И  Терон  был
настолько "любезен", что не преминул напомнить ей об  этих  нарушениях,  а
заодно и указал куда более логичные линии поведения при тех  же  условиях,
попутно призвав ее никогда не выходить за  границы  установленных  правил,
пока  ее  напарником  является  он,  Терон  с  Актиона.  Она   не   должна
предпринимать ничего, - он повторил это  дважды,  -  без  предварительного
согласования  с  ним,  а  потом  с  Ценкомом.  Разумное  создание  тем   и
отличается, что способно следовать приказам без малейших отступлений.
   - Неужели ты  всерьез  считаешь,  -  посмеиваясь,  проговорила  Хельва,
впервые услышав от него это торжественное  заявление  (тогда  она  еще  не
утратила чувства юмора), - что если приказ потребует, чтобы я  проникла  в
атмосферу, которая, как доказали предварительные  замеры,  губительна  для
моего корпуса  и  вызовет  нашу  гибель,  то  я  должна  следовать  такому
приказу... и погибнуть?
   - Центральные Миры не отдают своим кораблям безответственных  приказов,
- укоризненно ответил Терон.

   А в полумиле, в полумиле,
   В полумиле впереди...

   - Не улавливаю, какое отношение полумили имеют к обсуждаемому  вопросу,
- холодно заметил он.
   - Я пыталась ограничиться тонким намеком, но если ты не понял, придется
объяснить.
   - Только, если можно, четко и внятно.
   - Приказы могут отдаваться без учета  неизвестных  заранее  и,  тем  не
менее, чрезвычайно важных факторов. Таких, как вышеупомянутая  губительная
атмосфера...
   - Предположительно...
   - ...которые, однако могут оказаться  решающими.  Согласись,  мы  часто
посещаем малоисследованные звездные системы. Поэтому вполне возможно, а не
только предположительно, что заранее отданные приказы потребуют  разумного
и обдуманного пересмотра, а это, в свою очередь, может  потребовать  того,
что на первый взгляд может быть расценено как  безответственное  изменение
этих самых признаков и/или служебное неподчинение вышеупомянутым приказам.
   Терон покачал головой, но вовсе не печально - ибо Хельва была  уверена,
что он в жизни не пережил ни одного по-настоящему глубокого  человеческого
чувства, - а укоризненно.
   - Теперь я окончательно понимаю, почему Центральные  Миры  настоятельно
требуют,   чтобы   командиром   корабля   с   мозговым   управлением   был
пилот-человек. Это совершенно необходимо, когда столь ненадежное  создание
фактически управляет таким мощным организмом, как данный корабль.
   Хельва едва не поперхнулась - так он ничего не  понимает!  И  с  трудом
удержалась от того, чтобы не заявить: пилотский пульт управления ее никоим
образом не контролирует. Это она контролирует пилота.
   - Настанет день, - гнул свое  Терон,  -  когда  столь  нецелесообразные
средства  выйдут  из  употребления.  Автоматическое  управление  достигнет
такого высокого уровня,  что  надобность  в  человеческих  мозгах  начисто
отпадет.
   - Но в мозговых кораблях используют человеческих  существ,  -  четко  и
раздельно произнесла Хельва.
   - Ну да, человеческих существ. А мы,  люди,  склонны  заблуждаться,  мы
слишком  утлый  сосуд  для  такой  великой   задачи,   игрушка   в   руках
многообразных обстоятельств. - Терон явно решил довести свою проповедь  до
конца. - Человеку свойственно ошибаться, а Богу - прощать. - Он  вздохнул.
- А  когда  человеческий  компонент,  столь  подверженный  ошибкам,  будет
исключен, когда автоматика достигнет совершенства, -  слышишь,  Хельва?  -
совершенства, вот нужное слово! - то исчезнет всякая необходимость  в  тех
временных мерах, которые вынуждены применять Центральные  Миры  сейчас.  И
только  когда  такое  совершенство  будет   достигнуто,   корабли   станут
по-настоящему надежными.  -  Он  покровительственным  жестом  похлопал  по
панели управления.
   Хельва едва сдержалась, чтобы не  ответить  крепким  ругательством.  Ей
лезли в  голову  неопровержимые  исторические  факты,  усвоенные  за  годы
школьного обучения и психопрограммирования. Но она  вовремя  спохватилась:
ведь все эти факты, вдруг поняла она, основаны на случайностях, что только
подтверждает  его  дурацкую  теорию  о  ненадежности,  хотя  в  итоге  все
заканчивалось наилучшим образом. В каждом из этих случаев мозговые корабли
действовали, игнорируя или пересматривая  ранее  полученные  приказы,  как
того требовали  чрезвычайные  обстоятельства,  с  которыми  им  доводилось
