Энн Маккефри.
    Корабль, который пел

   -----------------------------------------------------------------------
   Anne McCaffrey. The Ship Who Sang (1969).
   Пер. - Т.Науменко. СПб., АО "Спикс", 1993.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 20 July 2001
   -----------------------------------------------------------------------



1. КОРАБЛЬ, КОТОРЫЙ ПЕЛ

   Рождение едва не обрекло ее на смерть: она появилась на свет  физически
неполноценной. Оставался  последний  шанс  -  контрольная  энцефалограмма,
тест, которому подвергались  все  новорожденные.  Ведь  всегда  оставалась
надежда, что в жалком тельце таится полноценный разум,  что,  несмотря  на
недоразвитые органы чувств, мозг обладает цепкостью и восприимчивостью.
   Энцефалограмма  оказалась  неожиданно  благоприятной,  и  эту   новость
поспешили сообщить ожидающим в печали родителям. Теперь  от  них  зависело
последнее,  решающее  слово   -   подвергнуть   младенца   безболезненному
умерщвлению или предоставить ему возможность стать заключенным  в  капсулу
"мозгом", ведущим  элементом  сложнейшей  системы  управления  -  из  тех,
которые применялись  в  совершенно  особых  сферах  деятельности.  В  этом
качестве их отпрыску  предстояло  на  протяжении  нескольких  веков  вести
безболезненное и даже  вполне  комфортное  существование  в  металлической
оболочке, неся свою необычную службу на благо Федерации Центральных Миров.
   Она осталась жить и получила имя Хельва.  Три  первых  молочных  месяца
малютка размахивала скрюченными ручонками и слабо сучила обрубками  ножек,
как и все младенцы, наслаждаясь жизнью. И в этом она была не одинока  -  в
специальных яслях большого города подрастало еще три таких же ребенка.
   Прошло некоторое время, и  всех  их  перевели  в  Центральный  институт
экспериментальной медицины, где для них началась череда постепенных тонких
превращений.
   Один из младенцев погиб в процессе первой же пересадки,  но  семнадцать
малышей из группы Хельвы продолжали расти и  развиваться  в  металлических
капсулах. Теперь Хельва уже  не  сучила  ножками  -  ее  нервные  импульсы
вращали колеса - и  не  размахивала  кулачками,  а  приводила  в  движение
механические манипуляторы. По мере того, как девочка взрослела, все больше
нервных синапсов  включалось  в  управление  механизмами,  осуществляющими
разнообразные функции пилотирования и эксплуатации  космического  корабля,
ибо Хельве было суждено стать его неподвижной, "мозговой" половиной;  роль
же подвижной половины, или "тела" отводилась ее напарнику  -  мужчине  или
женщине, которого ей предстоит избрать самой, когда  придет  срок.  Хельве
повезло - она попала в высшую элиту  себе  подобных.  Ее  интеллектуальные
тесты с самого начала давали результаты, превышающие  средний  уровень,  а
коэффициент адаптации был  чрезвычайно  высок.  Поскольку  ее  развитие  в
капсуле протекало  как  нельзя  лучше  и  операция  на  гипофизе  не  дала
нежелательных   последствий,   Хельву   ожидала   захватывающая,   богатая
событиями, неординарная жизнь, которая, как небо от земли,  отличалась  от
той участи, что была бы ей уготована, уродись  она  обычным,  "нормальным"
человеком.
   Однако ни диаграмма активности мозга, ни ранние показатели коэффициента
умственного  развития  не  обнаружили   некоторых   скрытых   особенностей
характера Хельвы, о которых Центральным Мирам предстояло раньше или  позже
узнать. Пока  же  им  оставалось  одно  -  выжидать,  уповая  на  то,  что
массированные дозы капсульной  психологии  пошли  на  пользу,  сформировав
надежную защиту, способную выдержать как бремя пожизненного  заключения  в
оболочке, так и тяготы необычной профессии. Ведь нельзя  допустить,  чтобы
корабль, управляемый человеческим мозгом,  ударился  в  бега  или  потерял
рассудок - слишком огромны были  материальные  и  энергетические  ресурсы,
вложенные в него Мирами. Разумеется, мыслящие корабли уже  давно  миновали
стадию экспериментального  освоения.  Большинство  младенцев  благополучно
переносили доведенную до высочайшего совершенства  операцию  на  гипофизе,
вследствие которой их тела прекращали расти, что  исключало  необходимость
последовательных пересадок из меньших капсул в большие. И  лишь  ничтожный
процент  погибал  в  процессе  окончательного   присоединения   к   пульту
управления космического корабля или  сложнейшего  промышленного  агрегата.
