я. Сопровождаемый тремя оставшимися сыновьями, констебль Эолиса Унтанк вышел навстречу Йаме, когда он отправился к берегу в шлюпке с "Соболя" вместе с Таморой и Пандарасом. Элифас предпочел остаться на борту, заявив, что устал от погони. Йама подозревал, что старик просто рассердился из-за отказа Йамы уничтожить крейсер и пакетбот.
     Казалось, констебль не удивился появлению Йамы. Он был все тот же - крупный, уродливый мужчина, в два раза выше Йамы, одетый в свободные, выпачканные грязью штаны и кожаную куртку. Над нижней губой торчала пара клыков. Один из клыков был сломан. Он повредил его, когда дрался со своим отцом за право владеть гаремом. И убил его. Теперь этот клык прятался под серебряной коронкой. Такой же, как на клыках его отца. Посох - символ его должности - торчал у констебля под мышкой. Он ковылял, раскачиваясь на ходу, и Йама вспомнил, как неуклюжи амнаны на суше. Без всяких предисловий Унтанк объявил, что эдил умирает.
     - Он там наверху, в палатке. С ним все домашние.
     - Здесь все жители города?
     - Практически все, кто сумел спастись. Некоторые отправились в Город Мертвых, в основном купцы. Думаю, мы поговорим позже. - Констебль сплюнул длинную струю желтой слюны прямо Йаме под ноги, повернулся и пошел прочь. Его сыновья злобно посмотрели на Йаму и последовали за отцом.
     Пандарас заметил:
     - Эти люди тебя недолюбливают. Непохоже, чтобы здесь мы были в безопасности.
     - Между ними и мной вражда из-за одной неприятной истории, - объяснил Йама, пока вел Там ору и Пандараса через лагерь беженцев. - Один из его сыновей погиб от моей руки, а другого казнили. Они оба работали на того, кто пытался меня похитить еще до того, как я покинул Эолис.
     Пока они шли сквозь лагерь, за ними собралась целая толпа голых ребятишек, которые свистели, что-то весело выкрикивали, швырялись комьями грязи. Вокруг дымного костра стояла группа мужчин, они курили трубки и передавали по кругу кожаную бутыль. Один из них что-то сказал, другие тотчас разразились смехом, низким, ехидным и угрожающим.
     Йама подошел к ним и спросил, видели ли они бакалейщика и его семью. Большинство смотрели в сторону, отказываясь даже его узнавать, но один, одноглазый рыбак по имени Борт, все же спросил:
     - Что, ищешь свою подружку, молодой господин?
     - Помолчи, - крикнул другой, его Йама тоже узнал, - Худ, хозяин фермы, на которой в устье Бриса выращивали раковины.
     - Ну почему же. У него, как и у любого, тоже должен быть шанс, - сказал Борт. Он стоял под теплым дождем в одном заплатанном килте, его серая кожа блестела как масляная. На плече горел свежий ожог. Он посмотрел на Йаму сверху вниз и сказал:
     - Я слышал, что они сразу пришли за бакалейщиком. Кто-то колотил к ним в дверь среди ночи. На следующий день они смылись. А потом появился корабль.
     - А я слышал, что они - шпионы, - забубнил Худ. - Потому-то и улизнули перед всей кутерьмой. Они успели забрать свое добро, а остальные потеряли все нажитое.
     - Хватит, - выкрикнул кто-то еще. - Он не стоит того, чтобы с ним говорили. - Вокруг костра согласно забубнили. Один вытащил пенис и стал мочиться в костер. Явно оскорбительный жест, и вокруг костра снова ехидно заржали.
     Йама снова обратился к Борту:
     - Кто их увез? Куда они делись?
     - Он того не стоит, - бросил Ворту Худ, вперив в Йаму взгляд сквозь жесткую челку прямых волос. - У меня нет семьи, и ни у кого здесь нет. Но мы потеряли наше жилье и все, что в нем было. Они позволили нам унести все, что сможем, а остальное сожгли дотла. А твой замок цел целехонек!
     - И храм тоже, - вставил кто-то.
     Йама стоял не шелохнувшись и твердо смотрел на амнанов. С ворчанием они стали отворачиваться. Только Ворт решился взглянуть в лицо Йаме.
