италь.
     Агиляр заявила Йаме:
     - Твой трюк с машинами сел на мель. Этот дьявол нас обогнал.
     - Теперь нам придется с ним драться, - вмешалась Тамора, оскалив зубы при этой мысли.
     Икшель Лорквиталь молча передала Йаме бинокль. В его увеличивающих линзах гавань как будто прыгнула прямо к "Соболю". На целые лиги тянулись доки с понтонами, кранами и складами, вдоль причалов теснились суда всех размеров, поднимался лес мачт, а в канале за плавучей гаванью бок о бок стояли пакетбот и трехпалубный крейсер с зарифленными парусами.
     - Ну что ж, - сказал Йама, - мы и не надеялись вечно от него прятаться.
     - Из гавани подали сигнал, - сообщила капитан Лорквиталь. - Сегодня ночью мы должны взять на борт пассажира. Он - важная персона, так что утром мы можем уйти под его защитой, как любое законопослушное судно.
     - Нельзя на это рассчитывать, - заявила Агиляр и, обратясь к Йаме, сказала:
     - Твой дьявол будет следить за рекой день и ночь, но думаю, ночью у нас все же больше шансов.
     - Надо захватить его врасплох, - воскликнула Тамора.
     - Сегодня я видела машину, - продолжала капитан Лорквиталь. ~ Она направлялась прямо к нам, а потом вдруг резко свернула, как будто вспомнила, что у нее есть другие дела.
     - Я не умею вносить сумятицу в разум людей, - оправдываясь, сказал Йама. - Агиляр права, префект Корин и его люди будут следить за всеми проходящими кораблями. Особенно сегодня ночью.
     - А у нас нет пушки, - с горечью произнесла Агиляр, - только ружья. Если дойдет дело до драки, надо придумать какую-то хитрость.
     - Мы должны напасть первыми, - настаивала Тамора.
     - Я уже думала, - продолжала Агиляр. - Бочки со смолой, катапульта...
     Тут вмешалась капитан Лорквиталь:
     - Я не собираюсь пиратствовать, дочка. Первый залп должны дать они.
     - И от этого залпа мы пойдем на дно, - бросила Агиляр.
     - Лучше знать, где находится враг, - сказал Йама, - чем все время бояться, что он где-то сзади. Кроме того, здесь у него нет власти. Здесь он такой же путешественник, как все, который зашел в гавань пополнить запасы и отдохнуть. Если он нападет, закон нас защитит.
     - Людям Гонда ни до чего нет дела, кроме своей философии, - сказала Агиляр. - Они скорее отдадут нас в руки этого поджигателя городов, чем прервут свои размышления, чтобы выслушать нашу жалобу.
     - Она права, - заявила Тамора. - Надо взять дело в свои руки.
     - Тогда мы будем еще хуже них, - твердо ответила капитан Лорквиталь. - Все. Прекратить споры. Мы будем вести себя, как любое нормальное судно. Вольнонаемные получат отпуск на берег, а ты, дочь, будешь нести вахту с рабами. В гавани с нами ничего не случится, а как только мы возьмем на борт пассажира, он нас защитит.
     Когда все разошлись, Тамора оправилась за Йамой на нос.
     - Ты что-то задумал, - сказала она. - Я знаю, ты не веришь этой чепухе о покровительстве закона.
     - Я хочу его убить, - отрезал Йама. Тамора широко ухмыльнулась:
     - Вот это другой разговор! Как? И чем я могу помочь?
     - Я хочу его убить, но не думаю, что должен это сделать.
     - Тогда он тебя убьет.
     - Да. Если не сумеет заставить себе служить.
     - Йама, он разрушил твой дом. Он так же верно убил твоего отца, как если бы пронзил стрелой его сердце. Он твой враг. Нет ничего слаще, чем испить крови своего врага! Не лишай себя удовольствия.
     - Он один. А скольких еще пошлет Департамент мне вслед? Скольких мне еще придется убить? Если я убью префекта Корина, то убийствам не будет конца. За мной постоянно будут охотиться. Я буду свободен, только если найду способ все это прекратить.
     Тамора задумалась.
     - Давай попробуем сделать по-твоему, - наконец проговорила она. - А если не получится, то отдай его мне. Мне он такой же враг, как тебе. Я вырву сердце у него из груди и съем у него на глазах.
