ль  упало  на  твердые
блестящие листья. Потом- еще несколько на голую спину Дина. Он поднял голову
и  обнаружил,  что  серые  клубящиеся облака  висят  над  самыми  верхушками
деревьев.

   Капли тем временем все чаще и чаще барабанили по глянцевой листве.  Когда
змеящаяся белая  трещина пронзила массу  туч,  Джибс  нырнул  под  ближайшее
дерево  -  чешуйчатоствольную пальму с  широченными листьями,  образов^ушими
подобие гигантского зонта.

   Ударил гром.  Барабанная дробь капель на  какую-то секунду стала реже,  а
потом  внезапно сверху хлынула вода.  Хлынула с  той  яростной мощью,  какой
обладают только тропические ливни.  День  превратился в  серые сумерки.  Все
звуки  поглотил небесный водопад.  Через  какую-то  минуту  жалкий  ручеек в
ущелье превратился в бурную мутную реку,  с ревом несущуюся между скалистыми
берегами.  Лиственный шатер, служивший Джибсу укрытием, просел на добрых два
фута  под  напором ливня.  Пальмовые листья  сомкнулись.образовав совершенно
непроницаемую для дождя крышу.  Зато вокруг стояла сплошная мерцающая завеса
воды. Мгнввенно возникшие ручьи бежали по полегшей траве.

   Черная  лесная крыса,  вскарабкавшись на  пальмовый ствол,  уставилась на
Джибса бусинками глаз.  В  любу" секунду она была готова взбежать наверх или
спрыгнуть вниз,  где зверька тотчас снесли бы  слившиеся в  сплошной водяной
ковер струи.

   - Не бойся! - сказал ей Джибс. - Я тебя не съем!

   Усатый носик крысы приподнялся,  принюхиваясь.  -  Сейчас все кончится! -
сказал человек.  И  верно.  Через  четверть часа  дождь  прекратился так  же
внезапно,  как начался.  Подул ветер, стряхивая с крон водяные каппи. Облака
разошлись, и солнечные лучи ударили в мокрую листву.

   Сразу стало жарко.  От деревьев,  от земли - там, где посуше,- пошел пар.
Джибс  вышел из-под  Дерева.  Его  разбухшие от  воды  сандалии скользили по
мокрой траве.  Джибс посмотрел на  нору,  из которой выбрался двадцать минут
назад.  Он не удивился бы,  обнаружив,  что она доверху полна водой. Но тот,
кто  делал этот вход в  подземелье,  предусмотрел ливень.  Барьер из  плотно
утрамбованной,  лишенной растительности земли ограждал отверстие от  водяных
потоков.

   Джибс  достал из  кармана колбы с  таблетками и  проглотил по  капсуле из
каждой.  Затем  подошел к  расселине и  посмотрел на  водяной поток.  Бурная
мутная река несла листья,  мелкие ветки и прочий мусор.  Форсировать ее явно
не стоило.

   Что-то изменилось в голове Джибса.  Мысли будто по-новому организовались,
и  он  ощутил какую-то особенную уверенность и  прилив энергии.  Было ли это
действие таблеток Веерховена или его собственная реакция на дождь? Вспомнив,
что он собирался на базу за новым ножом,  Джибс тут же вспомнил и о дневнике
Сэллери, про который говорила девушка. Теперь ему показалось, что эти записи
поважнее ножа.  И  еще он  сообразил,  что совершенно ни  к  чему пересекать
ущелье понизу. Подпрыгнув, Джибс ухватился за лиану, протянувшуюся от дерева
к дереву через расселину,  и,  перебирая руками, добрался до противоположной
стороны.  Там .отцепившись.  Дин спрыгнул на  мокрую землю.  Уже давно он не
чувствовал себя таким сильным. Рысцой он заспешил вверх по склону. Местность
была ему знакома.  Да  и  в  любом случае заблудиться было невозможно.  Знай
поднимайся вверх, пока не окажешься на самой макушке.