     Йама сказал:
     - Если бы я был здесь, то сам сдался бы им. Но меня не было. Город сожгли впустую, чтобы причинить мне боль и заманить в ловушку. Меня почти поймали, но я спасся. И я не забуду, что они натворили. - Мы все здесь - мертвецы, - произнес Ворт. - Это берег привидений и духов, а мы пришли сюда жить.
     - Если вы в это верите, то позволяете им вторично вас сокрушить.
     Никто не ответил, даже Борт отвернулся. Тамора встала между Йамой и этими людьми, она положила руку на эфес и в упор смотрела им в спины, пока Йама уходил прочь.
     Пандарас сказал:
     - Они просто грубый сброд, господин. Неудивительно, что ты сбежал отсюда, как только смог.
     - Они потеряли дома и весь скарб. Разумеется, они злятся. А я - причина всех бед, лезу к ним со своими вопросами. Я стал их стыдить, лучше бы мне помолчать.
     Она в безопасности, думал он и чувствовал, как радость разрывает ему сердце. Она спаслась! Закиль так и сказал, а теперь Борт и Худ подтвердили.
     - Город разрушил не ты, а Департамент Туземных Проблем, - заявила Тамора. - Если им нужна жертва для расправы, пусть обратят взгляд на префекта Корина.
     - Он вполне может сюда явиться, - сказал Йама. - Ты сама говорила, что мой обман их надолго не остановит.
     - Ты слишком жесток к себе, господин, - вставил Пандарас.
     В плечо Таморе ударил ком грязи, и она сделал движение, будто собирается гнаться за постреленком, который его швырнул. Детвора прямо по грязи бросилась врассыпную, свистя, смеясь и что-то выкрикивая.
     Тамора сказала:
     - Если мы останемся здесь на ночь, спать надо на корабле. И бросить якорь подальше от берега. Эти скоты выглядят так, что сразу ясно: уж плавать-то они умеют.
     - Они очень красиво и быстро плавают, - ответил Йама. - Охотятся они в основном в воде.
     - Похоже, они способны целиком сожрать рыбаря, - заметил Пандарас. - Посмотри только, какие у них животы! Некоторые и правда выглядят так, будто кого-то уже слопали и теперь переваривают остатки.
     У шатра сидел старый Ротванг, положив деревянную ногу на табурет, и потягивал вино из полупустого бурдюка. Под рукой у шеста стояло ружье. Когда Йама с ним поздоровался, он подпрыгнул и энергично затряс его руку, бормоча, что не думал, что удостоится такого счастья, и предположить не мог... Он дышал крепким запахом бренди и косил глазом на Тамору и Пандараса.
     - Ты неплохо выглядишь, мальчик. Мне кажется, ты немного подрос. Подожди здесь. Я позову сержанта. Он ждет тебя с тех пор, как мы заметили корабль.
     - Мой отец...
     Но Ротванг уже исчез за входным клапаном. И раньше чем Йама за ним последовал, появился сержант Роден, как всегда подтянутый и энергичный. Отполированный нагрудник сияет, черный кожаный килт безупречно чист, ботинки блестят, серые волосы недавно пострижены. Он стукнул Йаму по плечу и сказал, что охотно послушает о его приключениях в Изе.
     - Расскажешь, где ты заработал этот шрам на лбу, - гудел он. - Думаю, забыл, как правильно отражать выпад. Но не расстраивайся. Тяжелые уроки не забываются, все идет впрок.
     - Мой отец...
     Лицо сержанта Родена не изменилось, но стало вдруг мягче.
     - Эдил спит. Он теперь много спит. Когда он проснется, ты первым его увидишь, но я не стану будить его только потому, что вернулся его блудный сын. - Его взгляд упал на Тамору и Пандараса. - Мы выпьем чаю, и ты представишь меня своим спутникам. Ты стал наемником? Такая жизнь тяжелее, чем в армии, но зато ты увидишь больше сражений.
     Йама улыбнулся. Сержант Роден всегда поощрял его желание отправиться вслед за Тельмоном и сражаться с еретиками.
     Они выпили чаю за низким столиком под навесом палатки. Снаружи дождевые струи с силой били по размокшей земле. Сержант Роден был необычайно разговорчив: пытался отвлечь Йаму от мыслей о здоровье эдила.
     - Я тоже с год был ландскнехтом, - рассказывал он, - как раз в твоем возрасте, может быть, чуть старше. Может, я и снова завербуюсь, хотя в данный момент я, разумеется, все еще в распоряжении твоего отца. И надеюсь, еще долго останусь с ним.