сталкиваться. Если следовать неколебимой логике Терона, то и сам  разум  -
неважно, капсульный или  подвижной  -  ненадежен.  Хельва  не  могла  себе
представить, чтобы он когда-нибудь мог признать: лучшие решения отнюдь  не
всегда логичны.
   Вот и теперь каждая частичка разума, инстинкта, опыта, программирования
и рассудка говорили Хельве:  мозговые  корабли  просто  так  не  исчезают.
Особенно четыре  подряд.  Четыре  за  неполный  регулианский  месяц.  Один
корабль за сто лет - это еще можно было бы счесть  возможным,  логичным  и
вероятным. Но всегда должен быть какой-то  намек,  какая-то  предсказуемая
причина. Как, например, в случае с 732, обезумевшей от горя на Алиоте.
   Ну зачем только  она  позволила  Кире  уйти,  когда  они  выполнили  то
задание? В таких вопросах Кира  всегда  была  с  Хельвой  заодно,  но  как
убедить Терона, что массовые исчезновения  противоречат  здравому  смыслу?
Ведь здесь требуется интуиция, которой он начисто лишен.
   Почему  же   психопробы   не   обнаружили   этой   его   склонности   к
морализаторству? И еще кое-что она заметила в своем напарнике: признает он
это или нет, но только сам принцип  киборгов,  существ,  подобных  Хельве,
вызывал у него отвращение. В отличие от большинства обитателей Центральных
Миров, Терон ни на секунду не забыл, что за  титановой  броней  скрывается
капсула, в которой  находится  неподвижное  и,  тем  не  менее,  абсолютно
человеческое тело.
   Она даже наверное смогла бы пожалеть Терона, не вызывай он у нее такого
раздражения. А ведь еще до того, как он стал ей неприятен, она  раскусила,
что скрывается за тем стремлением к совершенству,  которое  движет  каждой
его мыслью, каждым поступком. Терон панически, до безумия  боится  ошибок,
боится допустить какой-нибудь промах, потому что промах означает  неудачу,
а неудача для него просто немыслима. Если же он не будет допускать ошибок,
то никто не сможет обвинить его в неудаче  и,  таким  образом,  ему  будет
всегда сопутствовать успех.
   "Что ж, - размышляла  Хельва,  -  я-то  не  боюсь  ошибок  и  не  боюсь
признать, что меня постигла неудача.  Как  с  этим  Тероном.  Если  он  не
доверяет капсульникам, значит, не подходит ни мне, ни  Центральным  Мирам.
Так уж и быть, мстить я не буду.  Просто  попрошу  замену  и  даже  уплачу
штраф. Это не должно отбросить меня далеко назад.  А  с  новым  партнером,
получив парочку выгодных заданий,  я  быстро  рассчитаюсь  с  долгами.  Но
Терона здесь даже духа не будет!"
   Теперь, когда она твердо решила с ним расстаться, ей сразу стало легче.
   Назавтра, едва поднявшись,  Терон  по  обыкновению  принялся  проверять
каждый датчик, каждый индикатор, каждый измерительный  прибор  -  вдоль  и
поперек. Этот ритуал занял у него почти все утро, хотя Хельве на такую  же
проверку хватило бы и десяти минут. Такая процедура всегда считалась делом
"мозга", и "тела", как правило, в нее не вникали.  Хельве  же  приходилось
зачитывать Терону свои показания, а он сличал их с собственными.
   - Все в полном ажуре, - с довольным видом заявил он, что делал  всегда,
когда результаты совпадали... а случалось это  каждый  Божий  день.  Потом
уселся за пульт управления, ожидая прибытия на Таниа Бореалис.
   ТХ-834 уже не впервые посещал Даррел, четвертую планету Таниа Бореалис,
и сотрудники космопорта успели познакомиться с  Тероном,  познакомиться  и
невзлюбить его  до  такой  степени,  что  со  всеми  вопросами  обращались
напрямую к Хельве, минуя ее напарника. И если  Хельву  это  забавляло,  то
потом  ей  же  приходилось  расхлебывать  все  осложнения  с  разобиженным
"телом". Терон же в ответ на пренебрежительное отношение портовых служащих
стал вдвойне напыщен и официален - и с ними,  и  с  капитаном  Медицинской
службы, который встречал груз редких наркотических  веществ,  который  они
доставили. Учитывая  характер  и  силу  действия  препаратов,  требовались
дополнительные  меры  предосторожности,  но  Терон   повел   себя   просто
оскорбительно: он вызвал  Центральные  Миры,  чтобы  подтвердить  личность
капитана Бранда, прежде, чем соизволил передать ему ценный груз.
   В довершение ко всему, на вызов ответил сам  Найал  Паролан,  начальник
сектора, и Хельва прекрасно поняла все, что скрывалось за его  подчеркнуто
официальным тоном. Она внутренне поежилась. Надо же так  случиться,  чтобы
