вождя еретиков был измотанный и усталый, но глаза сияли энергией, и, склонившись к Йаме, он широко улыбнулся.
     - Знай, я тобой очень доволен, - радостно провозгласил он. - Ты совершил великое дело. Я только что вернулся с передовых рубежей за низменностью Утерянных Вод. Позиции, которые наши враги удерживали более года, начинают трещать под твоими ударами. Их машины поворачивают против своих хозяев, а потому армия очень ослаблена. Скоро мы нанесем удар, который выведет нас прямо к Офиру. Клянусь, я войду в его ворота не более чем через двадцать дней.
     - Ты говоришь не с тем, с кем надо, - с раздражением вмешался доктор Дисмас. - Скоро в нем не будет нужды.
     Надо лишь, чтобы дитя моей возлюбленной полностью сформировалось.
     Взгляд Йамы, минуя воина и врача, устремился в самую гущу офицеров, слуг и стражников, пытаясь разглядеть призрак, скрывающийся между ними. Какое-то пятно в форме человеческой фигуры постепенно фокусировалось в воздухе, становясь все ярче и ярче. Такое знакомое, терпеливое, состарившееся от забот лицо в обрамлении пушистого облака седых волос, руки с длинными пальцами привычно сложены под подбородком. Призрак умершего. Призрак любимого отца Йамы, эдила Эолиса.
     Йама хотел убежать, но снова оказался парализован, на сей раз волевым импульсом Тени. Призрак заговорил. Его слова пробегали сквозь сознание Йамы, как бегут искры по головешке в умирающем пламени костра.
     Я доволен тобой, сын мой. Не слушай доктора. Я не позволю тебе до конца угаснуть. Частица тебя навсегда останется со мной.
     Призрак мигнул и растаял. И тут Йама с ужасом почувствовал, как его челюсти и язык начали двигаться. Некто проговорил хриплым, полузадушенным голосом:
     - Доктор, мне он все еще нужен. Даже когда закончится формирование псевдомозга, останется еще много неизвестного, потому что он сам о себе многого не знает.
     Доктор Дисмас склонился к Йаме, протер губкой его растрескавшиеся губы и влил ему в рот несколько капель воды.
     - Ну-ну, - пробормотал он, протирая щеки Йамы и массируя жесткими пальцами пластины под его кожей, - Это хлипкий и неблагодарный сосуд, но ради тебя я буду о нем заботиться. Буду охранять его ценой собственной жизни.
     Призрак умершего отца вновь возник перед Йамой, еще более реальный, чем прежде.
     Он считает, что он - наш отец, - злорадно проговорил он. - Он еще заплатит за свою ошибку. Не сразу. Он столько времени растратил на свои эксперименты и дурацкие заговоры, а мог бы привести тебя ко мне еще много лет назад.
     Йама заметил, что снова может двигаться, и сказал:
     - Да, конечно, ты предпочел бы забрать меня, пока я ничего о себе не знал. Не знал, кто я и на что способен.
     Потому что ты вовсе не так силен, как хочешь мне показать.
     - А, Йамаманама! - воскликнул доктор Дисмас. - Ты все еще здесь!
     Я расту, расту с каждым днем, а ты с каждым днем уменьшаешься.
     - Я не уйду!
     - Брось, дорогое Дитя Реки, - снова вмешался доктор Дисмас, - ты мой.
     Вместе мы сможем многое сделать. Дитя Реки. Зачем сопротивляться? Для начала мы могли бы стать правителями этого мира, но только для начала. Битвы, которые я выигрываю, завершат войну, длившуюся десять тысяч лет, но они - ничто по сравнению со сражениями, предстоящими мне в пространстве оракулов, когда я справлюсь с силами, сохранившими верность Хранителям. А после этой победы та, что сейчас является нашим союзником, попытается меня уничтожить. Разумеется, у нее ничего не получится. Если ты мне поможешь, ты многое узнаешь о нашем мире и о других мирах. У нее есть свои планы относительно Слияния, и скоро я ими овладею, как овладел тобой. Спроси доктора Дисмаса о машинах глубинных слоев. Спроси его о сердце мира. - Призрак усмехнулся. Резкая, коварная, хищная ухмылка, ничуть не похожая на мягкую улыбку приемного отца Йамы. Фантом продолжал:
     - Спроси его, почему мелеет Великая Река.
