лся, и в глубине виднелась кладка сероватого известняка. Йама и Пандарас обошли вокруг храма, но никого не встретили, тогда они поднялись по длинной пологой лестнице и прошли через высокий нартекс.
     Внутри было темно, но из отверстия в куполе в дальнем конце обрамленного колоннами атриума падал столб красного вечернего света. Йама огляделся: ни Таморы, ни ее таинственного работодателя не было видно, казалось, что храм вообще пуст. Капители колонн украшал причудливый орнамент, а полуразрушенная мозаика пола представляла картины великих битв прошлого. Йама подумал, что храм великолепен, но теперь имеет неухоженный вид, и еще он решил, что это странное место не для рандеву, скорее оно годится для засады.
     Чувствовалось, эта же мысль пришла в голову и Пандарасу: пока они шли вдоль атриума, он без конца вертел головой. Красноватый свет заходящего солнца падал на высокий, до пояса, парапет из необработанного камня, который ограждал уходящее в черную глубину круглое отверстие. Это и был тот колодец, который образовался, когда упала машина и расплавила под собой каменные породы. Вся окружность парапета была покрыта остатками сгоревших благовоний, тут и там лежали подношения из цветов и фруктов. В трещинах торчало несколько ароматических палочек, которые испускали кольца сладкого дыма, но цветы уже завяли, а на фруктах виднелись темные пятна.
     - Сюда мало кто ходит, - пояснил Пандарас. - Призрак машины очень могуч и он не спит.
     Придерживаясь за парапет, Йама заглянул в глубину колодца. Оттуда пахнуло застоявшимся, стылым воздухом. Стенки колодца поблескивали стеклянной гладью расплавившегося камня, который прорезали разноцветные жилки примесей. Шахта уходила вниз, сужаясь до темного пятачка на самом дне. Невозможно было понять, насколько она в действительности глубока. В приступе внезапного любопытства Йама сбросил туда плод граната.
     - Зря ты это сделал, господин, - севшим от страха голосом произнес Пандарас.
     - Не думаю, что эту машину можно разбудить гранатом. Как мне рассказывали, она летела к земле очень долго, по крайней мере два дня, и появилась в небе, как звезда, объятая пламенем. Когда она упала, то рухнули тысячи домов, а речная волна смыла целый город на том берегу. Затем небо потемнело от пожаров.
     - Там, внизу, может быть что-нибудь еще, - со страхом сказал Пандарас. - Например, летучие мыши. Я терпеть не могу летучих мышей.
     - Надо было бросить монету, тогда бы я мог услышать, как она звякнет, - пробормотал Йама.
     Но какой-то частью сознания он ощущал, что гранат все еще летит сквозь темноту, и падать ему не меньше двух лиг. Вместе с Пандарасом они еще раз обошли колодец, но, кроме ароматических палочек, не обнаружили никаких свежих следов пребывания Таморы или другого живого существа. В тихом воздухе чувствовалось скрытое напряжение, как будто вне пределов слышимости звенела натянутая струна.
     Пандарас сказал:
     - Надо уходить, господин. Таморы здесь нет, - и с надеждой добавил:
     - Может, она совсем от нас отстала.
     - Она заключила со мной контракт. Думаю, для того, кто живет от заказа до заказа, это серьезная вещь! Подождем еще немножко. - Он вынул и перечитал записку. - "Человек, который тебе нужен...", интересно, что это значит?
     - Скоро стемнеет.
     Йама улыбнулся:
     - Я вижу, тебе здесь страшно.
     - Ты можешь не верить в призраков, господин, но многие верят, фактически большинство в этом городе.
     - У меня больше всех причин верить, ведь я вырос в самом центре Города Мертвых, но я не верю. Призраки не становятся реальнее от того, что люди в них верят. Я мог бы считать, что Хранители воплотились в речных черепах, и убедить в этом миллионы людей, но это все равно не стало бы правдой.
     - Нельзя так шутить, господин, - прошептал Пандарас, - особенно здесь.
     - Хранители, наверное, простят маленькую шутку.
     - Другие могут за них оскорбиться, - упрямо возразил Пандарас. Несмотря на практичность, он был очень суеверен.
