ь обыденным тоном:
     - Торговец Цимбар желает задать аватарам Хранителей следующий вопрос. Будет ли его дело процветать, если он отправит еще два корабля с товарами для снабжения армий, хранящих верность воле Хранителей.
     Воцарилась тишина. Затем Лурия звучно забормотала:
     - Нет конца этой войне...
     Дафна же внезапно вздрогнула, согнулась и завизжала, словно ее ударили прямо в живот. Сайл, скрывая смущение, отступил назад и бросил еще щепоть листьев в жаровню.
     Дафна выпрямилась. Все смотрели только на нее. Даже Лурия. Йама слышал, как дыхание со свистом вырывается сквозь тонкие губы молодой пифии. Смутное ощущение, что ее голову населяют призраки множества машин, сейчас усилилось, будто море свечных огоньков, ярко вспыхивающих на сквозняке.
     Дафна заговорила густым, придушенным голосом:
     - Никто не выигрывает от войны, только торговцы.
     И сразу упала на сиденье своего паланкина. Ее белое платье было запачкано кровью: она прикусила себе язык.
     Жирный мужчина на среднем стуле улыбался и кивал головой, а советники что-то быстро шептали ему в оба уха. Наконец он взмахнул унизанной кольцами рукой. Было вполне очевидно, что ответ его удовлетворил.
     Сайл прочистил горло и провозгласил:
     - Аватары Хранителей дали ответ. Ответ считается приемлемым.
     Он воздел руки. Рукава его красной мантии скользнули вниз, будто крылья. Сайл сформулировал второй вопрос, касающийся культивирования саженцев, которые плохо росли.
     На этот раз отвечала Лурия, и довольно многословно. Йама наблюдал за Дафной, а Тамора за немногочисленной публикой. Однако тревогу поднял Пандарас. Когда он закричал, половина стоящих у помоста людей повернулась в его сторону - к маленькому балкону, где он стоял вместе с Элифасом высоко над входом в базилику, остальные же посмотрели, куда он показывает.
     Громадные тени метались по всей пещере. Йама понял, что на крыше Дома Двенадцати Передних Покоев находятся люди. В слепящем сиянии зеркал они казались черными муравьями. Крохотная фигурка выстрелила из энергопистолета. Над площадью протянулась нестерпимо-яркая красная нить разряда. Выстрел ударил по башням Ворот Двойной Славы, целая лавина камней с грохотом обрушилась вниз, рев подхватило эхо, снова и снова повторяя его в пространстве пещеры, словно в резонаторном ящике.

***

     После выстрела сопротивления практически не было. Большинство рабов разбежались, побросав аркебузы. Когда Тамоpa попыталась организовать оставшихся, один из них вытащил нож и бросился на нее. Это был тот самый раб с серыми нитями в гриве волос, которого два дня назад унизил Йама. Тамора легко отразила неловкий удар и тут же убила его, сделав один точный выпад и перерезав ему глотку. В следующее мгновение она обернулась к остальным, держа у лица кончик окровавленного меча.
     Йама выхватил нож и бросился ей на помощь, но Сайл схватил его за руку и прижал к его боку дуло пистолета.
     - Надо было послушаться, - сказал он, - когда я просил тебя о помощи, но, может, это и к лучшему. Веди себя спокойно, и твои друзья останутся живы. Одно твое слово, и они умрут. Пожалуйста, брось нож.
     - Может, ты сам его возьмешь. Мне не хочется повредить лезвие.
     - Я знаю, что он может натворить. Брось его.
     Через стену Дома Двенадцати Передних Покоев перебирались солдаты. Некоторые уже бежали через площадь к базилике, Лурия сняла с головы венок из плюща и швырнула к своим ногам в ароматные клубы дыма. Она ткнула пальцем в Сайла и взревела:
     - Ты сказал, что подождешь!
     Сайл ответил с полным спокойствием:
     - Я сказал, что подожду, пока он вернется. Он вернулся. Мой первый долг - перед Департаментом Прорицаний, а не перед прошлым! - Обратившись к Йаме он сказал:
     - Прикажи своим друзьям спуститься. У меня нет никакого желания видеть, как их убьют, если им вздумается защищать свою позицию, кроме того, может пострадать базилика.
