овить контакт с варварами провалилась позорнейшим образом. Согласно демократическим традициям линьяри, это означало, что пришла очередь Невы встать во главе команды и попытаться наладить общение с безрогими, а юноше оставалось только поддерживать ее решения, даже если приняты они, по его мнению, под влиянием эмоций.
     Кроме того, Таринье, надо отдать ему должное, напомнил себе, что найти пропавшего линьяри - задача первоочередная для всех членов экспедиции, и только по случайности эта девочка, если она на самом деле жива, приходится Неве сестры-дочерью.
     И все-таки ему было очень стыдно - и потому, что он потерпел неудачу, и потому, что получил выволочку при товарищах. Он отчаянно хотел оправдаться перед старшими посланцами... И это желание вскоре должно было принести куда больше проблем, чем недолгая ссора на корабле.
     Скрытый энергетическим щитом "Балакире" следовал за "Ухуру" в достаточном отдалении - всего лишь черная точка на фоне звезд, всегда скрытая "слепым пятном" за дюзами. Чтобы не спугнуть добычу, линьяри не стали связываться с родной планетой - на таком расстоянии это было затруднительно в любом случае. Но следующий свой шаг посланцы обсуждали почти непрерывно, покуда мысли их не сошлись на едином, удовлетворяющем каждого плане. Они совершили ошибку, попытавшись обойти фазу изучения языка при контакте с новой разумной расой; значит, после того, как цель корабля чужаков станет ясна, именно это станет первоочередной их целью.
     На протяжении многих поколений линьяри все более и более полагались на свои зарождающиеся телепатические способности, и все менее - на устную речь, покуда последняя не выродилась в средство общения с молодняком, недостаточно зрелым умственно, чтобы перейти на мысленное общение. Только первый контакт с иными разумными расами выявил проблему, встававшую перед народом единорогов - их неспособность входить в мысленный контакт с иными существами, на свой лад не менее "линьяри", чем сами линьяри. Уже владея высокоразвитой технологией, но не имея никакого опыта изучения чужих языков, те поступили вполне логично - создали обучающее устройство, способное, имея образец чужого языка, за несколько ночных гипносеансов связать его формы и слова с базовыми мыслеобразами, какими обычно общались сами линьяри. Недостаток у этого устройства имелся только один - чтобы им пользоваться, следовало вначале завести простейшую беседу с представителем чужой расы, заложив этим основу для дальнейшего обучения. А линьяри на опыте убедились, что заручиться сотрудничеством иномирян прежде, чем контакт с ними установлен, бывает крайне затруднительно. Гнездачи с Кхормы-V были существами оседлыми, поскольку сложная система химических взаимодействий привязывала взрослые особи к гнезду. Поэтому первая проба новоизобретенного аппарата прошла успешно - послам линьяри потребовалось всего лишь разбить лагерь в виду крупного гнезда и дождаться, покуда его обитателей не разберет любопытство. Но малорослые дхармакои с Галлени были существами пугливыми, робкими, да вдобавок наделенными от природы неподражаемой способностью скрываться в тенях. Потребовались долгие годы осторожных контактов, чтобы заручиться их доверием, покуда дхармакои не усвоили, что не все иные - хищники, и не вышли без страха, чтобы пообщаться со своими рогатыми братьями по разуму... А линьяри пожалели, что преподали им этот урок, потому что с таким же новообретенным доверием дхармакои приветствовали первых разведчиков-кхлеви, которые истребили крошечных сумчатых до последнего.
     Именно память о тех годах, что ушли на то, чтобы добиться доверия дхармакоев, и подвигли Таринье на то, чтобы начать контакт с человечеством с записей, полученных с пыточных кораблей кхлеви. В тот момент ему показалось очень разумным показать варварам на планете внизу, что у них и линьяри есть общий враг. Сейчас они вернулись к испытанным методам, за одним, многократно обговоренным за время полета, незначительным исключением.
     "У нас нет времени приручать какого-то варвара. Кроме того, их множество, а нас в этом секторе всего четверо. Что, если они решат, будто мы опасны, и попытаются уничтожить? Мы должны немедленно наладить контакт", выступал Таринье.
