сочиню о нем песню.
     - Надеюсь, я не буду присутствовать на премьере, - саркастически заметила Тамора. - Йама, как только мы отдохнем, надо возвращаться.
     Элифас обратился к Йаме:
     - Благословение Хранителей удвоится и утроится на тебе, когда ты посетишь оракул, брат. Мы оставим остальных здесь отдыхать, а туда спустимся вдвоем.
     - Где этот оракул? - спросил Йама.
     Элифас улыбнулся и показал вниз.

30. КРАЙ МИРА

     К лестнице вело ущелье, у входа в которое высились два утеса, отдаленно напоминавших фигуру человека. Элифас назвал их Стражами. Ступеньки спускались по вертикальной скале на краю мира. Сама лестница была такой широкой, что по ней плечом к плечу могла спуститься шеренга из десяти человек, но ступени оказались крутыми и очень скользкими. Йама вдруг почувствовал, что боится упасть. Он представил, как несется сквозь покров облаков, потом все дальше и дальше, пока не пролетит насквозь кокон атмосферы и не исчезнет, как исчезла Анжела в объятиях одной из собственных копий. Может быть, их тела и сейчас еще летят в пустоте за пределами мира. Следуя за Элифасом, Тамора и Йама цеплялись за украшенную барельефами стену, находя успокоение в лицах и фигурах мужчин, женщин и животных, которые скользили под их пальцами.
     Повар Тибор остался накопать съедобных корней, а Пандарас вызвался ему помочь. Йама отдал мальчику свой томик Пуран и монету, опасаясь, что любой из этих предметов может привлечь к оракулам фантом Анжелы. Конечно, пес преисподней его разрушил, но могут быть еще копии.
     Тамора заявила, что ее долг охранять Йаму. Она считала, что Элифас заведет его в ловушку. Йама не стал ей объяснять, что если она права, то ни ее меч, ни храбрость его не спасут. В сердце его нарастал холод. Чем дальше они спускались, тем большими чужаками казались ему Тамора и Элифас, хуже того, призраками чужаков.
     Край мира был черной вертикальной скалой, которая поднималась над морем облаков и тянулась на тысячи лиг в обе стороны. Она была темной и холодной, единственный свет шел от облачной равнины, отражавшей солнечные лучи. Йама, Тамора и Элифас выглядели как мыши, спускающиеся с горы, или как муравьи на стене.
     Они спускались очень долго. Время от времени на лестнице попадались площадки или уступы, но она неизменно уходила еще ниже. Один раз из утеса ударила струя и аркой повисла над лестницей. Пока она летела к облачному покрову, ее мощную серебристую жилу колебал ветер. Ветер толкал спутников, шептал и свистел, шарил по богатой резьбе, которая покрывала отвесный фасад стены. У Элифаса сдуло с головы соломенную шляпу, и она растаяла в бесконечном океане воздуха.
     Вдруг свет у ног Йамы стал меркнуть. Тамора вскрикнула. Пятью ступеньками ниже Элифас повернулся и впился во что-то взглядом. В его серебристых глазах играли золотистые искры. Пригоршня светлячков подлетела к Йаме и короной окружила его голову, мерцая холодным сине-белым светом. Вскоре лестница обогнула выступ скалы. Взглядам путников открылся широкий уступ и высокая узкая арка, вырезанная в адамантовой породе скалы.
     - Оракул! - объявил Элифас. - Некоторые говорят, что он самый древний во всем мире. Ты многое здесь узнаешь, брат.
     - Во всяком случае, не меньше, чем из любой другой дыры в земле, - пробурчала Тамора.
     Элифас повел Тамору и Йаму к арке, внутри ее мелькнул слабый огонек, и она озарилась светом. Он шел не из определенного источника, а, казалось, просто окрашивал воздух, как окрашивают воду кисти художника, когда он кладет их отмокать.
     Помещение за аркой совсем не напоминало Йаме оракула. Тут не было черного диска, не было алтаря или святилища. Вообще ничего не было, только гладкие, слегка прозрачные стены, которые, изгибаясь, сходились над головой. Они словно попали в гигантское, наполненное светом яйцо. Пока Тамора брела по периметру этой лучащейся кельи, Элифас объяснял Йаме:
     - Когда оракулом постоянно пользовались, то один из жрецов становился в центре, и дух аватары говорил его устами. Потому-то здесь нет экрана.
     Тогда Йама задал прямой вопрос:
     - Ты надеешься, что я могу разбудить аватару?
     Эта мысль его волновала. Он так долго сюда шел. Проделал такой путь от умолкнувших оракулов Иза! А ведь этот оракул старше любого другого на обитаемом берегу. Он постиг свою мощь. Узнал, где могут жить люди его расы. Он укротил пса преисподней и уничтожил фантом Анжелы. Внезапно он ощутил, что в мире ему нечего больше страшиться.