     Когда Йама окрикнул Пандараса, Тамора резко обернулась, и Сайл показал ей свой пистолет. Она сплюнула, спрятала меч в ножны и приказала оставшимся рабам сложить алебарды.
     - Я требую, чтобы за мою свободу был заплачен выкуп.
     - Я вернул бы ее тебе тотчас, но это не моя прерогатива.
     Пандарас и Элифас появились у главных ворот базилики, где в это время нападавшие разоружали рабов. Пандарас держал арбалет над головой.
     Какой-то солдат выхватил оружие у него из рук и пихнул Пандараса к куче рабов.
     Человек в домотканой тунике с белой полосой, рассекающей черную кожу лица, возник на сцене. Сайл подтолкнул Йаму вперед и произнес:
     - Вот он, господин.
     - Я не господин ни одному человеку, - заявил префект Корин. Глаза его были завязаны полоской прозрачной ткани.
     - Вот мы и снова встретились, Йама. Хотел бы я избежать этой маленькой драмы, но ты сам меня вынудил.
     - Отпусти моих друзей, - попросил Йама. - Они не имеют никакого отношения к делу.
     - Они знают о тебе. И думаю, побольше меня. Твой приемный отец многое утаил от Департамента. Например, этот трюк со светлячками. - Префект Корин коснулся полоски у себя на глазах. - Кстати, не пытайся его повторить. Мои глаза защищены, и у моих людей - тоже.
     Йама вспомнил маленькую машину, которая спасла его от Сига, пронзив мозг одноглазого наемника. Он мог бы убить всех, кто находился на площади, и спокойно уйти. Но он подавил эту мысль. Он не станет убийцей, чтобы спастись.
     - Эдил сообщил тебе все, что ему было известно, - сказал он префекту Корину. - Я сам очень многое узнал с тех пор, как попал в Из.
     Префект Корин кивнул:
     - И узнаешь еще больше с помощью Департамента. Тут вмешался Сайл:
     - Ты помнишь наш договор?
     - В точности. Ты убьешь ее этим дурацким пистолетиком или лучше приказать одному их моих солдат выполнить это за тебя?
     Сайл вспыхнул от гнева:
     - Не рассчитывай диктовать мне, что делать. Я отдаю тебе эту территорию, но Департамент - не территория.
     Лурия с трудом поднялась на ноги. Вокруг нее ходуном ходили слои дыма. Она ткнула пальцем в Сайла и завопила:
     - Предатель! Ты лишен полномочий! Такова моя воля. Префект Корин сухо сказал:
     - Ты потребовал себе власти над Департаментом Прорицаний. Надеюсь, ты ее удержишь. Будь осторожен. Думаю, у нее есть нож.
     Нож оказался маленьким, с узким кривым лезвием. Лурия театрально взмахнула им, словно собираясь вонзить его в собственную грудь.
     Дафна широко раскинула руки. Она улыбалась, глядя в лицо Лурии. Ее белые глаза были полны слез. От уголка рта вниз тянулась кровавая дорожка.
     - Все кончается, - проговорила она.
     Йаме почудилось, что эту фразу одновременно произнесла тем же голосом сотня людей.
     Сайл шагнул вперед и проговорил:
     - Пророчица, пожалуйста...
     Лурия метнула нож. Не в Сайла. В Дафну. Лезвие, очевидно, было отравлено; оно лишь слегка поцарапало плоскую грудь Дафны, но в тот же миг девушка затряслась в конвульсиях и упала на сиденье своего паланкина. А через мгновение упала и Лурия, сраженная арбалетными стрелами. Рига закричала и бросилась через всю сцену к Дафне, приподняла ее и стала покрывать ее лицо поцелуями.

10. КОМИТЕТ ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

     - Дафна - дочь Риги от другого брака, - сказал префект Корин. - Думаю, что идея принадлежит Риге. Сайл - человек умный, но он не из тех, кто способен осуществить собственные замыслы. А Рига очень честолюбива. Ее не устраивало положение жены секретаря умирающего Департамента. Ее отец был разорившимся купцом, который успел убить себя раньше, чем это сделают кредиторы. Так что наверх ей пришлось карабкаться из нищеты. Я почти восхищен ее амбициями, но только не методами. Эта сука поражает воображение.