     После смерти эдила Йама нашел среди его бумаг страницы с заметками о падении уровня Великой Реки. Эдил проводил измерения каждую декаду в течение многих лет. Он сумел рассчитать вероятную дату начала обмеления реки. Большинство жителей верили, что оно началось, когда люди Древней Расы проникли в пространство оракулов и уничтожили аватар, уцелевших после войн Эпохи Мятежа. Однако расчеты эдила показывали, что обмеление началось много позже, в тот год, когда старый констебль Тау нашел Йаму, младенца, на груди мертвой женщины в белой лодке, дрейфующей по течению Великой Реки.
     Йама не мог сказать, действительно ли призрак знает, что связывает эти два события, или просто мучает его обрывками украденных знаний. Тем не менее Тень коснулась его самого потаенного страха. Вдруг он вовсе не спаситель мира, как думали многие? Вдруг он - его слепая Немезида? Йама протянул руку и схватил клешнеобразную кисть доктора Дисмаса:
     - Доктор, вместе мы можем многое сделать! Но прежде всего надо остановить войну.
     - Обязательно, Йамаманама, обязательно. - Доктор Дисмас улыбнулся, попытался высвободить руку, не смог и тогда крикнул Агнитусу:
     - Помогите же мне, черт возьми!
     Помоги мне, - прошептал фантом. - Спроси его. Обещаю, от этого будет масса хлопот. Я на твоей стороне, Йамаманама. Как же иначе? Моя жизнь и моя сила зависят от тебя. В каком-то смысле я становлюсь тобой. На скоро положение изменится, и ты будешь зависеть от меня. Нам надо прийти к соглашению, иначе скоро ты совсем растаешь. Ты хочешь сотрудничать со мною как равная часть единого организма или предпочитаешь превратиться в нечто, еще более ничтожное, чем подопытные создания нашего доброго доктора ? Я могу упрятать тебя так глубоко, что весь свет и вся слава мира покажутся тебе слабой искоркой, тусклой, как самая дальняя звезда. Я могу подвергнуть тебя пыткам, каких и наш добрый доктор не сумеет придумать. Бесконечным пыткам. Выбирай.
     - Он на твоем попечении, - ответил доктору Дисмасу Агнитус. - Ты сам имел удовольствие нам это сообщить.
     - Ты утверждал, что полностью над ним властен, - поддержал врача Энобарбус. - Хотелось бы мне знать, насколько это правда. Надо обсудить этот вопрос.
     - Им управляет дитя моей возлюбленной, - пояснил доктор Дисмас, все еще пытаясь высвободить руку из пальцев Йамы, - а оно пока еще только растет.
     Давным-давно, будто в другой жизни, Йама и его приемный брат Тельмон любили послушать, как сержант Роден рассказывает о битвах в серединной точке мира. Происходило это в гимнастическом зале замка. На утоптанной глине пола старый солдат вычерчивал позиции атакующих и обороняющихся армий кончиком древнего меча. Он учил Тельмона и Йаму, что лучшие военачальники побеждают противника не только силой, но и мудростью. Более того, покорить противника без битвы всегда предпочтительней, прибегать к сражению следует лишь в крайнем случае. А потому знать врага - это первейшая необходимость войны.
     Не только силу и вооружение противоборствующей армии, но состояние духа и боевой подготовки рядовых и офицеров, степень суровости наказаний для провинившихся, положение дел в тылах, природные условия на занятой территории, отношение покоренных народов к завоевателям, настоящую и прогнозируемую погоду. Лучшая политика - это понять стратегию противника, а потом попытаться ей помешать, перехватывать инициативу, демонстрировать гибкую тактику, нападать там, где враг чувствует себя неуязвимым, и таким образом переломить ход событий. Сержант Роден показывал своим ученикам, что даже меньшая сила может одолеть мощную армию, если воспользуется случаем, нанесет удар точно и с превосходящим напором.
     Теперь более чем когда-либо Йама понимал, как важны уроки старого доброго солдата. Он был в плену, в самой середине империи еретиков, в окружении слуг и машин доктора Дисмаса, солдат Энобарбуса; тысячи лиг отделяют его от еще не покоренных районов в верховьях реки, а в сердце лишь одна искра надежды - бывший трактирный мальчишка, который единственный может прийти к нему на помощь. Хуже того, он был пленником в собственном теле, боролся с Тенью, которую доктор Дисмас в него вселил. Однако сейчас он понял, что, вступив в союз с наиболее непосредственным противником, он может использовать разногласия тех, кто держит его в плену.
