и  теперь
они слепили взор своей белизной,  особенно  когда  выглядывало  солнце,  -
будто и не лежали бог весть сколько лет в земле.
   Ласкер стоял в амбаре, сунув  руки  в  карманы  и  разглядывая  паруса.
Только тут до него впервые дошло, что в его распоряжении вполне  исправное
судно. До сих пор он все ждал, что вот-вот пожалует  истинный  владелец  и
предъявит свои права. Но в это тихое, блеклое, холодное воскресенье, почти
две недели спустя после извлечения яхты из земли, она как-то  вдруг  стала
его собственностью - к добру это или к худу.
   Ласкер ни разу в жизни не ходил  под  парусами,  не  считая  одной-двух
поездок в качестве пассажира. Зажмурившись, он вообразил, как они с Джинни
плывут мимо невысоких Виннипегских холмов, а летний закат  красит  небо  в
багровые тона.
   Но стоило ему взобраться по склону к яме, из которой  недавно  извлекли
яхту, заглянуть в эту разверстую рану на  западном  краю  его  владений  и
задуматься о том, кто скрыл ее там, - как оттуда повеяло жутью.
   Чего греха таить, ему было не по себе.


   Перила поддерживал ряд балясин, тоже ничем не прикрепленных к палубе, а
словно выросших из нее. Когда охотник за сувенирами за день  до  Хэллоуина
решил утащить одну балясину, ему пришлось выпилить ее. Никто не видел, как
это произошло, но в результате Ласкер по наступлении сумерек стал завозить
яхту в амбар и запирать его двери на засов.
   На середину ноября у Ласкера был запланирован  полет  на  "Мстителе"  в
Оклахома-Сити  для  участия   в   воздушном   празднике.   Обычно   Джинни
отправлялась  на   подобные   мероприятия   вместе   с   ним,   на   месте
стрелка-радиста. Но на сей раз она была сыта суетой по горло и объявила  о
своем намерении остаться. Кроме того,  зная,  что  судно  наверняка  стоит
целую кучу денег, Джинни не собиралась просто бросать его в амбаре.
   - Все на свете знают, что оно тут, - пояснила она мужу.
   Ласкер рассмеялся и возразил, что яхта все время стоит у дороги, и пока
что никому и в голову не пришло ее утащить.
   - Это тебе не машина, знаешь ли.
   В пятницу она взглядом провожала его самолет, пролетевший над домом. Он
покачал крыльями, а Джинни помахала ему (хотя и знала, что  Том  этого  не
увидит) и вернулась в дом, чтобы развесить выстиранное белье для просушки.
   Шесть часов спустя она  отдыхала  в  гостиной,  смотрела  старый  фильм
"Коломбо" и слушала, как завывает ветер за стенами. Уилл  ушел  гулять,  а
Джерри в своей комнате играл на компьютере. Посвист ветра и шелест листьев
действовали очень успокоительно, чем-то напоминая сопение спящих  детей  и
жужжание миксера, готовящего молочный коктейль  после  их  возвращения  из
школы.
   Во время рекламы Джинни поднялась, чтобы взять  воздушной  кукурузы.  И
выглянула в окно.
   Ночь была безлунная, а сквозь шторы просачивалось слишком много  света,
и Джинни прижалась носом к  стеклу,  напрочь  запечатанному  от  холодного
ветра Северной Дакоты и не открывавшемуся даже во время короткого лета.
   Сквозь щели в источенных непогодой стенах амбара, находящегося ниже  по
склону, просачивался зеленоватый свет.
   Туда кто-то забрался!



2

                                 Пусть Хейди славшая девчушка,
                                 И Мэри тоже хороша.
                                 Но только летчика душа
                                 Принадлежит другой подружке.
                                 Бомбардировщики твердят,
                                 Иного слышать не хотят,
                                 Что если ты в полете,
                                 То для тебя милее нет -
                                 Хоть обойди весь белый свет -
                                 Чем "Молния" в эскорте.
                                     Неизвестный автор, "Молнии в небесах"

   "Локхид-Молния" сверкал в лучах солнца, клонящегося к закату. Эта живая
реликвия, участвовавшая в великом походе против Гитлера, до сих пор  могла
подниматься в небо и выглядела по-прежнему грозной боевой машиной. О  мощи
говорил и сдвоенный хвост, и обтекаемая кабина, и широкие, изящные крылья.
Сосредоточенные в носу пулеметы и пушка резко выдавались вперед, и не  без
резона: их огонь был не  в  пример  точнее,  чем  огонь  расставленных  на
крыльях пушек других машин того времени. Попадать  в  перекрестье  прицела
этого самолета не стоило.