     Глаза Элифаса бесстрастно отражали ровный свет кельи. По его лицу ничего нельзя было прочесть.
     - Женщина должна подождать снаружи, - сказал он. - Она может замутить понимание.
     - Я останусь с Йамой, - сказала Тамора. Голос ее эхом отразился сразу от нескольких точек сводчатого потолка. - Если с ним что-нибудь случится, то знай, с тобой случится то же самое. Уж я позабочусь.
     - Ты можешь следить от входа точно так же, как и отсюда, - настаивал Элифас. - Если ты останешься, твое присутствие может все сорвать.
     Тамора скрестила руки.
     - Из-за этого мне уходить? Ты морочишь Йаме голову, заставляя его поверить, что он может воскресить мертвого. Те времена давно прошли. Теперь нам не нужны аватары, чтобы объяснять, как следует жить.
     - Он стоит перед тобою в короне из светлячков. Неужели тебе этого недостаточно? - спросил Элифас, а потом обернулся к Йаме:
     - Если бы аватара явилась, какой вопрос ты задал бы ей, брат?
     Йама усмехнулся. Он больше не доверял Элифасу, но и не боялся его. Он вышел на середину кельи. В тот же миг свет вокруг него уплотнился. Тамора и Элифас словно растаяли в нем. Превратившись в бесплотные тени, они истончились и исчезли. Казалось, Йама стоит в мерцающем туманном сосуде. И тут он увидел иглу, висящую на фоне спирали Ока Хранителей.
     Это был его мир. Не тот образ, который фантом Анжелы показывал ему в Храме Черного Колодца, а мир, каким он был в этот самый миг. Йама заметил, что если не отрываясь смотреть в какую-нибудь точку, то начинаешь к ней приближаться. Он увидел столпотворение на улицах Иза, черные руины Эолиса, древние сады и гробницы в Городе Мертвых, увидел плосковерхий утес с огородиком, где жили Озрик и Беатрис, увидел белые контуры керамической раковины святого города Гонда. Его взгляд пронесся по дюжине разных городов. Город стеклянных куполов, похожих на мыльные пузыри. Город из белых кубиков, сложенных друг на друга, словно коробки. Город торчащих из озера шпилей. Пещерный город, вырубленный в красном песчанике у излучины Великой Реки. Город на сваях. Йама увидел тысячи лиг бескрайних лесов над топями Потерянных Вод, увидел разрушенные города вдоль края этих лесов. Рваная пелена дыма висела над районами, где войска Департамента Туземных Проблем вели огонь по укрепленному фронту противника.
     Йаме хотелось внимательнее рассмотреть позиции еретиков, но он ощутил, что кто-то из них его ищет, и быстро отвернулся. Теперь перед ним опять была панорама целого мира. Он заметил тянущееся следом разряженное облако слабых огоньков и тотчас почувствовал, как усилилась вибрация смертоносной машины, которую он обрушил на дом торговца. Один из огоньков начал расти, разгораясь и затмевая весь мир, и наконец заключил Йаму в свой сверкающий кокон.
     Если машина и говорила с Йамой, он этого не слышал. Однако до него, будто издалека, доносился его собственный голос, отвечающий на длинную цепь вопросов.
     - Да. Да. Я буду.
     Ослепленный светом, он покачнулся и упал. На мгновение ему показалось, что он упал в пустоту за границей мира. Упал вместе с Анжелой. В ее объятиях.
     Всем телом он ощутил страшный удар, словно на него рухнул весь мир. Йама прикусил язык, и его рот наполнился кровью. В голове засверкали черные и красные молнии.
     Тамора подняла голову Йамы и пальцами стерла кровь с его губ. На одной руке у нее был длинный неглубокий порез.
     Окровавленный до самой рукоятки меч лежал рядом с ней на тускло светящемся полу. Йама обнаружил, что брюки его стали мокрыми от мочи и липли к ногам. Запекшаяся кровь окружала ноздри и рот, голова болела так, словно кто-то пытался расколоть ее острым клином. Его окружали капли расплавленного металла и черные хлопья сажи - остатки светлячков, которые прежде короной висели над его головой, а теперь валялись обуглившимися останками. Элифас исчез, но в святилище были по-прежнему трое. Что-то сидело внутри самого Йамы, смотрело на мир сквозь его глазницы, думало его мыслями. Теперь он понял, зачем ел грязь вперемешку с термитами. Из-за металла в телах насекомых. Металл был нужен машине, которая росла под его кожей.
     Тамора помогла Йаме встать и, поддерживая, заставила походить вокруг, пока он не пришел в себя и не вспомнил, кто он и где находится. Она рассказала, что он, как зачарованный, простоял несколько часов в центре оракула с поднятой головой и закатившимися глазами. Йама попытался описать ей, что видел весь мир, целиком и в деталях, так, как его видели, вероятно, Хранители.