     Она улыбнулась своей кровожадной мысли, но Йама знал, что у нее на сердце такая же тяжесть, как и у него.

***

     Выше плавучей гавани на якоре стояла громадная плавучая баржа, на ее палубе возвышался необъятный остов левиафана, частично уже разделанный. Ребра обширной грудной клетки торчали выше кранов на барже. Из рассеченного брюха тяжелыми петлями свисали мешки, розовые от планктона, которым питался этот гигант. В утробе его легко поместился бы весь "Соболь", вместе с мачтой и килем. Вдоль длинного полосатого хвоста, как косцы во время жатвы, цепочкой растянулись рыбаки. Огромными ножами они срезали шкуру с ворвани. От печи на барже, где топили сало, поднимались клубы черного дыма, пахло горелым жиром, в серой дымке поблек свет солнца. Стаи птиц снежной бурей носились над кораблем, ныряя и вновь поднимаясь вверх. Воды реки окрасились кровью, и птицы дрались за клочки потрохов.
     "Соболь" скользил мимо баржи, а Йама смотрел, как по правому борту разворачивалась панорама Гонда. Когда-то город поднялся из речных вод, а сейчас выглядел, как последний зуб дряхлого старика с корнями, торчащими над лабиринтом отмелей и болот. Гонд, фарфоровый город. Гроздья сияющих белых раковин диаметром в три лиги, которые вздымались и опадали плавными волнами, словно цепь древних дюн. Смешение серебристых, розовых и золотых цветов. Тут и там вверх поднимаются стройные башни, опоясанные многоярусными кольцами балконов. Вдоль кромки воды парят летающие сады, где аллеи и рощи освещаются тысячами ламп.
     Элифас поднялся на палубу полубака.
     - Теперь в нем живет не более сотни человек, - объяснил он, указав на сады. - В основном их обслуживают машины.
     - А ведь когда-то они правили Изом, - сказал Йама. Ему случилось прочесть краткую историю фарфорового города, и он вспомнил, что город вырос из одного-единственного семечка, посаженного в прибрежном песке у первого изгиба Великой Реки. Интересно, здесь ли еще этот речной откос, сохранился ли он под панцирем этого города, навеки спрятав прошлое в настоящем?
     Однако чужаков в Гонд не допускали. Красота города служила ему щитом. Его люди были великими философами и учителями, но работали за пределами города, в школах, разбросанных среди полей, садов и рисовых чеков. Город с самых первых дней очертил вокруг себя недоступный постороннему круг.
     - Изом они правили очень давно, - сказал Элифас. - В те мрачные дни, когда исчезли Иерархи, а гражданские службы еще не достигли своего нынешнего состояния консенсуса. Теперь их осталось совсем мало, но духом они очень возвышены. Если кто-либо из ныне живущих действительно близок к Хранителям, то это обитатели Гонда. Они настолько исполнены святости, что больше не имеют детей. Их раса исчезает. Самый молодой из них на столетие старше меня, а ведь я в своей расе считаюсь долгожителем. Святость скоро доведет их до полного вымирания. Прошлое их поглотило, брат. Город выглядит прекраснее, чем я его помню, но это красота хорошо сохранившегося склепа.
     "Соболь", убрав паруса и включив реактивный двигатель, шел к гавани. Навстречу ему вышла маленькая моторная лодка. На борт поднялся лоцман. Он официально поприветствовал Лорквиталь и попросил разрешение повидаться с юношей, с Йамой.
     - В гавани два судна под командованием чиновника Департамента Туземных Проблем, - сообщил Йаме лоцман. - Возможно, ты его знаешь.
     - Его имя Корин. Он префект Департамента. Лоцман, маленький человек, ростом был даже ниже Пандараса, но его уверенные манеры тотчас выдавали привычку командовать. Наряд его состоял из свободных полотняных брюк, алой джеллабы и безукоризненно чистых туфель. Покуривая черную сигару, он в упор посмотрел на Йаму.
     - Что у тебя с ним за дела, я не знаю и знать не хочу. Гавань тут ни при чем. Из-за войны мы превратились в форпост, но все же не собираемся подчиняться Департаменту Туземных Проблем.
     - Я понимаю.
     - Если ты сойдешь на берег, то только без оружия. Он и его люди - тоже. Здесь никто не ходит вооруженным.