это  был  именно  Паролан!  Она  испытывала  доселе  неведомое  стремление
вырваться из своей капсулы. В  конце  концов,  какая  разница,  когда  она
заявит о своем желании сменить напарника, -  все  равно  ехидных  насмешек
Паролана ей не избежать. До возвращения на  Регул  им  предстоят  еще  три
посадки: одна на Таниа Аустралис и две на противоположных сторонах  Алулы.
Пусть лучше Найал Паролан выпустит пары  сейчас,  тогда  к  тому  времени,
когда она будет разбираться с Тероном, он уже остынет. Собравшись с духом,
чтобы выслушать резкую отповедь  инспектора,  Хельва  тайком  послала  ему
сигнал оставаться на связи. Терон, верный раб инструкций, должен проводить
капитана Бранда до машин, так что у нее будет время, чтобы заявить о своем
намерении.
   - Диспетчерская  -  ТХ-834.  Зиксон  Антиолатанский  просит  разрешения
подняться на борт.
   - В разрешении отказано, - ответила Хельва, даже не взглянув на Терона.
   - Говорит пилот Терон, -  поспешно  вмешался  ее  напарник.  Подойдя  к
пульту управления, он включил прямой канал местной связи.  -  Какова  цель
запроса?
   - Не знаю. Они едут к вам на машине.
   Терон отключил связь и выглянул в открытый шлюз. Как  раз  в  этот  миг
машина Бранда разминулась с приближающимся экипажем.
   - Хельва, ты не имеешь права самостоятельно принимать решения,  если  я
нахожусь рядом.
   - А ты когда-нибудь слышал о Зиксоне Антиолатанском? -  резко  спросила
Хельва. - И потом, разве ты забыл, что это строго служебный рейс?
   - Мне прекрасно известна специфика нашего рейса, и я никогда не  слышал
о Зиксоне Антиолатанском. Но эта вовсе не значит, что его не существует  в
природе. Похоже, это какой-то  религиозный  деятель,  а  одна  из  главных
служебных инструкций предписывает оказывать уважение представителям  любых
религий. Мы, должны его принять.
   - Совершенно справедливо. Но могу ли я  напомнить  пилоту  Терону,  что
нахожусь на службе несколько дольше его и к тому же имею доступ  к  банкам
памяти, которые гораздо меньше  подвержены  lapsus  memriae,  чем  обычная
человеческая память? Так вот, в них нет никаких Зиксонов.
   - Но запрос сделан по всей форме, - возразил Терон.
   - Может быть, стоит сначала посоветоваться с Мирами?
   - Существует решения, которые можно  принимать,  не  запрашивая  высшие
инстанции.
   - Неужели?
   Подъехала машина, и спутники Зиксона почтительно  испросили  позволения
подняться на борт. Их появление лишило Хельву возможности  побеседовать  с
Ценкомом наедине. Ее несказанно бесило детское упрямство  Терона,  который
решил во что бы то ни стало узнать, кто такие  эти  Зиксоны.  Она  отлично
понимала: отмени она его приказ, он бы вне всякого сомнения поставил ее на
место. Но если уж он  взял  инициативу  на  себя,  значит,  все  в  полном
порядке.
   Четверо мужчин поднялись на борт; двое из них, в простых серых  плащах,
бравой поступью вошли в шлюз - ни дать ни  взять  охрана  какой-то  важной
персоны. С поясов свисало оружие, на шее  у  каждого  красовался  странный
цилиндрический свисток на цепочке. Третий, седоватый но весьма энергичный,
подобострастно  ввел  четвертого,  седовласого  мужчину  с  величественной
осанкой в длинном серо-черном одеянии. В руках он сжимал свисток,  похожий
на те, что были у стражей, но большего размера,  будто  это  была  невесть
какая святыня.
   Что-то а их торжественном  появлении  насторожило  Хельву  еще  больше.
Седоватый, суетясь вокруг своего спутника, так и шарил глазами  по  рубке.
Вот он шагнул в сторону и оказался за  спиной  Терона,  который  продолжал
преспокойно  сидеть  за  пультом,  а  старец  тем  временем  поравнялся  с
титановой панелью, за которой находилась Хельва. Они почти завершили  свой
маневр, когда в мозгу у Хельвы оглушительно зазвучал сигнал тревоги.
   - Терон, это угонщики! - крикнула она, отчаянно надеясь, что Ценком все
еще на связи.
   Седовласый, мигом потеряв все свое величие, пугающе  ритмично  произнес
набор разновысоких слогов и протянул руку к пилону.
   Борясь с подступающим беспамятством, Хельва успела увидеть, как  стражи
поднесли к губам свистки, и их пронзительный вой создал звуковые помехи  в
электронных цепях. Как Терон, получив от седоватого удар по голове,  сполз
на пол.  Потом  усыпляющий  газ,  который  старец  пустил  в  ее  капсулу,
