как  ты
ослушался моего приказа, мне не от кого ждать помощи.
   - Прости, Крюгер. Мы можем идти?
   - Идите и служите нашему миру. Постарайтесь почувствовать радость.
   - Пошли, Гарсия, - сказал  Кинросс  мексиканцу,  и  они  отправились  в
обратный путь. Перед выходом Кинросс внезапно остановился.
   - Давай сядем и немного поговорим об этих демонах, Гарсия, -  предложил
он. - Я не готов ко встрече с Мэри Чедвик.


   Когда Кинросс и Гарсия вернулись обратно,  возле  костра  стояло  около
дюжины людей, среди них несколько женщин. Высокий  и  стройный  мужчина  в
кожаной куртке, серых штанах и тяжелых сапогах вышел к  ним  навстречу.  У
него были ярко-рыжие волосы.
   - Господин Кинросс? - спросил он. - Позвольте представиться, и, кстати,
прошу прощения, что мы воспользовались вашим костром. Мое  имя  -  Фридрих
фон Ланкено.
   Мужчины обменялись рукопожатием. Кинросс  с  любопытством  рассматривал
незнакомца, который, казалось, не проявлял ни малейшего беспокойства.
   - Мисс Чедвик сказала,  что  вы  являетесь,  так  сказать,  лейтенантом
господина  Крюгера,  -  сказал  фон  Ланкено.  -  Все  эти  люди  случайно
встретились по пути сюда. Нам бы  хотелось  услышать  разумное  объяснение
того, что с нами произошло.
   Сгрудившиеся возле костра люди загомонили.
   - Тихо, -  скомандовал  им  фон  Ланкено.  -  Сейчас  господин  Кинросс
обратится к тем, кто понимает по-английски.  Затем  я  переведу  его  речь
остальным.
   Кинросс рассказал им историю про солдат из  Тибести  и  про  моряков  с
"Иксиона". Он постоянно следил за выражением лица Ланкено. Тот ни разу  не
выказал удивления, но его глаза возбужденно горели, и он постоянно кивал в
знак одобрения. После того как Кинросс закончил свой рассказ, он  попросил
Гарсию повторить то же самое по-испански. Затем Кинросс  отвел  Ланкено  в
сторону.
   - Не могли бы вы рассказать, каким образом попали сюда? - спросил он.
   - Это случилось тогда, когда я  почти  достиг  вершины  горы  Сахама  в
Боливии. Я был один.
   - А другие?
   - Они попали сюда из  самых  разных  уголков  земного  шара.  Бразилия,
Родезия, Новые Гебриды, Австралия, Мозамбик.
   -  Думаю,  что  Крюгер  не  ошибся,  когда  предположил,   что   ворота
перемещаются вдоль восемнадцатой параллели, - пробормотал Кинросс.
   - Это можно определить довольно точно, опросив людей, - сказал Ланкено.
- Кстати, рано или поздно, господин Кинросс, мне  захочется  поговорить  с
герром Крюгером, если это возможно.
   - Пожалуйста. Я ведь не его секретарь. Но предупреждаю:  он  никому  не
позволит вернуться обратно.
   - Ни за что на свете я не согласился бы вернуться в  старый  мир!  -  с
жаром сказал Ланкено. - Еще в далеком детстве я услышал историю о солдатах
из Тибести, - продолжал он. - Юношей я направился в Тибести,  чтобы  найти
это место, но, в отличие от герра Крюгера, не смог его обнаружить. Поэтому
я начал искать свои собственные ворота среди заснеженных пиков Боливии.  Я
не уверен, господин Кинросс, что вошел в этот мир  через  вашу  дверь,  но
убежден, что я хочу здесь остаться.
   - Мэри... Мисс Чедвик тоже придерживается такого мнения,  -  с  грустью
сказал Кинросс. - Я никогда и не предполагал, что столь многие  захотят...
- его голос дрогнул.