     - Мир выглядит очень странно, - закончил Йама, - огромный и в то же время хрупкий.
     Тут он рассмеялся и ощутил, что смех разрастается в его груди, становится диким и неуправляемым, поднимает его на своих крыльях и уносит... Неизвестно, чем бы все кончилось, но Тамора ударила его по лицу, и боль от пощечины привела Йаму в чувство.
     Он сказал:
     - Смертоносная машина нашла меня, как я сам когда-то нашел ее. А может, она нашла меня уже давно и все это время ломала мою волю, склоняя ее в свою сторону. Тамора, они еще здесь, мятежные машины и аватары. Они потеряли связь с миром в конце Эпохи Мятежа, но они его не покинули. Они говорили со мной или с какой-то частью меня. Только я не помню, что они мне сказали.
     И потрясенный этим открытием не меньше, чем собственным истерическим хохотом, Йама разразился слезами.
     - Ну-ну, - пробормотала Тамора, обнимая и укачивая Йаму.
     - Я служу силам зла, - сказал он. - Я не могу стать другим, а меня создали, чтобы служить злу. Я - его исчадие.
     - Ты только то, что ты есть, - растерянно проговорила Тамора, - и не пытайся быть чем-то большим, иначе угробишь себя, и все.
     Он спросил, что произошло с Элифасом, и Тамора мрачно объяснила, что старику удалось скрыться.
     - Ты так долго пребывал в этом трансе или сне, или что там это было, что я наконец присела отдохнуть. В том, что случилось дальше, - моя вина. Вместо того чтобы следить за Элифасом, я смотрела на тебя и, наверное, задремала на минуту. Этот сукин сын кинулся на меня, и если бы двигался бесшумно, то скорее всего убил бы. Но он не сдержался и завопил, нанося удар, я успела обернуться и нож попал мне в плечо, а не в шею. Я достала его мечом, ранила в бедро, но он сумел убежать. Я бы за ним погналась, Йама, но боялась тебя оставлять. Он не вернулся, надеюсь, свалился за край мира или истек кровью. Но я не почувствовала клинком кости и не думаю, что повредила крупный сосуд - на полу слишком мало крови. Скорее всего он еще жив. Скажи мне, что с тобой все в порядке, и я отправлюсь за ним, найду его и убью.
     - Он хотел использовать меня, - сказал Йама. Он опустился на пол, испытывая внезапную дурноту. Боль в голове становилась сильнее. Черные и красные вспышки туманили взгляд. Казалось, он уменьшался или от него уплывал мир.
     - Я думал, он хочет мне помочь, - сказал Йама. - Вот дурак! Он просто хотел использовать меня, как большинство людей, с которыми я встречался. Ты была права, Тамора. Прости меня.
     - И не права тоже. Я думала, он работает на префекта Корина, а у него все это время были собственные планы. Сегодня ему выпал шанс покорить тебя, но он его упустил. Теперь все будет хорошо.
     Внезапно комнату залило ярким светом. Йама и Тамора подняли головы. Свет исходил от двери. Нестерпимый, ослепляющий блеск, который моментально затмил мягкое свечение оракула. Тамора подхватила меч и ринулась под входную арку к источнику света. Йама бросился следом.
     Снаружи сияние было ярким, как солнце. Оно оттеняло каждую деталь тончайшей резьбы на покрывавших утесы фризах. Прикрыв глаза ладонью, Йама увидел, что Тамора стоит у подножия лестницы и смотрит вверх на громадную тень, плывущую за источником света.
     Размером тень была с "Соболя" и имела форму клешни. Она плыла совсем рядом с краем лестницы, в сотне шагов от святилища. По ее поверхности двигались какие-то фигуры, смутно различимые в ореоле исходящего от нее сияния.
     Это же флайер, понял вдруг Йама и в тот же миг догадался, зачем Элифас привел его к краю мира. Он закричал, пытаясь предупредить Тамору, но она уже неслась по лестнице, перепрыгивая через ступени. Тамора бежала за Элифасом, который появился из укрытия между высеченными в скале фигурами и сейчас поднимался к флайеру. Старик оторвал рукав от своей рубашки и перевязал им раненую ногу. Поднимаясь, он слегка приволакивал ее. Около рта он держал маленькую черную коробку. Элифас кричал в нее молитвы, и когда Тамора почти догнала его, он вдруг обернулся и поднял коробку, словно пытаясь предотвратить удар. Меч Таморы скользнул под его руку, Элифас дернулся и схватился за лезвие там, где оно вошло в его тело.
     На мгновение они замерли, скованные сталью меча. Потом произошла вспышка бешеного красного света, и пронеслась волна тошнотворного жара.