Ростом капсульник, сохранявший все свои врожденные уродства, был не больше
взрослого карлика, однако самое безупречное тело во Вселенной не могло  бы
соперничать  совершенством  с  его  мозгом  -  продуктом  планомерного   и
целенаправленного развития.
   Итак, несколько безмятежных лет Хельва  разъезжала  в  своей  скорлупе,
забавляясь в обществе одноклассников, играла с ними в особые игры -  "Срыв
потока", "Утечка энергии",  -  изучала  космические  траектории,  ракетные
двигатели,  вычислительную  технику,   логистику,   психогигиену,   основы
инопланетной   психологии,   филологию,   историю   космонавтики,   право,
организацию межпланетных сообщений, коды  -  словом  все  те  премудрости,
которые полагалось усвоить разумному,  логично  мыслящему,  эрудированному
гражданину Федерации. Незаметно для себя и к радости своих учителей Хельва
поглощала знания так же легко и непринужденно, как  питательную  жидкость.
Когда-нибудь  она  с  благодарностью   вспомнит   терпеливые,   монотонные
наставления, которые на подсознательном уровне  впечатывали  в  ее  память
необходимые сведения.
   Цивилизация,  к  которой  принадлежала  Хельва,   не   обходилась   без
хлопотливых  благотворительных  организаций,  целью  которых  была  защита
обитателей Земли и других планет  от  бесчеловечного  обращения.  Одна  из
таких групп - Общество  защиты  интересов  разумных  меньшинств  -  как-то
подняла шумиху вокруг детей-капсульников. Хельве  в  ту  пору  только  что
миновал четырнадцатый год. Под давлением общественности  Центральные  Миры
были  вынуждены  организовать  экскурсию  по  Институту  Экспериментальной
Медицины, которую начали весьма эффектно - с демонстрации историй болезни,
дополненных фотоматериалами. Очень немногие из  проверяющих  пошли  дальше
первых  снимков.  Большинство  их  первоначальных  возражений  по   поводу
несчастных пленников было сметено волной облегчения:  какое  счастье,  что
эти отвратительные тела милосердно убрали с глаз долой!
   В тот день в  классе  Хельвы  шел  урок  изобразительного  искусства  -
факультативный  предмет  в  перенасыщенной  учебной   программе.   Девочка
работала с набором микроскопических  инструментов  -  позже  ей  предстоит
использовать их для мелкого  ремонта  деталей  пульта  управления.  Задача
перед ней стояла огромная - выполнить копию Тайной вечери, а полотно  было
совсем мизерным - головка малюсенького болта. Хельва настроила  зрение  на
нужную кратность увеличения и принялась  за  дело.  Во  время  работы  она
рассеяно мурлыкала  -  получался  странный,  но  вполне  мелодичный  звук.
Капсульники пользовались собственными голосовыми  связками  и  диафрагмой,
только выходил звук через микрофоны, а не  через  рот.  Поэтому  в  голосе
Хельвы бездумно выводящем бесконечные рулады, несмотря на  теплый,  нежный
тембр, ощущалось что-то механическое.
   - Какой у тебя милый голосок, - заметила одна из дам.
   Хельва, очнувшись, подняла взгляд и... перед ней предстала ошеломляющая
картина:  шелушащаяся  розовая   равнина,   усеянная   круглыми   грязными
кратерами. Ее мурлыканье перешло  в  возглас  изумления,  но  она  тут  же
спохватилась и отрегулировала зрение - поры сразу уменьшились до  обычного
размера и перестали походить на кратеры.
   - Видите ли, мадам, - невозмутимо ответила девочка,  -  наша  голосовая
подготовка длится несколько лет.  Некоторые  несовершенства  голоса  могут
стать сущим наказанием для  партнера  во  время  длительного  космического
полета, поэтому их необходимо заранее устранить. Эти уроки мне очень много
дали.
   Хельва впервые увидела обычных людей,  без  капсул,  и  к  чести  своей
перенесла испытание совершенно спокойно. Среагируй она как-то иначе, и это
немедленно стало бы известно наверху.
