кой сети. Теперь она не сильнее меня, если только не сможет восстановить удаленные части.
     Идиот! Я заберу железо из твоей крови! Я так обовьюсь вокруг каждого нерва, что ты никогда от меня не избавишься.
     Но Тень бормотала так слабо, что искры ее слов заглушались ощущением оживающей активности машин, заполняющих окружающий мир. Сейчас эта повседневная суета чувствовалась сильнее обычного; жужжащая смесь далеких и близких голосов сливалась в единый гул. Йама обратился к одной из машин, обслуживающих сад, и она быстрым взволнованным стаккато объяснила, что энергетическая сеть платформы (это означает - летающий сад) истощена и платформа падает по не поддающейся коррекции траектории.
     Пандарас с недоверием смотрел на светящуюся крошечную машину, которая молотила крылышками прямо перед лицом Йамы.
     - Они работают на префекта Корина, - объяснил он свою подозрительность.
     - Но не здесь. Она хочет, чтобы мы эвакуировали всех, кого можно. Вероятно, через несколько минут мы упадем на землю.
     - Но ведь ты спасешь нас, господин?
     - Нет.
     - Но ты должен!
     - Я не могу. - Машина пыталась объяснять что-то о перезарядке и изменении полярности, но Йама приказал ей замолчать и пояснил Пандарасу:
     - Чтобы аккумулировать достаточно энергии и вернуть сад к жизни, уже нет времени.
     Машина добавила что-то колкое и с резким треском крыльев скрылась в ночи.
     - Скорее всего первым разобьется другой остров, - сообщил Пандарасу Йама.
     - Какая разница.., а это что еще?
     Через мгновение Йама тоже услышал дикие вопли животных, визг и вой, затем стаккато винтовочных выстрелов.
     Йама побежал, при каждом шаге чувствуя, как открывается прижженная рана на щеке. Он бежал сквозь горящие деревья, по иссушенному дну испарившегося озера и дальше - вверх по склону. В голове его звучала мешанина голосов. Лицо превратилось в жесткую маску, в которую впивались горячие иглы, ноги были словно резиновыми. Но перепрыгивая с камня на камень почти в полной темноте, он разбудил в себе детские навыки, когда карабкался по крутым сухим склонам Города Мертвых, и сумел не споткнуться.
     Доктор Дисмас стоял на дальнем конце утеса. Его серебристый плащ и шлем матово сияли в отблесках освещенной пожарами ночи. Полдюжины человекоподобных животных окружили его живой стеной. Их круглые глаза отсвечивали зеленым и красным, отражая огоньки десятков крошечных машин, которые роились вокруг человека с посохом, стоявшего в ста шагах от доктора.
     - Йамаманама! - воскликнул префект Корин, не отводя взгляда от доктора Дисмаса. - Вот ты и пришел ко мне. Я всегда знал, что так и будет.
     На плече у него висело ружье, а энергопистолет доктора Дисмаса торчал из-за пояса. Бледнолицый иеродул в одних рваных брюках сидел на корточках возле префекта и, увидев Пандараса, в улыбке обнажил зубы.
     Заговорив, Йама почувствовал, что вся кожа на лице нестерпимо саднит.
     - Вовсе нет, - сказал он. - Это ты пришел ко мне.
     - Ты все тот же глупый и тщеславный мальчишка, - ворчливо отозвался Корин. - Пока мы будем возвращаться в Из, у тебя будет время поразмыслить обо всех вызванных тобою бедах, о смертях, в которых ты должен считать себя виновным, и о тех, что еще будут, когда ты начнешь исправлять сотворенное тобою зло.
     Доктор Дисмас закричал:
     - Убей его, Йамаманама! Быстро, нас ждет далекий путь.
     - Успокойся, старик, - тихо и спокойно сказал префект, - а то я лишу тебя глаз и языка, тебе ведь тоже за многое придется ответить. Уничтожение твоего маленького царства - это только первый шаг в расследовании.
     - Лаборатории - ерунда! - выкрикнул доктор Дисмас и постучал себя по голове. - Все самое важное - здесь.
     Префект Корин обратился к Йаме:
     - Флайер сейчас будет. Разве что ты сумеешь спасти этот сад. Так или этак, но к утру мы будем в самом центре Департамента. Начнем все сначала. Честно говоря, тебе самому это нужно. Ты плохо выглядишь, Йамаманама. Весь в крови, измотан... Я сам прослежу, чтобы ты получил необходимое лечение, его тебе явно здесь не хватало.
