прислушался.  Затем,
смешно понюхав воздух, сказал:
     - Дальше идти нельзя. Там живут нариуери. Там - табу. Они не  допускают
к себе людей другого племени.  Их знахарь очень злой. Он может наслать порчу
и мы умрем. Ты умрешь. Я умру.
     - Как же это он делает? - ехидно осведомился я.
     - Он берет косточку аули и направляет на человека и говорит заклинание.
     - Ну и что?
     - Человек сразу умирает.
     - И ничто его не спасет?
     -  Нет,  только  другое,  более  сильное  заклинание,   но  оно  должно
пересилить первое.
     - Но ведь мы договорились, я  заплатил столько,  сколько ты захотел. Ты
обещал привести меня к деревне.
     - Деревня недалеко. Деревня' близко. Но туда нельзя, там табу.
     - Откуда знаешь, что нельзя?
     - Я слышу запах дыма, Он говорит: дальше нельзя.
     Я понюхал воздух, но ничего не почувствовал и спросил:
     - Куда хоть идти?
     Проводник молча указал направление и пошел назад.
     2
     Около  четырех часов  я  продирался сквозь  заросли, пересек  небольшую
речушку,  брел  сквозь гигантские  травостои,  пока не  добрался  до большой
ложбины, густо поросшей древовидными кустарниками.
     Остановился передохнуть и вдруг почувствовал непривычный густой аромат.
Оглядевшись, километрах  в двух  заметил  поднимавшуюся вверх полосу темного
дыма. На душе немного отлегло. Признаться, я уже подумывал, что заблудился,
     На  встречу с людьми в этом пустынном краю рассчитывать не приходилось.
К тому же по неизвестной причине отказала рация.
     Не раздумывая ни  секунды,  я решительно  двинулся  в  сторону  тонкого
вьющегося столбика.
     Неожиданно,  как  из-под  земли,  передо  мной   выросли  два  стройных
широкоплечих аборигена и в мою спину уперлось копье.
     Они  были  вооружены  большими  луками,  из-за плеч выглядывали  острия
стрел, а в правой руке держали по бумерангу.
     И  поднял  руки  вверх,  демонстрируя,  что  не  имею оружия  и,  жалко
улыбнувшись, пробормотал по-английски, что хотел бы увидеть вождя.
     Оглянуться назад я  не  рисковал,  так как острие  плотно  прижалось  к
лопатке и даже слегка покалывало кожу.
     Где мимикой, где жестами я попытался пояснить,  что мне  все-таки очень
необходимо  попасть к вождю, проклиная про  себя проводника, бросившего меня
на произвол судьбы.
     Аборигены невозмутимо смотрели на мои тщетные попытки объясниться.
     Наконец,  один  из  них  издал  резкий,  пронзительный свист,  и  через
несколько минут  передо  мной  появился сухопарый невысокий  старик с  узкой
седой бородой и большими навыкате глазами.  Он с головы до ног осмотрел меня
и на каком-то наречии что-то спросил.
     Усердно размахивая  руками,  свирепо вращая глазами, я опять попробовал
объяснить, что мне нужно...
     В таком  несколько возбужденном  состоянии  аборигены  продержали  меня
минут двадцать, пока им это не надоело, .старик что-то крикнул повелительным
голосом.
     Молодые воины сразу отошли на два шага и  расступились, а острие  копья
перестало упираться в спину.
     Оглянувшись, я увидел еще  одного аборигена, который, сделав шаг назад,
тем не менее держал копье наготове.
     Старик кивком головы предложил следовать за ним.
     Так  под  экзотической  охраной  меня  привели к  невысокой полукруглой
хижине,  сплетенной  из  ветвей.  Она  была  искусно замаскирована,  -  даже
находясь в двух шагах, трудно было догадаться, что между деревьями находится
такое довольно большое помещение.
     А хижина действительно оказалась просторной. В углу виднелось небольшое
возвышение, на котором, скрестив ноги, обутые в сделанные из перьев башмаки,
сидел неопределенного  возраста седой,  как лунь, абориген.  У  него было не
совсем  обычное, я бы сказал, весьма интеллектуальное  лицо. Лицо мыслителя!
Причем это лицо  не было темного цвета, скорее пепельно-серое. Крутой, резко
скошенный  назад  лоб  пересекали  несколько  глубоких  морщин.  Короткий, с
широкими ноздрями нос  и  небольшой тонкогубый рот,  плотно сжатый,  выгодно
отл