   Наверху, на базе, ничего за ночь не изменилось. Если не считать того, что
с  крыш  капало,  а  голая земля исходила паром.  Джибс заглянул в  казарму,
выбрал себе новый нож.  Автомат он,  естественно,  брать не стал. Из казармы
Дин направился в бунгало. Ему нужна была рукопись.

   В  доме  царил  разгром.  И  шустрая лесная  мелочь уже  проникла внутрь,
оставив на всем, что можно грызть, следы зубов, а на ковре и паркете - кучки
экскрементов. Найти что-либо в таком беспорядке было нелегко, но Дин помнил,
что  комната -  маленькая.  И  там должен быть стол,  а  в  столе -  пишущая
машинка.

   Джибс  обследовал дом,  двигаясь быстро и  осторожно (мало ли  что  мржет
случиться на  этом острове?),  и  минут через пятнадцать добрался до нужного
места.  Попутно  он  обнаружил  массу  вещей,  которые  могли  бы  оказаться
полезными.  Вплоть до  небольшой.но достаточно мощной радиостанции (знать бы
еще -•  с  кэм связаться!).  Но трогать ничего не стал.  Кроме рукописи.  Ее
Джибс завернул в полотенце и сунул под мышку.

   Как  только дело было сделано,  Джибс немедленно покинул территорию базы.
Это мест вызывало у него самые скверные ассоциации.  Вроде того, когда идешь
босиком в  высокой траве и  знаешь,  что можешь наступить на  я^ею.  Или уже
наступил...

   Дину было все равно куда идти.  Совершенно автоматически он  выбрал путь,
по которому они с Тарарафе поднимались вчера.  "Охотник-масаи, скорее всего,
уже высадился на берег там,  на континенте, и теперь ломает голову, не зная:
ждать ли ему друга Рангно или возвращаться в  заповедник?"  Тропа,  довольно
удобная, шла поверху вдоль берега. Пройдя же около полумили. Дин оказался на
том  самом месте,  откуда вчера они смотрели на  атакующие истребители.  Дин
вгляделся в блеклую синь неба,  но,  естественно, не обнаружил ничего, кроме
нескольких чаек. Тогда он оглянулся... и увидел орех.

   Тот самый кокосовый орех со  снадобьем.  Он  преспокойно висел на длинной
колючей лиане буквально у Джибса над головой.

   "Надо его достать!" -  подумал американец.  И мысль эта была скорее данью
стараниям Тарарафе,  чем  желанием  Дина  воспользоваться содержимым кокоса.
Влезть на дерево и достать орех сверху, как сделал бы масаи,

   Джибс не рискнул.  Его мышцы, связки, координация были сейчас выше всяких
похвал,  но масаи правильно выбрал и дерево,  и лиану.  Даже обезьяна просто
так не  полезла бы  за орехом.  И  только охотник-масаи мог достать его,  не
оставив половины кожи на всех этих колючках.

   "Сделаем!" - сказал себе Джибс, доставая штыкнож.

   Прикинув  расстояние  и  пространство перед  собой,  американец  раскачал
оружие и метнул его с заворотом вверх.

   Широкое лезвие рассекло лиану у  самого ореха,  и Джибс,  прыгнув вперед,
ловко поймал падающий кокос. Осторожно поставив его между двумя камнями. Дин
отправился искать нож.  И  нашел  его  минут  через двадцать в  самом центре
самого колючего куста  (предварительно обследовав и  остальные).  Только то,
что Дину очень не хотелось возвращаться на базу,  заставило его пройти через
это  испытание.  Исколотый и  исцарапанный,  как  мальчик-зулус после обряда
инициации.Джибс  уселся  около  ореха.   Нет,   он  не  собирался  есть  его
содержимое!  С какой стати?  Разве он имел что-то против ночных развлечений?
Особенно теперь,  когда АНК восстановил его силы?  Нет,  Джибс просто извлек
травяную затычку и понюхал...