     Йама замечал, как, соблюдая ритуал, он рьяно моется после еды и после пробуждения, как, проходя мимо оракула, он скрещивает пальцы. (Жители Эолиса тоже были подвержены этому предрассудку, веря, что так можно скрыть, что они приблизились к святилищу без подношения.) Молился Пандарас тоже очень усердно.
     Йаме он напоминал Амнана, который не мог и не желал читать Пураны и знал их только в пересказе священников и по иконостасам. Пандарас вместе со многими миллионами жителей Иза верил, что Хранители подвергли себя перевоплощению, они не исчезли в Оке, а растворились в частицах сотворенного ими мира; бессмертные и невидимые, они присутствовали повсюду; обладая беспредельной властью, они были скоры на расправу и требовали постоянного задабривания.
     Пандарас стал объяснять:
     - Призраки больше похожи на мысли, чем ты считаешь. Чем сильнее люди в них верят, тем более реальными они становятся. Стой! Что это?
     - Я ничего не слышал, - проговорил Йама, но в тот же миг ощутил легкое подрагивание, словно огромный храм слегка встряхнул всю массу своих каменных глыб и снова затих. Похоже, движение шло из колодца. Йама перегнулся через парапет и заглянул в глубину. Тянувший оттуда ветерок, казалось, слегка усилился, в нем появился едва заметный привкус нагретого металла.
     - Пойдем отсюда, - жалобно протянул Пандарас, он переминался с ноги на ногу, словно готовился немедленно рвануться с места.
     - Заглянем еще с апсиды. Если бы что-то могло случиться, Пандарас, оно бы уже случилось.
     - Если ничего не происходит, то чего дожидаться?
     - Ты иди налево, а я направо, и если ничего не найдем, обещаю, мы сразу же уходим.
     - Я пойду с тобой, господин, если позволишь. Не желаю я оставаться один в этих катакомбах.
     Арка, ведущая в апсиду справа от колодца, была занавешена тонкой пластиковой сетью. За ней скрывалось высокое квадратное помещение, тускло освещенное пробитыми в толстых стенах отверстиями сразу под сводчатым потолком. В центре стоял алтарь, на одной его стороне расположилась похожая на гигантскую монету черная глянцевая окружность оракула. В нишах по всему периметру комнаты стояли статуи в три человеческих роста. То не были фигуры людей, и высечены они были не из камня, а из того же гладкого прозрачного пластика, что и древние доспехи. В толще их тел и конечностей Йама смутно различал какие-то тени и линии.
     Пандарас подошел к одной из статуй и постучал костяшками пальцев по ее голени.
     - Есть легенда, что эти гиганты сражались против Мятежников.
     - Думаю, что скорее их создали в память о великих полководцах, - проговорил Йама, всматриваясь в мрачные лики статуй.
     - Не беспокойся, - произнес женский голос. - Они спят уже так долго, что забыли, как просыпаться.

24

ЖЕНЩИНА В БЕЛОМ

     Йама стремительно обернулся, по темному диску оракула метались волны ослепительного белого света. Он заслонил ладонью глаза, но слепящий свет уже мерк, превращаясь в игру мягких полутонов.
     Сведенной в судороге рукой Пандарас зажимал себе рот.
     - Господин! Это какой-то ужасный обман.
     Йама осторожно вступил в разноцветные струи света и коснулся холодной гладкой поверхности оракула. В голове его билась сумасшедшая мысль, что он может войти в него так же легко, как входит тело в воды Великой Реки.
     Из световых завихрений к нему потянулась рука, и на миг ему почудилось, что он ощутил ее прикосновение, будто перчатка скользнула по его коже. Он отпрянул.
     Послышался смех, подобный мелодии серебряных колокольчиков. Вихри и волны сотен цветов свернулись, и на диске оракула появилось лицо женщины.
     Пандарас вскрикнул и бросился наутек, проломившись сквозь черную сеть занавеса, который разделял апсиду и центральную часть храма.
     В ужасе и потрясении Йама опустился перед оракулом на колени:
     - Госпожа.., чего ты от меня хочешь?
     - О, встань сейчас же! Я не могу говорить с твоей макушкой.