подействовал и она потеряла сознание.
   "...Электронные цепи вышли из строя",  -  подумала  Хельва...  и  разом
пришла в себя.
   Она ничего не видела. Ничего не  слышала.  Ни  шепота,  ни  шороха.  Ни
самого слабенького лучика света.
   Хельва постаралась справиться с волной первобытного ужаса, который едва
не лишил ее рассудка. "Я думаю, значит, я жива, - собрав в комок всю  силу
воли, сказала  она  себе.  -  Я  могу  думать,  могу  спокойно  и  разумно
вспомнить, что случилось, что могло случиться".
   Еще самая малость - и ужас вечной изоляции  от  звука  и  света  грозил
полностью  овладеть  всем  ее  существом.  Хельва  принялась   холодно   и
бесстрастно  восстанавливать  в  памяти  последнюю,  стремительную   сцену
предательского нападения. Как вошли те четверо, как  стражи  со  свистками
заняли свои  места.  Сверхзвуковой  сигнал  был  рассчитан  на  то,  чтобы
заблокировать ее схемы, тем  самым  парализовав  защитную  реакцию  против
насильственного  отключения  смотровой   панели.   Задачей   третьего   из
захватчиков было обезвредить Терона.
   Таким  образом,  -  продолжала  рассуждать  Хельва,  -  нападение  было
рассчитано заранее, с тем, чтобы одновременно вывести из игры и "мозг",  и
"тело". И только люди, имеющие тесный контакт с Центральными Мирами, могли
заполучить информацию, необходимую для того, чтобы взять  верх  сразу  над
подвижным и неподвижным партнерами. Отключающие слоги, как и особый тон  и
ритм их произнесения, держались в строжайшем секрете и  даже  хранились  в
разных местах. Невозможно поверить, чтобы этими сведениями  мог  завладеть
кто-то посторонний.
   Эти размышления привели Хельву к  очевидному,  но  от  этого  не  менее
поразительному выводу. Теперь она знала,  как  "исчезли"  четыре  мозговых
корабля. Их, вне всякого сомнения, похитили - точно так же, как и  ее.  Но
зачем? Она терялась в догадках. И где  находятся  остальные?  Отрезаны  от
связи, как и она? Или доведены до безумия...
   "Я отказываюсь поверить, что это может случиться со мной  или  с  любым
другим  капсульником,  -  твердо  сказала  себе   Хельва.   -   Сильнейшая
сосредоточенность  и  напряженная  умственная  деятельность  помогут   мне
перенести все лишения".
   Итак, первым исчез ФТ-687. Они тоже  работали  на  наркорейсах,  правда
собирали сырье, а не доставляли готовые препараты. То же самое можно  было
сказать  и  про  РД-751  и  ПФ-699.  Такая  закономерность   наводила   на
размышления.
   Наркотики,  которые  доставила  она,  можно  было  получить  только   с
разрешения Центральных Миров. Их перевозили специальные команды, причем  в
очень малых количествах. Одной стокубиковой ампулы  менкалита  с  избытком
хватило бы, чтобы отравить воду на целой планете и превратить ее жителей в
рабов, бездумно и послушно выполняющих любые приказы. В то же время,  одна
гранула этого вещества, растворенная в большом количестве белковой основы,
могла предохранить  обитателей  нескольких  звездных  систем  от  эпидемии
вирусного энцефалита. Туканит, психоделическое вещество,  давал  блестящие
результаты при  психотерапевтическом  лечении  кататонического  ступора  и
аутизма, ибо повышал восприимчивость пациента к окружающему  миру.  С  его
помощью   немощные   туканские   старейшины   восстанавливали    угасающие
психические силы. И, как ни опасны были эти наркотики при неосторожном или
злонамеренном использовании, в виде  лекарственных  препаратов  они  несли
жизнь и надежду миллионам людей, и потому их было необходимо доставлять  в
разные уголки Центральных Миров.  Таким  образом,  дамоклов  меч  вреда  и
пользы постоянной угрозой висел над головой человечества.
   И, как оказалось, даже  капсульники  не  были  застрахованы  от  козней
безумцев.
   Безумцев? - Хельва мысленно скрипнула зубами. - Интересно, где же  этот
чертов идиот, ее напарничек? Сейчас он сам и его  неандертальские  мускулы
весьма пригодились бы. Она ощутила  явное  удовлетворение,  вспомнив,  как
третий захватчик сильным ударом отправил его в нокаут, и понадеялась,  что
Терон заработал достаточно синяков, ссадин и шишек.  И  все  же  он  может
видеть и слышать без всяких механических приспособлений.
   Хельва чувствовала, как каждая клеточка  ее  мозга,  лишившись  внешних
ощущений, сжимается и трепещет от ужаса. Сколько еще она сможет удерживать
разум от...