     "Я не стану напоминать, когда я прежде слышала эту идею, или что случилось, когда мы попытались ее осуществить". Мыслеобразы Невы сопровождала определенная эмоция - скорей, высокомерное безразличие, будто зависшее в ледяной пустоте.
     "Ну, нельзя назвать случившееся полным провалом", заметила Мелиренья. "Мы выяснили, что твоей, Нева, сестры-дочерь, скорей всего, жива и находится в этом секторе".
     "Я лишь подразумевала, что в следующий раз желала бы заменить бурную жестикуляцию осмысленным диалогом. Очевидно, что мы ничего не добьемся, не изучив их языка".
     "Я не утверждал, будто нам незачем учить язык. Я сказал, что у нас времени нет сидеть перед их берлогами и потихоньку завоевывать доверие, как это сделало с дхармакоями Второе посольство".
     "И что ты предлагаешь, о вечноторопливый Таринье?"
     "А вам еще непонятно? Надо поймать одного варвара. Проще всего - того, за которым мы гонимся".
     "Это неэтично! Мы не можем лишать свободы разумное существо без его осмысленного согласия".
     "Ну так будем его уговаривать, пока не согласится".
     "Погоди, Нева. В чем-то Таринье прав. Чтобы эти варвары начали доверять нам, придется потратить немало времени... а системы вооружений у них весьма впечатляющие. Если они скорей кхлеви чем линьяри <скорее мерзкие твари, чем такие, как мы, Народ>, они вполне способны расправиться с нами прежде, чем мы вступим в переговоры".
     "Если они настолько кхлеви, что убивают мирных пришельцев, от переговоров толку не будет. Такие союзники нам не нужны".
     "Нева, я согласна, но если ты не против, я бы предпочла не проверять это на своей шкуре!" Мысль Кхари несла с собой аналог кривоватой усмешки, так что все четверо линьяри расхохотались в ответ.
     "Возможно, если бы мы смогли получить согласие дикаря после того, как поймаем и приручим?.." предложила Мелиренья.
     "Соблюдаем букву закона, чтобы нарушить дух, Мелиренья?"
     "Любая система должна иметь запас гибкости", настаивала связистка.
     "Хм. Ну..."
     "Мы могли бы использовать дикаря и в качестве посланца, вместо того, чтобы общаться с ними напрямую. Хотя бы на первых порах, покуда не выясним, что случилось с твоей сестры-дочерью. Это может быть разумнее. Если они решат, что интерес исходит от их сородича, то не станут пугаться и прятать ее".
     "Это предполагает необыкновенную степень сотрудничества нашего гипотетического дикаря, которого мы даже не поймали".
     "Если эти существа хоть каплю линьяри, то любой из них, конечно, будет рад помочь жеребенку соединиться с родными".
     "А если нет?"
     "Если нет, то чем быстрей мы узнаем об этом, тем лучше - даже если при этом нам придется слегка отойти от морального кодекса линьяри. В конце концов, наши предки, составлявшие устав контактера, не предполагали, что мы можем столкнуться с кем-то вроде кхлеви!"
     "Очень надеюсь! Кому в здравом уме такое могло в голову прийти?!"
     "Но теперь, когда мы узнали, что подобные твари существуют, разумно будет внести в устав соответствующие поправки. Этика межвидового контакта не требует, чтобы мы подвергали себя предвидимой опасности".
     "Да, но что перевесит - опасность для нас, или страх и отчаяние нашего гипотетического пленника, который понятия не будет иметь, что с ним происходит?"
     "Страх и отчаяние мы можем погасить".
     "Даже если бы вмешиваться в его мышление было этично, мы не можем предсказать, как это повлияет на его память. Этот конкретный варвар может знать что-то о нашей пропавшей малышке; мы не можем рисковать, используя его в качестве учебного шаблона".
