.
   - Да придет  ко  мне  смерть  в  час  моего  торжества?  -  недоверчиво
пробормотала девушка, побледнев, как полотно.
   -  Разве  Смерть  -  не  величайшее  благо?  -  спросил  алиотец,  явно
удивленный ее невежеством.
   Хельве ничего не оставалось, как хранить  молчание,  но  лишь  огромным
усилием воли ей удалось сдержать едва не  вырвавшийся  стон  протеста.  Не
требовалось особой сообразительности, чтобы понять заранее: да, смерть  на
Алиоте действительно величайшее из благ - благо избавления от непосильного
труда,  от  тоски  и  мрака  окружающего  мира,  наполненного   удушливыми
испарениями зловещих вулканов.  Ежедневный  риск,  сопряженный  с  добычей
расплавленных  руд,  и  вдобавок  постоянная   вулканическая   активность,
сотрясающая  почву  под   ногами,   неуклонно   напоминали   о   бренности
человеческой жизни,  пока  все  помыслы  людей  не  обратились  к  смерти,
способной принести желанное забвение. Где был хваленый ум  Ценкома,  когда
тот дал Кире разрешение совершить посадку на Алиоте?  Ведь  они  прекрасно
знали о  ее  душевном  состоянии!  Здесь  ей  даже  не  нужно  бороться  с
психопрограммированием, которому ее так заботливо подвергли.
   - Да, Смерть  -  величайшее  из  благ.  Такова  Вечная  Истина,  -  как
загипнотизированная, повторила Кира.
   - Иди же за мной, - ласково обратился к ней Нонет,  призывно  простирая
тощую руку. - Иди! - жадным эхом откликнулся замогильный голос.
   Не успела машина отъехать от подножия КХ-834, как  стоявшие  в  карауле
солдаты зашевелились.
   - Она увидит Того, кто Повелевает, - с завистью вздохнул один из них. -
Простоволосая блудница удостоится незаслуженной  чести.  Скорее  наверх  -
нужно захватить груз! Подумайте только! Еще тысячи  умрут,  дабы  искупить
вину перед Тем, кто Повелевает.
   Это  уж  слишком!  Хельва  застопорила  лифтовый  механизм  и   закрыла
герметичный шлюз. Пусть эти  выжившие  из  ума  алиотийцы  вопят,  стучат,
гремят - ее они этим не проймут, а сколько-нибудь серьезного оружия у  них
на планете нет. Она включила экстренную связь с Ценкомом. Эти фанатики еще
проклянут тот день, когда их религиозная иерархия  вознамерилась  похитить
груз спасательного корабля, а вдобавок и его пилота!
   Хельва бесстрастно взвесила варианты Кириного поведения. Доведенная  до
отчаяния, девушка искала смерти - это правда. Но Хельва сомневалась, чтобы
Кира изменила присяге, служебному долгу. Она сама никогда не пошла  бы  на
это, хотя алиотийцы не знают,  что  корабль  способен  на  самостоятельные
мысли и поступки. Завладев пилотом, они уверовали, что беспомощный корабль
прикован к земле и они могут не спеша обрабатывать Киру, стараясь склонить
ее на свою сторону и помочь им завладеть тысячами человеческих зародышей.
   "Ведь я могла бы просто-напросто убраться отсюда, - подумала Хельва.  -
Если смерть - та цель, к которой стремятся эти  безумцы,  то  я  могу  без
малейших угрызений совести превратить караул в пепел -  пусть  получат  по
заслугам. Но я не могу бросить Киру. Во всяком  случае,  пока.  Время  еще
есть. Куда же провалился Ценком?  Всегда-то  его  нет,  когда  он  позарез
нужен! И почему, во имя всего святого, они позволили  Кире  высадиться  на
этой, выбравшей смерть,  планете?  Да  потому,  дурища,  -  ответила  себе
Хельва, - что они понятия не имели, куда завлекла алиотийцев их религия".
   И тут земля под ней содрогнулась.  Где-то  на  севере  к  небу  взвился
огненный шар и разорвался, рассыпав  сноп  раскаленных  осколков.  За  ним
последовал  еще  более  ослепительный  фейерверк  и  сильный  толчок   под
хвостовыми стабилизаторами Хельвы. Она приготовилась к срочному взлету  на
тот случай, если новый толчок будет настолько  силен,  что  ее  равновесие
окажется  под  угрозой.  Далеко  на  северо-востоке  последовало  ответное
извержение.
   Хельва увидела, как машина, увозившая Киру,  подъехала  к  центральному
зданию,  и  Хельва  послала  девушке  мысленный,  увы,  бессильный  приказ
сбросить наваждение и включить кнопку связи.
   Солдаты, не обращая внимания на сильные подземные  толчки,  возились  у
лифта, пытаясь его включить. Капюшоны то и  дело  спадали,  и  они  спешно
водворяли их на место, как  будто  вид  открытых  лиц  являл  собой  нечто
непристойное.  Красные   отблески   взрывов,   озаряющие   мрачное   небо,
высвечивали изможденные аскетичные лица, серые от въевшейся  вулканической