     Она изменила внешность своей дочери хирургическим путем и напичкала ее голову машинами, несущими фантомы умерших людей. Мы применяем такую методику, создавая военных советников. Внедренный объект создает популяцию, которая эвристическим методом способна найти наилучший ответ на поставленный вопрос. У этого метода не очень-то хорошие результаты: большинство объектов замыкаются сами на себя. У Дафны успехи оказались лучше, чем у многих, но эта процедура привела к слепоте, к тому же большая часть ее собственной личности была разрушена. Тем не менее Рига считает, что потеря ее дочерью зрения и разума - приемлемая цена за осуществление ее амбициозных планов. Думаю, Лурия подозревала, что Дафна - падчерица Сайла, но у нее не было доказательств. В конце концов именно Сайл организовал поиски новой пророчицы, он же хранил все архивы, и он женился на единственном существе, которое могло его предать.
     Йама задумчиво проговорил:
     - Они с самого начала задумали меня предать. Лурия собиралась выдать меня в обмен на безопасность своего Департамента. Сайл и Рига планировали использовать меня как аргумент в переговорах с тобой. В последний момент Сайл испугался, что план сорвется, и просил меня помочь в борьбе с вашим Департаментом, но я отказался. И даже если бы я помог ему, полагаю, Рига все равно предала бы меня.
     Брабант был невиновен. Разговор, который подслушал Пандарас, инсценировали Сайл и Рига. Это было частью заговора с целью выманить Йаму на территорию, подконтрольную Департаменту Туземных Проблем, чтобы префект Корин мог его поймать. То, что Брабант частенько посещал бордель на самом краю дневного рынка, было известно многим. Именно там и ждал Йаму префект Корин. Но Йаме удалось сбежать, и вот им пришлось снова его преследовать, на сей раз - публично. Привратник доложил Сайлу, что Йама вернулся, и Сайл задержал начало церемонии, пока люди префекта Корина займут свои места.
     - Можно не сомневаться, - сказал префект Корин, - что мозг своей новой дочери Рига тоже насытит машинами, а Сайл тем временем подыщет подходящую кандидатуру, чтобы сыграть пока роль пифии. Теперь он у нас в руках. Эти древние департаменты погрязли в разложении и интригах. Они не поддаются лечению, Йама, разве что хирургическому. Приходится действовать радикальными методами. Мы создали новую систему, где все, начиная с самого ничтожного клерка и кончая самым старшим легатом, ответственны перед целой сетью комитетов. В отсутствие центра власти ни один человек не способен воздействовать на Департамент в собственных целях. Таким образом, мы в состоянии сделать долговременную оценку перспектив в интересах Слияния. Со временем весь мир станет частью нашей системы, и мы сможем начать побеждать в войне с еретиками.
     Они сидели рядом на одной кровати в крохотной келье, где жил эти дни Йама. Освещалась она только одной люминесцентной палочкой. Светлячков у Йамы отняли, также как и нож и древнюю монету, которую ему дал отшельник. Ему позволили оставить себе только томик Пуран и одежду, больше ничего.
     Келья имела спартанский вид: узкая койка с бугристым матрасом и пластиковое ведро, откидывающаяся от стены полка, на каменном полу небольшой коврик из рафии. Кран в стене подавал теплую безвкусную воду. Рядом с краном на цепи висела пластиковая кружка, а в полу имелся сток размером не больше ладони. Префект Корин объяснил Йаме, что келья ничем не отличается от его собственной или же от любой другой личной кельи в Департаменте Туземных Проблем. Поженившись, мужья и жены сохраняют собственные кельи, а дети живут в общих палатах, пока не вырастут, начнут работать и получат отдельные кельи.
     Сердцем Департамента Туземных Проблем были огромные соты - переплетение келий, узких коридоров, длинных низких помещений, где работало бесконечное количество клерков: ряд за рядом, ряд за рядом. Над головами их перемигивались огоньки светлячков, а сами они сгибались над книгами, бумагами, документами. Сотня этажей келий, коридоров и контор заполнила средние уровни Дворца; их замыкали прилегающие территории, захваченные у других департаментов; там размещались склады и арсеналы.