     Грубая кожа на резко очерченных скулах вздулась, а в голосе при этих словах слышалась настоящая любовь. Он с вызовом глянул на Йаму, как будто ожидал протеста.
     Йама спросил:
     - Они его мучили?
     - В физическом смысле - нет, если не считать нескольких царапин, когда он оказал сопротивление при аресте. Но вот душа... - Сержант Роден с сомнением посмотрел на Пандараса и Тамору, явно не решаясь продолжать.
     - Они не только мои товарищи по оружию, - объяснил Йама. - Они мои друзья.
     - Я - его оруженосец, - гордо заявил Пандарас, - а Тамора... ну она - товарищ, но кто она теперь, не знаю.
     - Я тоже служу Йаме, - сказала Тамора. - Моя жизнь принадлежит ему.
     Йама снова обратился к сержанту Родену:
     - Расскажи о моем отце. Я слышал, он пытался воспротивиться уничтожению города.
     - Он получил приказ за день до прихода крейсера и отказался его выполнять. Вместо этого он начал эвакуацию города, потому-то спаслось так много народу. Он очень страдал, что приходится так поступать, но сделал все правильно. Департамент изменился, там нет больше места аргументам и дискуссиям, и хотя эдил служит дольше, чем префект...
     - Префект Корин.
     - Ну да, тот, что забрал тебя в Из. Он явился с пятеркой тупых вооруженных молодцев, у каждого на боку был пистолет. Вел себя так, будто и замок, и все вокруг принадлежит только ему. Но эдил встал у него на пути и у этого предателя Торина. Да, да, он все эти годы плел интриги против своего господина, служа в первую очередь тем, кто отправил его в ссылку.
     - Торин еще пожалеет о своем предательстве, если, конечно, он жив. - Йама коротко пересказал сержанту, как он с Таморой убил мага и большую часть солдат, охраняющих замок, а Торина отдал на милость оставшихся слуг.
     - Вот это хорошо, - усмехнулся сержант Роден. - Очень хорошо. Этот маг как раз и издевался над эдилом.
     - Я знаю.
     - Это были не физические пытки. Машины окунали его разум в какой-то кошмарный сон. Я опасаюсь, что он так до конца и не вернулся оттуда. Мне самому следовало раздавить этого червяка. - Тут сержант Роден бросил на Йаму острый взгляд. - Но префект Корин жив?
     - Жив. И все еще гонится за мной. Мне нельзя здесь оставаться.
     - Почему он за тобой гонится, Йама? Ты дал ему для этого повод?
     - Он не из тех, кто помнит личные обиды. Этого порока у него нет. Он - оружие Департамента Туземных Проблем.
     - Думаю, ты ошибаешься, - запальчиво произнес сержант Роден. - Он носит маску смирения и прикрывает собственные вспышки именем Департамента. Он ни перед кем не отвечает, облекши себя в мантию морального превосходства, которое утверждает не разумом или правом, а насилием и угрозой насилия. Ты ему нужен для личных целей, чтобы удовлетворить собственные амбиции. Боюсь, тебе придется его убить, иначе это не кончится. - Сержант Роден допил свой чай и со стуком поставил чашку на стол. - Я уже старик и давно не сражался. Но я вступил бы с ним в схватку прямо на месте, если бы была надежда, что он станет драться как мужчина. Но ведь он просто приказал бы одному из своих прихвостней меня застрелить. Так что я сдержался.
     Йама сказал:
     - Он приказал сжечь город, а эдил стал у дока и заявил, что сгорит вместе с городом. Это мне рассказали рыбари.
     Сержант Роден мрачно кивнул:
     - Они арестовали эдила и пытали его адской машиной этого мага, а затем заперли в одной из комнат замка. Но у Закиля был ключ, мы открыли замок и сумели скрыться. Все это звучит страшнее, чем было на самом деле. Не думаю, что их очень заботило, сбежим мы или нет, ведь тогда одной проблемой станет меньше. Ты помнишь, как я учил тебя планировать военные действия?
     - Да. Надо рассчитывать, что случится самое худшее, и заранее обдумывать свои действия, если так и произойдет.
     - Я тогда сделал приготовления на случай, если нам придется покинуть замок. Подготовил катер с мощным мотором, снабдил его всем необходимым и поставил на якоре под утесом. Мы доставили эдила на борт и подняли якорь. Никто нас не преследовал. На середине реки мы встретили рыбарей и тогда бросили катер, чтобы его нашел префект Корин и немного подумал. И вот мы здесь. Закиль не пожелал уйти. Сказал, что должен следить за книгами.