     - Подземные камеры, - проговорил Йама. - Расскажи мне, как функционирует наш мир.
     Ты мой! - Призрак запрокинул голову и взвыл, превращая мягкое лицо отца Йамы в страшную волчью морду. Глаза ее горели злобным красноватым огнем, как будто в черепе разожгли костер. Но слуги и солдаты, разумеется, никак не реагировали.
     - Мальчишка бредит, - заявил доктор Дисмас и сумел наконец вырвать из пальцев Йамы свою руку. Массируя правой рукой левую, клешнеобразную кисть, он улыбнулся Энобарбусу и Агнитусу:
     - Уверяю вас, господа, я полностью им владею.
     - Я никому не принадлежу, - прошептал Йама. - Расскажи о подземных камерах. Расскажи про машины - там, внизу. Правда, что я могу ими управлять? Ты ведь этого от меня хочешь, когда закончится война?
     - Я ничего от тебя не хочу, Йамаманама, - зачастил доктор Дисмас. - Я доставил тебя сюда как дар Энобарбусу, как оружие, способное быстро закончить войну. Его, а не меня, спрашивай, что будет дальше.
     - Тем не менее откуда-то у него взялась мысль, что ты кое-что замышляешь, - повернулся к Дисмасу Энобарбус. - Здесь есть о чем подумать.
     Он резко развернулся и стремительно вышел из комнаты.
     Стражники сопровождали его, прикрывая с флангов, а сзади тянулся яркий шлейф офицеров в алых накидках. Призрак прошел через них, как дым, и остановился за спиной у Агнитуса.
     Я горд тобою, дитя мое. Вместе мы уже многого достигли, а с твоею помощью добьемся еще большего.
     - Расскажи о подземных камерах, - попросил Йама. Он встал, ощущая, как тысячи острых иголочек впиваются в ослабевшие ноги. Покачиваясь, добрался он до огромной раковины окна, пытаясь собраться с мыслями и справиться с волнением. Если Тени требовалась его помощь, значит, она не так сильна, как утверждает. А может быть, он сам сильнее, чем думает. Эх, знать бы наверняка!
     За его спиной Агнитус спросил доктор Дисмаса:
     - Сколько у него сил, Дисмас?
     Аптекарь вставлял новую сигарету в свой резной мундштук и, пока не зажег ее, не ответил.
     - Должно быть, дитя моей возлюбленной рассказало ему про подземные камеры. Кто знает, о чем они говорят там, внутри его мозга, которым владеют пока сообща? Но это не так уж важно, Агнитус, скоро Йама исчезнет. Именно это и следует сообщить твоему хозяину.
     В синем небе появилась черная точка. Она двигалась высоко над лоскутным одеялом рощ в городе лесов, далеко за архипелагом летающих садов.
     - И не забудь сообщить ему, - вмешался Йама, - что я тоже был в подземных камерах. Это случилось, когда я в первый раз удрал от тебя, Дисмас. Я попал в Умолкнувший Квартал и нашел путь в подземные камеры, когда спасся от посланных тобой идиотов. Тогда я многое узнал.
     Точка оказалась птицей; может быть, это жаворонок, спустившийся сюда со склонов Краевых Гор? Йама смотрел на него с поднимающейся из сердца теплотой.
     Доктор Дисмас проговорил примирительным тоном:
     - Подземные камеры - не такой уж секрет.
     - Ты не ответил на мой вопрос, Дисмас, - настаивал Агнитус.
     - В архивах об этом почти ничего нет, единственная сура в Пуранах. Раса Йамаманамы построила наш мир в соответствии с замыслом Хранителей. Кому же и знать о нем все детали, как не им? Но сам мальчишка абсолютно невежествен - его воспитывал в захолустье ссыльный чиновник. И жизненного опыта у него почти нет. Мы продвигаемся ощупью, экспериментируем.
     Разумеется, если твой хозяин боится, я могу забрать мальчишку и найти ему другое применение. Найдется немало людей, кто обрадуется возможности им воспользоваться.
     - Полагаю, что нет.