     Йама отчеканил со всей твердостью, на какую был способен:
     - Я не буду служить!
     Префект Корин впервые взглянул на него.
     - Мы все служим, Дитя Реки, - спокойно проговорил он. - Мы все - слуги Хранителей.
     Йама вспомнил, что говорил ему сержант Роден у шатра, где умирал эдил, на дальнем берегу реки, после сожжения Эолиса. В этот миг Йама понял, что представляет собой префект Корин. Понял, что им руководит не дисциплина, а сознание, что он не такой, как остальные. Что его внешняя скромность - только маска, под которой скрывается неуемная жажда власти и всех сокровищ мира. Йаме казалось, будто тяжесть его ненависти к префекту почти невыносима, но сейчас он испытывал не только ненависть, но и жалость, а жалость умаляет масштаб человека.
     Он понял, что в состоянии встретить взгляд Корина и легко его выдержать.
     - Хранители не ищут себе слуг, - холодно сказал Йама. - Они ничего от нас не требуют, просто хотят, чтобы мы стали теми, кем можем быть.
     - Ты слишком долго прожил среди еретиков, Дитя Реки, - наставительно проговорил префект. Теперь в его голосе зазвучала металлическая нотка. - Это тоже придется исправлять.
     - Я не еретик, - вмешался доктор Дисмас. - За одни эти слова ты должен убить его, Йамаманама.
     Корин даже не посмотрел на аптекаря, не отвел от Йамы ласковых, внимательных глаз.
     С подбородка юноши сбегала тонкая струйка крови.
     - Мир - не бухгалтерская книга, где злое и доброе разнесены по разным колонкам, Корин. Не существует деления на зло и добро. Все едино, игра света и тени. Никто не может уйти от них, если только не уйти совсем.
     Никогда еще он не чувствовал такой уверенности, как сейчас, стоя на самой вершине скалы, медленно падающей с неба на землю. Он понимал и чувствовал все вокруг: ветер, несущий горький запах гари, линию сада и падающей перед ним скалы, мириады машин в городах вдоль иссыхающего берега Великой Реки, флайер, несущийся сквозь ночь к летающему острову и все еще находящийся от него в сотне лиг.
     Он предпринял некоторые меры.
     В тот же миг Корин стукнул о землю наконечником посоха. Скала вокруг него раскололась, от места, где он стоял побежали трещины, весь сад содрогнулся, как вздрагивает животное под ударом хлыста. Пандарас упал, иеродул запрокинул голову и завыл.
     Доктор Дисмас захихикал. Человекоподобные твари сгрудились вокруг его ног.
     - Ты заставил его выйти из себя, Йамаманама.
     Префект ткнул в его сторону посохом и процедил:
     - Успокойся, дьявол. Твоя роль в этой драме закончена, остались только боль и покаяние. - Над его головой, сияя алмазным блеском, кружилась машина.
     - Ты не лучше еретиков, - заявил доктор Дисмас и с омерзением отвернулся.
     Иеродул продолжал выть, мышцы под его дряблой кожей напряглись и натянулись.
     - Держи монету, - обратился к Пандарасу Йама, - и ничего не бойся. - Он увидел узел в нервных связях иеродула, распутал его и тихонько сказал:
     - Успокойся, Тибор. Он больше не будет тебя использовать. Иди ко мне.
     Иеродул мигнул и умолк. Внезапно облако машин над головой префекта рассеялось, машины полетели во всех направлениях, скалу теперь освещал только свет пожаров и тусклое красное мерцание Ока Хранителей. Префект с силой ухватился за посох и стал колотить иеродула по спине;
     - Не слушай, дурак, не слушай! Подчиняйся своему господину! Подчиняйся! Подчиняйся!
     Доктор Дисмас хохотал. Полулюди, сбившиеся у его ног, взволнованно взвизгивали и рычали.
     - Ты не будешь его использовать, - сказал Йама. - Все в порядке, Тибор. Иди ко мне.
     Тибор нырнул, уклоняясь от ударов префекта Корина, потом выпрямился.
     - Я рад снова тебя видеть, господин, - спокойно сказал он. - Я-то думал, что ты упал за край мира.