   - Летать на нем не так-то просто, - заметил Макс.
   P-38J - самолет с норовом, требует от пилота способности слиться с  ним
воедино. Пожалуй, такого, как Макс, он умеет каждой клеточкой своего  тела
отождествить себя с машиной, с каждой гайкой, проводком и рулем.
   - Подумаешь, - свысока бросил Керр, вытаскивая чековую книжку. - Я и не
собираюсь на нем летать.
   Керр - высокий, импозантный, симпатичный, хоть и чуточку подержанный  -
смахивал на Бронко Адамса, опереточного героя  книжек  Керра.  Вымышленный
Бронко излетал Дальний Восток вдоль и  поперек  в  серии  высокооктановых,
высокосексуальных триллеров. Сам Керр привык определять собственный стиль,
как "одна чертовщина за другой".  Неудивительно,  что  именно  он  надумал
завести один из Р-38, которых во всем мире остались считанные единицы.
   - Не собираетесь летать? - переспросил Макс, решив, что ослышался. - Но
он в великолепном состоянии!
   - Я не летаю, - со скучающим видом отозвался Керр.
   Макс запоем прочел три его романа - "Желтая буря", "Ночь  в  Шанхае"  и
"Полет над Бирмой", они  поразили  Макса  мастерством  автора  в  описании
деталей полета.
   - И даже не пробовал, - продолжал Керр. - В книгах я все придумал,  это
совсем нетрудно.
   Макс воззрился на писателя, стоявшего  на  фоне  бело-голубой  звездной
эмблемы, изображенной на гондоле двигателя. Самолет сверкал свежей краской
тропического камуфляжа; его бортовой номер "К-9122" был выписан  белым  на
фюзеляже, рядом с названием "Белая молния" и изображением бутылки виски. В
1943  году  самолет  базировался  на  аэродроме  под  Лондоном,  где  была
расквартирована часть эскадрильи, действовавшая совместно  с  Королевскими
ВВС. Потом эскортировал бомбардировщики, летавшие на Берлин,  -  дальность
его полета и огневая мощь идеально подходили для подобных задач. А в  1944
году отправился на Тихий океан.
   Послужной список  "Белой  молнии"  был  весьма  впечатляющим.  Макс  по
крупице восстановил его, копаясь в  архивах  ВВС,  беседуя  с  пилотами  и
работниками наземных служб, и записал всю эту информацию на дискету.
   - Тут все, что нам удалось раскопать: пилоты, кампании, победы. Кстати,
достоверно известно, что он сбил восемь истребителей.  И  два  "Хейнкеля".
Это бомбардировщики.
   - Ну и ладно. Мне этого не надо, -  отмахнулся  Керр.  Достав  ручку  с
золотым пером, он огляделся в  поисках  ровной  поверхности  и  подошел  к
горизонтальному стабилизатору хвостового оперения. - Чек выписать на вас?
   - На "Закатную авиацию". Это фирма Макса, восстанавливающая и продающая
старые боевые самолеты.
   Керр выписал чек. Четыреста тысяч.  Доход  компании  составит  сотню  с
четвертью: Недурно!
   На зеленом поле чека  была  воспроизведена  репродукция  принадлежащего
Бронко Р-38 в полете. Сложив чек, Макс спрятал его в  нагрудный  карман  и
поинтересовался:
   - Вы что, хотите поставить его в музей?
   Вопрос изумил Керра.
   - Какой там музей! Я хочу поставить его на газон перед домом.
   У Макса вдруг засосало под ложечкой.
   - На газон?! Мистер Керр, да во всем мире  их  осталось  всего  _шесть_
штук! Он в идеальном состоянии! Его нельзя ставить на газон.
   - А мне-то казалось, что я волен поступать с  ним,  как  вздумается.  -
Керр  выглядел  искренне  озадаченным.  -  Ладно,  когда  мы  приступим  к
дальнейшему? - Он посмотрел на папку в руке Макса, где лежал бланк купчей.
   Пилот Керра Бронко Адаме - обаятельный, остроумный и  очень  человечный
герой. Его обожают миллионы читателей, они считают,  что  писатель  поднял
авиационный триллер на новые высоты. И Макса не могла не  потрясти  мысль,
что замечательный творец - просто ничтожество. Да не может такого быть!