   Как жидкая каша, которая была внутри, оказалась у него во рту. Дин сам не
смог  бы  объяснить.  Должно  быть,  он  решил  попробовать  ее  на  вкус  и
проглотил... нечаянно.

   Вкус  был  отвратительный.  Чтобы заглушить его.  Дину  пришлось высосать
молоко из двух свежих кокосов.  А  в желудке у него тем временем происходило
что-то  весьма неприятное.  Словно бы  кто-то надувал его изнутри.  Когда же
Дина совсем замучила отрыжка,  к  ней  прибавилось такое ощущение,  будто он
проглотил огромного холодного червяка и  сейчас этот червяк не  спеша ползет
по его кишечному тракту.

   Чтобы хоть как-то избавиться от этой мерзости.  Дин встал и проделал пару
упражнений от несварения желудка.  Отрыжка прекратилась. А вот червяк прочно
обосновался внизу живота,  и  теперь от  него вверх и  вниз распространялась
зона холодного онемения. Когда Джибс перестал чувствовать свое тело от пупка
до промежности, то обеспокоился всерьез.

   И вдруг все исчезло.  Все неприятные ощущения.  Дин снова чувствовал себя
прекрасно. Какое это было облегчение!

   - 0'кей! - сказал он вслух и, усевшись в тени кокосовой пальмы, развернул
полотенце.

   С первых же страниц Д^н забыл обо всем.  И не отрывался от дневника, пока
не закончил чтение.

   Еще минут тридцать он потратил,  обдумывая прочитанное. Когда же все, что
представляло интерес, осело у Дина в голове, он позволил себе сделать вывод,
что а) парень прекрасно пишет;  б) вести дневник -  не такая уж плохая идея;
с)  рукопись  надо  немедленно показать  Рохану.  Может  быть,  это  излечит
мальчика от излишней эйфории.

   Найти Рохана оказалось совсем нетрудно.  Он валялся на песке в  той самой
бухточке,  которую Джибс  видел вчера на  экране дисплея.  И  он  был  один.
Особенно обрадовало Джибса отсутствие АНКА.

   - Хай! - сказал Дин, устраиваясь рядом на песке и кладя рукопись рядом. -
А где девушка?  Рохан выразительно пожал плечами,  а потом сказал:  - Доброе
утро. Дин! - Но с ней все в порядке? Рохан еще раз пожал плечами:

   - Конечно! Что с ней может случиться? А это чт"? - Дневник твоего дяди!

   - А... Фло говорила... Ты хочешь, чтобы я ег" прочел? - Да. - Хорошо!

   - Рохан! - сказал Джибс очень серьезно. - Нам не худо бы поговорить!

   - Разве мы не говорим? - Рокан прищурил один глаз.

   - Мы беседуем!  -  сказал Джибс.  -  А  я имел в виду серьезный разговор.
Нужно решить: что мы будем делать?

   - Прямо сейчас? - Рохан перестал щуриться и ^ереввриулся на другой бок. -
Это необходимо прямо сейчас. Дин?

   - Это  нужно  было  сделать еще  вчера!  Но,  как  TI  понкм-амиь.мне  не
хотелось... Я не мог обсу ждать эт в присутствии нашего хозяина! - Ты имеешь
в виду моего брата?

   - Да.

   - Он был со мной далеко не все время.  -  Все остальное время вы с Фло...
были месте.  -  То  есть занимались любовью,  ты это имел в  в^ду -  Было бы
кощунством вам мешать! - сказа Джибс и улыбнулся.

   В этой улыбке Рохан сразу узнал прежнего Дина,  добродушного,  умного,  с
хитринкой старика,  каким он увидел Джибса в  первый раз в  заповеднике.  На
того Джибса можно было положиться. Полностью. Сейчас перед ним сидел мужчина
между тридцатью и сорока, и глаза этого мужчины таили опасный блеск.