   - Простите, что прерываю вас, - сказал Ланкено. - Но сбылась моя  самая
сокровенная мечта, и меня переполняют чувства. Если вы позволите, я нанесу
визит герру Крюгеру прямо сейчас.
   Он поклонился  и  пружинистым  шагом  пошел  прочь.  Внезапно  рядом  с
Кинроссом возникла австралийка, пристально следившая за Ланкено.
   - Ты слышала, что он сказал, Мэри? Но я знаю, что мы можем вернуться  в
наш прежний мир,  хотя  это  и  сопряжено  с  опасностями.  Как  только  я
что-нибудь придумаю, я дам тебе знать.
   Мэри, казалось, даже не слышала слов  Кинросса.  Она  с  восхищением  в
глазах смотрела вслед удаляющемуся Ланкено.
   - Вот это да! - произнесла она. - Настоящий мужчина!


   Кинросс вернулся к костру. Он буквально  кипел  от  возмущения;  Гарсия
разговаривал с группой латиноамериканцев, среди которых было три  женщины.
Кинросс подошел к родезийцу, крупному мужчине  с  мучнистым  цветом  лица,
одетому в широкие шорты. Его звали Питер Уайт.
   - Что вы обо всем этом думаете? - спросил Кинросс.
   - Тут довольно неплохо, - ответил он. - Словно вернулся в детство.
   Кинросс поморщился.
   - Знаете, Уайт, если мы как следует постараемся,  то  сможем  вернуться
обратно через эти ворота.
   - Я никогда не захочу этого, - спокойным голосом  ответил  родезиец.  -
Мне здесь хорошо.
   - Но со временем, когда вам все надоест...
   - Надоест? Знаете, Кинросс, последнее, что осталось у меня в памяти  от
старого мира, это как я умирал в вельде от лихорадки. Сны... Видения...  Я
не собираюсь возвращаться обратно.
   - Вы считаете, что все это вам снится?
   - Да, это сон. Приятный сон, и у меня нет желания просыпаться.
   Кинросс отошел в  сторону,  горестно  качая  головой.  Гарсия  все  еще
объяснял что-то по-испански стоявшим у костра  людям.  Бесцельно  побродив
несколько минут, Кинросс прилег у хлебного дерева, растущего  недалеко  от
костра. Он чувствовал себя усталым и раздраженным.  Со  склона  спускались
еще двое - мужчина и женщина. Пусть ими займется Гарсия, подумал Кинросс и
закрыл глаза.


   Через несколько часов из рощи вышел фон Ланкено с  сияющим  от  радости
лицом. Он созвал своих людей и  рассказал,  в  чем  будут  заключаться  их
обязанности. Каждому вменялось  собирать  утром  определенные  фрукты  или
ягоды, а затем приносить их к пещере  и  складывать  на  каменный  алтарь.
Затем он приказал соорудить хижины. У Уайта оказался топор, а у одного  из
мозамбикских  негров  -  мачете.  Когда  фон  Ланкено  убедился,  что  все
принялись за работу, он присоединился к Кинроссу,  лежавшему  под  хлебным
деревом. Вскоре к ним подошел и Гарсия.
   - Я долго беседовал с герром Крюгером, -  сказал  фон  Ланкено,  сев  и
обхватив колени своими длинными руками. - Он столько всего  рассказывал  о
вас, господин Кинросс.
   - Что именно? - прищурившись, спросил Кинросс.
   - Он рассказал мне о той особой связи, которая существует  между  вами.
Нечто такое, что помогло вам попасть в этот мир. Он сам  еще  до  конца  в
этом не разобрался. Но уверен, что вы должны быть его посредником  в  этом
мире.
   Кинросс ничего не ответил. Фон Ланкено тяжело вздохнул и продолжил:
   - Я с удовольствием буду вам подчиняться, господин Кинросс, и выполнять
все ваши приказания.