     - Ты выразился очень ясно, - отозвался Йама. - Позволь же и мне говорить без обиняков. Этот человек хочет сделать меня своим пленником, а потому капитан Лорквиталь не уверена в безопасности своего корабля.
     Лоцман кивнул и снова занялся своей сигарой.
     - Он пытался получить ордер на твой арест, но начальник гавани вынужден был указать ему, что в конфликтах мы не встаем ни на чью сторону. И равным образом мы не желаем быть ареной выяснения отношений. Откровенно говоря, если бы он не пытался оказать на нас давление, мы бы позволили ему схватить тебя. Но мы не можем допустить, чтобы он создал опасный прецедент. - Лоцман швырнул за борт окурок и повернулся на каблуках. - Ну что ж, капитан Лорквиталь, штурвал, пожалуйста. Я проведу вас в гавань.
     Лоцман провел "Соболя" к месту стоянки у длинного понтона вдоль внутреннего края гавани, среди тральщиков мидий и двухмачтовых кечей, какие шныряют по всей реке, доставляя грузы в близлежащие города. В знойном воздухе стояла дымная горечь от печей на барже, где топили жир левиафана. На воде вокруг понтона плавали радужные разводы, а по поверхности скользили тучи крошечных машин, которые собирали разлитое горючее сквозь канальцы в своих длинных лапках. На причальных столбах рядами сидели пеликаны и сушили мокрые крылья. Их силуэты на фоне красного закатного неба напоминали наконечники стрел. А в лиге от гавани, за сетью каналов, понтонов, ремонтных доков сверкали разноцветные неоновые огни, мигая над скоплениями деревянных зданий и пластиковых куполов. Лоцман повторил предупреждение Йаме и капитану Лорквиталь, после чего покинул судно.
     - Мы не можем пойти на берег без оружия, - заявила Тамора.
     - У нас останутся твои зубы и когти, - вставил Пандарас. - У меня - моя хитрость, а у господина - власть над машинками. Что нам еще нужно?
     - Мне надо с ним поговорить, - сказал Йама. - Я пойду один и без оружия.
     - А где ты его будешь искать? - спросила Тамора. - Лучше бы тебе остаться здесь. Прежде всего он кинется сюда. К тому же никто не возразит, если у себя на борту мы будем вооружены.
     Матросы "Соболя" еще только закрепили концы, а на понтоне уже появились зазывалы. Они совали в руки маленькие пластины, которые соблазнительно нашептывали приглашения в здешние бары и бордели. Один из зазывал окликнул Йаму по имени, бросил на палубу прямо к его ногам пластинку и, расталкивая товарищей, быстро ушел. Йама подобрал белый квадратик и стал его рассматривать, напечатанный на нем золотой дракон изогнул крылья, выдохнул струйку голубого пламени, и она сложилась в два слова. Какое-то название?
     "У мамаши драконихи".
     Йама настоял, что пойдет один, хотя Тамора яростно возражала.
     - Экипажи пакетбота и крейсера обойдут здесь каждый угол, - говорила она. - Они могут напасть на тебя целой бандой в любом месте. Место для драки лучше выбрать самому.
     - Я знаю место, где он хочет с тобой встретиться, - сказал Элифас. - Там масса всяческих забав. Теперь этот квартал, конечно, опустился ниже. Раньше район развлечений располагался против Калуба, но река мелеет. И город отдалился от судоходного русла на дюжину лиг. - Элифас стал вглядываться в вереницу мерцающих в сумерках огней, потом добавил:
     - Он как будто вырос, но это скорее всего из-за войны.
     Тамора сплюнула за борт. Крохотная машинка тотчас заскользила по маслянистой воде к капле слюны.
     - Ха! Если ты так хочешь повидать префекта Корина, тебе надо подплыть к крейсеру и все. Выйдет не хуже. Такой человек, как он, ни за что не станет осквернять себя появлением в подобных притонах. Его приглашение - ловушка.
     - Нам лучше поговорить на нейтральной территории, - сказал Йама.
     - Ради тебя я бы в два счета сломала ему шею.
     - Уверен, что так и есть.
     - Или вырвала бы ему глаза.
     - Тамора, я просто хочу с ним поговорить, а потому либо я пойду один, либо совсем не пойду.
     Что касается Пандараса, то он охотно согласился. У него нашлись собственные дела.