   - Если вы оставите его посреди газона, - принялся объяснять Макс, -  он
будет мокнуть под дождем и проржавеет. - На самом деле Макс думал  о  том,
что подобная  реликвия  заслуживает  лучшей  участи,  чем  превратиться  в
украшение владений богатого вертопраха.
   - А вот тогда я вызову вас, и вы приведете его в божеский  вид.  Ладно,
нельзя ли побыстрее, а то меня ждут дела.
   Бразильский рейсовик  сделал  круг  над  аэродромом  перед  заходом  на
посадку, выделяясь на фоне безоблачного неба своей красно-белой окраской.
   - Нет. - Макс достал чек и протянул Керру: - Не пойдет.
   - Простите? - нахмурился Керр.
   - Боюсь, такая сделка не пойдет.
   Взгляды их встретились.
   - Может, вы и правы, Коллингвуд. -  Керр  пожал  плечами.  -  Вообще-то
Джени и так была не в  восторге  от  этой  идеи.  -  С  этими  словами  он
развернулся  на  месте,  пересек  гравийную  дорожку  и  вошел  в   здание
аэровокзала, ни разу не оглянувшись. Максу оставалось  лишь  догадываться,
кто же такая эта Джени.


   Макс принадлежал к династии военных летчиков.  Коллингвуды  летали  над
Багдадом и  Ханоем,  были  на  авианосце  "Хорнет"  [речь  идет  о  налете
американской авиации на Токио 18 апреля  1942  года;  успешно  проведенная
операция оказала существенное влияние на  боевой  дух  и  американских,  и
японских войск; плавучей базой для самолетов послужил  авианосец  "Хорнет"
("Шершень")]  в  Тихом  океане  и  среди  Королевских  ВВС  весной  тысяча
девятьсот сорокового. Эта фамилия встречается даже  в  списках  эскадрильи
Окольцованных Фуражек за 1918 год.
   Но Макс оказался пресловутой ложкой дегтя - он не питал  пристрастия  к
армейской жизни и не горел желанием лезть под пули.  Надо  отдать  должное
его отцу, полковнику ВВС США (в отставке) Максвеллу  Е.Коллингвуду  -  тот
постарался не выдавать, как он разочарован в единственном сыне. Но  скрыть
огорчение до конца все-таки не смог, и Максу не раз  доводилось  услышать,
как отец наедине с матерью высказывает сомнение в непогрешимости генетики.
   Это сомнение укреплял  тот  факт,  что  юный  Макс  вообще  должен  был
получить двойную дозу наследственности - на свет его родила Молли Грегори,
в  прошлом  израильская  вертолетчица,   во   время   Шестидневной   войны
заслужившая прозвище Молли Героиня, когда затеяла перестрелку с  береговой
батареей во время операции по спасению подбитой канонерки.
   Молли поощряла решение сына держаться подальше от армии, и он не мог не
замечать ее удовлетворения от того, что сын не собирается напрашиваться на
неприятности. Как ни странно, одобрение матери огорчало его.  Но  он  умел
радоваться  жизни,  любил  общество  привлекательных  женщин   и   получал
удовольствие, наблюдая метели или закаты. Жизнь дается лишь раз, и Макс не
собирался   рисковать   ее   радостями   ради   чьих-нибудь    извращенных
представлений о чувстве долга. Главная забота Макса - сам Макс.
   Если у него и были какие-либо сомнения насчет  собственного  характера,
то все  его  подозрения  с  лихвой  подтвердил  инцидент  в  Форт-Коллинз,
свидетелем которого Макс стал в двадцать два года. Он работал  гражданским
пилотом в "Уайлдкэт Эрлайнз", летая с грузами и пассажирами между Денвером
и Колорадо-Спрингс. Однажды холодным ноябрьским днем  он  осматривал  свой
двухмоторный "Арапахо", стоя под крылом с  блокнотом  в  руках,  когда  на
приземление пошел рейсовый двухмоторный бело-голубой "Боло"; Макс и сам не
знал, что привлекло его внимание, но он  почему-то  решил  понаблюдать  за
посадкой. Солнце стояло еще довольно высоко над горами. Самолет покатил по
посадочной полосе, и Макс разглядел лицо  широко  улыбавшейся  девчушки  с
каштановыми кудряшками в переднем правом иллюминаторе салона. Самолет  уже
приближался  к  зданию  аэровокзала,  когда,  выпустив  тоненькую  струйку
черного дыма, левый мотор запылал.
   Ужаснувшись, Макс двинулся вперед. Должно быть, взорвался  бензопровод,
потому что пламя с ревом пронеслось по крылу и  охватило  фюзеляж  еще  до
того, как пилот успел  что-либо  предпринять.  Улыбающаяся  девчушка  даже
ничего не заметила.