     Тамору, Пандараса, и Элифаса держали отдельно, далеко от Йамы. Префект Корин объяснил, что они проходят проверку, как только она закончится, их отпустят. Йама поинтересовался, когда это будет. В ответ префект Корин заявил, что она может занять несколько дней, а может - годы.
     - Когда мы будем знать все, - сказал он.
     - Вопросы можно задавать бесконечно, - возразил Йама. Поразмыслив, префект Корин сказал:
     - В твоем случае может так и оказаться.
     Здесь никогда не было тишины. Все время доносился звук голосов, хлопанье дверей, чьи-то шаги. Йама потерял счет времени. Сначала его постоянно держали в темноте, еду (съедобный пластик, иногда приправленный кусочками фруктов или ложкой овощного соуса) подавали через неравные промежутки времени. Позже, когда в его келью дали свет, он смог по крайней мере читать Пураны и, наблюдая, как разгорается и меркнет свет, отмечать, что прошел еще один день. Иногда Йаму выводили из кельи и под охраной двух стражников доставляли в большую комнату, разделенную на две части толстой стеклянной панелью. Здесь его проверяли. С одной стороны стекла находилась табуретка, с другой - светлячки, от одного до сотни. Бестелесный голос приказывал Йаме сесть на табурет. Как только он садился, его часть комнаты погружалась в темноту. Начинались тесты.
     В первый раз, когда их проводили, был только один светлячок - яркая точка света, висящая в центре темного пространства с одной стороны стеклянной панели. Йаме приказывали сдвинуть ее вправо. Он отказался, через какое-то время его отвели в келью и оставили без света и пищи. Судя по суете и характеру звуков, Йама решил, что прошло, должно быть, два дня. Наконец его, ослабевшего от голода, снова привели в разделенную надвое комнату и голос опять приказал ему повторить упражнение. Йама повиновался. Обе стороны обозначили свои позиции. Он показал, что будет подчиняться под воздействием принуждения, а противник продемонстрировал, что не потерпит сопротивления. Голос был ровен, никогда не уставал и не менял интонации. Он дважды произносил комплекс заданий, затем ждал, пока Йама все выполнит, потом приступал к следующему упражнению. Он не обращал внимания на ошибки и неудачи. Постепенно у Йамы в голове сложился выдуманный образ обладателя голоса: пожилой человек, седые волосы коротко острижены, сидит в келье вроде его собственной, единственный светлячок над его головой освещает запись, по которой он читает задания.
     - Вверх, - говорит голос. - Вверх. - И дальше:
     - Красный светлячок по окружности вправо, белый светлячок по окружности влево. Красный по кругу вправо. Белый по кругу влево.
     Подобных упражнений провели сотни. Иногда Йама должен был заставлять десяток разноцветных светлячков исполнять сложнейший танец, а иногда он целыми часами работал с единственным огоньком, двигая его в темноте по прямой вперед-назад или же изменяя яркость свечения. Йама не пытался вникнуть в смысл различных типов упражнений. Он подозревал, что если здесь и была система, то ее разбили произвольным образом, чтобы он ни за что не смог ее выделить. Лучше считать, что системы нет. Лучше думать, что они сами не знают, что хотят установить, или же не знают, как выяснить то, что им требуется.
     Во время тестов он старательно трудился, хоть после них у него часто болела голова и состояние было ужасным. Черно-красные точки вдруг застилали взор, а через какое-то время он обнаруживал, что лежит на полу кельи с задубевшими от высохшей мочи брюками и кровью на языке и губах. Эти приступы наводили на него страх. Возможно, они были последствием полученного им удара по голове (хотя рана совсем зажила, не осталось даже шрама), утомительные тесты могли вызвать осложнения. Йама никому о них не говорил. Он не собирается демонстрировать слабость перед врагами.