   В двух семьях, равных знатностью и славой...
   .................................
   Я пытаюсь бежать от любовной напасти...

   Бежать? Как бы не так - ведь я ничего не вижу.

   Не действует по принужденья милость.
   Как теплый дождь, она спадает...

   Нет, небо здесь не при чем. И Порция мне не  поможет.  Старина  Шекспир
покинул меня в беде, а ведь я отстаивала его авторитет в чужих мирах.

   Под небом Индии прекрасной,
   Где время тратил я напрасно...

   Время... сколько  его  у  меня  осталось  -  бесконечность  или  совсем
чуть-чуть? Неужели я пожизненно осуждена балансировать между  вечностью  и
безумием?

   Ох и крут был епископ из Блиша -
   Все святые тряслись в своих нишах...

   Вот и у меня тоже когда-то была своя ниша, только выдворил меня из  нее
не епископ, а Зиксон.
   Что мне делать с Зиксонами  -  придушить  их  кальсонами,  оглушить  их
клаксонами или...
   Но я ничего не могу - ни двигаться, ни видеть, ни слышать...
   Сколько можно сколькоможносколькоможносколько можно? СКОЛЬКО МОЖНО?
   Когда  под  давлением  критической  ситуации   государство   испытывает
необходимость  разорвать...  Это  мой  мозг  сейчас  разорвется!  Господи,
неужели во всей вселенной нет ничего,  о  чем  бы  я  могла  подумать,  не
возвращаясь мыслями к...
   ЗВУК!
   Резкий, царапающий, металлический. Но  в  ее  слуховых  цепях  раздался
ЗВУК. Он, словно каленым железом обжег ее  мозг,  погруженный  в  плотное,
непроницаемое,  бесконечное,  сводящее  с   ума   безмолвие,   вернув   ей
способность нормально мыслить. Она вскрикнула,  но  беззвучно:  все  цепи,
кроме слуховой, по-прежнему бездействовали.
   Хельва поспешно убавила силу звука до терпимого уровня. Голос,  который
она услышала, звучал резко, гнусаво и совсем не приятно,  но  долгожданное
ощущение, которое он принес с собой, было божественно прекрасным.
   - Тебя отсоединили от всех судовых систем.
   Сейчас слова не имели для нее никакого  смысла  -  она  вслушивалась  в
великолепие звука, любой резкий шум доставлял  ей  невероятные  страдания.
Потребовалось несколько мгновений, чтобы  слоги  превратились  в  значащие
слова.
   - Чтоб ты не потеряла рассудок, мы присоединили  тебя  к  ограниченной,
замкнутой аудио-визуальной цепи. Учти: любое злоупотребление этой милостью
приведет к очередному... - угрозу сопровождал мерзкий смешок, - ...если не
постоянному отключению.
   Внезапно зрение вернулось, но оно не принесло желанного облегчения