     В конце концов компромисс был достигнут. Они не станут пытаться наладить контакт на расстоянии, но и похищать представителей этого вида не будут, равно как связываться с кем-либо из разумных существу на борту корабля, за которым гонятся - из страха, что помрачение рассудка, необходимое для такого контакта, сотрет необходимую информацию из мозга субъекта. Вместо того они проследят курс корабля, а затем перехватят другое судно, летящее в том же направлении, и, перейдя на борт, попытаются объяснить пассажирам - воспользовавшись языком жестов и телепатией, если эти существа владеют ею - что пришли с миром и не желают никому вреда. Если кто-то из варваров на борту согласится пойти с ними, они воспользуются его услугами, чтобы изучить язык, а позднее, возможно, в качестве посла. Если нет - отправят корабль продолжать путь, и придумают еще что-нибудь. Так или иначе, а, присутствуя физически на борту, они смогут погасить страх, который варвары могут испытать во время этого краткого пленения, равно как помутить воспоминания, чтобы никто не подумал рассказать о случившемся.
     "А что, если мы не сумеем воздействовать на этих существ?" - беспокоилась Нева. "А если и сможем - не будет ли столь же неэтично чистить их память, как брать в плен?"
     "Хотя бы букву закона надо соблюдать", твердо отвечала Кхари.

***

     Отправление челнока на Маганос задерживалось в последний момент - будто нарочно, чтобы Карина успела пострадать от чудовищно безвкусного дизайна салона: сплошь багровый и ярко-оранжевый, совершенно не гармонировавшие с ее любимыми тонами, сиреневым и кремовым. Кроме того, все места были заняты, все сиденья - заполнены, и иногда даже переполнены. Во всяком случае, пожилая особа в соседнем с Кариной кресле переливалась через подлокотник на соседнее место. И в довершение всего кто-то из пассажиров определенно питался в тайской забегаловке; аромат чеснока и лимонной травы перебивал даже стоящий обычно в челноках запах многократно отфильтрованного воздуха и средства для чистки ковров. Экстрасенс коротала время до старта, пытаясь объяснить старухе - та уже давно бросила попытки вспомнить, как же зовут ее давно потерянную внучатую, кажется, племянницу - насколько мучительными она находила подобные минуты, когда людская толпа напирала со всех сторон.
     - Как я тебя понимаю, дорогуша, - промурлыкала старая грымза, пытаясь продавить кресло, и взгромоздила лодыжки на саквояж соседки. - Для таких крупных женщин, как мы, эти креслица явно маловаты.
     Карина покосилась на бесформенную тушу, распирающую трикотажное платье в блестках, которое идеально смотрелось бы на ком-то на два размера меньше и лет на тридцать моложе, потом успокаивающе разгладила складки лилового шелка, обтекающего ее приятные округлости. Разумеется, никакого сравнения быть не могло... или могло?
     - О, меня тревожит не физическая теснота, - ответила она со смешком, который кто-то много лет назад имел неосторожность сравнить с веселым звоном горного ручья. С тех самых пор Карина весело названивала по случаю и без. - Меня гнетет присутствие стольких несчастных душ, несущих бремя страданий, горя, тайных страхов. Я, видите ли, экстрасенс, я такие вещи чувствую особенно остро.
     - Я тоже, - задушевно поддержала ее соседка, - особенно после жареного. У тебя, голову даю на отсечение, то самое... знаешь, такая жгучая боль, прямо под ложечкой?
     - Ничего похожего, - отрезала Карина. - Кроме того, я не употребляю ни животных жиров, ни алкоголя.
     - Да, в наши годы приходится быть осторожными, верно? - Старуха захихикала, и полезла в огромный баул с посеребренными застежками. Похоже было, что она собирается достать оттуда семейный альбом героических пропорций.
     Карина решила, что объяснять старой грымзе, что имелась в виду сугубо тягость сочувствия людским скорбям, беспрестанно встречающимся ей на пути, и ощущение несоразмерности им ее собственных скромных талантов. Ей никогда не хватит сил исцелить каждого встречного, и сугубо инстинкт самосохранения требовал ограничить применение целительских способностей теми, с кем Карина ощущала определенное духовное родство. Поначалу ей померещилось, что ее соседка как раз из таких - кричащая пестрота колец и браслетов на толстых белых руках предполагала, что эта особа может адекватно оплатить исцеление от скорбей телесных. Но сейчас экстрасенс начинала подумывать, что остаток полета разумнее было бы провести в молчаливом раздумье.