     - Что Энобарбус не испугался? Или что я не могу отсюда уйти? Поосторожнее, Агнитус! - В голосе доктора звучала непривычная резкость. - У меня могущественные союзники.
     Нет, не птица. Для птицы она слишком велика. Точка все приближалась. Йама не мог отвести от нее глаз. Он говорил себе, что это иллюзия, но чувствовал, как волосы зашевелились у него на голове от ужаса.
     Тем временем Агнитус говорил Дисмасу:
     - Твои союзники пытаются покорить мир и при этом дерутся между собой. Потому они и потерпели поражение в Эпоху Мятежа, потому и не могут победить без нашей помощи. И потому ты здесь, Дисмас. Не забывай об этом.
     - Я готов слушать нравоучения от Энобарбуса, но не от его слуги.
     Смех Агнитуса загрохотал низкими раскатами грома.
     - Ты дурак, Дисмас, - презрительно бросил он. - Ты полагаешь, что каждый кому-то принадлежит, потому что сам чья-то вещь.
     Непонятная птица за толстым стеклом окна молотила воздух огромными кожистыми крыльями. У твари было три головы на длинных гибких шеях, и все они смотрели на Йаму.
     Они выглядели чудовищными карикатурами на людей, которых он любил и потерял: его приемный отец, эдил Эолиса, приемный брат Тельмон, убитый на войне с еретиками, Тамора, наемница, сожженная доктором Дисмасом на ступенях лестницы возле оракула, высеченного в стене на краю мира. Йама выдержал их взгляды, хотя это далось ему невероятными усилиями. Их голоса шелестели у него мозгу.
     Ничто не умирает, Йамаманама. Я могу их вернуть. Помоги мне, и я дам им новую жизнь.
     - Я буду служить только на собственных условиях.
     За его спиной доктор Дисмас объяснял Агнитусу:
     - Это последние трепыхания. Агония, и она скоро кончится. Он полностью растворится.
     Глупый старик. Он нам ни к чему, Йамаманама, как и старая, изломанная, выжившая из ума развалина, которая его преобразила. Вместе мы обновим этот мир!
     - Вместе, - повторил Йама.
     Да, да, вместе. Вместе мы изменим все вокруг.
     Человеческие головы на чудовищном теле открыли рты и выплюнули струи пламени, которые растеклись по оконному стеклу. Йама не шелохнулся. Это просто дурацкая демонстрация, порождение тщеславия призрака. А тщеславие - это слабость.
     Пламя поникло. Чудовище исчезло. В мозгу Йамы прошелестел нетерпеливый голос:
     Скоро.

7. БРОНЕНОСЦЫ

     - Облетишь вокруг, - приказал префект Корин капитану летающей платформы.
     - Нет, - твердо ответил капитан. Он висел на ветке дерева, держась рукой и ногой, и не мигая, смотрел на префекта Корина большими, черными и абсолютно круглыми глазами.
     Ростом он был меньше Пандараса, а из одежды носил только пояс с инструментами. Прекрасный серебристый мех на его теле имел более темный, почти черный оттенок на кончиках ушей и пальцев. Два десятка членов его команды в молчании висели или стояли среди ветвей других деревьев на опушке небольшой рощи.
     - У меня уже есть приказ, - продолжал капитан, - и ты его знаешь. И знаешь, что не можешь его изменить. Все это мы уже обсуждали.
     - Тебе известно, кто я. - Префект Корин говорил так тихо, что за шумом флайера Пандарас его едва слышал.
     Капитан ухмыльнулся, показав острые, как иголки, зубы.
     - Мы знаем, что ты не можешь управлять платформой.
     Дальше ущелья никто не летает. Пока еретики удерживают высоту и подходы к реке, это невозможно.
     Префект Корин положил руку на плечо Пандараса и приказал:
     - Покажи им!
     Пандарас нехотя вынул керамический диск и поднял его повыше. Всю его плоскость тотчас заполонили крошечные искры и черточки, мечущиеся друг за другом подобно муравьям. Капитан взглянул не него и содрогнулся.
     - Это устройство указывает, что человек, которого я ищу, не здесь, - пояснил префект Корин. Отблески диска играли в его блестящих черных глазах. - Он находится ниже по реке, У еретиков.
