Лона. - Так я  смогу  обыграть
все как следует.
   - Да кого это беспокоит? -  грубовато  бросил  Коррин,  откинувшись  на
спинку стула. - Так или иначе, все это будет прожевано и проглочено.
   - Да пошел бы ты!..  -  Лона  двинулась  на  него  с  полной  кастрюлей
лакомства в руках, но он увернулся и сбежал в гостиную. Лона  презрительно
усмехнулась ему вслед и продолжила складывать  тарелки.  Лунзи  машинально
встала и принялась помогать наводить порядок на столе.
   - Ох нет, Лунзи! - осадил ее Ларе. - Пожалуйста. Ты - гость. Пойдем  со
мной, посидим. Позволь прибрать хозяевам. Мне не терпится услышать о твоих
приключениях. - Он просунул руку Лунзи себе под локоть и повел ее в  общую
комнату.
   - Десерт! - объявила Лона, толкая поднос на середину комнаты.
   Ножки сервировочного столика висели шестью  дюймами  выше  ковра,  пока
Лона не нажала на кнопку управления, после чего столик плавно опустился.
   - Вот! -  Мелани  засуетилась  вокруг  подноса,  расставляя  тарелки  и
раскладывая салфетки по местам. - Это великолепно, дорогая.
   Избавившись  от  Ларса,  который  устроил  ей  едва  ли  не  допрос   с
пристрастием,  Лунзи  тоже  подошла  проверить  содержимое  подноса.  Лона
приготовила крохотные фруктовые пирожные  всех  цветов  радуги.  Они  были
разложены в виде ветви, огибавшей три блюда с густыми сливками.
   - Боже милосердный,  вот  это  подарок!  Это  напоминает  шляпу  Кармен
Миранды!
   - Кого? - рассеянно переспросила Мелани.
   - Да... Но... - Лунзи едва сдержалась, чтобы не сказать: "...кто-нибудь
вашего возраста несомненно должен помнить Кармен Миранду". -  Знаете,  это
старинная история. Женщина, ставшая известной благодаря тому,  что  носила
на голове  фрукты.  Ее  показывали  по  старому  двухмерному  телевидению,
которое мы обычно смотрели вместе с Фионой.
   - Что за чушь - таскать  фрукты  на  голове,  -  высказал  свое  мнение
Педдер.
   - А мы не смотрим двухмерное. В его плоском  изображении  слишком  мало
жизни, - пояснила Мелани. - Я всегда предпочитаю головидение.
   - Но в той технике сняты в полном  смысле  слова  великие  классические
произведения. Словно читаешь книгу, в которой слова заменены картинками, -
вступилась  за  свою  привязанность  Лунзи.  -  Особенно  самое   древнее,
монохромное телевидение. Просто надо привыкнуть.
   - Да уж, могу представить себе. Но ведь я также почти  и  не  читаю.  У
меня просто нет на это времени. - Мелани беспечно  засмеялась.  -  У  меня
такая куча дел. Все тут собрались вокруг тебя, а я обслуживаю.  Лунзи,  ты
должна попробовать этот зеленый плод. Сверху  -  сладкий  абрикос,  кислая
вишня и шоколад. Лона готовила крем сама. Это изумительно.
   Десерт и в самом  деле  оказался  восхитителен,  и  парни  на  практике
доказали, что проблем с остатками не будет. Они высматривали, не  осталось
ли чего, даже когда пустой столик водворяли на  место,  в  кухню.  Успешно
набившие брюхо братья и сестры удостоили Лону рукоплесканий.
   - Истинная художница, в любом смысле слова, - похвалил ее Дугал. -  Это
послужит  топливом  моим  гастрономическим  грезам  на  протяжении   всего
грядущего рейса. Ты становишься такой же знатной  стряпухой,  как  и  твоя
бабушка.
   Лона была горда собой и выглядела польщенной.
   - Спасибо, дядя Дугал.
   - Только не называй ты меня бабушкой, - взмолилась Мелани,  смахивая  с
юбки невидимые крошки.  -  Это  заставляет  меня  чувствовать  себя  такой
старой.
   - И подумай о том, какие чувства-это может вызвать у Лунзи,  -  вставил
Ларе более правдиво, чем тактично.
   Лунзи послала ему острый взгляд, но он, казалось, витал в облаках.
   - Как дела на фабрике? - осведомился у Ларса Дрю, откинувшись в  кресле
с рюмкой вина.
   - Да все то же, все то же. Мы добились того, что бригада  Иноплеменного
Совета Свободы и Единства проводит под  нашими  воротами  акцию  протеста,
причем именно сейчас.