     Она объявила, что пришло время для медитации, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, стараясь не обращать внимания на жмущееся к ноге могучее бедро и голос соседки, твердящей, что соснуть после обеда в их возрасте куда как полезно. Раздражение подавляет альфа-ритм, а на Маганос Карина намеревалась прибыть, излучая безмятежное спокойствие, дабы уверить в своих добрых намерениях эту... Акорну. Бедное дитя! Ее никто не учил пользоваться экстрасенсорными способностями; неудивительно, что бедняжка сбежала на край вселенной! На самом деле время, проведенное вдали от мира, могло сказаться на ней весьма благотворно. Но пришла пора ей вернуться. Это могла почувствовать и сама Акорна; потому она и ответила на послание целительницы... пятьдесят седьмое по счету. И теперь Карина сможет принять девочку-единорога под свое крыло, научить пользоваться ее силами ради всеобщего блага, не изнуряя себя и, прежде всего, не бесплатно, как она это делала в те немногие недели, что провела на Кездете два года назад. Сама идея вызывала у Карины легкую тошноту. Ну ничего. Когда они с Акорной объединят силы, девочка всему научится.
     Зажав в пальцах кулон из оправленного в серебро радужного опала, Карина заставила себя увидеть источаемый ею розовый свет любви, протягивая эфирную руку, чтобы окутать Акорну той же нежной аурой... и ощутила ответный толчок, нечеловеческий, удивительно сильный, но в то же время доброжелательный. Чудесно! Челнок не одолел еще и полпути до Маганоса, а присутствие Акорны уже чувствуется... Это ведь должна быть девочка-единорог, так? Карина силой воли попыталась загнать себя еще глубже в транс, но очень трудно было сосредоточиться, когда этот дурацкий громкоговоритель над ухом верещит про коррекцию курса и требует не паниковать. Само собой, она не будет паниковать... Как странно! Сиденье словно бы ушло из под седалища. Это хорошо, значит, она глубоко ушла в транс, вот и левитация начала проявляться... И явственное ощущение чужого присутствия совсем рядом, безошибочно выделяемое из тесного скопища людских рассудков.
     Из транса ее вывела рука, решительно трясущая ее за плечо, и отдающее мятой жаркое дыхание над ухом.
     - Скушай, дорогуша. - Толстуха-соседка протянула ей мятную пастилку, изрядно пострадавшую от долгого пребывания в потном кулаке. - Говорят, замечательно помогает от космической болезни.
     Прежде, чем Карина успела объяснить, что строгая дисциплина ума позволяет ей разрушать такие иллюзии, как космическая болезнь, челнок вдруг тошнотно ухнул куда-то, потом завалился набок, отчего у экстрасенса перехватило дух, и выровнялся. По другую сторону прохода кого-то стошнило. Карине пришлось закрыть глаза и строго напомнить себе, что ей полагается Думать о Высшем, а космическая болезнь - это самообман сознания. Кто-то в дальнем конце салона вдруг слабо взвизгнул, и в следующим момент по челноку прокатилась волна воплей. Карина отчаянно сосредоточилась на мысленном образе Акорны - рослой, среброгривой, радостно встречающей будущую подругу - прежде чем, приоткрыв один глаз, все же глянуть, из-за чего такой шум.
     Только поэтому она единственная из всех пассажиров не испугалась и не удивилась, увидав, как рослое, среброгривое существо с золотым рогом во лбу переступает порог двери, которой следовало оставаться герметично закрытой до того момента, когда челнок войдет в атмосферные купола Маганоса. За дверью шлюза, где следовало чернеть космическому вакууму, несущему всем пассажирам мгновенную гибель, струился неведомо откуда ровный золотистый свет.
     - Не ори, дуреха, это просто Госпожа Лукия! - советовала одна пассажирка другой. Под этим именем Акорну знали в те дни, когда она гостила на Кездете.
     - Она пришла за мной, а я не хочу, чтобы меня забрали! - воскликнула та девушка, что взвизгнула первой, и закрыла голову руками.
     Женщина-единорог проговорила что-то на текучем, гортанном наречии, коснулась волос девушки. Та подняла голову, и, встретившись взглядом с этими золотыми глазами, вдруг расслабилась, с легкой улыбкой обмякнув в кресле.