     Йама повиновался. Он думал, что эта женщина - одна из аватар, которые стоят между земным миром и славой его создателей и обращены сразу в обе стороны. Белое облегающее одеяние подчеркивало высокую стройную фигуру, во взгляде чувствовалась спокойная властность. Цвет ее кожи напоминал бронзу, а черные длинные волосы оплетала сетка. За ее спиной раскинулся сад: ухоженные газоны, прихотливо подстриженные живые изгороди. Каменный фонтан выбрасывал мощную струю воды высоко в пронизанный солнечным светом воздух.
     - Кто ты, госпожа? Ты живешь в этом святилище?
     - Я и сама не знаю, где теперь живу. Ты бы сказал, что я развеяна, а это - одно из немногих мест, где я могу выглянуть в мир. Как из окна. Вы живете в домах, состоящих из комнат, а в моем доме одни только окна, и все выходят в разные места. Ты привлек меня к этому окну, я выглянула и увидела тебя.
     - Привлек тебя? Госпожа, я не хотел...
     - У тебя на шее ключ. По крайней мере его ты уже нашел.
     Йама взял в руки монету, которая висела у него на шее. Он ее получил от отшельника весенней ночью в Эолисе, когда доктор Дисмас вернулся из Иза, и все вдруг преобразилось. Йама ходил ловить лягушек, а поймал нечто куда более странное. Монета была теплой на ощупь, но, наверное, оттого, что она соприкасалась с кожей.
     Женщина в алтаре сказала:
     - Он работает от света и ненадолго подключился к передатчику, я услышала и подошла. Не бойся. Тебе нравится мой дом?
     Йама ответил с изысканной вежливостью:
     - Я никогда не видел подобного сада.
     - Конечно, не видел. Он из какого-то давно исчезнувшего мира, может быть, даже с Земли. Хочешь, я изменю его? Я могу жить где угодно, или по крайней мере на любых не испорченных файлах. Серверы уже очень старые, и многое портится. Атомы мигрируют, космические лучи и нейтрино повреждают решетку...
     Но я в любом случае предпочитаю сады. Что-то они задевают в моей памяти. Мой оригинал когда-то правил многими мирами, и на некоторых наверняка были сады. Возможно, в незапамятные времена она владела как раз таким садом. Но я так много забыла, да и с самого начала не была завершенной. Здесь есть павлины. Ты знаешь павлинов? Нет, полагаю, что нет. Возможно, где-нибудь в Слиянии живут похожие на павлинов местные существа, но я не уверена, у меня под рукой нет файлов. Если мы долго проговорим, один из них может показаться на глаза, когда будет идти мимо. Это такие птицы. У самцов огромные хвосты веером, а на них глазки.
     Йаму вдруг заполнило видение ярко-синей птицы с длинной шеей и колышущейся аркой хвоста, обрамляющей маленькую головку. Оттуда смотрели концентрические круги огромных глаз. Йама отвернулся, заслонив руками глаза, но видение все еще застилало ему взор.
     - Подожди, - сказала женщина. В ее голосе как будто прозвучало сомнение. - Я не хотела... Трудно регулировать мощность...
     Сноп горящих глаз исчез, в голове осталось только кроваво-красное марево. Йама осторожно повернулся опять к алтарю.
     - Он не настоящий, - произнесла женщина. Она подошла к внутренней поверхности диска, прижала к нему ладони и приблизила лицо к неощутимой грани оракула, будто всматриваясь в темноту из освещенной комнаты.
     Кожа ладоней оказалась у нее красной.
     - Пеонин, - объяснила она, - всегда важно помнить, что это ненастоящее. Но разве все остальное не является тоже иллюзией? Все мы просто волны, и даже волны - это полуреальные нити, сворачивающиеся сами в себя.
     Казалось, она говорит сама с собой, но тут она улыбнулась Йаме. Впрочем, нет, ее взгляд смотрел куда-то левее его макушки. Охваченный внезапным подозрением, Йама спросил:
     - Прости меня, госпожа, ты из аватар? Я еще ни одного не видел.
     - Я вовсе не являюсь частицей бога, Йамаманама.
     Мой оригинал когда-то правил миллионами планетных систем, но и она никогда не называла себя богиней, никто из супервластителей не имел таких претензий, только наши враги.
     Страх и потрясение сменились в душе Йамы облегчением. Он рассмеялся и сказал:
     - Фантом. Ты - фантом или призрак.