     - Пока нет, - улыбнулся Йама. Слова выскочили из него под действием мягкого взгляда Тибора; казалось, они родились в самой глубине мозга, в мешанине наполнявших его голосов. Он вспомнил сон, который видел в гробнице Умолкшего Квартала Города Мертвых, а потом вспомнил Лурию, истинную пророчицу Департамента Предсказаний. И ему явилась истина, сияющая и великолепная. Она походила на яркого павлина, но теперь он мог ее вынести. Взлетая на крыльях счастья, он чувствовал, что может вынести все что угодно.
     И он сказал:
     - Монета, которую Пандарас так долго и так верно хранил, открывает доступ в пространство оракулов, совсем как индукционная петля у иеродула вроде Тибора. И тогда они могут говорить. Моего отца зачаровывало прошлое, в его раскопах нашли множество таких монет. Я думаю, что в Эпоху Просвещения люди пользовались ими так же просто, как мы пользуемся деньгами, только они не покупали на них предметы обихода. Вместо этого они платили за доступ к оракулам. В те времена любой мог посоветоваться с аватарой без медитации жрецов и иеродулов. - Йама повернулся к Пандарасу и схватил юношу за руку. - Ты помнишь, Пандарас, как мы шли к Храму Черного Колодца? Помнишь медальоны, которые висели на стенах домов, чтобы отпугивать призраки мертвых машин? Я еще тогда подумал, что гравировка на них выглядит знакомой, а сейчас вижу, что она похожа на световые орнаменты в этом диске. Люди помнят, даже если не понимают, что именно они помнят. Они и есть сила народа, Пандарас! Сила мира!
     - Господин, мне больно! - выкрикнул Пандарас. В глазах его плескался страх.
     Йама очнулся и заметил, как сильно сжал руку товарища, извинился и отпустил ее. Но радость его не утихала. Она росла, и рос гул голосов у него в голове. Он растворялся в нем, забывая свой страх, гнев, боль от хирургических манипуляций Пандараса.
     - Я прощаю тебе твой бред, - сухо сказал префект Корин. - Твой собственный отец уже много веков мертв, а эдил Эолиса был глупцом, который смотрел только в прошлое.
     В ответ Йама сказал:
     - Я думаю, ты носишь какую-то изобретенную магами штуку, которая действует, как эта монета. Но она не может работать так же хорошо, как та, которую она имитирует.
     - Эдил положил начало твоему совращению, Йамаманама, а я положу ему конец. Довольно разговоров! Может, ты собираешься убедить меня своими доводами, но я хорошо от них защищен. Или ты пришел ко мне для поединка, надеясь решить судьбу мира в духе старинных легенд? Но это только легенды. Я мог бы убить тебя прямо сейчас, и всему конец.
     Йама рассмеялся. Он отшвырнул в сторону секиру. Вытащил из-за пояса пистолет и тоже его выбросил. И показал свои пустые руки:
     - Оружие было для слуг доктора, но я вижу, их осталось совсем мало.
     Дисмас повернулся и с апломбом сказал:
     - Для моих целей достаточно!
     Он не шелохнулся, не подал никакого знака, но человекообразные звери, как будто взлетев, кинулись на префекта.
     Просияла вспышка пламени. Йама отвернулся от нестерпимого жара и света, но все же успел заметить, как доктор Дисмас летит с обрыва скалы, охваченный пламенем, играющим на его серебристой мантии. Когда он снова повернулся, камни, на которых стоял доктор, светились тусклым красным жаром, а префект Корин направлял на него дуло энергетического пистолета.
     - Если ты надеялся, что он меня убьет, - твердо произнес префект Корин, - то ты ошибся. Если потребуется, я использую это оружие против тебя и на полную мощь.
     - Я пришел сюда, - отвечал Йама, - чтобы понять, что ты за человек.
     - Я - слуга и служу более значительному, чем ты, мальчик. Каким бы великим ты себя ни считал.
     - Когда-то я боялся тебя из-за той власти, которую ты воплощаешь, но потом ты сжег Эолис и убил моего отца, и я понял, что ты пользуешься властью в собственных целях. Ты не моя Немезида, Корин.
     Префект Корин оперся на свой посох, пытаясь взглядом смирить и Йаму, и Пандараса, и Тибора.
     - Говори, говори, мальчишка, у тебя есть еще несколько минут.