     Что бы с ней не случилось, это оказалось заразно. Спустя пару секунд в такую же нирвану впали пассажиры на соседних сиденьях.
     Старуха рядом с Кариной вцепилась в подлокотники так, что побелели пальцы, и тихонько молилась. И только тут экстрасенс сообразила, что остальные пассажиры видят не то, что она.
     - Извините, - выдавила она, с трудом поднимаясь и проталкиваясь в проход. - Извините, пожалуйста, спасибо, подвиньте колени, прошу, сэр, спасибо, извините, не волнуйтесь, это за мной...
     Наконец, растрепанная и задыхающаяся, Карина вывалилась в проход, провожаемая раздраженными шепотками о некоторых, кому не хватает соображения воспользоваться удобствами до посадки, и некоторых, кому следовало бы брать на себя два билета, раз уж они занимают два места.
     "Идиоты!", мелькнуло в голове у целительницы. "Нас перенесло в Иное Измерение, Акорна лично явилась за мной, а у них только и мыслей в голове, что об их бренных телах! Визжат, наизнанку выворачиваются, жалуются на отдавленные мозоли - что она только о нас подумает? Нет, я должна продемонстрировать, что хоть некоторые из нас Выше Всего Этого".
     Решительно улыбнувшись и игнорируя предательский уголок мозга, неслышно пищавший, что уж он-то крайне обеспокоен благополучием своего бренного тела, и не хочет уходить даже с самыми доброжелательными пришельцами, Карина прошла к дверям и изящно протянула руку девушке-единорогу.
     - Все в порядке, - проговорила она. - Я знаю, вы пришли за мной. На остальных не обращайте внимания. Они не привыкли к проявлениям тонких сущностей на этом плане бытия.
     Акорна - а кто же еще, другой такой нет - склонила к плечу прекрасную головку. И выдала нечто вроде:
     - Ллриваньиталли?
     - Я тоже очень рада, - растерянно ответила Карина.
     Почему никто не догадался намекнуть, что Акорна не говорит на всеобщем? Ну ничего, всегда можно общаться телепатически. Просияв, она изо всех своих сил направила образы себя и Акорны, стоящих рядом и окутанных нежно-розовой аурой истинной любви и согласия. А поскольку Акорна по-прежнему смотрела на нее недоуменно, стиснула в руке кулон с опалом, черпая из него тонкие энергии.
     Акорна отвернулась!
     "Видишь, Нева? Это хочет пойти с нами! Ты разве не чувствуешь?"
     "По-моему, оно чего-то не понимает. Если оно и способно к мысленной речи, то весьма слабо. Ты уверен, что оно хочет этого?"
     "Таринье, я тоже не уверена", вставила Мелиренья. "Судя по твоим образам, оно скалит зубы. По-моему, у хищников это жест угрозы".
     "Только не у этих". Таринье очень внимательно просматривал перехваченные спутниковые передачи, покуда "Балакире" следовал за кораблем-беглецом до самой лунной базы, где тот совершил посадку. "Они скалят зубы в качестве приветствия, и чтобы показать свои добрые чувства".
     "Ну, как скажешь. В любом случае, потом мы сможем это существо успокоить".
     Карина облегченно вздохнула, когда Акорна вновь обратила на нее взгляд огромных золотых глаз, и протянула... руку? Наверное, хотя пальцы были короткими и толстыми по сравнению с человеческими. Стиснув мягкую ладонь в своей, Карина ощутила вдруг прилив беспокойства - возможно, восприняв его от самой Акорны. А может, дело было в том, что глаза Акорны оказались золотыми, а не серебряными, как во всех рассказах? Или в том, что она оказалась выше и крупней, чем думала о ней целительница? И аура у нее почти... мужская. Хотя возможно, это иллюзия, поддерживаемая просторной темно-синей хламидой, такой простенькой - совсем не подходит для юной невинной девушки, единорога или нет. Ну, возможно, Карина была ниспослана, чтобы научить Акорну стильно одеваться... помимо всего прочего...
     - Минутку! - твердо заявила она,