     - Призрак в машине, можно сказать и так. Почему нет? Даже когда мой оригинал бродил по этим местам, она тоже была лишь кожей своей памяти, а меня, думаю, можно назвать призраком призрака. Но ведь и сам ты - тоже призрак. Ты не должен здесь находиться, не в это время. Либо ты слишком молод, либо слишком стар - на сто тысяч лет в любую сторону.... Ты знаешь, зачем ты здесь?
     - Я желаю всем сердцем выяснить это, - воскликнул Йама, - но я не верю в призраки.
     - Мы уже встречались. - Кокетливым движением женщина наклонила голову и улыбнулась. - Разве ты не помнишь? - спросила она. - Конечно, ты был слишком молод, а тот глупец закрыл твое лицо складками своей мантии. Думаю, он потом что-то сделал с оракулом, потому что с тех пор то окно для меня закрыто. Как и многие другие. В системе много старых повреждений из-за войны между машинами. Пока ты рос, я только изредка могла бросить на тебя взгляд. Как мне тогда хотелось поговорить с тобой! Как хотелось помочь! Я так счастлива снова с тобой встретиться! Но тебе нельзя оставаться в этом ужасном и странном городе. Тебе надо скорее отправляться в низовья, на войну.
     - Что ты обо мне знаешь? Пожалуйста, госпожа, расскажи мне, что тебе известно!
     - Существуют ворота, ведущие к тайным путям. Их открывает отрицательная гравитация чуждой материи. Они ведут во всех направлениях, даже в прошлое, до самого момента их сотворения. Думаю, что ты появился оттуда. Или с космического корабля. Возможно, твои родители были пассажирами такого корабля, а околосветовая скорость долгого путешествия защитила их от хода времени. Мы так и не выяснили, куда летают эти корабли. Не было времени узнать даже десятую часть того, что нам нужно. В любом случае ты пришел из глубокого прошлого этого странного мира, Йамаманама, но хоть я и просмотрела архивы, я не сумела выяснить, кто и зачем тебя послал. И разве это имеет значение? Ты здесь, а впереди много работы.
     Йама не мог ей поверить. Если он действительно явился сюда из далекого прошлого, когда его народ, Строители, созидал этот мир, согласно повелениям Хранителей, то, значит, он никогда не сможет найти ни свою семью, ни просто людей своей расы. Он навсегда останется одинок. А в это невозможно поверить.
     Он стал рассказывать:
     - Меня нашли на реке. Я был младенцем и лежал на груди мертвой женщины в белой лодке. - Внезапно он почувствовал, что сердце его сейчас разорвется от тоски. - Пожалуйста! Скажи мне, зачем я здесь?
     Женщина в оракуле, словно в недоумении, подняла руки.
     - Я здесь чужая. Мой оригинал вышел в ваш мир.
     Она здесь погибла, но до этого успела начать здесь перемены. Перед смертью часть ее перешла сюда. И я все еще здесь. Иногда мне кажется, что ты - часть сотворенного ею уже после того, как она оставила меня здесь. Если все так и было, тебя можно считать моим сыном.
     - Я ищу ответов, а не новых загадок, - с отчаянием проговорил Йама.
     - Позволь, я приведу пример. Ты видишь эти статуи?
     Ты считаешь их памятниками погибшим героям, но правда проще, чем любые легенды.
     - Значит, это не статуи?
     - Вовсе нет. Это солдаты. Когда главная часть храма была уже построена, они были его гарнизоном и охраняли храм от того, что глупые маленькие жрецы называют "вещь-в-глубине". Думаю, что спустя много лет, когда строились эти апсиды, легче оказалось обвести стражей стенами, а не сдвигать их с места. Большинство их было переплавлено, а из останков ковали доспехи и оружие, так что в некотором смысле они все еще продолжают охранять город. Но солдаты вокруг нас - это реальность, тогда как человеческие существа, которые носят латы из оболочки их братьев, - не что иное, как тень реальности, как я сама тень той, от чьего имени говорю. В отличие от солдат она полностью исчезла из этого мира, осталась только я.
     Йама взглянул на ближайшую фигуру. Поверх его головы солдат смотрел на своего товарища у противоположной стены квадратной апсиды, но Йаме почудилось, что на мгновение его взгляд скользнул чуть ниже, на самого Йаму. Красные глаза стража слабо мерцали, а Йама точно знал, что раньше этого не было.