     - Я его видел. С ним все в порядке. Тамора освободила его от цепи, но он не захотел пойти с нами.
     - Нам просто повезло, что этот префект Корин не любит жечь книги, иначе Закиль умер бы, их защищая. Эдил говорит, что, когда все кончится, мы сможем вернуться в замок, но он просто нас успокаивает, Йама. Замок у него отняли.
     - Мне сказали, что он умирает. Окажи мне услугу, скажи правду, все как есть.
     Сержант Роден налил себе еще чаю, сделал глоток и с внезапным гневом выплеснул его наружу, в стучащий по грязи дождь.
     - Остыл, - объяснил он. - Ротванг! Ротванг!
     Йама коснулся руки сержанта Родена. Раньше, пока он жил в замке, Йама никогда не посмел бы выказать подобное проявление чувств. Пока он был ребенком, сержант казался ему всезнающим, но добрым тираном. Однако теперь он видел перед собой сохранявшего верность старого человека, чьи представления о чести вдруг рассыпались в прах.
     Йама мягко повторил:
     - Я должен знать, как он себя чувствует, прежде чем к нему войти.
     - Да, конечно, он все ждал твоего возвращения. Думаю, только тем он и жив.
     - Тогда мне надо скорее уйти и вернуться через сто лет.
     - Хотелось бы мне, чтобы он смог ждать так долго. Чтобы мы все могли. Почему они охотятся за тобой, Йама? Они нам ничего не объяснили.
     Ротванг принес свежий чай, сухое печенье и зеленую халву из водорослей, приправленную крошками имбиря. Йама попробовал коротко пересказать историю своих приключений в Изе и Дворце Человеческой Памяти, но Пандарас все время вмешивался, и из-за его поправок история Йамы начинала выглядеть куда более героической и странной, чем реальная проза жизни.
     В конце к сержанту Родену обратилась Тамора:
     - Ты можешь не верить половине, но все это правда. Даже все рулады крысенка и то - правда, просто слова - слабая мера того, что происходило на самом деле.
     - Как-то мне пришлось воевать под командованием кого-то из твоей расы, - сообщил Таморе сержант Роден. - Это было, когда никто из вас еще не родился на свет, в первую кампанию против еретиков. Но я до сих пор его помню. Он никогда не лгал, и мы уважали его за честность. Ну и, конечно, мы знали, что этот мальчишка умел заговаривать сторожевых псов. Теперь он вырос, и его сила тоже выросла. Он ушел от нас ребенком, а вернулся мужчиной.
     Йама засмеялся:
     - А я-то считал себя таким хитрым, но все равно я рад, что ты знал о моих трюках.
     Тут Тамора сказала с внезапной страстью:
     - Он спасет мир. Таково пророчество. - И она огляделась, будто приготовившись сломать их возражения.
     Позади нее откинулся полог шатра, и Ротванг произнес:
     - Эдил проснулся.

***

     Огороженный занавесями, эдил лежал на кровати в самом центре шатра. В ногах кровати стояла печь, излучавшая мощное сухое тепло, но эдил до самого подбородка был укрыт целой кучей меховых одеял, так что виднелась только его седая узкая голова. Увидев Йаму, он улыбнулся и протянул руку - холодную, несмотря на окружающую духоту. Кожа его была сухой и безжизненной, резкие контуры скул и круглых глазниц виднелись под ней очень четко и рельефно.
     - Сын мой, - произнес эдил при виде Йамы, - как я рад тебя видеть. Я боялся, что не увижу тебя до того времени, когда по милости Хранителей мы оба воскреснем.
     Йама помог эдилу сесть, а Ротванг накрыл плечи хозяина богато расшитым покрывалом и начал суетиться с одеялами, но эдил его отпустил.
     - Вам надо выпить чаю, - уходя, сказал Ротванг, - и глоток самого лучшего вина.
     - Попозже, Ротванг. Дай мне поговорить с моим сыном. Я не болен.
     Йама с трудом проговорил:
     - Я ошибся, отец. И не раз. Все это случилось по моей вине.
     Эдил отозвался с тенью своей обычной суровости:
     - Что это за разговоры про ошибки и вину? Не желаю этого слышать.
     - Прежде всего я дошел с префектом Кориной до Иза, а потом от него сбежал.