пыли, глаза, потускневшие от скудной пищи и вечной усталости.
   Кира вышла из грузовика и в сопровождении унылых стражей направилась  к
другой машине, поменьше. Несмотря на острое зрение, Хельва скоро  потеряла
ее из вида  -  экипаж  исчез  в  лабиринте  городских  построек.  Грузовик
развернулся и двинулся в обратный путь  -  в  сторону  летного  поля,  где
находилась Хельва.
   Самый предприимчивый из караульных послал своих спутников за трапом.  С
большим трудом они медленно  покатили  громоздкое  устройство  с  дальнего
конца поля.
   Хельва  с  мрачным  удовлетворением  наблюдала  за  их  потугами.  Сами
виноваты - нечего  было  заставлять  нас  садиться  так  далеко  от  служб
космопорта. Наверное, в  постоянно  окутывающем  Алиот  полумраке  они  не
разглядели, что люк надежно задраен.
   Яростно чертыхаясь, она снова попыталась вызвать Ценком  по  экстренной
связи - ее очень беспокоило, что никак не  удается  установить  контакт  с
Кирой.
   - Значит, у них есть кнопки связи, -  бормотала  она,  припоминая,  что
видела одну на капюшоне Нонета. Если это стандартный образец  или  местная
подделка, нужно  попытаться  им  воспользоваться.  Ведь  удалось  же  этой
чертовке из Храма посылать Кире через Нонета свои приказы!
   Не откладывая дело в долгий ящик, Хельва включила  диапазон  контактной
связи. И тут же поспешно выключила, оглушенная обрушившимся на нее бешеным
калейдоскопом беспорядочных образов и звуков. Внутреннее содрогнувшись  от
столь хаотического  вторжения,  она  сокрушенно  задумалась:  как  же  так
получилось, что она установила несколько сот тысяч контактов сразу?  Потом
быстро окинула взглядом копошащихся на поле караульных,  которые  все  еще
силились подтащить к ней  трап.  На  шее  у  каждого  красовалась  кнопка,
удерживающая просторный капюшон.
   - Силы небесные! - простонала Хельва. - Не иначе, как  эта  религиозная
иерархия состоит из одних шизиков - кто еще может выдержать подобный хаос?
   Прилагая все усилия,  чтобы  не  потерять  рассудок,  Хельва  чуть-чуть
приоткрыла диапазон, и ее снова бросило в дрожь от  неразберихи  звуков  и
образов. Она попыталась сосредоточиться на одном-единственном контакте, по
почувствовала, что просто тонет в круговерти повторяющихся изображений.  С
таким же успехом можно было пытаться сосредоточиться на  кончике  булавки,
глядя на него через фасеточный глаз мухи.
   Вконец обозлившись, она ограничила видимость одним  крошечным  клочком,
изо всех сил стараясь принимать лишь  одно  из  множества  противоречивых,
перекрывающих друг друга изображений, наводняющих ее  зрительную  систему.
Звук она полностью отключила.  К  счастью,  каждый  обладатель  кнопки  на
избранном ею участке стремился к одной цели - пересечь необъятную площадь,
забитую покачивающимися и кружащимися фигурами в балахонах,  полы  которых
развевались по ветру, и  достичь  подножия  широкой  лестницы  с  пологими
ступенями, которая поднималась по склону потухшего вулкана. Это и был  тот
самый зиккурат, который Хельва заметила еще на пленке.
   Вдруг все фигуры дружно накренились. Хельва не сразу  поняла,  что  она
сама  тоже  раскачивается  от  подземных  толчков,  расходящихся  от  трех
вулканов, которые  с  яростью  изрыгали  свои  внутренности  в  небо.  Она
напряглась, выжидая, - не окажется ли ситуация в зоне  космопорта  слишком
угрожающей для ее дальнейшего пребывания на этой планете.
   В воздухе, затуманенном дымовыми газами, вырывавшимися из узких трещин,
которые, змеясь,  побежали  по  площади,  прокатился  экстатический  стон.
Хельва, и без того пребывающая в некотором смятении, не сразу уловила, что
это за газы, и не придала значения  тому,  что  вопли  толпы  регистрируют
внешние приемные устройства корабля, а не бесполезные контактные сети.
   Она усилила  мощность  сигнала  экстренного  вызова,  отчаянно  пытаясь
связаться с Ценкомом, несмотря на сильные помехи от  извержения  вулканов.
Одновременно  она  продолжала  сужать  диапазон  контактной  связи,  боясь
потерять Киру из  виду.  Тем  временем  собравшиеся  на  площади  алитийцы
воздели руки  к  небу,  капюшоны  упали  с  блаженных  лиц,  обращенных  к
рассыпающим искры затуманенным небесам. Внезапно они  стали  кружиться  на
месте, нагибаясь, чтобы глубже вобрать в легкие вздымающиеся пары. Не веря
