Теода  резко  повернулась  и  отправилась  в
каюту, где, порывшись в мешке, достала видеокассету и проектор.
   - В чем проблема? - вежливо поинтересовалась Хельва.
   - На Ван Гог в  созвездии  Лира-2  нагрянула  космическая  эпидемия,  и
симптомы ее очень  похожи  на  ту  болезнь,  которая  поразила  Медею  сто
двадцать пять лет назад, - пояснила Теода.
   - Внезапно Хельва поняла, где Теода могла  видеть  корабли  Миров.  Она
навела увеличение на лицо женщины и увидела сетку микроскопических  морщин
- свидетельство преклонного возраста. Сомнений нет - Теода жила на  Медее,
когда там разразилась космическая  эпидемия.  Хельва  вспомнила,  что  мор
обрушился на густо, населенные районы и за считанные дня свирепым ураганом
пронесся по всей планете. Его натиск был так стремителен, а  потери  столь
высоки, что  часто  медики,  теряя  силы,  валились  рядом  с  теми,  кого
выхаживали. Но некоторых болезнь не тронула, а почему  -  никто  не  знал.
Переносимые по воздуху споры  -  возбудители  заболевания  -  поражали  не
только людей, но и животных. И вдруг эпидемия отступила - так же внезапно,
как появилась, - словно почувствовав, что силы галактического содружества,
грозящие укротить ее неистовство, уже на пути к планете. Всего  за  неделю
Медея опустела, немногие уцелевшие - и те, у кого  хватило  сил  перенести
изнурительную лихорадку, и те, кто по неизвестным причинам оказался к  ней
невосприимчив, посвятили жизнь поискам  источника  беды  или  ее  причины,
лекарства или вакцины.
   Предприняв быстрый ассоциативный поиск в своей обширной памяти,  Хельва
выяснила, что было еще семь волн эпидемии, правда другого вида,  но  столь
же неожиданных и необъяснимых, и некоторым из них удалось  оказать  лучшее
сопротивление,  чем  тогда,  на  Медее.  Самая  опустошительная  из   всех
зарегистрированных обрушилась на планету Клематис и унесла  девяносто  три
процента человеческих жизней еще до  того,  как  подоспела  помощь.  После
этого на  Клематисе  был  установлен  вечный  карантин.  "Все  равно,  что
запереть конюшню, даже  не  попытавшись  отыскать  пропавших  лошадей",  -
подумала Хельва.
   - Наверное, тогда, на Медее, ты получила большой опыт, и теперь сможешь
очень помочь пострадавшим на Ван Гоге?
   - Затем меня туда и направили, - вздрогнув, проговорила Теода. Она  так
поспешно схватилась за проектор, что Хельва поняла:  дальнейшие  расспросы
сейчас неуместны. И еще она поняла,  что,  несмотря  на  долгую  жизнь  за
плечами, Теода все  еще  болезненно  откликается  на  некоторые  словесные
ассоциации. Она и сама не могла представить, что когда-нибудь, через века,
не будет испытывать боль при упоминании имени Дженнана.
   Аннигон показался на экранах, когда бортовой  хронометр  отмерил  ровно
шестьдесят семь часов полета, и  сразу  же  Хельве  пришлось  отвечать  на
карантинное предупреждение орбитальной станции.
   - У тебя на борту психотерапевт Теода? - последовал вопрос, едва Хельва
успела назваться.
   - Да.
   - Постарайся совершить посадку как можно ближе  к  больничному  городку
Эрфар. Там нет своей посадочной площадки,  поэтому  для  тебя  подготовили
ближайшее поле. Ты сможешь свести до минимума выделение вредных  выхлопных
газов?
   Хельва сухо  заверила,  что  сумеет  совершить  посадку,  соблюдая  все
необходимые предосторожности. Получив координаты, она  без  особого  труда
опустилась на клочок земли, указанный ей как поле.  Пыльная  белая  дорога
вела к вытянутому скоплению белых зданий, прорезанных длинными рядами окон
- оно находилось  на  расстоянии  в  полкилометра.  Вскоре  оттуда  выехал
наземный экипаж.
   - Теода, - обратилась к женщине Хельва, пока они ожидали  машину,  -  в
ящике под панелью управления ты найдешь маленькую серую кнопку.  Пристегни
ее к своей одежде - и ты сможешь поддерживать со мной постоянную связь.  А
если повернешь верхнюю  часть  кнопки  по  часовой  стрелке,  связь  будет
двусторонней. Мне хотелось бы помочь  тебе,  если  возникнут  какие-нибудь
затруднения.