   - Я хотела сказать, милочка, что у тебя настоящий  певческий  голос,  -
пояснила дама.
   - Благодарю за любезность. Не хотите ли  взглянуть  на  мою  работу?  -
вежливо осведомилась Хельва. Она инстинктивно сторонилась бесед на  личные
темы, но слова гостьи запомнила и решила обдумать их на досуге.
   - Работу? Какую работу? - не поняла дама.
   - Я выполняю копию Тайной вечери на головке болта.
   - О, неужели? - прощебетала гостья.
   Хельва снова настроила зрение на увеличение и окинула копию критическим
взором.
   - Конечно, некоторые цветовые тона несколько отличаются от тех, которые
использовали старые  мастера,  да  и  перспектива  слегка  подкачала,  но,
по-моему, в целом копия мне удалась.
   Глаза гостьи, неспособные разглядеть столь  мелкий  объект,  недоуменно
вытаращились.
   - Ой, я совсем упустила из вида, -  сказала  Хельва  виновато.  Она  бы
наверное покраснела, если бы  умела.  -  Ведь  вы  не  можете  настраивать
зрение.
   Руководитель экскурсии так и расплылся в одобрительной улыбке: в голосе
девочки явственно прозвучала жалость к обделенным судьбой.
   - Вот, возьмите, это вам поможет, - великодушно  предложила  Хельва,  и
ухватив манипулятором увеличительное устройство,  поднесла  его  к  своему
творению.
   Потрясенные визитеры склонились над ним, разглядывая  скопированную  до
мельчайших деталей Тайную вечерю, искусно запечатленную на головке болта.
   - Остается сказать, - заметил пожилой господин, которого жена притащила
с собой,  -  что  всеблагой  Господь  может  вкушать  пищу  там,  куда  не
осмеливаются ступить ангелы.
   - Вы о тех дебатах, сэр, которые  велись  в  средние  века,  -  о  том,
сколько  ангелов  может  уместиться  на  булавочной  головке?   -   учтиво
поинтересовалась Хельва.
   - Да, я имел в виду их.
   - Если заменить ангелов на атомы, то проблема не  так  уж  неразрешима,
если, конечно, знать количество металла в упомянутой булавке.
   - И ваша программа позволяет ее решить?
   - Разумеется.
   - А скажите, юная леди, в  вашу  программу  не  забыли  ввести  чувство
юмора?
   - Нет, сэр, нас учат развивать чувство пропорции, а  это  дает  тот  же
эффект.
   Добряк понимающе хохотнул, а про себя решил, что потратил время не зря.
   Если комиссии наблюдателей потребовались месяцы на то, чтобы переварить
ту весьма содержательную пищу, которой  их  угостили  в  Институте,  то  и
Хельве от этого визита перепала крошка.
   Термин "пение" в приложении к ней самой - с этим стоило разобраться.  В
свое время она,  конечно,  прошла  курс  музыкальной  грамоты,  включавший
знакомство  как  с  наиболее  известными  классическими  произведениями  -
такими, как Тристан и Изольда, Кандид, Оклахома, Свадьба Фигаро, так  и  с
творчеством  певцов  атомного  века:   Бригит   Нильссон,   Боба   Дилана,
Джеральдины  Тодд,  а  также  с  любопытными   ритмическими   построениями
венериан, с видеохроматическими картинами уроженцев Капеллы, акустическими
изысками альтаирцев и напевами  ретикулийцев.  Однако  Сам  процесс  пения
представлял для любого капсульника значительные технические сложности.  Но
не зря же их с детства приучали: сначала исследуй проблему или ситуацию со
всех сторон и только потом делай вывод.  Их  настрой  на  победу,  должным
образом уравновешенный между двумя полюсами - оптимизмом и  практичностью,
позволял им выходить самим и выводить  свой  корабль  и  экипаж  из  самых
запутанных ситуаций. Поэтому Хельву нимало не смутил тот факт, что она  не
может открывать  рот,  чтобы  петь.  Ничего,  она  изобретет  какой-нибудь
способ, который даст ей возможность компенсировать свои недостатки в  этой
области. Для начала она изучила методы звукоизвлечения, существовавшие  на
протяжении веков, включая как вокальное, так и инструментальное искусство.