своим глазам, Хельва  наблюдала,  как  все  новые  люди  проталкиваются  к
трещинам, спеша вдохнуть дымные испарения, а потом неверными шагами бредут
прочь - с восторгом на лицах,  раскинув  руки,  пошатываясь,  как  пьяные.
Только теперь она  поняла:  эти  газы  вызывают  либо  галлюцинации,  либо
эйфорию, что вдвойне  опасно  во  время  массовых  извержений.  Просторная
площадь быстро наполнялась телами алиотийцев, которые либо  уже  опьянели,
либо изо всех сил стремились к этому.
   От Хельвы не укрылся зловещий замысел -  не  случайно  дурманящие  газы
вырвались из земли как раз на площади,  перед  самым  храмом,  вместилищем
дьявольского культа. Очевидно, столпы храмовой иерархии отлично  знали  их
действие и делали на него свою ставку. Подобное коварство  наполнило  душу
Хельвы яростью и возмущением, и она с удвоенным старанием принялась искать
Киру и ее стражей. Наверняка они оставят свой экипаж у южного края площади
и дальше пойдут пешком.  Наконец  ее  пристальный  взор  поймал  множество
изображений одной и той же группы. На этой обезумевшей планете  просто  не
могло быть двух одинаковых стройных фигурок с непокрытыми  головами!  Кира
только что ступила  на  площадь,  ее  неуклонное  продвижение  к  ступеням
зиккурата  сдерживал  водоворот  трясущихся,   конвульсивно   дергающихся,
опьяневших до невменяемости людей.
   Снедаемая тревогой,  Хельва  снова  расширила  диапазон  и  попыталась,
переходя от контакта к  контакту,  добраться  до  Киры.  Эффект  получился
ошеломляющий - как будто перед ней на одном  экране,  бешено  сменяя  друг
друга, замелькали кадры тысячи разных  фильмов.  Впервые  в  жизни  Хельва
почувствовала головокружение и тошноту. Ощущение  надвигающейся  беды  все
усиливалось, она отчаянно пыталась установить контакт, пока девушка еще не
ступила под своды Храма Смерти.  Он  покоился  на  самом  верху  огромного
зиккурата, в опасной близости от старого вулкана, и наверняка был  насыщен
галлюциногенными  газами.  Хельва  поблагодарила  спасательную  службу  за
проявленную предусмотрительность -  благодаря  полученной  обработке  Кира
была нечувствительна к галлюциногенам и, тем не менее, девушка  двигалась,
будто в трансе, можно было подумать, что ядовитая атмосфера все же сделала
свое дело.
   У Хельвы вырвался бессильный стон: ей никак не удавалось дотянуться  до
Киры - ни физически, ни мысленно.
   - О-о-ооо! - взлетел над  толпой  ответный  вопль.  -  Храм  рыдает!  -
сдавленным воплем откликнулись тысячи голосов. И даже караульные,  которые
все еще сражались с тяжеленным трапом, эхом подхватили этот крик.
   Хельва изумленно охнула - похоже, каждое ее слово транслируется на весь
Алиот! Ее предположение подтвердилось: толпа  послушно  повторила  и  этот
возглас. Вот оно что: ее голос принимают за глас Храма.
   Не обращая  внимания  на  дробящееся  изображение,  Хельва  пристальнее
вгляделась в цилиндрическое завершение Храма, и внезапно до нее дошло  то,
чего она о сих пор не осознавала: да ведь цилиндр - это  лежащий  на  боку
корабль, чей нос и хвостовое оперение погребены под толстым слоем пепла  и
лавы, в вход в Храм - не что иное, как воздушный шлюз! Рядом с ним  Хельве
удалось разобрать еле заметный опознавательный знак  "мозгового"  корабля,
принадлежащего Центральным Мирам.
   И сразу все стало на свои места: ведь она слышала о  нем  в  тот  самый
день, когда погиб Дженнан. Хельва вспомнила,  что  Сильвия  упоминала  еще
один корабль, как и она, охваченный безутешной тоской. Кажется,  она  даже
называла его номер: 732. Да, трудно найти место, где можно лучше  оплакать
утрату, чем этот сумрачный темно-багровый мир, словно специально созданный
для вечной скорби. А может,  732,  стремясь  кануть  в  раскаленное  жерло
извергающегося  гиганта,   в   последний   миг   по   какому-то   стечению
обстоятельств отклонилась от его огнедышащей пасти и неподвижно застыла  в
потоке лавы у его подножия? А потом, обратив  истерзанный  разум  на  этот
унылый мир,  стала  принуждать  несчастных  тысячами  идти  на  смерть  во
искупление гибели своего возлюбленного?
   В этот миг прозрения Хельва со всей ясностью осознала свой долг,  и  ей
сразу пришел в  голову  план,  ведущий  к  его  исполнению.  С  гениальной
находчивостью,  порожденной  полным  отчаянием,  она  запела  -   глубоким
бархатным баритоном, окрашенным  печальным  томлением,  -  подчинив  разум
чистой интуиции:

   Смерть, приди и дай забвенье, -

   затянула она, а когда алиотийцы, как  завороженные,  покорно  повторили
первую строку, пропела фразу еще раз, но на терцию выше. У Хельвы возникло
ощущение, что ей послушно вторит огромный отлично срепетированный  хор,  и
она без колебаний  использовала  этот  феномен  для  осуществления  своего
замысла.

   Я устал, но сон нейдет,

   И на квинту ниже:

   Думы разум истерзали,

   А потом снова вверх, сразу  на  целую  септиму,  создавая  рассчитанный
диссонанс с хором, монотонно повторяющим предыдущую строку,  -  диссонанс,
задевающий внутренние струны, наполняющий душу невыразимой тоской:

   Все забыть, отдохнуть, умереть...

   - пела Хельва, меняя тембр на щемящий, проникновенный  тенор.  И  снова
вниз, к первой музыкальной фразе, но на этот  раз  баритон  вложил  в  нее
горькое презрение:

   Смерть, приди и дай забвенье -
   Все забыть, отдохнуть, умереть...

   Последнее  слово  прозвучало  мощным  крещендо,  исполненным   жестокой
издевкой, и перешло в насмешливый  шепот,  который  еще  долго  висел  над
площадью, когда плач хора,  покорно  взлетевшего  на  септиму  вверх,  уже
затих.
   - Ценком вызывает КХ-834, отвечайте, ОТВЕЧАЙТЕ! -  суровый  официальный
голос Ценкома базы Регул пробился даже сквозь  фантастические  музыкальные
импровизации Хельвы.
   - Спасите  наши  души!  -  переходя  на  резкое,  вибрирующее  сопрано,
крикнула Хельва, и голос ее был  услышан  и  по  экстренной  связи,  и  на
контактном диапазоне  алиотийцев.  Хор  с  готовностью  подхватил  громкий
сигнал  бедствия.  Хельва  затаила  дыхание  -  она  увидела,   как   Кира
непроизвольно вздрогнула, услышав знакомый призыв.
   - Спасать ваши души? - переспросил Ценном. Еще бы! Это же надо дойти до
такой дури - диланизировать на весь Алиот!
   И тут Хельва ошеломленно поняла, что именно этим  она  и  занимается  -
диланизирует! Отчаянный призыв к Кире - единственный  способ,  который  ей
оставался, чтобы избавить девушку от наваждения, - соединившись с музыкой,
обрел форму дилановского протеста, воздействующего на глубину подсознания.
Хельву захлестнула волна радости: теперь она знает, как использовать  этот
эффект в своих целях! Едва  заметно  ускорив  темп,  она  снова  повторила
первую строку, но теперь это  было  не  тоскливое  легато,  а  насмешливое
стаккато. Пока хор с упорством  идиота  повторял  за  ней  фразу,  копируя
мельчайшие оттенки, она стала торопливо докладывать Ценному:
   - Глава религиозной иерархии Алиота - беглый корабль  732,  религиозная
мотивация - смерть!
   - А напарница - где твоя напарница? - поперхнулся Ценном.
   - Сообщите отключающий код для 732! - прошипела Хельва и запела  вторую
строку дилана, еще больше  ускоряя  темп  и  вкладывая  в  звук  всю  силу
убеждения.
   - Отвечай! - не унимался Ценном.
   - Нет у меня  времени  отвечать,  дубина  ты  стоеросовая!  -  рявкнула
Хельва. - Давай отключающий код! - Она взметнула голос на  полторы  октавы
выше, переходя в регистр драматического тенора, и следующая фраза  стрелой
взвилась над площадью,  неся  звуковой  заряд  такой  пронзительной  силы,
который просто не мог не развязать транс, охвативший ее напарницу.
   Сопровождающие Киру стражи брели, пошатываясь, как  пьяные,  -  на  них
тоже сказывалось действие коварных паров,  заполнивших  всю  площадь.  Они
держали девушку за руки, но Хельва, вынужденная следить за ней  со  своего
места в последнем ряду огромного хора, не могла разглядеть, удерживают они
свою пленницу  или  цепляются  за  нее,  чтобы  устоять  на  ногах.  Кира,
единственная на всей площади, была неуязвима  к  действию  галлюциногенных
газов.