   - Да, конечно, благодарю.
   -  Если  повернуть  нижнюю  половинку  кнопки,  я  смогу  увидеть,  что
происходит вокруг, правда в небольшом радиусе.
   - Отлично придумано, - рассеянно пробормотала Теода и, повертев  кнопку
в руках, пристегнула ее к куртке.
   Машина подъехала и остановилась. Теода помахала сверху ее пассажирам  и
вошла в лифт.
   - Хельва, большое тебе спасибо за путешествие. Прошу меня извинить -  я
неважный компаньон.
   - Я тоже. Желаю удачи.
   Лифт пошел вниз, и Хельва подумала, что они обе сказали  неправду.  Они
составили отличную компанию - каждая была замкнута в скорлупу собственного
горя. Раньше ей как-то не приходило в голову,  что  страдание  -  нередкий
гость во вселенной, и что едва ли она одна  пережила  трагедию,  не  сумев
спасти любимого человека. Все другие корабли, ее собратья, имели такой  же
печальный опыт, однако продолжали нести свою службу.
   - Прошу разрешения подняться на борт, - раздался чей-то хриплый голос у
подножия лифта.
   - Прошу назваться.
   - Онро, майор медицинской  службы,  откомандирован  базой  Регула.  Мне
необходимо воспользоваться экстренной связью.
   - Разрешение дано, - ответила Хельва, быстро отыскав его имя  в  списке
личного состава медицинской службы.
   Офицер  Онро  ввалился  в  шлюз  и,  кратко   отсалютовав   в   сторону
центрального пилона, плюхнулся в пилотское кресло и резко нажал на  кнопку
вызова.
   - Не найдется ли у тебя мало-мальски приличного кофе? - просипел он  и,
стремительно крутанувшись в кресле, устремился на камбуз.
   - Будьте как дома, - пробормотала Хельва, неготовая  к  такому  бурному
проявлению энергии после нескольких дней, проведенных в обществе Теоды.
   Едва не свернув  плечом  дверной  косяк,  Онро  ворвался  на  камбуз  и
принялся рыться в шкафах.
   - Кофе, скорее всего, находится на своем обычном  месте  -  на  третьей
полке шкафа, который стоит по правую руку от вас, - сухо заметила  Хельва.
Прошу прощения, банка свалилась на пол.
   Онро поднял банку, умудрившись  весьма  ощутимо  стукнуться  головой  о
дверцу шкафа, которую он оставил открытой. Но потока брани, который Хельва
почти наверняка ожидала услышать, не последовало. Посетитель осторожно,  с
терпением, свидетельствующим о редкой выдержке, притворил дверцу и, вскрыл
герметическую оболочку, проследовал  обратно  в  рубку,  где,  усевшись  в
кресло и глотая горячий, дымящийся кофе, стал наблюдать,  как  разгорается
шкала экстренной связи. Понемногу напряжение стало отпускать его.
   - Все мы жертвы собственных привычек, правда, Х-834? Я мечтал  о  чашке
кофе восемнадцать дней и ночей напролет. От пойла, которое здесь, на  этом
Богом забытом шарике,  используют  взамен,  меня  только  ко  сну  клонит.
Правда, кофе, действует не так сильно, как бензедрин, но зато менее вреден
для организма. А вот и они.  Могу  поклясться,  что  с  каждым  разом  эту
чертову связь приходится ждать все дольше.
   - Говорит Регул, Центральная база на связи.
   - Докладывает Х-834, - провозгласил Онро.
   - Кто? - от удивления голос базы утратил всю свою официальность.
   - На связи Онро.
   - Ясно, сэр, не сразу узнал ваш голос.
   - А ты что думал - это Хельва охрипла?
   - Нет, сэр, я так не подумал.
   - Ладно, поболтали и будет. Теперь введи данные в компьютер, и пусть он
как следует пошевелит мозгами. А то я слишком устал. И проверь как следует
программу. В последнее время  мне  приходилось  очень  мало  спать.  -  Он
повернулся  к  Хельве.  -  Как  тебе  это  понравится  -  впервые  за  три
галактических года попасть  домой  и  угодить  в  самый  разгар  эпидемии!