   - ИССЕ? - переспросил потрясенный Дрю. - Они могут вас закрыть?
   - Они могут попытаться. Но  мы  будем  доказывать,  что  несем  убытки,
которые значительно превышают выгоду от реализации продукта, и всем им  не
останется ничего другого, как принять наше предложение.
   - А против чего они протестуют? - спросила Лунзи, настораживаясь.
   Ларе пренебрежительно махнул рукой:
   - Они выступают от лица если, уволенных в прошлом месяце  с  подводного
гидравлического конвейера. За непригодность к работе.
   - Но ведь если - морской вид. Почему... что делает их непригодными?
   - Тебе не понять. Они слишком  отличаются.  Они  плохо  контактируют  с
другими рабочими. Кроме того, существуют проблемы с  их  страхованием.  Мы
вынуждены нанимать шофера для каждого передвижного резервуара, который они
пригоняют к нам, чтобы там жить. И еще один момент:  они  живут  прямо  на
территории фабрики. Из-за них мы практически лишились страховых фондов.
   - Но не могут же они каждый день ездить на  работу  с  моря,  -  сделал
колкое замечание Ти.
   - Именно так они  и  говорят.  -  Представив  себе  эту  картину,  Ларе
насупился, даже не заметив сарказма Ти.  -  Через  несколько  дней  вопрос
будет исчерпан. Если  они  не  прекратят,  мы  все  равно  окажемся  перед
необходимостью закрыть конвейер совсем. Есть и другая работа, которую  они
могут  выполнять.   Мы   выразили   готовность   расширить   нашу   службу
трудоустройства, чтобы обслуживать их.
   - Да-да, это так благородно с вашей стороны, - выразительно  произнесла
Лунзи. Она не столько  полагала,  что  компания  должна  довести  себя  до
банкротства ради справедливости, сколько находила, что Ларе совершенно  не
принимает во внимание моральную сторону проблемы.
   Ларе направил на нее благожелательный взгляд:
   - Ах, бабушка, это ты хорошо сказала!
   Мелани и жена Ларса посмотрели на нее одобрительно, также не заметив  в
ее интонации и тени иронии.
   - А почему теперь не принято читать книги? - спросила Лунзи у Ти, когда
они остались одни в комнате для гостей. - Я была только на платформе да на
Астрис с тех пор, как первый раз вышла из холодного  сна,  и  не  имею  ни
малейшего представления о том, что делается в обществе в целом.
   - Это беспокоит тебя? - отозвался Ти, стаскивая через голову китель.  -
Нет. За последние годы  чтение  из  моды  не  вышло.  Ни  за  десять  лет,
прошедшие до того, как тебя разбудили мы, ни пока ты спала  в  астероидном
поясе.  Твои  родственники  просто  не  хотят  обременять  себя  глубокими
размышлениями, которые могли бы обеспокоить их.
   Лунзи сняла туфли и бросила их на пол.
   - Как они тебе показались?
   - Твои родственники?  Просто  замечательные.  Немного  претенциозные  и
очень консервативные, я бы сказал. Консервативные во всем, если не считать
того, что они, кажется, положили нас вместе в этой комнате для  гостей,  а
не в противоположных концах дома. Впрочем, я рад, что они  так  поступили.
Мне было бы очень холодно и одиноко уже из-за  одного  только  их  нудного
морализаторства.
   - Мне тоже.  Я  затрудняюсь  даже  сказать,  восхищена  ли  я  ими  или
разочарована.  Они  показались  мне  бездуховными.  Ими  движет   мелочная
мотивация. Они какие-то пустые. И все - приземленные.
   - Кроме девочки, я полагаю, - задумчиво протянул Ти,  садясь  на  пуфик
возле кровати.
   - Ах  да,  Лона.  Мысленно  извиняюсь  перед  ней,  что  смешала  ее  с
остальными этими... этими узколобыми древесными грибами. Одна-единственная
с признаками сообразительности. И я надеюсь, она проявит здравый  смысл  и
выберется отсюда, как только сможет.
   - Да и мы тоже. - Ти подошел к Лунзи сзади и помассировал ей шею.
   Лунзи вздохнула и расслабилась, опершись спиной о его скрещенные  ноги.
Он обхватил ее плечи одной рукой и поцеловал в макушку.  Другая  рука  его
поглаживала ей спину.
   - Не думаю, что смогу долго  оставаться  вежливой.  Еще  на  пару  дней
останемся, а потом давай искать повод, чтобы отвалить отсюда.
   -  Как  хочешь,  -  спокойно  выразил  готовность  Ти,  чувствуя  в  ее
расслабленной спине некое напряжение. - Но я бы  и  не  подумал  спасаться
отсюда бегством.