   Из здания выскочил кто-то в белой рубашке, с развевающимся галстуком  и
во весь дух понесся к самолету. Но он был чересчур далеко. Огонь ревел уже
над топливными баками. Макс едва успел сделать пару  шагов,  когда  понял,
что это бессмысленно, и остановился в ожидании взрыва,  понимая,  что  все
уже слишком поздно, и почти желая, чтобы  всепожирающая  вспышка  положила
этому конец.
   Девчушка смотрела на него и теперь тоже заметила  пламя.  Выражение  ее
лица изменилось, и она опять посмотрела на Макса.
   Этот взгляд навсегда отпечатался в его памяти.
   Потом человек с галстуком пронесся мимо Макса, громко шлепая  подошвами
по бетону, и Макс крикнул ему вслед, что он погибнет. Но  тот  подлетел  к
самолету, рывком  распахнул  дверь  и  скрылся  внутри.  Девочка  все  еще
смотрела на Макса. Потом чьи-то руки повлекли ее прочь от окна.
   В этот миг все и произошло.
   Самолет превратился в огненный шар. Волна жара прокатилась над  Максом,
бросившимся ничком на бетон.
   Так он и постиг свою сущность.


   Люди чаще всего осознают наступление решительного  момента  собственной
жизни лишь впоследствии, мысленно оглядываясь в прошлое. Поход  в  книжный
магазин приводит к встрече,  ведущей  прямиком  под  венец.  Знакомство  с
попутчиком в позднем  такси  может  перейти  в  дружбу,  два  года  спустя
обеспечивающую повышение по службе. Заранее не угадаешь.
   Макс пережил поворотный момент  вскоре  после  взрыва  в  Форт-Коллинз,
когда запланированное обольщение не состоялось и ему надо было  как-нибудь
убить время в приятное весеннее воскресенье. Друзья уговорили его посетить
воздушный парад боевых машин, где Макс и наткнулся на Тома Ласкера  и  его
торпедоносец "Мститель".
   Ласкер оказался летающим фермером, владельцем нескольких тысяч акров на
северной границе. Он тогда только-только приобрел "Мститель" на аукционе и
уже начинал в  этом  раскаиваться,  когда  Макс,  не  желавший  обедать  в
одиночестве и высматривавший  компанию,  узрел  сперва  самолет,  а  затем
крупного мужчину с обветренным лицом - тот сидел на стуле задом наперед  и
озабоченно разглядывал машину.
   Потрепанный "Мститель" стоял кособоко, краска  на  нем  облупилась.  Но
что-то  в  нем  затронуло  романтическую  душу  Макса  -   этот   грозный,
прекрасный, терпящий бедствие самолет воплощал в себе ожившую историю.  То
была первая встреча Макса со старой боевой машиной. Она-то  и  перевернула
всю его жизнь.
   - Да, тут придется поработать, - заметил Макс Ласкеру.
   Ласкер разговаривал с самолетом.
   - По-моему, я погорячился, - сказал он.
   Тогда-то Макс и начал заниматься старинными самолетами. Заключив сделку
с Ласкером, он потратил несколько  недель  на  восстановление  "Мстителя":
нанял специалистов,  чтобы  те  поменяли  мотор  и  подтянули  гидравлику,
установил электронное оборудование  последнего  образца,  заново  выкрасил
самолет серой краской и нанес на  него  новый  комплект  эмблем  и  знаков
отличия. Боевые звезды сверкали на фюзеляже и крыльях,  и  самолет  собрал
целую толпу, когда Макс  прилетел  на  нем  в  Форт-Мокси,  чтобы  вернуть
владельцу.
   Хотя расставался  он  с  машиной  весьма  неохотно.  Ласкеру  настолько
понравился результат, что он вручил Максу щедрую премию. Приехавшая с  ним
вместе жена Джинни пришла в неистовый восторг при виде итога трудов Макса,
чем навечно заслужила его искреннюю симпатию. Она сфотографировалась перед
самолетом, а Том уговорил ее  прокатиться.  Они  с  Ласкером  кружили  над
городком полчаса, а  Макс  дожидался  их  в  конторе.  Приземлившись,  они
пригласили Макса к себе на ферму, где  Джинни  подала  обед  с  ростбифом.
Потом они пили, болтали далеко за полночь, и  Макс  заночевал  в  гостевой
комнате, как еще много раз впоследствии.
   С тех пор Макс занялся восстановлением старых самолетов.