Надеюсь, мне хотя бы продлят отпуск. Онро снова повернулся к рации. - Вот,
дребедень для машины, - он быстро продиктовал данные. -  А  вот  словесная
часть - это для проверки:
   "Заболевание  не  удалось  идентифицировать  по  шкале  Орсона  ни  как
известный вирус, ни  как  его  видоизменение.  У  всесторонне  проверенных
пациентов, признанных  абсолютно  здоровыми,  клинические  симптомы  могут
развиться за десять часов: полное исчезновение мышечного контроля, сильный
жар, острые боли в спине наступают через три дня. Смерть наступает от:  1)
кровоизлияния в мозг, 2)  остановки  сердца,  З)  легочного  коллапса,  4)
удушья или в случае запоздалого оказания медицинской помощи, 5) истощения.
Все выжившие страдают полным отсутствием мышечной координации.  Показатель
повреждения мозга отрицательный. Но они ничем не лучше трупов".
   - Интеллект страдает? - спросил Ценком.
   - Невозможно сказать ничего определенного, остается  только  надеяться,
что,  как  и  в  большинстве  подобных  случаев,  изменения  в  мозгу   не
затрагивают интеллект.
   - Джули О'Греди и сановная леди во всем остальном равны, - пробормотала
Хельва. Из сказанного медиком она сделала  вывод,  что  телам,  перенесшим
эпидемию, повезло все же больше, чем ее, наделенному врожденными увечьями.
   - Наша стройная подружка ближе к истине, чем она  сама  подозревает,  -
хохотнул Онро.  Если  не  считать  младенцев,  нет  ни  единого  человека,
которому не было бы лучше прямо сейчас попасть в капсулу. Все равно в  том
состоянии, в котором бедняги находятся, они ни на что не годятся.
   - Будете дожидаться ответа? - осведомился Ценком.
   - Смотря сколько времени.
   - Вполне успеете вздремнуть, - предупредительно заметила  Хельва.  Пока
еще  они  разберутся  с  вашим  рапортом,  -  добавила  она,  одновременно
направляя Ценкому личный сигнал тревоги.
   - Только недолго, майор Онро, - вставил Ценком.
   - Онро, вы так свернете себе шею, - заметила  Хельва,  увидев,  что  он
вытянул длинные ноги и, притулившись в пилотском кресле, собрался соснуть.
- Можете воспользоваться койкой пилота. Я подниму вас, как  только  придет
ответ.
   - Да уж, милочка, не забудь, а то я отвинчу твою  смотровую  панель,  -
пригрозил Онро и, пьяно пошатываясь, побрел в каюту.
   - Постараюсь, - Хельва увидела, как он  два  раза  глубоко  вздохнул  и
провалился в сон.
   И сразу же включилась связь с Теодой - слуховая и зрительная. Вот Теода
стоит, склонившись над постелью. Ее  сильные  пальцы  ласково  поглаживают
неподвижное  тело  лежащей  женщины.  Дряблые  мышцы,  полное   отсутствие
рефлексов,  одутловатое  лицо,  невидящие  глаза,  отвисшая  челюсть;   на
какое-то мгновение шейные мышцы напряглись, и из  горла  больной  вырвался
невнятный стон.
   - Мы не можем обнаружить реакции даже на самые сильные раздражители,  -
произнес голос, обладателя которого Хельва не могла  видеть.  -  Возможно,
пациентка как-то реагирует на боль, но полной уверенности у нас нет.  Даже
если она нас понимает, то не может подать знак.
   Хельва заметила, что полузакрытые веки женщины еле заметно  дрогнули  -
вниз, потом вверх. Не укрылся от  нее  и  легчайший  трепет  ноздрей.  Она
надеялась, что Теода тоже это отметила, но решила проверить.
   - Теода, сказала она тихо, стараясь не испугать женщину, и  все  же  та
вздрогнула от неожиданности.
   - Это ты, Хельва?
   - Да,  Насколько  мне  позволяет  мое  ограниченное  зрение,  я  сумела
разглядеть дрожание век и трепет ноздрей. Если паралич протекает  в  такой
острой форме, как мне стало известно из донесения майора  Онро,  эти  чуть
заметные  подергивания,   возможно,   являются   единственными   мышечными
сокращениями, сохранившимися у пациентки. Попроси, пожалуйста,  одного  из
твоих спутников понаблюдать за правым глазом, второго за левым, а ты  сама
сосредоточь внимание на ноздрях. Объясните больной, какие знаки ей следует
подавать и посмотрите, поймет ли она вас.
   - Это что - корабль? - недовольно осведомился невидимый спутник Теоды.
   - Да, Х-834, это она доставила меня сюда. Только Хельва не что, а кто.
   - Вот как, - последовал пренебрежительный  ответ.  -  Корабль,  который
поет? Только мне казалось, что его инициалы ДХ или ЖХ.