   Лунзи на цыпочках спустилась по лестнице из спальни в гостиную. Не было
слышно ни звука, кроме отдаленного гудения кондиционирующей системы.
   - Эй! - тихо позвала она. - Мелани?
   На лестнице, ведущей с нижнего этажа дома, неожиданно появилась Лона.
   - Нет, это всего лишь я. Доброе утро!
   - Доброе утро! Разве ты не должна быть в школе?  -  спросила  Лунзи,  с
улыбкой отмечая в девочке напористость и темперамент. В Лоне чувствовалось
не только очарование, но и живость. Казалось,  это  весточка  из  далекого
прошлого собственной семьи Лунзи, а не  представительница  консервативного
альфианского выводка Мелани.
   - Сегодня уроков нет, - пояснила Лона, плюхаясь на кушетку рядом с ней.
- Я учусь на технолога по связи, помнишь? Занятия  у  нас  через  день.  В
остальные дни практика: или на фабрике, или в системе телерадиовещания.  Я
устроила себе выходной.
   - Понятно, - хмыкнула Лунзи, оглядываясь вокруг. - Ума не приложу, куда
все подевались?
   - Мелани только что отправилась по магазинам.  Далтон  обычно  работает
дома, но сегодня утром у него какая-то встреча. А где Ти?
   - Пока спит. Его режим жизнедеятельности установился  под  воздействием
графика дежурств, а смена начинается позже.
   Лона затрясла головой:
   - Пожалуйста, не трудись объяснять детали. Терпеть не могу биологию.  Я
ведь специализируюсь в области коммуникационной инженерии. Ах  да,  Мелани
оставила тут тебе кое-что посмотреть.  -  И  Лона  протянула  ей  сверток,
запакованный в черный полиэтиленовый пакет.
   Лунзи с любопытством  принялась  разворачивать  упаковку  и  обнаружила
внутри пластиковый футляр с собственным именем на крышке.
   - Это  все  Фионы.  Она  оставила,  когда  уезжала,  -  пояснила  Лона,
заглядывая через плечо открывавшей коробку Лунзи. Футляр был полон двух- и
трехмерных снимков.
   - Это все ее детские портреты! - ахнула Лунзи. - И  мои  тоже.  А  я-то
думала, что они потерялись! - Она перебирала снимки  один  за  другим,  не
переставая восторженно восклицать.
   - Нет, не потерялись. Мелани сказала, что  Фиона  привезла  все  это  с
собой на марсианскую Базу. Мы не знаем почти никого из этих  людей.  А  ты
кого-нибудь помнишь?
   - Это ваши предки и некоторые наши старые друзья.  Садись,  я  расскажу
тебе. Ох, черт, ты только взгляни на это! Это я в  четыре  года.  -  Лунзи
вглядывалась в маленькую двухмерную  картинку.  Она  уселась  на  диван  и
поставила коробку на колени.
   - Волосы торчат у тебя точь-в-точь как у Гордона,  -  показала  пальцем
Лона, хихикнув.
   - У него они выглядят получше. - Лунзи положила снимок обратно в футляр
и извлекла следующий. - А это моя мама. Она тоже была врачом. Она родилась
в Англии, на старой Земле. Самый настоящий сассенах из тех, что когда-либо
бродили в долинах Йоркшира.
   -  А  что  такое  "сассенах"?  -  поинтересовалась  Лона,   разглядывая
фотографию миниатюрной белокурой женщины.
   - Слово из старинного диалекта, означающее вздорного  англичанина.  Моя
мать  была  старой  закалки.  Именно  она  пристрастила  меня  к  Редьярду
Киплингу, который навсегда остался любимым моим писателем.
   - Тебе доводилось даже встречаться с ним?
   Лунзи рассмеялась:
   - О нет, детка. Давай-ка посмотрим, который сейчас год?
   - Шестьдесят четвертый.
   - Так вот, в следующем году будет тысячелетие со дня его рождения.
   Лона была поражена.
   - Ого, вот это древность!
   - Пусть это не отвращает тебя от чтения его книг,  -  предостерегла  ее
Лунзи. - Он слишком хорош, чтобы прожить жизнь, не узнав его. Киплинг  был
мудрый человек и великолепный писатель. Он писал приключенческие  повести,
истории для детей, стихи. Но  что  я  люблю  больше  всего,  так  это  его
проницательность и способность видеть жизненную правду в любой ситуации.
   - Я поищу в библиотеке что-нибудь из его вещей, - пообещала Лона.  -  А
это что за мужчина? - спросила она, указывая на фотографию.