   - Дин!  - проговорил Рохан. - Я очень признателен тебе за то, что ты меня
не бросил!

   На самом деле он предпочел бы, чтобы Джибс уплыл вместе с Тарарафе. - Это
был мой... долг!

   - Дин!  У  тебя нет долгов передо мной,  а  если и  есть -  забудь!  Брат
сказал:  каждый из нас может покинуть остров,  когда пожелает.  И у нас пока
нет причины ему не верить. - Хотя бы потому, что у нас нет выбора! - Хотя бы
поэтому. Они долго молчали.

   "Долг... - думал Джибс. - Мальчик мой, это был долг перед тобой..."

   Рохан глядел на синюю водную гладь,  уходящую вдаль,  сливающуюся с более
светлым небом,  чувствуя,  как Нс него нисходит покой.  Он был выше мелочной
суеты.  Выше насущных проблем.  Какая разница,  ч то он буде1 делать!  Важно
-как!  Если ничем не  погрешить против себя и  других.  Бог  позаботится обо
всем.  Рохан всегда мечтал о  брате.  И вот теперь Бог подарил ему брата.  И
какого!  Фло права:  этот остров - лучшее место на земле. Здесь можно жить и
умереть, зная, что жизнь прошла, как один бесконечный счастливый день...

   Мысли постепенно уходили,  таяли, их место занимала сияющая, гладкая, как
зеркало, равнина океана.

   - Рохан!

   Голос Джибса вывел молодого человека из отрешенного состояния. - Рохан! О
чем ты думаешь? Молодой человек не ответил.

   - Мы должны что-то делать! - настойчиво произнес Дин.

   - Да,  -  сказал Рохан.  -  Если ты хочешь, возьми катер и отправляйся на
материк.  Вернешься за нами >ерез десять дней. - Почему именно через десять?
- Письмо!  Я  оставил отцу  письмр.и  надо его  забрать до  того,  как  отец
прочтет!  Джереми...  слишком решителен!  Но эти десять дней я  не собираюсь
ничего предпринимать.  Я не хочу, Дин! Нам с Фло слишком хорошо здесь, чтобы
все испортить бесполезной возней!

   - Мой мальчик! - произнес Джибс. - Есть кое-что, о чем непременно следует
побеспокоиться! - Что же. Дин?

   - Самолеты! - напомнил Джибс. - Они уничтожены! И тот,кто их послал, вряд
ли махнет на это рукой!  Poxali" снова посмотрел в сторону океана.  Нет, Дин
не отвяжется!

   - Послушай,  -  сказал он терпеливо,  -  я разговаривал с братом!  И брат
сказал:  мы можем не беспокоиться о  собственной безопасности.  И мы с тобой
договорились,  что доверяем АНКУ,  не так ли?  А  теперь давай закончим этот
разговор.  Возвращается Фло,  слышишь?  Я  не  хотел бы загружать ее головку
тревожными мыслями!

   - Прочитай это!  -  Джибс кивнул на рукопись.  - Может быть, у тебя будут
другие мысли! И, ополоснув лицо морской водой, полез наверх. На тропе Джибс,
к своему удивлению, встретил Флоренс. Он думал, что слова о ее возвращении -
простой ход,  чтобы закончить неприятный разговор.  На  девушке не  было  ни
лоскутка.  Никакой одежды,  кроме собственных волос.  И Джибс вдруг подумал,
что наряд Евы -  самый подходящий и естественный для Козьего Танца.  Это его
шорты были не к месту. - Привет, Дин!

   Флоренс остановилась посреди тропы с  явным на А рением поболтать.  Джибс
ей нравился.

