Этой  же ночью  я сумел обмануть  бдительность старухи  и помог женщине
вместе с ребенком  убежать.  А  сам, чтобы сбить преследователей  со  следа,
пошел в другую сторону.
     Меня  поймали,  зверски избили, снова  заставили  исполнять обязанности
производителя. Я  держался сколько  мог,  потом обессилел.  Каждый мог пнуть
меня  ногой,  оскорбить,  унизить.  Все  время  я поджидал  случая  убежать.
Наконец,  мне  это удалось, но  меня опять поймали, избили. Я снова  и снова
убегал, а меня ловили.  Наконец,  я,  не выдержав издевательств,  бросился в
реку и хотел утопиться, но вы... вы... спасли меня.
     Я до сих пор  не верю своему  счастью, что  мне удалось от них  уйти. Я
всегда буду помнить, что именно вы спасли мне жизнь..."
     Торби вконец  расплакался  и бросился целовать руки Киру и  Серду. Они,
как могли, успокаивали его.
     Заснули лишь под  утро. Всем  троим приснился  удивительный сон. Сквозь
стену в их комнату вошла прекрасная девушка из легенды: долго стояла,  молча
глядя на гостей. Внезапно из ее дивных  глаз хлынули слезы, она вздохнула  и
выскользнула из комнаты.
     Первым вскочил Кир, - бросился к двери и выглянул в коридор. Никого!
     - Вы ее видели? - разбудил он друзей,
     - Видели, - выдохнул Серд.
     - Значит, она не приснилась.  Надо обойти весь дворец, осмотреть каждую
комнату, заглянуть в каждый уголок, но найти ее, найти обязательно!
     Несколько  дней и ночей подряд, почти не смыкая глаз, вся троица бегала
по лабиринтам циклопического сооружения. Тщетно. Девушки нигде не было!
     Лишь  спустя шесть  дней, добравшись до круглой площадки, венчающей это
гигантское строение, они увидели ее.
     В самом центре,  на возвышении,  в белых  просторных одеждах неподвижно
лежал древний старец. Ветер шевелил  длинные седые пряди волос.  Пронизанная
серебряными нитями борода закрывала грудь.  Босые  ступни выглядывали из-под
чуть сдвинутого покрывала.  Прекрасная девушка с гребнем  в руках поправляла
волосы и бороду усопшего. Его черная  кожа иссохла и стала  серой, как пепел
сгоревшего  костра.  Тщательно  поправив  мертвецу  волосы,   она   прикрыла
покрывалом ступни и обернулась к вошедшим.
     По  ее  щекам струились слезы. Девушка была  молода  и  красива,  очень
красива.  Лишь глаза,  покрасневшие  от слез,  припухли.  В  них  была такая
грусть, такая глубокая непереносимая тоска, что юношам стало не по себе.
     В этом взгляде было отчаяние смертельно раненого животного. И вдруг они
услышали, совершенно явственно услышали ее мысли!
     Девушка смотрела на них, только  смотрела, губы не шевельнулись, она не
произнесла ни  звука,  но в их мозгу отозвались и  навсегда запечатлелись ее
гневные слова:
     -  Вы пришли  за моей  любовью? Вы  все-таки  отважились  нарушить  наш
покой?! Любовь ушла.  Ушла давно... Ушла в  иной  мир  вместе с Эхтоном. Еще
никто,  никто  не  осмеливался  придти  сюда.  Вы первые!  Но  вы  будете  и
последними!  Чтобы больше  никто  и никогда  нас не  тревожил,  вы умрете...
сейчас, немедленно, - девушка поднялась с колен и шагнула к ним.
     Внезапно  Торби попятился и с  диким  воплем  через парапет  с огромной
высоты рухнул вниз.
     Кир с Сердом  переглянулись и  шагнули  ей  навстречу.  Как обычно, Кир
заговорил первым:
     -  Мы не искали и не ищем твоей  любви, Ифея. От только  что  погибшего
товарища мы  узнали легенду о  вашей  с  Эхтоном беззаветной  любви... Мы  с
другой планеты, мы с Овры...
     Затем Кир  рассказал девушке историю  их появления  на  Ярте,  крушения
корабля и о встрече с Торби.
     Ифея помолчала, и они снова уловили ее мысли:
     - Спускайтесь вниз и больше сюда не приходите. Здесь мой мир, здесь мое
прошлое, мое настоящее и мое будущее. А вам, вам я помогу...