   - Давайте попробуем сделать то, что предлагает Хельва, -  перебила  его
Теода. - Ее зрение гораздо острее нашего, а способность  сосредоточиваться
неизмеримо выше.
   Обращаясь к пациентке, она тихо и отчетливо произнесла:
   - Если вы меня слышите, постарайтесь, пожалуйста, опустить правое веко.
   На протяжение секунды, показавшейся всем столетием,  никакого  движения
не последовало. Потом  медленно-медленно,  словно  преодолевая  чудовищное
сопротивление, правое веко опустилось на долю миллиметра.
   - Чтобы мы могли быть уверены, что это движение - сознательное, я прошу
вас постараться дважды расширить ноздри.
   Снова прошло время, и вот Хельва уловила слабое движение  ноздрей.  Она
заметила еще кое-что, куда более важное, - бисеринки пота, выступившие  на
лбу и верхней губе больной и сразу же привлекала к ним остальных.
   - Каких колоссальных усилий это, видимо, стоило несчастному,  попавшему
в заточение разуму, - с бесконечным  состраданием  проговорила  Теода.  Ее
рука с закругленными пальцами мягко легла на  влажный  лоб  женщины.  -  А
теперь отдыхайте, милая. Мы больше не будем вас мучить, но знайте - у  нас
появилась надежда.
   Только  Хельва  заметила,  как  бессильно  поникли  и  почти  сразу  же
распрямились плечи Теоды, когда она направилась к соседней койке.
   Хельва сопровождала Теоду на  всем  протяжении  обхода  -  из  женского
отделения в мужское, а оттуда в детское  и  даже  в  бокс  для  младенцев.
Эпидемия не пощадила ни старых, ни  малых  -  даже  малыши,  которым  было
несколько недель от роду, стали ее жертвами.
   - Можно лишь надеяться, что чем моложе больной и чем более  упруги  его
ткани, тем больше шанс, что их функции восстановятся, -  заметил  один  из
провожатых Теоды.  Хельва  поймала  часть  его  жеста  -  он  обвел  рукой
отделение, в котором стояло пятьдесят кроваток с неподвижно застывшими  на
них младенцами.
   Теода нагнулась и взяла  на  руки  крошечного  трехмесячного  малыша  -
розового и белокурого. Тельце у  него  было  упругое,  цвет  кожи  свежий.
Ловким движением женщина оттянула грудную складку и сильно ущипнула. Глаза
младенца расширились, ротик приоткрылся, издав слабый писк.
   Теода быстро  прижала  малыша  к  груди  и  стала  покачивать,  как  бы
извиняясь за то, что сделала ему больно. И хотя одеяло приглушало  звук  и
ограничивало видимость, Хельва успела увидеть и понять то же, что и Теода.
   Пока Теода  укачивала  младенца,  до  Хельвы  долетали  только  обрывки
разгоревшегося спора. Но вот прежний уровень зрения и Слуха вернулся к ней
- Теода положила ребенка на живот и стала осторожно  сгибать  и  разгибать
его ручки и  ножки,  подражая  тем  беспорядочным  подергиваниям,  которые
предвещают начало первых самостоятельных движений.
   - И так мы будем работать с каждым ребенком, с каждым больным - по часу
утром и вечером. Если возникнет потребность, мы мобилизуем всех взрослых и
всех сознательных подростков на Аннигоне, и они станут нашими помощниками.
Если мы хотим достучаться до мозга, восстановить  связь  между  разумом  и
нервной системой, нам придется восстанавливать функцию мозговых центров  с
самого начала деятельности мозга. Нужно  спешить.  Эти  несчастные  и  так
слишком долго ждут, чтобы их освободили из кошмарного заключения.
   - Но... но как, доктор Теода, вы можете обосновать свои выводы?  Вы  же
сами согласились, что данный случай имеет меньше сходства с  эпидемией  на
Медее, чем считалось первоначально.
   - Пока я не могу дать вам никаких обоснований. Да и к  чему  это?  Весь
мой опыт подсказывает, что я права.
   - Опыт? Вы, наверное, хотели сказать "интуиция"? - неодобрительно изрек
чиновник. - Но  не  можем  же  мы,  доверившись  интуиции  одной  женщины,
отвлекать занятых людей от их дел...
   - Разве вы не видели испарины на лице той женщины?  Не  поняли,  какого
усилия ей стоило всего лишь опустить веко? - набросилась на него Теода.  -
Так неужели после этого какие-то усилия с нашей стороны  могут  показаться
вам слишком большими?
   - Зачем столько эмоций? - вспылил чиновник. Разве Аннигон не приютил  у
себя переживших эпидемию, невзирая на  опасность  стать  жертвой  того  же
вируса?..