   Все забыть, отдохнуть, умереть!

   - насмешливо загремел тенор, яростно бичуя Кирино стремление к смерти.
   - Зря стараешься, - скептически заметил Ценком. - Разве не видишь - она
решила умереть.
   - ОТКЛЮЧАЮЩИЙ ПАРОЛЬ! - вновь переходя  на  звонкое  сопрано,  возопила
Хельва по экстренной связи и тут же возвысила  над  толпой  оглушительный,
исполненный грозной силы голос, гремящий ожесточенным протестом:

   Все забыть, отдохнуть, умереть!

   Последняя фраза язвительной издевкой разнеслась над площадью. Хор, не в
силах повторить ее на той же невероятной высоте, спустился на октаву ниже,
и насмешливый вызов, которому аккомпанировал рокот извергающихся вулканов,
волной прокатился по толпе.
   Внезапно Хельву потряс беззвучный толчок страшной силы, все в ней будто
перевернулось, и беспорядочные обрывки образов рывком соединились в единое
целое. Она увидела мрачную камеру, тускло освещенную красноватым отблеском
пламени, и в ней - Киру! Перейдя  на  ночное  зрение,  Хельва  смогла  как
следует разглядеть помещение и тотчас заметила ее жуткого обитателя.
   На  черной  базальтовой  плите,  приподнятой   над   полом,   покоились
разложившиеся останки того, кто некогда был человеком.  Обнажившиеся  зубы
белели в зловещей пародии на  улыбку.  Шейные  сухожилия  натянулись,  как
струны. Хрящ гортани  уходил  под  ворот  нетронутого  тлением  пилотского
комбинезона. Руки, сложенные на  раздавленной  смертельным  ударом  груди,
переплели отросшие после смерти ногти. Мертвый напарник  732  торжественно
возлежал на траурном возвышении, как  будто  выставленный  для  последнего
прощания.
   Это его увидела Хельва через Кирину кнопку связи... наконец-то!
   Вдруг  камеру  заполнил  тоскливый  рыдающий  звук   -   монотонный   и
бессмысленный, он, казалось, исходил отовсюду - из  стен,  пола,  потолка.
Это обезумевший от горя мозг, заточенный в  нерушимую  титановую  капсулу,
разомкнув  все  контуры,  забыв  обо  всем  на  свете,  предавался   своей
неизбывной скорби.
   До передела убавив звук, Хельва чуть слышно шепнула Кире:
   - Это беглый 732. Он совсем обезумел. Придется его уничтожить. - Зная о
том, что ей предстоит сделать, Хельва предпочитала  думать  о  732  как  о
безымянном корабле, чем о женщине, которой когда-то  был  этот  несчастный
мозг.
   Кира вздрогнула, но ничего не ответила.
   На какую-то страшную долю  секунды  Хельва  задумалась:  а  вдруг  Кира
случайно  включила  связь,  вдруг  она  все  еще   находится   во   власти
непобедимого желания умереть? Удалось ли  Хельвиному  дилану  своей  едкой
издевкой развеять наваждение, влекущее девушку к самоубийству?  Сумела  ли
Хельва  вырвать  свою  напарницу  из  опасного  забытья?  Отключающий  код
окажется  бесполезным,  если  подвижная  половина  Хельвы  не  поможет  ей
обезопасить безумный мозг.
   Кира медленно приблизилась к возвышению, на  котором  покоился  ужасный
труп. Рыдания стали громче, постепенно в бормотании  732  уже  можно  было
разобрать отдельные слова:
   - Он ушел. Тот, кто Повелевает, уше