     Кир  с  Сердом  стремглав бросились  вниз.  Только у  выхода из  дворца
перевели дух. Ночь  провели  в саду  почти  без сна.  Их  мучил вопрос:  чем
объяснить, что девушка до  сих  пор молода и прекрасна,  а Эхтон давно умер?
Причем умер древним стариком.  Это как-то не укладывалось в голове, выходило
за пределы  понимания.  Тем не менее  друзья обошли вокруг  дворца в поисках
останков Торби. Однако ничего не обнаружили.
     Девушка  из  легенды  не  появлялась.  Кир и  Серд  больше не рисковали
подниматься наверх и все время проводили на первом ярусе дворца и в саду.
     Небо потемнело, заволоклось  тучами.  Начался сезон  дождей. Между  тем
плато  оставалось  сухим. Было ясно видно, как  потоки льющейся  с неба воды
обтекали невидимый  шатер,  прикрывающий гигантское  пространство. Казалось,
они  находились  в  прозрачном  сосуде,  из  которого  можно  было  спокойно
наблюдать  за сполохами далеких молний  и почти не слышать  грозных раскатов
грома.
     В росписи залов  первого этажа они увидели жанровые сцены. Эти картинки
изображала судьбу Эхтона и  Ифеи. Вначале они оба были молодыми и красивыми.
Затем  постепенно от картины к картине  можно  было  заметить,  как  менялся
Эхтон: становился  старше,  затем  превращался  в  глубокого  старца.  Вечно
молодой  оставалась  лишь  Ифея.   Серия  картинок  оканчивалась   необычным
изображением. Над  группой  внешне  похожих  на  Ифею  людей висел  огромный
серебристо-голубой шар.
     В  стороне рядом  с Эхтоном стояла Ифея. Эхтон подталкивает  ее  к этим
людям, скрывающимся за завесой ослепительно  ярких  лучей, бьющих  из нижней
части шара. Ифея с грустью смотрит им вслед. И шар исчезает.
     Кир, осмотрев галерею, не преминул заметить:
     - Нарисовано здорово, но непонятно!
     Уже кончался период  дождей,  а Ифея не приходила. Кир предложил  Серду
поискать другой выход с плато.
     Серд согласился. Они пересекли несколько живописных  уголков сада, пока
не  дошли до  обрыва. Перед ними  зияла невероятной глубины пропасть, причем
противоположный край ущелья скрывался далеко за горизонтом и был едва виден.
     Чтобы измерить  ее глубину, Кир бросил  вниз камень - тот полетел вниз,
но где-то на полпути застрял на скалистом выступе.
     И  вдруг  изо  всех щелей к  нему потянулись,  заскользили,  извиваясь,
разноцветные  живые  ленты. Они облепили осколок так,  что он превратился  в
многорукий шевелящийся безобразными отростками бугор. Зрелище было настолько
омерзительным, что оба в ужасе отпрянули от края пропасти,
     Вскоре в  один из  погожих  Дней появилась  Ифея.  Взглянув  на  друзей
лучистыми синими глазами, она мысленно сказала:
     -  Пора  прощаться,  Сейчас  вы  забудете, что  видели  меня  живой, Вы
навсегда забудете сюда  дорогу,  а в вашей памяти лишь  останется легенда  о
нашей любви  с  Эхтоном.  Я все  выяснила. Вы мне  сказали  правду,  поэтому
выбирайте, где  вам хочется  оказаться. В большом,  селении,  где вас  давно
считают  погибшими?  На  корабле, где  ваши  друзья везут  последнюю  группу
девушек с южного материка? Или на одиноком острове, где с белокурой девушкой
живет красивый юноша, Их часто навешает добрый великан с рубиновыми глазами.
     - На корабль! - не сговариваясь ответили юноши.
     Ифея приблизилась. Провела ладонью  по  лбу Кира, затем Серда.  Сняла с
шеи серебристый диск и, направив на них, нажала на ребро...
     Глава восемнадцатая
     Похищение младенцев
     Через  мгновение  юноши  оказались на борту корабля рядом с центральной
мачтой..
     Герои  от неожиданности  чуть  не  выпустил  штурвал.  После некоторого
замешательства  весь  экипаж  набросился  на друзей. Их чуть не  задушили  в
объятиях.  Каждый считал  своим  долгом хотя бы дотронуться до  них пальцем.
Сидевшие на корме девушки с изумлением наблюдали за радостной встречей.
     Рассказов,  как  и веселых, так и грустных, вполне хватило  до прибытия
судна к родному берегу.
     Все селение  во главе  с  капитаном  Баром  вышло  на  берег  встречать
долгожданных гостей.