     - Капитан Лорквиталь отпустила свободных членов экипажа до полуночной вахты на берег, а тут вдруг выясняется, что мой друг Пантин еще никогда не был с женщиной. На прежнем месте дисциплина этого не позволяла. Думаю, пора брать это дело в свои руки.
     - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - сказал Йама, вспомнив, что молодой моряк раньше был борцом. Пантин уже стоял на причале и ждал, засунув руки в задние карманы брюк.
     - Пантин отказался от ножа, - заявил Пандарас, - мне надо следить, чтобы наши занятия не оставили ему времени влипнуть в неприятности.
     Пандарас немножко прошел с Йамой, потом они с Пантином рука об руку свернули в сторону, а Йама отправился в другом направлении - к дальнему концу набережной, к "У мамаши драконихи".
     Главный причал плавучей гавани располагался вдоль широкого променада длиною в пол-лиги.
     Ярко раскрашенные фронтоны магазинчиков, баров, борделей стояли по обе стороны улицы. Компании подвыпивших матросов враскачку бродили от одного заведения к другому. Над их головами сверкал неон, трещали и чадили факелы. Тут же, на улице, гуляки пили пиво из бумажных стаканчиков, курили трубки с подозрительными примесями в табаке, Здесь была последняя мирная стоянка, дальше их корабли окажутся в зоне военных действий, за срединной точкой мира. Йама догадывался, что все эти люди искали забвения в те недолгие часы, пока транспортные суда пополняют запасы. Зазывалы кричали, расхваливая достоинства пивных и курилен. По обе стороны улицы призывно распахивали двери тату-салоны, закусочные, наркопритоны, казино. Танцовщики всех полов и десятка рас (но Йаме пришло в голову, что все они могут быть людьми-зеркалами) кружились и извивались в освещенных окнах баров. Потоки гуляк обтекали острова музыкантов, гадалок и игроков. Над плотным морем голов висели диски с магистраторами, их крохотные сверкающие машины кружились повсюду в залитом неоновым светом воздухе.
     Казино "У мамаши драконихи" находилось в дальнем конце набережной. На его высоком фасаде распростерся золотой неоновый дракон; вход с обеих сторон украшали стеклянные колонны, в которых мерцали столбы пламени.
     Снаружи стояли в ожидании Тамора и Элифас. Сначала Йама разозлился, а потом заметил, что чувствует облегчение. Он засмеялся и сказал:
     - Пандарас с Пантином, наверное, тоже притаились где-нибудь поблизости.
     - Я отослала их в бордель, - заявила Тамора, - а старик ни за что не хочет уходить, хотя будет только мешать.
     Меча с ней не было, она засунула большие пальцы за пояс своей кожаной юбочки и мрачным взглядом провожала каждого прохожего.
     - Я знаю это место, - вставил Элифас, - и надеюсь, что смогу помочь. Однако, боюсь, префект Корин вовсе не собирается вести беседу. Здесь, на набережной, столько развлечений, позволь, я покажу их тебе. Забудь обо всем на несколько часов, а потом нас здесь уже не будет.
     - Несколько дней назад ты сам хотел, чтобы я его убил, - сказал Йама. - Если не хочешь встречаться с префектом Корином, то возвращайся на корабль. Я не стану тебя винить.
     - Все-таки надо напасть первыми, - вмешалась Тамора. - И начать можно прямо с мамаши Драконихи. Наверняка она в сговоре с префектом Кориной.
     - Ее здесь хорошо знают, - вставил Элифас, - но, конечно, с другой стороны.
     - Икшель Лорквиталь объяснила мне, - сообщил Йама, - что мамаша Дракониха потеряет лицензию, если выяснится, что кто-то из ее посетителей пришел с оружием. Так что мы поговорим и все.
     Тамора провела рукой по своей исчерченной шрамами голове.
     - Я с ним не просто поговорю, - заявила она, - если он на меня только косо посмотрит. Он или любой другой.
     Внутри, в длинном зале, плавали летающие диски, с которых тянулось вниз зеленое растительное изобилие. Мужчины и женщины толпились вокруг столов, где играли в кости. Большинство игроков были в военной форме. Гул их голосов, выкрикивающих ставки и молитвы, смешивался с жалобной музыкой кукольного театра теней, который разыгрывал представление на экране прямо над головами игроков. Еще дальше толпа окружила борцовский ринг, зрители разместились и на ступенях, поднимающихся амфитеатром с обеих сторон.