     - Возможно, меньше, чем ты думаешь.
     - Ты здесь ничем не распоряжаешься, этот сад - мой, - уверенно проговорил префект и что-то запустил в воздух перед собой. Это был странный предмет, не сфера и не куб, а непонятным образом то и другое одновременно, и он выглядел значительно больше, чем пространство, которое занимал.
     Префект пояснил:
     - Если я заставлю его вращаться, он вытянет всю энергию из здешних машин. Тебе ничто не поможет.
     - Тогда флайер не прилетит, а мы несемся навстречу земле.
     - Я могу остановить машины за миг до того, как прилетит флайер, а тем временем все твои фокусы лишатся силы.
     - Ты все предусмотрел, - спокойно заметил Йама, - но это не значит, что ты прав.
     Сердце Йамы забилось сильнее. Он старался выказать полное спокойствие, но руки его дрожали. Пусть префект думает, что это страх. Момент приближался. Надо только покончить с этим.
     Он глубоко вздохнул и произнес:
     - Когда-то Департамент Туземных Проблем работал в согласии с другими департаментами на службе у общества, стараясь сохранить мир таким, каким он был всегда. С этой точки зрения чиновники похожи на еретиков: и те, и другие ненавидят перемены. Одни стремятся сильнее связать общество за счет индивидуальной судьбы, другие хотят разрушить общество, чтобы несколько счастливых индивидуумов могли жить вечно. И те, и другие отрицают перемены. Но жизнь - это перемены. Это нам завещали Хранители, когда они сотворили мир и его обитателей, когда создали десять тысяч рас.
     Сами Хранители тоже изменились, и изменились так сильно, что больше не могли оставаться в нашей Вселенной. Все в жизни - это перемены.
     Префект Корин надменно бросил:
     - Ты ничему не научился или забыл все, чему тебя учили. Если бы не было общественной службы, все десять тысяч рас непрерывно бы воевали и давным-давно разрушили бы наш мир. Общественная служба сохраняет общество, в котором у каждого есть свое место, и на этом месте он счастлив.
     Великая Река, дающая жизнь нашему миру, - вот первый пример. Она вечно меняется и вечно остается прежней. Так же и общество, в котором живут и умирают отдельные люди.
     Даже расы меняются, возносятся к пустоте просветления и уходят из этого мира, а он остается неизменным. Приходят новые люди и новые расы, и нет им конца.
     - Великая Река мелеет, - возразил Йама. Он ощущал голос, звучащий громче других в мешанине голосов своего мозга. Этот голос отсчитывал секунды. Оставалось совсем мало времени. Он продолжал:
     - Даже туземные расы знают, что река мелеет. Твой департамент решил, что он говорит от имени Хранителей, и в своем ослеплении сбился с пути. Никто в этом мире не может говорить за Хранителей, ибо они более не от мира сего. Мы можем только повторять слова, которые они нам оставили, но ничего нового из них не произойдет.
     - Ничего, кроме слов Хранителей, нам и не нужно. Все добрые люди им следуют. Как сильно ты погрузился в заблуждения, Йамаманама! Но я тебя спасу.
     - Департамент Туземных Проблем превратился в то, с чем он борется. Я не виню его, это было неизбежно. Разумеется, необходим был один мощный департамент, чтобы сражаться с еретиками, но его усиление разрушило консенсус, поддерживаемый между гражданскими службами. Ибо в случае, если война будет выиграна, Департамент захватит всю гражданскую власть, как он уже захватил территории департаментов, граничащих с ним во Дворце Человеческой Памяти. И тогда возникнет тирания более страшная, чем тирания еретиков.
     - Мы победим, и все останется как было.
     - Тогда зачем ты здесь?
     - Я - голос и руки Департамента.
     - Нет. Ты - человек, который жаждет власти в своем департаменте. И я - путь к этой власти. Таких, как ты, много. Когда война кончится, ваше племя начнет воевать друг с другом. Может, не сразу. Может, через десять тысяч лет, но это непременно случится, и тогда департамент сам себя уничтожит. Решив, что все твои действия служат лишь на благо мира, ты оправдываешь любые свои поступки, добрые и злые, и сам уже не в состоянии различить добро и зло. Однако хватит. Ты меня не слушаешь.