   - Мне не нужны ни власть,  ни  ответственность,  -  сказал  Кинросс.  -
Можете сами брать на себя командование,  господин  Ланкено,  только,  ради
Бога, оставьте меня в покое.
   - Если вы хотите  остаться  в  стороне,  то  мне  не  останется  ничего
другого. Но я надеюсь, вы позволите мне обращаться к вам за советом.
   - О, конечно, - устало ответил Кинросс.
   - Вы знаете, все это так восхитительно, что у меня просто голова кругом
идет.
   - Мне знакомы ваши чувства. Нам пришлось здесь столкнуться с явлениями,
которым мы не можем найти объяснения. Не стану отрицать, в юности я немало
думал об этом и прочитал много нелепых книг. Но сейчас мне кажется...
   - Вы слишком серьезны, Кинросс. У нас есть новый мир, и ему  совсем  не
обязательно   быть   копией   старого.   Мы   можем    упростить    химию,
систематизировать минералогию... Разве это не поражает ваше воображение?
   -  Вам  не  удастся  преодолеть  законы  сохранения  энергии,  господин
Ланкено. Чем больше здесь появится людей, тем труднее  будет  совпадать  с
ними. Крюгер сам мне об этом сказал, и я считаю, что он не ошибся.
   - Герр Крюгер никогда не причислял себя к  сторонникам  второго  Закона
термодинамики, иначе никого бы из нас тут не было. И большинство  из  тех,
кто появляется в этом мире, теряют человеческую сущность. Вы  же  сами  об
этом прекрасно знаете.
   Фон Ланкено окинул взглядом Гарсию и продолжил:
   - Я просто в восторге  от  того,  что  люди  разлагаются  на  элементы,
обогащая окружающий их мир. Это замечательно, когда стирается грань  между
субъектом и объектом. Вы только представьте,  какую  огромную  энергию  мы
можем взять у  этих  людей!  Каждое  дерево  и  камень  будут  иметь  свои
индивидуальные особенности, частичку человеческой души. О,  Кинросс,  этот
ваш второй закон действует только в старом  мире.  А  в  этом  мире  будут
править магия и волшебство, пока не наступит конец истории.
   Кинросс нахмурился.
   - Да? И мы будем спокойно следить  за  тем,  как  люди  разлагаются  на
первоэлементы? Фей и Бо-Бо...
   -  На  начальном  этапе  жертвы  неизбежны,  но  больше  подобного   не
повторится. Что же  касается  остальных,  то  мы  разработаем  специальные
ритуалы, которые помогут нам контролировать процесс распада личности. Мы с
герром Крюгером уделили довольно много  времени  обсуждению  именно  этого
аспекта.
   - Что-то я запутался, - вмешался в разговор Гарсия. - Вы считаете,  что
меня это тоже коснется? А если я не захочу распадаться  на  элементы,  что
тогда?
   - Вряд ли вы сможете этому помешать, господин Гарсия. К тому же,  после
этого вы станете гораздо счастливее.
   - Вы говорите точно так, как и Крюгер. Кинросс, что это все значит?
   - Он имеет в виду, что пустота этого мира растворяет нас независимо  от
нашего желания. Это можно сравнить с комочком соли, который растворяется в
пресной воде.
   - Пустота? А разве ее не существовало в старом мире?
   - Лишь в таких местах, как, например. Атлантический океан...
   - Ага, понятно. А вообще-то старый мир уже  настолько  насыщенный,  что
соль в нем больше не растворяется.
   - Именно. Наоборот, комочек соли обрастает новыми кристаллами.
   - Это напоминает мне о нашем утреннем разговоре. Мы отдаем  этому  миру
своих демонов.
   - Демоны? - перебил Ланкено. -  Именно  об  этом  и  говорил  мне  герр
Крюгер.
   - Странно, но теперь, кажется, я начинаю понимать, - медленно  произнес
Гарсия.