   - Это мой отец. Он был учителем.
   - Он выглядит славным. Вот бы мне узнать их, как тебя.
   Лунзи положила руку на плечи Лоны:
   - Ты бы полюбила их. А они от тебя и вовсе были бы без ума.
   Они  продолжали  рассматривать  лежавшие  в   коробке   снимки.   Лунзи
задерживалась на портретах маленькой Фионы и прослеживала по ее портретам,
как она из  ребенка  превращалась  в  зрелую  женщину.  Попадались  снимки
покойного мужа Фионы и всех детей. Ларе даже  в  младенчестве  имел  столь
серьезное, напыщенное выражение, что  они  захихикали.  Лона  заглянула  в
нижнее отделение коробки и протянула Лунзи ее университетский диплом.
   - Почему твое имя Лунзи Меспил, а не просто Лунзи? - спросила  девушка,
читая витиеватую характеристику на пергаменте в пластиковой упаковке.
   - А что плохого в Меспил? - вопросом на вопрос ответила Лунзи.
   Лона презрительно скривила губы:
   - Фамилии - варварский обычай. Они побуждают людей  составлять  о  тебе
мнение  на  основе  твоей  родословной  или  профессии,  а  не  по  твоему
поведению.
   - Ты хочешь правдивый ответ или тот, который предпочел бы дядя Ларе?
   Лона плутовски усмехнулась. Очевидно, она разделяла мнение  Лунзи,  что
Ларе - напыщенный старый чудак.
   - Так какова же правда?
   - А правда такова, что в студенческие годы я некоторое время состояла в
связи  с  Сионом  Меспилом.  Это  был  обаятельнейший  человек  ангельской
красоты, учившийся на медицинском факультете в то же самое время, что и я.
Я нежно любила его, и, думаю, он по отношению ко мне испытывал те же самые
чувства. В то время мы не хотели постоянного брака, поскольку никто из нас
не знал,  куда  нас  может  занести  после  окончания  Университета.  Моей
специальностью была психология, а его - генетика и репродукция.  Мы  могли
оказаться в противоположных концах Галактики; фактически так оно и  вышло.
Конечно, останься мы вместе, это могло бы стать  и  постоянным  браком.  Я
сохранила вторую часть его имени и дала ее нашему ребенку - Фионе, помогая
ей в будущем избежать брака с одним из ее сводных братьев по отцу. - Лунзи
рассмеялась. -  Клянусь,  Сион  специализировался  в  области  гинекологии
именно для того, чтобы произвести на свет собственного отпрыска.  В  жизни
не встречала столь любвеобильного человека, как он.
   - А ты не хотела, чтобы он помогал тебе растить Фиону? - спросила Лона.
   - Я чувствовала, что в состоянии сделать это целиком и полностью  сама.
Я нежно любила ее,  и,  по  правде  сказать,  Сион  Меспил  гораздо  более
подходил для порождения детей, чем для их воспитания. Он оставил мне  дочь
с  превеликим  удовольствием.  Кроме  того,  моя  специальность  требовала
постоянных переездов  с  места  на  место.  Не  могла  же  я  просить  его
сопровождать нас во время всех наших перемещений. Это было  бы  достаточно
тяжело для Фионы.
   Лона внимала рассказу Лунзи, разинув рот, словно  то  был  детектив  по
объемному видео.
   - И ты даже не слышала о нем больше  после  окончания  Университета?  -
поинтересовалась она.
   - Да нет, слышала, конечно, - улыбаясь, заверила ее Лунзи. - Ведь Фиона
была и его ребенком. Он присылал нам по десять кило информации, или  около
того, каждый раз, когда слышал, что для нашей  системы  накопилась  партия
сообщений. Мы делали то же  самое.  Конечно,  мне  приходилось  подвергать
цензуре его письма к Фионе. Не думаю,  что  в  ее  возрасте  полезно  было
читать о подробностях половой жизни собственного отца.  Но  его  работа  в
области генетики представляла несомненный интерес. Он  исследовал  мутации
"тяжеловесов". Слыхала о  таких?  Думаю,  ее  решение  заняться  медициной
обусловлено влиянием отца в такой же степени, как и моим.
   - Это он? - Лона указала  на  одного  из  мужчин  на  групповом  снимке
университетского выпуска Лунзи. - Он красивый.
   - Нет. Он - вот. - Лунзи вертикально поставила  голограмму  у  себя  на
ладони, поддерживая сзади пальцами. - Он имел лицо доброго духа, но сердце
его было так же черно, как его волосы. Другого такого специалиста по части
мерзких шуточек во всей Галактике не  сыскать.  Однажды  он  сделал  такую
гадость с трупом в анатомическом... м-м... ну, не важно. - При одном  лишь
воспоминании Лунзи передернуло от отвращения.