     Неизвестно, смогли ли те, кто проводил испытания, выяснить что-нибудь о его способностях, но сам Йама определенно каждый день узнавал о себе много нового. Несмотря на приступы он все больше овладевал своими силами. И впервые с тех пор, как он, покинув Эолис, ступил на дорогу в Из, у него оказалось время осмыслить все, что он узнал. Его действия всегда провоцировались случайными обстоятельствами или нуждами других людей. Сначала под нежелательным эскортом префекта Корина, а затем, после бегства от префекта и от заурядной, по его мнению, судьбы мелкого чиновника в Департаменте Туземных Проблем, в компании Пандараса и Таморы.
     Он дал себе клятву раскрыть тайну своего происхождения: женщина с серебряной кожей, белая лодка на стремнине Великой Реки в облаке крохотных машин. Он не справился с этой задачей. Нет, хуже, чем не справился. Он даже по-настоящему и не пытался. Он предпочел пуститься в приключения с Таморой и Пандарасом и вовсе не думать, кто он и зачем пришел в мир.
     Сидя в одиночестве в своей келье, он вспоминал каждый свой шаг с момента прощания с Эолисом и до падения Департамента Прорицаний. Йама взвешивал каждое свое действие, каждый мотив и не находил успокоения. Кроме того, он много спал, во сне обострялось его восприятие машин, их передвижений, занятий. Иногда возникало ощущение, что он висит в необъятном облаке мелких разумов, очень быстрых и одновременно поразительно тупых, а вокруг него сжимается и вновь распрямляется связывающая их паутина, словно ткацкий челнок бегает по основе, сплетая и вновь распуская в трех измерениях полотно. В большинстве своем машины были светлячками, но на периферии их громадного сообщества Йама ощущал присутствие более крупных машин, занятых обороной Департамента. Еще дальше, будто огни в речном тумане, просматривались большие машины, чье назначение оставалось абсолютно неясным. И во всем этом объеме мелких и крупных машин временами попадались яркие точки, которые Йама определил как сгустки потенциальной энергии действующих оракулов.
     А иногда на пределе видимости этого внутреннего зрения возникало смутное ощущение присутствия той смертоносной машины, которую он по неведению обрушил на дом торговца. Она находилась где-то в непостижимой дали, в одиночестве висела за пределами мира, но все же она была, он ее постоянно чувствовал, к ней, как к магниту, снова и снова притягивались его мысли.
     По временам его восприимчивость так обострялась, что он чувствовал гроздья крохотных машин, которые каждый человек имел в основании мозга. Он смутно улавливал в этих гроздьях эхо воспоминаний их хозяев. Впечатление было такое, будто он - единственное существо в неосязаемом мире, населенном ордами призраков, лепечущих что-то из-за грани земного существования.
     Во сне Йама пытался понять, кто из этих призраков может быть Таморой, Пандарасом и Элифасом. Но все усилия приводили к единственному результату: его похожее на транс восприятие окружающих машин превращалось в настоящий сон. Иногда ему снилось, что он бежит сквозь Город Мертвых по паутине узких дорожек между рядами надгробий и стел, а за ним гонятся какие-то люди, гротескно слившиеся с машинами. Иногда он бесконечно бежал от пса преисподней, с криком просыпаясь всякий раз, когда его накрывал полыхающий синий свет, а иногда он в кровожадном пылу сокрушал бесчисленных врагов и ликовал сердцем, глядя, как горят города и армии с его именем на устах железной волной прокатываются по миру. Он просыпался, с ужасом и стыдом обещая себе не видеть таких снов.
     Но сны его не оставляли, словно кусочки холодного металла под кожей, они всегда были с Йамой.
     Время от времени приходил префект Корин и начинал разговор. Медленно. Не сразу, с долгими паузами. Йама подозревал, что эти беседы на самом деле были допросами, но префект Корин интересовался в основном детством Йамы; расспрашивал о деталях, потом о деталях этих деталей, о мелких событиях и церемониях, о географии Эолиса и об отдаленных кварталах Города Мертвых, расположении книг в библиотеке замка, об уроках, которые ему давал библиотекарь Закиль и начальник охраны сержант Роден.
     История с белой лодкой, тайна происхождения Йамы, попытка его похищения доктором Дисмасом, приключения Йамы в Изе - ни одна из этих тем не была затронута вовсе. Йаме не пришлось ничего придумывать о встрече с куратором Города Мертвых, о той табличке, которую