   - Ты даже не замечаешь, как теряешь своих демонов, - заметил Кинросс.
   - Хорошо, пусть я потерял нескольких демонов. Но меня,  как  и  раньше,
зовут Джо Гарсия, и мой желудок работает нормально.
   - Магия имен - самая старинная  в  мире,  господин  Гарсия.  Нет  более
могущественного  способа,  чтобы  удержать  демонов  при  себе,  -  сказал
Ланкено. - Мы дадим жителям деревни новые имена.
   - А почему вы и Кинросс считаете, что ваши демоны останутся с вами?
   - Мы тоже теряем собственных демонов, но реже, чем остальные. Очевидно,
мы с господином Кинроссом обладаем иной силой.
   - Он прав, Гарсия, - сказал Кинросс. - Ты  можешь  быть  просто  суммой
всех своих демонов, а можешь быть самим собой, но  чувствовать,  что  твои
демоны рядом.
   - Демоны, господин Гарсия, - хмуро сказал Ланкено, - это частички ваших
воспоминаний, хороших или плохих, веселых или грустных.
   - Воспоминания навсегда остаются с нами, - заметил Кинросс,  -  но  то,
что мы  не  испытали  -  упущенные  возможности,  несостоявшиеся  встречи,
сомнения, сожаления - все это и составляет бремя,  которое  мы  всю  жизнь
носим с собой.
   - Я вижу, господин Кинросс, мы нашли с вами общий язык,  -  сказал  фон
Ланкено. - Мы теряем демонов, от которых хотим избавиться и сохраняем тех,
которые умножают нашу силу. Но  жители  деревни  будут  терять  и  тех,  и
других.
   - Понятно, - сказал Гарсия. - Продолжайте.
   - Я бы хотел отметить, что  в  безлюдных  местах  не  составляет  труда
избавиться от демонов. Скажем, высоко в горах я терял тысячи демонов. Но в
Париже или Берлине они возвращались обратно десятками  тысяч...  Я  просто
восхищаюсь Кербеком, - продолжал фон Ланкено. - Он позволил нам избавиться
от всех наших демонов  разом.  Это  счастье,  поверьте.  Или  взять  этого
черного гиганта, Бо-Бо. За разум, господин Кинросс, надо  платить  высокую
цену. Мы должны уберечь от этого жителей  нашей  деревни.  Они  не  должны
страдать.  Надеюсь,  вы  и  господин  Гарсия  поможете   мне   разработать
специальные ритуалы,  чтобы  помочь  пионерам  этого  мира  избавиться  от
отягощающего их бремени.
   - Мы подумаем, - задумчиво ответил Кинросс и отвернулся.
   - Я сделаю все, что от меня зависит, - сказал мексиканец.
   Ланкено попрощался и отправился наблюдать за строительством деревни.
   - Кинросс, - сказал Гарсия, - что-то говорит мне, что за свой разум  ты
расплачиваешься демоном размером с "Куин Мэри".


   Крюгертаун, так они назвали свою деревню, был построен за один день.  У
Мэри была отдельная хижина, Кинросс и Гарсия построили  себе  хижины  чуть
ниже по реке, неподалеку от рощи. Фон Ланкено жил в деревне.  Каждое  утро
Гарсия с Кинроссом собирали бананы и плоды хлебного дерева, которые  затем
относили к пещере и оставляли на каменном  алтаре.  Гарсия  часто  помогал
Ланкено, который придумывал различные ритуалы для жителей деревни. Кинросс
отказывался принимать в этом  участие  и  бродил  по  холмам,  не  обращая
внимания  на  черных  пигмеев  и  серых  женщин,  которых  с  каждым  днем
становилось все больше.  Иногда  он  видел  Кербека,  который  гонялся  за
туземцами. Не раз Кинросс  пытался  поговорить  с  ним,  рассказывая,  что
Крюгер лишил гиганта человеческого облика. Но Кербек лишь мычал в ответ, и
Кинросс не знал, понимает его швед или нет. Мэри тоже держалась особняком,
а  вокруг  нее  всегда  парили  птицы:  малиновки,  жаворонки,  колибри  и
белоснежные голуби. При встрече Кинросс пытался поговорить с Мэри,  но  та
совсем не слушала его, рассеянно глядя по сторонам.