***

     - Йамаманама, - проговорил голос.
     Йама лежал у ног каменной фигуры во фризе скалы. Он поднял залитые кровью глаза и попробовал что-то сказать, но во рту у него возник кровавый пузырь, лопнувший на зубах и губах. Мышцы его превратились в кисель.
     Над ним склонился черный силуэт доктора Дисмаса. В левой руке аптекарь держал энергопистолет, его короткое дуло смотрело вниз вдоль бедра. В правой руке у доктора Дисмаса была маленькая черная коробка - родная сестра той, что носил Элифас. Позади него маневрировал флайер, приземляясь на уступ возле входа в оракул. Совсем как летающий остров, который видели Йама и Тельмон на дальнем берегу у границы мира. Над флайером тянулась лестница, отделяя черную стену от дочиста выжженного огнем неба.
     - Наша встреча была предопределена, дорогой мой мальчик, - сказал доктор Дисмас. - Как я рад тебя видеть!
     Йама выплюнул кровь.
     - Значит, это был ты, - произнес он. - Все время ты!
     Свет вокруг них все еще горел ослепительно ярко. Йама отчетливо видел края пластин под кожей доктора Дисмаса. Те же острые многоугольники, которые Йама ощущал у себя на затылке.
     - Как? Как вы мне их вживили? - спросил он.
     - В "Таверне Призрачных Фонарей", - ответил доктор Дисмас.
     - В пиве или в пище?
     - Прекрасно! Просто замечательно! Чудесные маленькие строители! За это время они немало потрудились. Ты очень силен, Йамаманама. Ты сопротивлялся им очень долго.
     Йама снова сплюнул кровь. Так много крови! Сначала Луд, потом Лоб и Унпрак, хозяин "Таверны Призрачных Фонарей", паломники и бандиты. Наемник, который хотел его убить. Иакимо, беглый звездный матрос и его слуги. Две пифии в Департаменте Прорицаний, стражник Коронетис, все солдаты и клерки в Департаменте Туземных Проблем. Заклинатель и солдаты, захватившие замок эдила, предатель Торин, констебль Эолиса, его сыновья и соплеменники. Префект Корин и экипаж пакетбота, человек доктора Дисмаса, юноша Пантин. И эдил - его разбитое сердце! Теперь вот Тамора и Элифас. Все, все мертвы! И все - из-за него.
     - Тамора считала, что Элифас был агентом префекта Корина, - проговорил Йама, - а он, оказывается, все время работал на тебя.
     Доктор Дисмас подкинул на ладони маленькую черную коробку.
     - Он до самого конца держал со мной связь, пользуясь точно такой же штукой. Он был полезным слугой. Его обратили очень давно, в одном из подземных залов. Он искал старые книги, чтобы их продать, но нашел нечто значительно более ценное. Или скорее оно нашло его.
     - Я думал, он этой коробке молится.
     Йама незаметно стянул с рук амулет. Когда Пандарас пойдет его искать, он найдет амулет и поймет, что господин еще жив.
     - Длинноволновый свет, - сказал доктор Дисмас. - Отражается от любого из нас за миллион лиг на плоскости мира. Ты скоро все это узнаешь, Йамаманама.
     Йама почувствовал страшный озноб. Он был сильно контужен, а машина в голове превратила его сердце в лед. Он пробормотал:
     - Моя раса... Элифас сказал, он нашел, где...
     - Карта и отчет чистильщика? Мой дорогой Йамаманама! Это же подделка, к тому же подделка неважная. Но другой и не требовалось, ведь ты так хотел верить. Нет, твой народ вымер давным-давно. Кроме тебя, никого не осталось. Даже мы не знаем, откуда ты взялся. Когда я догадался, кто ты такой, то отправился в Из выяснить правду о твоем происхождении. Элифас мне помогал, но мы ничего не узнали, и я вернулся с пустыми руками. Но это не имеет значения. Важно, что ты здесь и будешь с нами сотрудничать. Ты - мое произведение, Йамаманама. Вместе мы совершим чудеса и спасем мир.
     Из света возникли человеческие фигуры. К Йаме и доктору Дисмасу приближались несколько мужчин. Йаму подняли, по нему скользнул луч света, потом наступила тьма. Флайер отклонился от вертикальной скалы и поднялся над краем мира. Оставалось еще одно дельце: надо было избавиться от свидетелей. Оно не заняло много времени, и когда все было кончено, флайер устремился к низовьям, на войну.