     - Тебе вообще не следовало туда отправляться. Сержант Роден, без сомнения, рассказал тебе, что здесь произошло. Его переполняет гнев, а меня стыд. Йама, мне лгали самые высокие чины Департамента. Я ни минуты не сомневаюсь, что как только они узнали о тебе от своих шпионов, они решили тебя заполучить. Не из-за того, что ты есть, а из-за того, кем они тебя считали. Разумеется, я с самого начала сообщил им о тебе, и потом время от времени посылал отчеты, всегда очень нейтральные, успокаивающие. Видишь ли, кое-что я утаивал. Несмотря на обстоятельства твоего появления в Эолисе и некоторые последующие события, я все-таки надеялся, что ты - обыкновенный мальчик.
     Неприятности начались, когда я нанял доктора Дисмаса искать архивы твоей расы. Один из шпионов в моей резиденции, а я знал по крайней мере троих, хотя то, что Торин - тоже шпион, было для меня большим ударом, так вот, один из шпионов, должно быть, сообщил в Департамент подробности изысканий доктора Дисмаса и причину, по которой он хотел тебя похитить. Я узнал это от несчастного хозяина таверны, где тебя прятали, но скрыл это от Департамента. Поэтому я знал, что тебе нельзя оставаться, Йама. Поверь моим словам; я действовал из любви к тебе, и прости меня.
     Йама вспомнил о всех лживых словах, которые ему случалось говорить эдилу. Он не рассказал правду о том, как спасся от доктора Дисмаса и своих последующих приключениях. Если бы эдил о них знал, он никогда бы не отослал его в Из.
     - Мне нечего прощать, - с раскаянием произнес Йама.
     - Мне сказали, что тебя примут в Департамент, и я вверил им твою судьбу. Но они солгали. Они знали, кто ты на самом деле. Потому-то такой высокопоставленный чиновник, как префект Корин, явился, чтобы доставить тебя в Из. Однако и он тогда не знал всей правды.
     - Я убежал не потому, что знал, кто я такой, а из гордости. Я хотел быть таким, как Тельмон.
     - Мы оба вели себя глупо, Йама. Ты - потому что хотел подражать своему брату бездумно и без подготовки. Я - потому что этого не позволил. Я рад, что ты сбежал от префекта Корина.
     - Он снова меня поймал. - Йама во второй раз стал пересказывать историю своих приключений. Без красочных дополнений Пандараса весь рассказ занял вдвое меньше времени, но эдил все равно уснул на половине. Йама подождал, пока отец проснется, даже не почувствовав, что задремал, и продолжил свое повествование.
     Когда Йама сообщил о находках Элифаса в Департаменте Аптекарей и Хирургов, эдил пошевелился и заметил:
     - Весьма любопытно, весьма любопытно. Ведь доктор Дисмас там же искал и заявил, что не нашел никаких данных о твоей расе. Он сказал, что ты единственное в своем роде создание.
     Йама вспомнил о разговоре, который подслушал, когда следил за эдилом и доктором Дисмасом с галереи большого зала, и сказал:
     - Дисмас лгал. Он узнал о существовании моей расы. Он скрыл от тебя, что обнаружил, а вместо этого стал планировать похищение.
     Эдил слишком устал, чтобы спорить. Он не спросил, даже, что Йама выяснил о людях своей расы. Он вздохнул и заметил:
     - Возможно, возможно. Доктор Дисмас - человек умный, но очень корыстный. Опасайся тех, кто предлагает тебе помощь и не просит награды.
     - Тогда мне придется не верить всем своим друзьям. Эдил прикрыл глаза, и Йаме показалось, что он снова заснул, но вдруг он опять открыл их и проговорил:
     - Я не жалею, что взял тебя в свой дом, чем бы ты ни был, ты мне такой же сын, как и Тельмон. Тебя нашли в белой лодке. Ты помнишь эту историю?
     - Я был младенцем и лежал на груди мертвой женщины.
     - Именно так, именно так. Мне всегда было интересно, не твоя ли это мать, но старый констебль Тау рассказывал, что у нее была серебристая кожа и деформированная рука. Пока ты рос, я все время беспокоился, что твоя кожа начнет серебриться, но этого не случилось. Я вел очень глубокие поиски, чтобы найти людей твоей расы, Йама. Потому-то в конце концов и попросил доктора Дисмаса осмотреть архивы его Департамента. Последняя надежда глу