     По центральному проходу, приветствуя Йаму, шла сама мамаша Дракониха. Она была очень высокой и хрупкой, облегающее красное платье трепетало на ней, как пламя. Позади нее бесстрастно шествовали два кряжистых охранника в черном одеянии. Они принадлежали к той же расе, что и Тамора. Тамора бросила на них вызывающий взгляд, они ответили тем же.
     - Добро пожаловать, Йамаманама, - сказала мамаша Дракониха, кланяясь так низко, что ее маленькое узкое личико оказалось рядом с головой Йамы. Дыхание ее благоухало медом и корицей. Она сунула стопку игральных фишек в ладонь Йаме. Ее длинные ногти горели кроваво-красным лаком.
     - Пусть твоя удача умножит этот скромный дар, - сказала она.
     - Где он?
     Огромные зеленые глаза мамаши Драконихи со щелками зрачков не имели век, на мгновение их затянуло мембраной, потом она проговорила:
     - Ты и правда действуешь прямо и без обиняков. Он так и сказал. Интересно, это бравада или неведение? Он скоро придет, а пока развлекайтесь. У нас сегодня будет несколько пар равных соперников, - тут она понизила голос, - но если бы я делала ставку в следующем поединке, я предпочла бы более мелкую тварь.
     - Спасибо за совет, - отозвался Йама.
     - Сегодня здесь не будет драки, - заявила мамаша Дракониха, в упор глядя на Тамору, - только на арене.
     - Думаю, за риск тебе хорошо заплатили, - заметил Йама.
     - Не так много, чтобы я могла рискнуть потерять лицензию. Мне обещали, что ни одна из сторон не перейдет допустимых границ.
     Мамаша Дракониха величественно удалилась в сопровождении телохранителей. Посмотрев ей в след, Тамора бросила:
     - Они могли захватить нас прямо сейчас, и никто бы не пикнул.
     Йама указал ей на маленькую машину, которая кружилась над одним из игральных столов.
     - У магистраторов повсюду есть глаза. А что происходит на арене?
     - Там дерутся до смерти, - объяснил Элифас. - Это гнусное место. Мамаша Дракониха - последняя из подобных ей, она старше всех в Гонде. Приличными делами она не занимается. Наверное, Тамора права, нам следовало самим выбрать место встречи, а здесь мы отдаемся на милость врага.
     - Мне надоело убегать, - устало произнес Йама.
     Он прошел сквозь толпу, облепившую овальную борцовскую арену, и поднялся по широким ступеням на самый верх. Арена была заполнена водой и освещена мощными лампами. Мужчины и женщины перегибались через ограждение, наблюдая, как два обнаженных раба длинными граблями вылавливают из воды какие-то ошметки. Мягко прозвучал гонг, рабы отложили грабли и стали спускать на пружинах две штанги с натянутой на них сеткой, которая разделила залитую водой арену на две части. Появился маленький старичок с такой длинной бородой, что ему приходилось ее забрасывать на плечи. Он уселся в кресло в форме корзины и стал яростно крутить рычаги системы канатов и блоков, пока не установил свое сиденье над поверхностью воды.
     - Их содержат в тепле, - объяснил Элифас, - делают специальные инъекции, так что они всегда готовы драться.
     Снова ударил гонг, медь загудела мягко и глубоко, как последний вздох умирающего. С обеих сторон арены вскипела вода, и на свет вынырнули две лоснящиеся тени. По толпе зрителей прошла волна возбуждения. Кругом заключали пари.
     У Йамы перехватило дыхание. В воде плавали котики. К их плавникам были пристегнуты стальные шпоры, а к хвостам - цепи с колючками. Один сразу помчался к сетке, но тут брызнул фонтан крупных голубых искр, и он отпрянул, выпустив облако маслянистого пара. Другой оставался в центре своей половины и нервно бил хвостом.
     Старик прокричал что-то вроде "бойцы готовы" и "делайте ваши ставки". Усиленный микрофоном голос эхом отдавался от высоких потолков. В толпе снова засуетились, заключая последние пари. Гонг прозвучал в третий раз, штанги на пружинах скользнули на прежнее место, сеть поднялась, вода забурлила. Оба котика рванулись на середину, закружились, отпрянули назад, снова сцепились.