   - Ну расскажи! - умоляла Лона.
   - Эта история слишком омерзительна, чтобы кому-нибудь ее  рассказывать.
Удивительно, что я вспомнила об этом.
   - Пожалуйста!
   Все  более  отчетливо  вспоминая  вызывающие  тошноту   детали,   Лунзи
решительно отказалась.
   - Нет, только не это. У меня есть еще, о чем тебе рассказать. Когда  ты
должна идти домой?
   Лона небрежно махнула рукой.
   - Дома меня никто не ждет.  Я  вечно  тут  околачиваюсь.  Они  к  этому
привыкли.  Мелани  и  Далтон  -  единственные  интересные  люди.   А   все
многочисленные мои братья-сестры до того тупы! Так же, как и родители... -
выдала очередную сентенцию Лона, выразительно вращая глазами.
   - Ты не слишком терпима. Они - твоя семья, - нейтрально заметила Лунзи,
хотя в глубине души вполне соглашалась с Лоной.
   - Для тебя они,  может  быть,  и  семья,  а  для  меня  -  только  лишь
родственники. Когда бы я  ни  завела  речь  о  том,  что  хочу  устроиться
поработать за пределами планеты, так такое начинается! Можно  подумать,  я
собираюсь связаться с пиратами или совершить публично нечто  непристойное.
Что за чушь! Никто из нашего семейства и носа в  космос  не  казал,  кроме
дяди Дугала. Он не подчиняется уставу дяди Ларса.
   Лунзи с пониманием кивнула:
   - Ты вызываешь недовольство семьи.  Ты  их  головная  боль.  Но  ты  не
обязана сидеть на одном месте, если не хочешь. Иначе и рехнуться не долго!
-  Лунзи  сопровождала  свою  речь  энергичной  жестикуляцией,  не  слушая
назойливую совесть, твердившую, что она встревает не в свое дело.
   - Почему ты покинула Фиону? - вдруг спросила Лона,  кладя  руку  ей  на
предплечье. - Меня всегда это удивляло. Мне кажется, именно поэтому у всех
остальных аллергия на родственников, ушедших  в  космос.  Они  никогда  не
возвращаются.
   Во время прошлого вечера эту тему  обошли  молчанием,  что  в  подобной
семейной ситуации было не удивительно.  Вопрос  делал  Лоне  честь.  Лунзи
задумалась.
   - Я не перестаю жалеть, что сделала  это,  -  спустя  некоторое  время,
ответила она, сжимая пальцы девушки. - Я не могла взять ее с собой:  жизнь
на платформе или где-то в зарождающейся колонии слишком опасна. Но хорошим
высококвалифицированным специалистам там платят бешеные деньги, а мы очень
нуждались в деньгах. Я никогда не намеревалась пробыть  в  космосе  дольше
чем пять лет.
   - Я слышала,  платят  хорошо.  Я  собираюсь  примкнуть  к  какой-нибудь
колонии, которая занимается рудоразработкой, когда доучусь,  -  поделилась
планами  Лона,  кивнув  на  слова  Лунзи.  -  Мой  парень  -  биотехнолог,
специализируется  по  части  ботаники.  Он  прирожденный  садовод,   прошу
прощения за архаизм. О Боже, что  я  такое  говорю?..  -  Лона  вытаращила
глаза, разыгрывая смущение, и Лунзи рассмеялась. - Ну а я могу  где-нибудь
что-нибудь ремонтировать. Мы быстро все освоим.  В  рекламах  обещают:  "В
новой колонии ты можешь достигнуть богатства!" Если  останешься  в  живых.
Фиона всегда говорит, что вероятность - пятьдесят  на  пятьдесят.  -  Лона
морщила нос, разбирая снимки и откладывая их в сторону. -  Конечно,  нужны
"дыхательные". А ни у него, ни у меня нет ни гроша за душой.
   Перед тем как заговорить, Лунзи тщательно все взвесила.
   - Лона, я думаю, ты должна сделать то, что хочешь. Я дам тебе деньги.
   - Ох, я не могу об этом просить.  -  У  Лоны  перехватило  дух.  -  Это
слишком большие деньги - сотни, если не тысячи.
   Но в глазах девушки вспыхнули искры  надежды.  Лунзи  это  заметила.  И
вдруг она осознала, сколько между ними  лежит  поколений.  Она  так  много
проспала, что эта девочка, которая могла б