Ее  собственный  аппарат,  служивший  для  извлечения  звука,  был  скорее
инструментальным, нежели вокальным. Оказалось, чтобы добиться  правильного
дыхания и четкой артикуляции звуков в ротовой полости,  придется  серьезно
потрудиться. Ведь капсульники, строго говоря, не дышат. Они  не  извлекают
кислород и другие газы из атмосферного воздуха, поскольку  нужная  газовая
смесь содержится в питательном  растворе,  подаваемом  прямо  в  оболочку.
Поэкспериментировав, Хельва пришла к выводу, что  может  создавать  нужный
тон, манипулируя диафрагмальной системой. А  расслабляя  мышцы  гортани  и
расширяя ротовую полость в лобные пазухи, можно  извлекать  гласные  звуки
так, чтобы они с максимальным  эффектом  воспроизводились  через  горловой
микрофон. Она сравнила полученные результаты с записями современных певцов
и осталась довольна, хотя записи ее голоса  отличались  какой-то  присущей
лишь  ей  одной  неуловимой  особенностью.  И  дело  было  не  в  каких-то
технических погрешностях - просто ее голос был  совершенно  уникален.  Для
Хельвы, которая в совершенстве  освоила  поиск  информации,  не  составило
никакого труда ознакомиться с  музыкальным  репертуаром,  содержавшимся  в
библиотеке института. И скоро она убедилась,  что  может  исполнить  любую
партию, любую песню, которая придет на ум. Ей не приходило в  голову,  что
кому-то может показаться странным: девочка - и поет на все голоса, от баса
до колоратурного сопрано. Для Хельвы все  дело  заключалось  в  правильном
звукоизвлечении  и   регуляции   диафрагмальных   сокращений,   задаваемых
конкретным произведением.
   Если наверху и заметили ее необычное  увлечение,  то  вида  не  подали.
Начальство только приветствовало, когда у капсульников появлялись хобби, -
лишь бы они не мешали их профессиональной деятельности.
   В  канун  своего  шестнадцатилетия  Хельва  полностью  закончила   курс
обучения и водворилась на своем корабле - Х-834. Ее  постоянная  титановая
оболочка, окруженная еще более неуязвимым барьером, скрылась в центральном
пилоне спасательного корабля. Все нервные, зрительные, слуховые, сенсорные
контакты были  смонтированы  и  опечатаны.  Манипуляторы  снабжены  новыми
удлинителями, соединениями, усилителями.  И,  наконец,  неописуемо  тонкие
мозговые выводы присоединены к цепям управления. Все эти процедуры  Хельва
перенесла под полной анестезией, а очнулась от забытья она  уже  кораблем.
Ее мозг и разум управляли всеми функциями - от  навигации  до  определения
нагрузки, соответствующей спасательному судну ее класса. Она  могла  нести
полную ответственность за себя и свою подвижную половину не только в любой
из ситуаций, уже зарегистрированных в анналах Центральных Миров,  но  и  в
любой из ситуаций, которые их самые изощренные умы сумели изобрести.
   Ее первый же настоящий полет - ибо она и ей подобные начиная  с  восьми
лет совершали учебные полеты на тренажерах, - продемонстрировал, что она в
совершенстве владеет всеми тайнами  своего  ремесла.  Она  была  готова  к
захватывающим приключениям, и с нетерпением ожидала  появления  подвижного
напарника.
   В тот день, когда Хельва доложила, что готова приступить  к  выполнению
своих обязанностей, на базе томились от  безделья  девять  дипломированных
пилотов-спасателей. Несколько рейсов требовали  первоочередного  внимания,
но на Хельву уже давно положили глаз руководители многих служб Центральных
Миров, и каждый был полон решимости заполучить ее в свою епархию. Все были
так заняты своими делами, что никто не удосужился  представить  Хельву  ее
будущим соискателям. Ведь корабль всегда сам выбирал себе напарника.  Будь
в это время на базе другой "мозговой" корабль, он подсказал бы Хельве, что
ей следует самой сделать первый шаг. Но вышло так, что пока Миры  выясняли
отношения между собой, Роберт Тэннер выскользнул  из  казармы  пилотов  и,
миновав летное поле, подобрался к стройному серебристому корпусу Хельвы.
   - Привет! Есть кто дома? - спросил он.
   - Конечно, есть, - ответила Хельва, включая наружные видеодатчики. - Ты
мой напарник? - с  надеждой  спросила  она,  увидев  на  незнакомце  форму
спасательной службы.