   - Этот мир поглощает тебя, Мэри. Ты  постепенно  растворяешься  в  нем,
теряя себя. Разве тебе не хочется вернуться обратно в Куинсленд, пока  еще
существует такая возможность? Потом будет слишком поздно.
   - Здесь птицы, - ответила она. - Мне тут хорошо.
   - Это не ответ, Мэри, - раздосадованно сказал Кинросс. Он посмотрел  на
ее алые губы, темные брови, ясное лицо. Ему вдруг захотелось обнять ее,  и
Кинросс положил ей руку на плечо. Но она выскользнула из его объятий.
   - Мэри, я должен вернуть тебя в Куинсленд. Это моя обязанность.
   Но она пошла прочь, напевая себе под нос незатейливую мелодию.  Кинросс
хмуро проводил ее взглядом. Вскоре он увидел  ее  стоящей  с  Кербеком  на
вершине холма. Казалось, они о чем-то беседуют...


   Каждый день в деревне появлялись новые жители. Они приходили по одному,
по двое, по трое. Однажды Кинросс спросил у Ланкено:
   - Как вы думаете, долго ли это будет продолжаться?
   - Число новоприбывших постепенно сокращается, -  сообщил  фон  Ланкено.
Очевидно, большинство желающих уже попали в этот мир. К  тому  же,  и  это
тоже следует иметь в виду, по мере  заполнения  этого  мира,  он  начинает
понемногу терять свою привлекательность.
   - Но когда же наступит предел?
   - Надеюсь, до этого еще далеко. Нам нужны тысячи людей,  чтобы  создать
полноценное общество. Нам также потребуется расширить границы этого  мира.
Сейчас, по моим подсчетам, наш мир  составляет  всего  лишь  пять  миль  в
диаметре.
   - А разве Крюгер не может расширить границы?
   - В принципе, да, но это потребует от  него  невероятных  усилий.  Хотя
все, что лежит за барьером, вообще не имеет никаких границ. Разве  это  не
восхитительно, господин Кинросс?
   - Скорее, угнетающе, - мрачно ответил Кинросс.
   - Но почему же? Ведь чем больше населения, тем больше  нам  понадобится
жизненного пространства. Я думаю, со временем мы  можем  сделать  наш  мир
сферическим и вообще отодвинуть барьер реальности в другое измерение.
   - Кто это - "мы"? - резко спросил Кинросс. - Вы и Крюгер?
   - Нет, все мы. Все наше сообщество. Вы тоже сможете принять участие...
   - Покорнейше благодарю, господин Ланкено.
   Тот поджал губы.
   - Господин Кинросс, - торжественным тоном произнес он, - в любое время,
как только вы пожелаете, вы сможете занять  положение,  которое  по  праву
принадлежит вам в этом мире. И я искренне  призываю  вас  сделать  это.  Я
возложил на себя руководство только потому...
   - Я не хочу принимать в этом никакого участия! Проклятый Крюгер  и  его
проклятый мир. Что он сделал с девушкой по имени Мэри Чедвик!
   -  Герр  Крюгер  любит  вас,  господин  Кинросс.  В  связи  с   особыми
обстоятельствами вашего  появления  в  этом  мире  мы  и  господин  Гарсия
являемся как бы органами осязания. Он может воспринимать этот  мир  только
через всех нас, а также через туземцев, живущих на холмах.
   - Я не слишком хорошего мнения о Крюгере. Надеюсь, он до сих пор сходит
с ума от жажды.
   Фон Ланкено предупредительно поднял руку.