     Старый  Гор переходил от одной девушки к другой, напряженно вглядываясь
в их лица. Подойдя к слепой Наре, он Долго смотрел на нее, на шею, где висел
жетон с номером, затем взял за руку и повел в свое жилище.
     - Я буду твоим отцом, - сказал он ей.
     К прибытию  оставшейся партии  девушек в селении появилось много  новых
жилищ. Большое впечатление  на Кира и Серда  произвела  встреча с темнокожей
аборигенкой, - у нее была малютка на руках.
     Как она оказалась в селении, они достаточно хорошо помнили  из рассказа
Торби, устроившего ее побег.
     - Пожалуй, это самый лучший поступок в жизни бедняги, - заметил Кир.
     Сама  туземка  была немая,  зато  ее  дочь  быстро  научилась говорить.
Девочка  прекрасно  танцевала  и пела. Мать  знала  много пригодных  в  пищу
кореньев и трав. Во всяком  случае  к обеим  все очень хорошо  относились, а
девочка стала любимицей поселенцев.
     Селение разрасталось. Семейным, как правило,  строили отдельные хижины.
Мужчины  охотились  и ловили рыбу.  Женщины занимались  хозяйством  и сбором
плодов: делали запасы к очередному сезону дождей.
     Почти  каждый  нашел свое  семейное  счастье.  Только  Гор  по-прежнему
грустил о своем Ирте.
     Наре  было хорошо в  доме  старого штурмана.  По  вечерам  в  их хижину
приходили Гери и Юрда. Они часто рассказывали о первых днях жизни на Ярте, о
Рэч и ее жестокости.
     Старик постоянно  допытывался  о жетоне, висевшем на  шее Нары. Девушки
рассказали, что такие  жетоны с номерами были на шее каждого  ребенка  и  на
капсулах.  Однако  Рэч  со  своими  приближенными отобрали  их  у  остальных
девочек. Сама Рэч из нескольких жетонов даже сделала себе ожерелье. После ее
изгнания жетоны вернули прежним владельцам.
     Гор  признался, что  номер  жетона на шее  Нары  совпадает  с  номером,
установленном на капсуле, где была его дочь, по крайней мере, так утверждала
в своем звуковом письме его жена.
     На следующий  день в доме штурмана появился капитан Бар. Он уединился с
Нарой и долго  расспрашивал  ее. По окончании беседы капитан  с помрачневшим
лицом, ничего не сказав Гору, ушел и больше к этой теме не возвращался;
     Несколько дней спустя в доме  капитана появилась Фария. Рассказ девушки
буквально  потряс  Бара. Ее красивое  лицо то и дело искажала боль от тайны,
которую она долго  носила в себе, печальные глаза наполнялись слезами. После
жестокого поступка Рэч волосы на  голове Фарии  благодаря стараниям Юрды уже
отросли, снова появились брови и ресницы.  Однако всякий  раз при упоминании
об имени жестокой тиранки ее начинало трясти.
     Фария  подтвердила,  что  в  первый  же   день  своего  правления   Рэч
действительно  велела  отобрать жетоны. Она и  ее ближайшие подруги схватили
себе по  несколько  штук. На  глазах у Фарии такой жетон  отобрали  у  Нары.
Девушке было жаль  слепую,  и она, сняв свой  единственный жетон, отдала его
Наре. Больше этого жетона она  не видела.  Теперь  Фария  узнала, что Гор по
номеру жетона опознал в Наре свою родную дочь.
     - Но это  ведь мой, мой жетон, - девушка разрыдалась. - Гор мой  родной
отец, а я не могу  ему сказать об этом. Мне  жалко слепую. Они живут в одном
доме, привыкли друг к другу. Как, как мне сказать им об этом? Что делать?
     - Успокойся, девочка, - Бар ласково провел рукой по голове девушки. - Я
тоже  знаю, что  Нара не его дочь.  Она просто  не  может  ею  быть, так как
родилась значительно  раньше,  чем  Гор женился. У него  больное сердце и  я
решил не  тревожить его своими выводами. Сейчас их  нельзя  разлучать ни под
каким  предлогом.  Излишние эмоции  одинаково вредны  обоим. Но у меня  есть
предложение, как помочь вам троим. Поскольку и Гор,  и слепая Нара нуждаются
в уходе,  им  необходима  молодая и сильная помощница по хозяйству. Полагаю,
тебе  следует поселиться в доме отца на правах такой помощницы. Дальше время
покажет,  что делать.  Конечно, тебе будет нелегко,  но  постарайся с  собой
справиться. Боюсь, что  очередной встряски Гор  просто не  перенесет. Думаю,
что через определенный  промежуток времени  ты  сможешь  подготовить отца  и
рассказать  ему  правду.   Однако  прими  мой   совет  -  не  торопись.  Ну,
договорились?