   Но  у  американца не  было  сейчас желания разговаривать.  Хотя  Джибс  и
симпатизировал девушке.  Болев того,  полагал,  что договориться с  ней куда
легче, чем с Роханом. Но не стал бы этого делать. Джибс твердо знал: женщины
существуют для  того,  чтобы доставлять мужчинам радость.  И  чтобы мужчинам
было кого защищать и о ком заботиться.  Без них многое в жизни теряло смысл.
Но  в  одном он был совершенно согласен с  Роханом:  чем меньше у  Фло будет
поводов для беспокойства,  тем меньше у них будет проблем. Не то чтобы он не
доверял  именно  Флоренс  Тейт.  Наоборот,  ей  Джибс  доверял  больше,  чем
большинству женщин. Но от этого она не становилась мужчиной. И прекрасно!

   - Привет) - откликнулся он радушно. - Славный был дождь, верно?

   И,  сойдя  с  тропы,  довольно рискованным маневром,  над  самым обрывом,
обошел девушку и скрылся за поворотом.

   Флоренс недоуменно и немного обиженно посмотрела ему вслед,  потом пожала
плечами и начала спускаться.

   Джибс сидел в тени дынного дерева,  верхушку которого,  несколько больших
листьев на длинных стеблях,  шевелил ветерок. Этот же ветерок приятно овевал
лицо и грудь Дина.  Редом,  на траве,  лежал аккуратно разрезанный на дольки
плод. Он был не таким большим, как на рынках континента, но все же приличных
размеров и очень сладкий.  Джибс не был голоден,но плоды дынного дерева были
для него не едой, а лакомством. Дин любил сладкое. Может быть, потому, что в
детстве фактически был лишен его.

   Джибс ел сочную мякоть и думал о мече.  О том самом мече, о котором писал
Сэллери.  Дин знал,  что это за меч. Рохан Дейн показывал ему оружие, прежде
чем  подарить  сыну.  Даже  тогда  (а  в  то  время  Дин  полагал  лучшим  и
достойнейшим оружием собственное тело)  клинок восхитил его.  В  сравнении с
ножом, который Джибс сейчас держал в руках, этот меч был как тисовый лук - в
сравнении с рогаткой.  Заполучи его Джибс -  и он вполне может бросить вызов
Древним.

   "Нет,  -  признался он с"б",  -  дело не в этом!* Просто подобная вещь не
должна пропасть!  В  бунгало ее  нет  -  за  это можно поручиться.  Хотя все
остальное.  упомянутое Сэллери,  налицо.  Вполне возможно,  что черный вождь
увез меч с  собой.  Тогда сейчас он покоится на дне океана.  Но скорее всего
Сэллери спрятал его где-то на острове. Где-то неподалеку от главного входа в
пещеру Древних!

   Джибс вытер ладонью губы и встал. Он нашел себе занятие!

   ему.  И  теперь двуногие -  уже не  забава,  а  материал,  которого будет
вылеплен новый Мир...

   "Больше я не буду беспечным! АНК. - Никто не -будет творить Только я!"

   уверил себя моем мире)

   ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

   АНК  погружикя  все  глубже  и  глубже,  ломя  не  увидел  себя  на  краю
луимстотравного луга, вблиаи амсуратной роздиФ*, окружавшей Источимс. Он был
не одам.  Свита мз мужей-Древимс и их прекрасных лояруг сопровожлам АНКА,  и
сейчас  OffM  м)  Древних  полтавмтдв к  нему  небольшое  двуногое  существо
мужского поде,  довольно безобразное, но не дмиетое обамм. Наверное, оттого,
что  напоминало самих  Древних.  Существ  глядело на  АНКА  без  страха,  и,
подкупленный чпм,  зодотокожий бог  жестом  велел  Древней подвести существо
побтже.  Накдоткь, АНК оглядел нового обитателя своего Сада. Коне-"о, это не
было "его мпя".  Но сущестте ему приглянулось.  И АНК, в щедросМ поэвояяаимй
другим,  обладающим силой поселять в Саду свои творения, поэвотя жить и этой
шутке. Сотворить их чет-рорукого животного нечто, подобное Древним! И впрямь
забавно!  Творец стер свой ami.  Единстминым намеком был  запах дыма,  запах
отдаленного лесного пожара.  АНК счел "то вызовом, так как не любил открытый
огонь,  такой грубый и злой в сравнении с огнем внутре-е<м.  Но, не будучи в
нвстроент отгадымтъ загадки, только засмеялся.