   - Не надо, - решительно заявила Теода. Прежде, чем приблизиться  к  Ван
Гогу, ваши корабли убедились, что эпидемия миновала.  Но  это  к  делу  не
относится. Я возвращаюсь на корабль и немедленно свяжусь с Ценкомом. И  вы
получите и  обоснование,  и  подтверждение  в  аккуратнейшей  компьютерной
распечатке. Она резко повернулась, и Хельва увидела почтительно  застывших
поодаль медсестер. - Но прошу тех из  вас,  кто  любит  детей  и  доверяет
женской интуиции: делайте то, что я  вам  показала,  независимо  от  того,
будет получено подтверждение или нет. Терять все  равно  нечего,  а  живых
нужно спасать.
   Теода стремительно покинула больницу, не обращая внимания на  жалобы  и
уговоры чиновников. Она  забралась  в  машину  и  велела  возвращаться  на
корабль. Услышав ее звенящий от бессильной ярости голос, водитель счел  за
лучшее не вступать в разговоры. Хельва видела, как сильные пальцы женщины,
ни  на  миг  не  останавливаясь,  беспокойно  шевелятся  -  то   судорожно
сжимаются, то беспомощно вытягиваются, то теребят застежку куртки.  Словно
почувствовав ее взгляд, Теода резко отключила связь.
   Нимало не смутившись, Хельва переключилась на наружные камеры,  которые
давали более  широкий  обзор,  и  поймала  приближающуюся  машину.  Экипаж
высадил  пассажирку  и  уехал.  Но  Теода  не  спешила  входить  в   лифт.
Ограниченная неудобным углом зрения, Хельва могла  только  наблюдать,  как
женщина ходит взад-вперед.
   Онро храпел в каюте, а Хельва терпеливо ждала.
   - Прошу разрешения войти, - наконец тихо сказала Теода.
   - Разрешение дано.
   Пошатываясь от усталости, вытянув руку вперед, как будто нащупывая путь
в темноте, Теода вышла из лифта. Бессильно упала  в  пилотское  кресло  и,
облокотившись на пульт, уронила голову на руки.
   - Ты видела, Хельва, - пробормотала  женщина,  -  ты  все  видела.  Эти
несчастные пребывают в таком состоянии уже больше шести недель. И моргнуть
глазом для них тяжелее, чем поднять тонну. Разве мыслимо - пережить  такое
и сохранить рассудок?
   -  У  них  всегда  остается  надежда.  Не  забывай,  Теода:  если  есть
уверенность, что разум не пострадал, без  тела  в  конце  концов  можно  и
обойтись. И даже найти в этом кое-какие преимущества, - напомнила она.
   Теода стремительно подняла голову и, повернувшись в кресле, ошеломленно
уставилась на панель, за которой скрывалось  заключенное  в  капсулу  тело
Хельвы.
   - Ну да... И ты сама - отличный пример!
   Потом сокрушенно помотала головой.
   - Нет, Хельва. Одно дело - когда тебя с младенчества  приучили  к  этой
мысли, и совсем другое -  когда  ты  вынуждена  смириться  с  ней,  как  с
единственным выходом.
   - Молодые без особых потрясений привыкнут к жизни в капсуле.  Повторяю,
в ней есть свои преимущества и прямые выгоды. Вспомни, как я  сопровождала
тебя в твоей поездке в больницу.
   - Но иметь возможность ходить, дотрагиваться  руками,  вдыхать  запахи,
смеяться и плакать...
   - Плакать... - выдохнула Хельва,  -  облегчить  душу  слезами.  Да,  ты
права, - ее сердце стиснула невыносимая  тоска,  и  ненадолго  отступившая
горечь утраты вернулась с новой силой.
   - Хельва... Там, в больнице... Я хочу сказать, что слышала о  том,  как
ты... Прости, но я так ушла в свои мысли, что тогда не поняла, что это  ты
- Корабль, который пел, и что ты... - голос ее сорвался.
   - И я тоже забыла, что у вас на Медее вирус не только  отгородил  разум
от тела, но и уничтожил мозг, оставив лишь неодушевленную плоть.
   Теода отвела взгляд.
   - Не могу забыть того несчастного малыша...
   - Ценком - Х-834. Ты на связи?
   Испуганная голосом, который  неожиданно  загремел  у  ее  локтя,  Теода
отпрянула от загоревшейся шкалы экстренной связи.
   - Х-834 слушает.
   - Приготовься отпечатать компьютерное  заключение  в  ответ