   - Все будет зависеть от тебя, - томно отозвался он.
   - Никто не идет. Я уже подумала, что здесь  нет  ни  одного  свободного
партнера, и от Миров никаких инструкций не поступает... -  Хельва  и  сама
почувствовала,  что  ее  слова  прозвучали   довольно   жалобно,   но   ей
действительно стало очень грустно одной на  погруженном  в  темноту  поле.
Ведь она привыкла к обществу других  капсульников,  а  в  последнее  время
вокруг нее постоянно суетились толпы инженеров  и  техников.  Затянувшееся
одиночество быстро утратило свое очарование  и  стало  действовать  ей  на
нервы.
   - Стоит ли печалиться, что Миры не торопятся с инструкциями? Зато,  моя
красавица, еще восемь молодцов, кроме меня, так и сгорают  от  нетерпения,
ожидая, чтобы ты пригласила их на борт!
   Эти слова Тэннер произнес уже стоя в центральной рубке.  Чуткие  пальцы
спасателя пробежали по пульту управления, погладили пилотское  кресло.  Он
заглянул в каюты, в камбуз, в герметичные грузовые отсеки.
   - А знаешь, если хочешь напомнить Мирам о  себе,  а  заодно  и  оказать
услугу всем нам, вызови казарму, и давай устроим  тепленькую  вечеринку  с
выбором партнера! Как тебе моя идея?
   Хельва хихикнула про себя. Как он отличается от институтского персонала
или редких посетителей, с которыми ей  доводилось  встречаться.  Какой  он
веселый, уверенный, до чего отличная мысль - устроить вечеринку на  борту!
По ее мнению, это никак не противоречило установленным правилам.
   - Ценком, это Х-834. Соедините меня с казармой пилотов.
   - Связь визуальная?
   - Да, пожалуйста.
   На экране возникла картина: восемь томящихся мужчин в позах, выражающих
крайнюю степень скуки.
   - Говорит Х-834. Не соблаговолят ли свободные пилоты зайти  ко  мне  на
борт?
   Восемь фигур заметались по комнате, хватая одежду, сбрасывая  наушники,
выпутываясь из простынь и одеял. Хельва дала  отбой,  а  Тэннер,  довольно
посмеиваясь, уселся в кресло дожидаться прибытия товарищей.
   Хельву же охватило доселе неведомое  ей  чувство  тревожного  ожидания.
Наверное ни  одна  дебютантка  не  испытывала  такого  панического  ужаса,
волнения и неуверенности. Но, в отличие  от  начинающей  актрисы,  она  не
могла Закатить истерику,  разбить  фарфоровую  безделушку  или  разбросать
гримировальные  принадлежности,  чтобы  хоть  как-то   ослабить   гнетущую
тревогу. Зато она могла проверить ассортимент напитков и  закусок,  чем  и
занялась, заодно угостив Тэннера  из  своих  нетронутых  продовольственных
запасов.
   На пилотском жаргоне пилотов называли "телами"  -  в  противоположность
"мозгам", которыми были их корабли.  Они  проходили  такую  же  насыщенную
программу подготовки, как и  "мозги",  и  только  один  процент  с  каждой
планеты, входящей в Федерацию, допускался к  занятиям  по  особой  учебной
программе Центральных Миров, рассчитанной на пилотов-спасателей.  Так  что
не было ничего удивительного в том, что все восемь молодых людей,  которые
поднялись в гостеприимно открытый шлюз Хельвы,  были  на  редкость  хороши
собой, умны, обладали прекрасной  координацией  и  выдержкой.  Все  они  с
надеждой ожидали веселой пирушки, если, конечно,  Хельва  не  будет  иметь
ничего против, и каждый был готов  подложить  свинью  остальным,  лишь  бы
снискать ее расположение.
   От появления стольких мужчин сразу  у  Хельвы  даже  дух  захватило,  и
решив, что может на секундочку позволить себе такую необычную роскошь, она
целиком отдалась этому новому для себя чувству.
   Потом придирчиво разобрала  своих  соискателей  по  косточкам.  Проныра
Тэннер забавлял ее, но не особенно привлекал; белокурый Нордсен  показался
простоватым; в смуглом  аль-Атпае  она  почувствовала  скрытое  упрямство,
которое ей было явно не по нутру, в сумрачн