   Полковник и Молли Героиня одобрили его выбор.


   Под вечер Макс пробил низкие облака, заходя на аэродром Челлис в Фарго.
Управлять Р-38 было одно удовольствие, и Макс чувствовал себя  на  седьмом
небе. Однако он упустил изрядный  куш.  Теперь  компании  придется  заново
выставлять машину на продажу,  и  в  следующий  раз  вряд  ли  подвернется
настолько выгодная сделка.
   И все же Макс считал себя скорее художником, нежели бизнесменом. И  его
искусство вбирало в себя не только дизайн фюзеляжа  и  боевые  эмблемы  на
нем, но и сдержанную мощь двигателей, и высокие  летные  качества.  Боевые
машины "Закатной авиации"  не  должны  гнить  на  газонах  богачей.  (Если
честно, Макс даже от музеев не приходил в восторг, но там по крайней  мере
люди могут полюбоваться старыми самолетами в натуральном виде.)
   Ну и ладно, гори оно синим пламенем! Может, он и получит  за  это  пару
оплеух, зато сегодня снова сидит за штурвалом "Молнии".
   Разумеется,   он   установил   в   кабине   современное   навигационное
оборудование, так что поймать сигнал радиокомпаса и выйти по прямой на ВПП
труда не составило. На трехмильной отметке самолет шел на  высоте  в  пять
сотен  футов.  Макс  прибрал  дроссель  и  опустил  закрылки.   Индикаторы
замигали, сообщая, что шасси выпущено. Огни аэродрома  приближались.  Макс
легонько подал штурвал от себя. Левее мелькали фары машин, проносящихся по
Плейнс-авеню.  Как  только  под  крыльями  показался  бетон,  Макс  закрыл
дроссель и приподнял нос машины. Самолет немного  спланировал  и  коснулся
полосы колесами.
   "Закатная авиация" располагает собственным ангаром, где разместилась  и
контора. Макс развернул Р-38, радиосигналом открыл ворота ангара и  вкатил
крылатую машину внутрь. Там стояли еще два самолета, над  которыми  сейчас
трудилась компания: Норт-Американ Р-51  "Мустанг",  предназначавшийся  для
Смитсоновского института, и  Рипаблик  Р-47  "Удар  грома",  принадлежащий
аризонскому телевизионщику.
   Заглушив мотор. Макс выбрался из кабины и ухмыльнулся,  вообразив,  как
удивится механик поутру, когда увидит "Молнию"  на  прежнем  месте.  Через
минуту он уже был в кабинете. Стелла оставила  кофеварку  включенной,  так
что Макс нацедил себе кофе и уселся за стол.
   Автоответчик записал пару звонков - один  от  поставщика  запчастей,  а
второй от Джинни Ласкер.
   - Макс, - произнес записанный голос, - пожалуйста, позвони, как  только
сможешь.
   В голосе ощущалось напряжение, чуть ли не испуг.  Макс  уже  было  снял
трубку, но тут же отложил ее, услышав, что входная дверь открылась.
   - Привет, Макс! - с порога улыбнулась Сейл  Брэддок  и  с  любопытством
взглянула на него. - В чем дело? Сделка сорвалась?
   Сейл - хозяйка и единственный пилот компании  воздушных  грузоперевозок
"Тор", тоже расквартированной в  Челлисе,  обладательница  чарующих  синих
глаз, пышной копны каштановых волос, задумчивой улыбки и штурмана компании
"Ти-Дабл-ю-Эй" из Сент-Пола. У Макса были поползновения  на  ее  счет,  но
Сейл  держала  его  на  расстоянии  вытянутой   руки.   Порой   они   даже
перешучивались на эту тему.
   - Ты любишь не меня, а  "Бетси",  -  утверждала  Сейл.  "Бетси"  -  так
окрестили транспортник модели С-47, который она три года  назад  купила  у
"Закатной авиации". Самолет стал  флагманом  компании  "Тор",  перевозящим
грузы по Соединенным Штатам и Канаде. За это время парк "Тора"  пополнился
еще двумя самолетами, а теперь Сейл договорилась о покупке четвертого.
   Время от времени Сейл участвовала на "Бетси"  в  воздушных  парадах,  а
однажды они с Максом даже воспользовались самолетом ради доброго  дела.  В
прошлый Новый год Фарго замело, медицинские  вертолеты  не  справлялись  с
экстренными вызовами, а на дальней  ферме  в  критическом  состоянии  ждал
помощи парнишка,  почти  отхвативший  себе  руку