   - Он до сих пор страдает от жажды, - тихо произнес он, - и  вы  слишком
жестоки, господин Кинросс. Уж если вам необходимо кого-нибудь  ненавидеть,
выберите меня, но не герра Крюгера.
   Кинросс задумчиво окинул его взглядом.
   -  И  зачем  вы  только  бреетесь  каждый  день?  -   сказал   Кинросс.
Развернувшись, он быстрым шагом пошел прочь.
   Обернувшись  через  некоторое  время,  он  увидел,  как   Мэри   Чедвик
разговаривает с фон Ланкено, весело улыбаясь. Кинросс мрачно выругался.


   Вечером того же дня Кинросс предложил Гарсии попытаться перейти обратно
через  барьер.  Мексиканец  отказался,  сославшись  на  то,   что   занят,
разрабатывая вместе с фон Ланкено новый ритуал для жителей деревни.
   - Как хочешь, - сказал Кинросс, - тогда я сделаю  это  сам.  Просто  не
буду верить в то, что он существует, и  пройду  через  него  безо  всякого
труда. Точно так же, как я это сделал в океане.
   - И тогда ты снова окажешься в  баркасе,  где  тебе  тут  же  перережут
горло, - ответил Гарсия.
   Кинросс  боролся  с  барьером  весь  день.  Он   подошел   вплотную   и
почувствовал знакомое головокружение. Затем в воздухе перед ним  возникало
ухмыляющееся лицо Крюгера в окружении птиц, и он снова оказывался  в  миле
от холма. Измученный и раздосадованный Кинросс под вечер вернулся домой.
   Ланкено назвал это  миром  магии,  подумал  он.  Но  если  птицы  могут
перелетать через барьер, то я тоже могу его преодолеть. К тому же, я делаю
это ради Мэри. Если бы она только согласилась мне помочь...
   Кинросс решил совершить еще одну  попытку  во  время  ближайшей  грозы,
когда Крюгер будет слишком занят со своими демонами дождя. Однажды  утром,
несколько дней спустя, небо внезапно  потемнело,  возвещая  о  приближении
грозы. На склонах холма неистово плясали пигмеи. В порывах ветра  носились
едва видимые тени серых женщин. Как только на  землю  упали  первые  капли
дождя, Кинросс стал подниматься по склону холма.
   По мере приближения к барьеру гроза стала усиливаться. Гремел гром, и в
сверкании молнии Кинросс видел беснующихся демонов. Носящиеся над  головой
серые женщины оглашали окрестности своими жалобными стонами.
   Целый день  он  сражался  с  барьером,  выкрикивая  проклятия  в  адрес
Крюгера. Он падал на землю и поднимался, каждый раз обнаруживая себя вдали
от заветного места.  Он  тяжело  дышал,  и  все  тело  ломило  от  боли  и
усталости. Наконец, он был вынужден признать тщетность своих усилий и стал
медленно спускаться в долину.
   - Ничего, Крюгер, - прохрипел он, - в следующий раз я одолею тебя!
   Гроза стихала по мере  того,  как  он  приближался  к  деревне.  Увидев
наполненные водой овраги, Кинросс позлорадствовал, что по крайней мере  он
заставил Крюгера разрушить деревню фон Ланкено. Как только  он  подошел  к
долине, дождь полностью прекратился. Через полмили он увидел, что  деревня
ничуть не пострадала.
   Когда он приблизился к своей хижине, из кустов вышла Мэри. На голове  и
плечах у нее сидели белые голуби. Она странно улыбнулась Кинроссу.
   - Ты что, Аллан, ходил купаться?
   Он глупо уставился на ее сухую одежду.
   - А разве здесь не бушевала гроза?
   - Нет, немного покапал дождь, но  тут  же  прекратился,  -  ответила  с
улыбкой Мэри. - Иди в хижину и высуши одежду. Ты выглядишь таким усталым.
   Прихрамывая, он