     - У нас для этого будет сколько угодно времени, Йамаманама. В часы моего отдыха во Дворце Человеческой Памяти. Но тогда буду говорить я, а ты будешь слушать. Сейчас Ты производишь лишь животные звуки. Звуки бессмысленные.
     - Больше нет времени. Флайер не прилетит. Я приказал ему удалиться.
     - Он уже почти здесь, - возразил префект.
     - Тебе это сообщила машина. Не полагайся на машины, Корин.
     - Хватит твоих трюков, - отрубил префект, и машина в воздухе перед ним завертелась, превращаясь в мягкий красный туман, который сразу стал разгораться и достиг яркости солнца.
     Голос в голове Йамы умолк. Он сам начал считать.
     Двенадцать.
     Пандарас прокричал со страхом и непониманием:
     - Господин! Неужели ты убьешь нас?!
     - Ты не готов умереть, чтобы спасти мир, Пандарас?
     Семь.
     - Что это за вопрос, господин? Если я откажусь от этой жертвы, мир погибнет, и я так и так погибну с ним. Или же мир будет жить, а я все равно погибну. В любом случае. Не нравятся мне эти разговоры о смерти.
     Два. Один.
     - Тогда следуй за мной, - приказал Йама.
     Сейчас.
     Невозможно, но солнце взошло в низовьях. Нет, это не могло быть солнце: когда волны света растеклись по горизонтали, оно внезапно удвоило свою яркость, а потом удвоило еще раз. Оно светило так ярко, что Йама увидел кости в руке, которой заслонил глаза.
     Летающая скала шлепнулась в реку, и первая машина, которую запустил префект Корин, чтобы вытянуть энергию из локальной сети, наконец взорвалась и мгновенно высвободила всю накопленную энергию.
     Какой-то миг Йама одновременно существовал во всех точках машинного сознания всего мира. А потом докатилась ударная волна, принеся с собой ураган и гром. Йаму сбило с ног ревущим валом воды и воздуха, перемешанного с массой обломков, как будто различие между стихиями полностью стерлось. Тибор сражался с префектом, пытаясь отвести его руку. Йама вскочил на ноги, подхватил Пандараса, крикнул Тибору следовать за ними и побежал прямо к обрыву.
     Бешеный ураган подхватил их, и на мгновение они повисли среди тяжелых струй проливного дождя. Двойная тень на краю утеса была, очевидно, префектом и Тибором. Вдруг буря стихла. Йама и Пандарас как раз пролетали край острова, когда лезвие молнии рассекло небо на две половины.
     Они падали не с такой уж большой высоты - летающий сад был совсем близко к поверхности, но все равно удар оказался невыносим. Йама погружался все ниже и ниже в ревущие темные воды. Пандараса рядом не было, его отнесло в сторону. Несколько секунд Йама не двигался, пытаясь сориентироваться, а потом рванулся наверх, вылетел на поверхность, жадно хватая воздух пополам с водой.
     Несмотря на шторм, было видно, как днем, но зеленовато-желтый свет шел не с той стороны неба, где обычно всходило солнце. Над головой, как гигантский корабль, скользил летающий остров, плотная тень в нимбе едкого ядовитого света.
     Колонна черного дыма и рыжего огня устремлялась от него в небо. Достигнув верхних слоев атмосферы, она расцвела наконец ярким букетом. Вокруг непрерывно вспыхивали сверкающие стежки молний.
     Йама боролся с течением и сделал полный круг, пока волны швыряли его то вверх, то вниз. Раны на лице и шее горели от боли. Поднявшись на гребне в четвертый раз, он заметил что-то между двух волн и поплыл туда, упорно выдерживая направление. Это был Пандарас. Йама поймал юношу за шиворот, а тот сразу стал карабкаться на него в слепой панике.
     Мысленно попросив у Пандараса прощения, Йама нанес ему точный, быстрый удар и подхватил под грудь, чтобы удержать над водой.
     Пока Йаму и Пандараса швыряло вверх-вниз длинными вереницами волн, к ним по воде стал приближаться какой-то предмет, сначала маленький и четко очерченный, но по мере приближения становившийся все более расплывчатым.
     Дирив!
     - Прочь из моего разума! - закричал Йама сквозь ветер и дождь.
     Она была гигантским облаком, прозрачным и легким, как дым. Далеко позади ураган трепал ее огромные крыль