     - Еретики, они отняли у нас город, префект. Платформа, только она у нас осталась. Да-да, господин. Вернуть город, Да-да, мы бы хотели. Но это далеко, господин, да-да, далеко внизу. Выше, чем мы летаем, мы не можем выше. Мы попробуем, а они - стрелять, стрелять. Всех сметут, как жуков с Дерева. Река - еще хуже, да-да, господин. Много платформ на реке. Все стреляют. Нет, префект, для себя не будем и для тебя не полетим. Куда могли, довезли, и хватит разговоров.
     На стоянку, да-да, пора на стоянку.
     Капитан раскачался, прыгнул и скрылся в плотной листве кроны. Его команда, все как один, развернулась и тоже исчезла в массе заколыхавшейся зелени.
     Колонны солдат стали собираться у сходен огромного черного клина платформы. Она начала приводиться к ветру, и двигатели на корме ревели все громче. По левому борту зеленели густыми лесами отроги гор, их пики сияли в лучах предвечернего солнца над укрытыми тенью долинами. Справа светилась оловянным блеском река; ширина ее в этом месте не превышала десяти лиг; горы сжимали мощное течение в узкую теснину. Передовые отряды еретиков пытались захватить город, господствующий над этим сужением.
     Пандарас и префект провели целые сутки и почти весь следующий день на летающей платформе, неуклонно приближающейся к линии фронта. Как все крупные летающие объекты, она искривляла гравитационное поле таким образом, чтобы лететь против ветра, а двигатели ей были нужны для маневра. В прежние времена на платформе был сад, но теперь сохранился лишь небольшой клочок леса, где жила и работала команда. Все остальное место занимал сложный комплекс из канатов и стоек, среди которого крепился груз и располагались жилые помещения для пассажиров.
     Пандарас и префект вместе с солдатами спали под открытым небом и питались у костра, но Пандарас не чувствовал аппетита, а ночью почти не спал: боялся, что, если он заснет, платформа опрокинется и за мгновение до смерти он очнется, кувыркаясь в воздухе. Префект Корин, казалось, тоже не спал. Скрестив ноги и положив руки на колени ладонями вверх, он сидел и смотрел не отрываясь, как поднимается по небу Око Хранителей перед тем, как двинуться вспять и скрыться в низовьях за конечной точкой мира. Весь следующий день префект, похожий на коршуна, выслеживающего добычу, стоял на носу платформы и всматривался куда-то вдаль. Время от времени Пандарас пытался завести разговор, но встречал даже не отпор, а полное безразличие.
     Никто из солдат и офицеров ни разу к ним не подошел, и Пандарас понятия не имел, куда они направляются. Знал только, что в низовья, что на войну, а значит, ближе к Йаме. И это его утешало.
     Рокот двигателей, стал глубже. Направляясь к берегу, платформа шла поперек ветра. Префект Корин выдернул свой посох из мшистой почвы и нырнул в темноту, где были деревья.
     Крошечная машина ужалила Пандараса в шею, и он послушно отправился вслед за префектом Коримом. Когда они выбрались из-под защиты рощицы, на них с остервенением накинулся ветер, и префект Корин придержал свою черную шляпу двумя пальцами. На самом конце платформы стоял гигантский баобаб, увешанный канатами, на которых крепились маленькие платформы. Обслуживающая их команда состояла из представителей одной семьи. Они носились вокруг, переговариваясь высокими поющими голосами на быстром местном наречии.
     Подножия гор в этом месте подходили к самой реке.
     Город тянулся по узкой равнинной ленте у самого их края.
     Весь он лежал в развалинах. Не осталось ни одного целого здания, хотя рисунок уличной паутины все еще просматривался. Руины нескольких огромных башен стояли на самом берегу, напоминая оплывшие свечи. Воздух гудел от сверкающего облака крошечных машин, которые носились туда-сюда над разрушенным городом, крутились вокруг друг друга, но все же не сталкивались. Пандарас увидел множество пожарищ, лесистые холмы были усеяны кратерами разных размеров. Тысячи деревьев на длинном отроге валялись с вывороченными корнями, словно поваленные титаническим ветром.
     Летающая платформа маневрировала над лагерем обороняющейся армии. Внизу открывался взгляду целый город с кварталами палаток и шатров, которые тянулись вдоль дорог, забитых повозками и колоннами солдат. Сотни людей работали на гигантских машинах, установленных в глубоких карьерах в окружении кранов и облепленных лесами башен.
     Когда п