   - Нарекаю тебя - Дитя Дыма! - сказал он под смех своего окружения

   Мм- спустя бог и свита его умчались, оставм существо в одиночестм вертеть
голами и  бормотать A^BIBIBMI силы  звуки.  Когда  же  через некоторое время
поямяась самка,  АНК опять посмеялся и  поэтедия ей  остаться в  подвластном
мир*.  Хотя  ута  сотворена была  без  всякого вкуса,  ничем,  кроме половых
органов да отвислых молочных желез, не отличаясь от самца.

   Как  яыяаемось в  будущем,  шутка  была  слом"май.  Ибо  и  над  шутником
подшутили в свою очередь.  Да так серьезно,  что,  когда Гоните" вошел в Мир
Дгаешт., окамаось, что над забавными двуногими давно уже пр*в1вдяеткт

   впасть

   - Рохан!

   - Да,  мой ангел? - Мне здесь нравится! - Ты это уже говорила, милая! - Я
тебя люблю!

   - Угу! - сказал Рохан, беря следующий лист. - Вот послушай, малышка!

   "Темнота,  окружавшая меня,  походила на  занавес.  Сначала -  из  черной
парчи,  потом -> из легкого шелка и,  наконец,  - из тонких кружев. Когда же
исчезли и  кружева -  я  прозрел окончательно!"  Ты  не  находишь,  что  это
вульгарно? Как мог такой писатель получить "Оскара" за лучший сценарий?

   - Разве  сценарий  имеет  каков-то  отношение к  литературе?  -  искренне
удивилась Фло.  -  Язык,  который выше  всего  ценит зритель,  это  диалоги,
наполовину состоящие  из  негритянского сленга,  а  наполовину -  из  звуков
естественного происхождения.  Вроде тех,  что издает возбужденная кошка.  Но
даже их писал не твой дядюшка!  В Голливуде не принято,  чтобы один и тот же
человек придумывал сюжет,  героев и чушь .которую они несут.  Сумма гонорара
может показаться чрезмерной для продюсера,  если ее  не разделить минимум на
троих! - Ты хорошо подкована! - заметил Рохан. - Еще бы! Я состряпала дюжину
плюх о современном кино.  Для одной бостонской газетенки.  Пусть мне никогда
не испытать больше оргазма,  если я  затратила на какую-нибудь из них больше
получаса! "Ты - покойник!" "Большая ошибка!" "Делай свою дерьмовую

   работу!"  Черт меня побери,  если я  не  могла бы  писать их под копирку,
меняя только названия!  - Зачем тебе это понадобилось? - Карманные деньги! -
пояснила  девушка.  -  Я  разругалась с  предками и  устроила им  финансовый
бойкот! Банально, не правда ли?

   - Выгодней было бы написать женский роман! - сказал Рохан.

   - Думала об этом! - сказала Фло. - Но мне стало их жаль! - Читателей?

   - Нет,   родичей!   Матушка  настолько  переживала,   что   даже  сменила
психоаналитика. Все беспокоились, как бы 'я не начала торговать дурью. Или -
собой.  -  у  нее были основания!  -  засмеялся Рохан.  -  Чушь!  Во мне нет
коммерческой жилки.  Я  по натуре -  потребитель.  Кстати,  это единственный
недостаток твоего острова:  здесь не  защищают мои потребительские права!  У
меня нет сигарет!

   - Опомнись!  - возразил Рохан. - Во-первых, это не мой остров! Во-вторых,
наверху на складе сигарет хватит на дюжину магазинов!

   - Та^ нет моей марки!  - отрезала Фло. - Впрочем, черт с ними! З