     Он спросил:
     - Значит, я тоже тень? Я ищу людей своей расы. Я могу их найти?
     - Я была бы удивлена и счастлива, если бы ты смог, но все они давно умерли. Я думаю, тебя и одного хватит, Йамаманама. Ты уже сумел обнаружить, что можешь управлять машинами, которые поддерживают существование ойкумены. Я еще многому могу тебя научить.
     - Хранители создали мою расу, чтобы построить наш мир, потом они его покинули. Это по крайней мере я узнать сумел. И узнаю больше во Дворце Человеческой Памяти.
     - Их забрали назад, - сказала женщина. - Можно сказать, что если сама я - тень той, кем когда-то была, то твой народ - тень тех, кого вы называете Хранителями и кого я могу, по моему мнению, назвать своими детьми, хотя они отдалены от меня не меньше, чем я от той обезьяны, которая бродила сначала по равнинам Африки, а потом подожгла Галактику.
     Недавно кто-то говорил Йаме нечто подобное. Кто?
     Роясь в воспоминаниях, он машинально произнес:
     - Все мы тени Хранителей.
     - Не все. В этом странном мире полно разных типов людей, да-да, думаю, я могу называть это место миром, - и каждый тип подвергался преобразованию, пока в нем осталась лишь тень его животных предков.
     Большинство, но не все, содержат в себе долю наследственного материала, полученного от Хранителей. Доминирующие расы вашей ойкумены собраны из разных мест и разных времен, но все они отмечены этим знаком и все верят, что могут подняться на более высокую ступень. На самом деле многие действительно прекратили земное существование, но непонятно, перешли ли они в трансцендентальное состояние или просто вымерли. Однако примитивные расы, которые имеют человеческую внешность, но мало чем отличаются от животных, не носят в себе знака Хранителей, они так и не ступили на путь эволюции, а остаются в своем первобытном состоянии. Я многого не понимаю в вашем мире, но в этом разобралась.
     - Если ты поможешь мне понять, откуда я взялся, то, может быть, я сумею помочь тебе.
     Женщина улыбнулась:
     - Ты пытаешься со мной торговаться. Но ведь я уже сказала тебе, Йамаманама, откуда ты пришел, я тебе уже помогла. Я спела столько песен в твою честь, стольким рассказала о твоем пришествии. Я взрастила героя, чтобы сражаться за тебя. Тебе надлежит быть рядом с ним, в низовьях, и плыть на войну.
     Йама вспомнил молодого военачальника и спросил:
     - Рядом с Энобарбусом?
     - С воином тоже. Но я имела в виду доктора Дисмаса. Он отыскал меня очень давно, раньше, чем я увидела Энобарбуса. Тебе следует быть сейчас с ними. С их помощью, а особенно с моей ты мог бы спасти мир.
     Йама рассмеялся.
     - Госпожа, я сделаю все, что в моих силах, чтобы сражаться против еретиков, но думаю, что могу не больше, чем любой человек.
     - Против еретиков? Не говори глупостей. У меня не было возможности поговорить с тобой, но я за тобой наблюдала. Я слышала твои молитвы после смерти брата. Я знаю, как отчаянно ты хотел стать героем и отомстить за него. Но я помогу тебе добиться большего.
     После известия о смерти Тельмона Йама всю ночь молился перед оракулом в храме. Эдил послал двух солдат, чтобы присмотрели за ним, но они заснули, и вот в тишине ночи Йама молился о ниспослании ему знака, что он одержит великую победу в память Тельмона. Тогда ему казалось, что он мечтает обессмертить имя брата, но сейчас он осознал: та молитва была продиктована простым себялюбием. Он хотел определить линию своей жизни, понять ее истоки и знать, что ему назначена необычная судьба. Ему подумалось, что та молитва, возможно, была услышана, но вовсе не так, как он ожидал.
     - Ты должен овладеть своим наследием, - заявила женщина. - Я тебе помогу. Вместе мы сможем завершить перемены, которые начал мой оригинал. Я полагаю, ты уже начал исследовать свои возможности. Их очень много, только позволь мне тебя научить.
     - Если ты слушала меня, го