     - Да, - ответила Фария.
     - Я сегодня же переговорю с  Гором и позабочусь,  чтобы ты  переехала к
нему, - крикнул ей вслед капитан,
     Фария спустилась  к  морю: долго  плавала и плескалась в  теплой  воде,
стараясь успокоиться.
     "Как-то теперь сложится моя жизнь?", - думала она.
     Вдруг  девушка  услышала  крики  и  вопли  плачущих женщин.  Она быстро
выбралась на  берег,  оделась и  побежала в  селение. У  жилища, где жили со
своими избранниками Ге-ри и Юрда, собралось почти все население поселка.
     Оказалось,  что у  Гери  и  Юрды  из стоявших  рядом колыбелей  пропали
малютки.  Женщины плакали  и причитали. Капитан  Бар распорядился немедленно
организовать поиски.
     Дело принимало нешуточный оборот.  Рыдающие женщины объяснили, что были
на сборах плодов, а возвратившись, обнаружили, что их дети исчезли,
     Быстро  темнело.  Вооруженная   факелами  поисковая  группа  обшаривала
окрестности, пытаясь обнаружить хоть какие-нибудь следы.
     Бар распорядился выставить охрану поселка. Остальные  мужчины  и  часть
женщин тоже направились на поиски.
     Вся  ночь  и  следующий  день прошли  в томительном ожидании. К  вечеру
выяснилось, что никаких следов исчезнувших детей не обнаружилось.
     Неожиданно  к  капитану  подошла  темнокожая  аборигенка  и  решительно
протянула  ему свою  дочь. Тот  отказался  взять ребенка. Тогда она  всунула
ручонку  девочки  в ладонь капитана,  а сама  двинулась в сторону  ближайших
зарослей; быстро вернулась с охапкой веток. На одной из них курчавился  клок
черных женских волос, на другой висела цветная тряпочка.
     Увидев ее, Гери с криком подскочила и выхватила лоскут.
     - Это его, его... Она была привязана к его люльке, чтобы он не выпал из
нее, - запричитала женщина.
     Аборигенка   подняла  с  пола  плетеную  емкость  и  жестом  пригласила
следовать за ней.
     Бар, поняв ее намерения, направил за  туземкой группу  мужчин в составе
восьми  человек.  Едва  ли  кто-либо   лучше  этой  темнокожей  женщины  мог
ориентироваться в здешних зарослях.
     С этого  дня  все  население  поселка  жило  в напряженном  ожидании. К
сожалению, из-за нервного потрясения тяжело заболели Гери и Юрда. Они никого
не узнавали, бредили, тела горели, груди воспалились. Несколько дней женщины
ничего не  ели. Их мужья ушли в горы вместе  с  поисковой группой, теперь за
ними поочередно ухаживали все жители поселка.
     Приближался  сезон дождей. Необходимо  было  готовить запасы. Однако  у
людей все  валилось из  рук. Матери  боялись оставить детей одних. Мужчины с
оружием в руках днем и ночью охраняли селение.
     Однажды ночью возвратился  поисковый отряд. Все были страшно измучены и
от усталости валились с  ног. Отряд нашел пещеры, где скрывались аборигенки,
укравшие младенцев. Однако забрать детей не удалось.
     При попытке  приблизиться  к пещерам на людей обрушивался град  камней.
Несколько человек даже ранило, правда, легко.
     Учитывая, что среди оборонявшихся были одни женщины,  никто  не решился
применить оружие.
     Аборигенка, приведшая мужчин на это место, жестами  пояснила,  что надо
уходить.  Ее попытки  тем  же способом  объясниться  с  засевшими в  пещерах
соотечественницами к успеху не привели.
     Туземка повела группу  поиска назад  другой дорогой, более короткой,  о
существовании  которой  никто  и  не  догадывался.  Увидев  больных  женщин,
аборигенка охнула, сорвала  с них покрывала. Все  были  поражены открывшейся
картиной: у обеих  груди почернели, животы вздулись, тела покрылись красными
пятнами. Она  бросилась  к своему  жилищу  и  вскоре вернулась  со скорлупой
овального ореха, наполненной вязкой маслянистой жидкостью. На левом  плече у
нее висело несколько узких кожаных лент.