    Пол МАКОУЛИ
    СЛИЯНИЕ III
    ЗВЕЗДНЫЙ ОРАКУЛ

    Перевод с английского Е.В. Моисеевой


Анонс

     Это - Слияние. Искусственно созданный мир. Мир гигантской, сквозь космос текущей Реки. Мир ее побережий и ее островов, ее тайн и ее загадок...
     Это - Слияние. Мир, ставший домом для тысяч странных рас, чей геном преобразован был некогда таинственными Хранителями, давно исчезнувшими где-то в Черной Дыре. Мир, брошенный своими богами. Мир, в который недавно вернулись Древние - прародители Хранителей, еретические боги, затерявшиеся во времени и пространстве соседней галактики.
     Это - Слияние. Мир, в который однажды пришел Йама. Юноша, носивший на себе печать Судьбы - и две способности. Способность управлять машинами, что царят над народами Слияния, - и способность узнавать истину тау, где истину узнать невозможно Отныне лишь от Йамы зависит - каким быть исходу войны, что несет перемены миру Слияния. Лишь Йама в силах понять, ВОЗМОЖНО ЛИ спасти этот мир от грядущего разрушения.
     Вот только... Спасителю предстоит теперь узнать нечто новое О САМОМ СЕБЕ - и совершить путешествие в дальний край галактики.
     На поиски Хранителей...
     На поиски Судьбы.
     Судьбы собственной. Судьбы Слияния...

     Подумай о цели творения, смертный:
     Животная суть в человеке - не все,
     Знанье и вера - вот мудрость Вселенной.
     Данте Алигьери,
     "Божественная комедия".

1. ОГНЕННОЕ ПОГРЕБЕНИЕ

     На небольшой поляне среди зарослей, вплотную подступивших к самому берегу, работали двое. Это была странная, ничем не схожая пара. Более крупный мужчина мерно стучал топором, подрубая ствол молодой сосны. Весь наряд его состоял из одних драных брюк, подпоясанных куском старой, истрепанной веревки. На розовато-серой коже не росло ни единого волоска, а невыразительное, круглое, как сыр, лицо выглядело почти уродливым. Лезвие топора почернело от пламени, топорище сгорело, и теперь его заменила толстая ветка сосны, которую очистили от коры и насадили на нее топор, закрепив тщательно выструганными клиньями. Его напарник обрубал сучья с поваленной сосны, неумело орудуя кинжалом с изящной рукояткой из слоновой кости. Невысокий, хрупкий, с прилизанными волосами, он был похож на потерпевшего кораблекрушение щеголя: грязные, изношенные ботинки, черные брюки, рваная белая рубаха с вышитым воротом. Двойная кожаная бечевка с висящим на ней керамическим диском обвивала длинную гибкую шею, а высоко на запястье болтался оберег - сплетенный из шерсти нутрии браслет, украшенный мелкими черными жемчужинками. Работая, он то и дело поглядывал на ярко-синее небо над поросшим деревьями берегом.
     Эти двое уже построили плот, который лежал сейчас у самой воды. Нехитрое сооружен