     Отстранив от больных  убитых горем мужей, туземка встала на  колени  и,
припав к груди Гери, стала высасывать и выплевывать на пол содержимое. Потом
проделала  то же  самое с Юрдой. Тщательно растерев и  промассировав  груди,
обильно  смачивая принесенным  жиром,  она  туго  перевязала  грудные клетки
кожаными лентами, влила в горло каждой по несколько капель какого-то отвара.
Всю ночь она хлопотала около больных. Лишь под самое утро ушла.
     Утомленные   походом   и   ночным  бдением  мужья  больных   задремали.
Проснулись, когда Гери просила пить. Вскоре  запросила пить и Юрда. С  этого
времени женщины  пошли на  поправку. Все бы  ничего,  но исчезла аборигенка,
вместе  с ней  пропал музыкальный автомат, почти единственная памятная  вещь
родной цивилизации, сохранившаяся у поселенцев  со времени прибытия на Ярту.
Правда, дочь туземки осталась, она жила вместе с детьми капитана.
     На  этот раз Бар решил возглавить  поиски лично. На четвертый день пути
отряд приблизился к подножию громадной горы, черневшей провалами пещер.
     Чтобы  не  попасть  под  град  камней,  решили  дождаться  ночи.  Когда
стемнело,  из  пещер донеслись звуки  музыкального  автомата и  мерный  стук
барабана.
     Капитан дал  команду подниматься.  Пользуясь темнотой, отряд  осторожно
двинулся наверх.
     В  этот  момент раздался  грохот обвала,  и каменная лавина  преградила
путь.
     Искать обход в темноте было бессмысленно. Решили переждать до рассвета.
Утром с  трудом перебравшись через каменистые завалы, добрались  до входа  в
первую  пещеру. В ней никого  не  было. Каково же было  удивление  капитана,
обнаружившего, что все пещеры покинуты.
     Аборигенки исчезли вместе с похищенными младенцами.
     Бар  проклинал себя, свою  медлительность.  Поторопись он вчера, они бы
успели их застать.
     Тут было над  чем задуматься.  Куда они могли  уйти? Тщательные  поиски
результатов не дали.
     Отряд  спустился  к озеру.  Утомленные  люди  сразу уснули. Капитану не
спалось.  Он зажег факел и  поднялся к ближайшей пещере, решив осмотреть  ее
повнимательней. Стены  пещеры были  испещрены многочисленными  изображениями
фигур людей, животных, сценами охоты, обрядовыми шествиями, мужскими лицами.
Особенно  поражал  последний  портрет  очень  красивого  юноши,  выполненный
разноцветными  красками. Рядом с  ним на  стене вырисовывался неясный  белый
контур, а на полу лежала груда битых белых камней.
     Бар  поднял  белый  осколок.  Одна  сторона  была  шершавая,  а  другая
совершенно  гладкая с изображением  человеческого  глаза. Капитан, присев на
корточки, перебирал осколки, постепенно складывая их один к другому.
     Вскоре  с пола на  него  глядело прекрасное  женское  лицо.  Вдруг язык
пламени дрогнул и заметался. Бар обернулся.
     Перед  ним  стоял живой оригинал разбитого  изображения. Женщина  молча
подошла к  стене и встала рядом  с  изображением красивого юноши.  Прижалась
спиной к  скале. По контурам  ее тела побежали разноцветные искорки, а когда
через мгновение она отошла, на стене осталась ее копия.
     - Ты  последний  человек. Пришелец,  который видит  это,- отозвалось  в
мозгу Бара.
     "Телепатия", - догадался он.
     - Пройдет много времени, очень много. Пройдет Бесконечность, прежде чем
сюда вновь  попадут люди.  Это  будут ваши  потомки.  Они  будут изучать эти
изображения, биться над их разгадкой. Сейчас уходи. Уходи немедленно.  Скоро
будет обвал. Он закроет вход в пещеру.
     В тот же момент девушка растаяла.
     "Наваждение какое-то, - подумал про себя Бар, - Галлюцинации, что ли, у
меня".
     На всякий случай капитан пощупал голову. Голова  была холодной. Едва он
покинул пещеру, как за его спиной раздался грохот обвала.
     Юркнув за  ближайший  выступ,  капитан смотрел, как  в темноте, обгоняя
друг друга, сплошной лавиной проносились камни и стволы деревьев.
     Когда все утихло, Бар спустился к озеру.
     Еще несколько дней  люди провели в горах. Ни  аборигенок, ни их  следов
они не обнаружили.
     Каково же было  их  удивление, когда возвратясь в се