Спросил то, что уже давно вертелось на языке:
     - Вы регулируете и время существования отдельных  людей?  Или...  они
здесь?
     Он смутно надеялся на это. Пусть этот старик кивнет и поддакнет...
     - Мы не можем разрешить старость. Это касается всех.
     Дима взглянул в его глаза и не решился спросить, сколько же ему  лет.
Сколько ему еще осталось... А тот продолжил как ни в чем не бывало.
     -  Контрольные  пары  подбирают  из  подростков  с  высоким   уровнем
интеллекта, которые непременно будут переведены в тринадцатый. Разумеется,
их не разлучают...
     - Обычно они расстаются сами, - тихо сказал Принимающий Решения. -  Я
сам был в такой паре.
     Жгучее, нестерпимое предчувствие беды обожгло Диму. Он сказал:
     - Гэл из этой пары сейчас в тринадцатом...
     - Вероятно... Проверить?
     - Я знаю и так. Дом триста семьдесят пять-двенадцать.
     - Ну, и что?
     - Ее надо найти... Нет, лучше по-другому... Я сам должен быть там.  И
быстрее! Это может плохо кончиться!
     Кажется,  они  поняли...  Тот,  самый  пожилой,  зашептал  что-то   в
маленький передатчик. Сразу же в зал вбежали несколько совсем еще  молодых
ребят в форме. Теперь Дима смотрел на  них  другими  глазами...  Выслушали
непонятные слова приказа и исчезли, вскинув в  знак  согласия  кисти  рук,
ответив что-то неразборчивое...
     Дима шел за Принимающим Решения, пытаясь разобраться в его жестах, во
взволнованной интонации. Он опять потерял знание языка.



                           6. КОНТРОЛЬНАЯ ПАРА

     Дома  походили  на  красочные  нагромождения   огромных   пластиковых
пузырей. Они  были  свободно  раскиданы  по  сторонам  неширокой  бетонной
дороги, тянущейся вдоль такой же неширокой и спокойной речушки.
     Тири пробирался от дома к  дому,  словно  его  вело  шестое  чувство.
Смотрел номер и шел дальше. Было тихо, его никто не  преследовал.  Перейдя
горячую, гладкую ленту дороги,  он  оказался  перед  ярким  светло-розовым
домом.  К  нему  вела  тропинка,  поросшая  низкой  жесткой  травой.  Тири
огляделся и медленно подошел к дому.
     Над дверью чернели крупные цифры. Триста семьдесят пять - двенадцать.
     - Гэл...
     Он подбежал к двери, ударил в нее. Неожиданно легко дверь  скользнула
в сторону.  Внутри  была  прохладная,  безлюдная  тишина.  Слабо  светился
потолок, освещая маленькую комнату с рядами  закрытых  дверей  и  низкими,
широкими шкафами, разделяющими эти двери. Тири подошел  к  одной,  наугад,
створки мягко раскрылись. Просторная комната с  огромным,  во  всю  стену,
окном, вся заставленная непонятной мебелью. Тири обвел ее взглядом, словно
надеясь, что где-то в углу сжалась маленькая, беззащитная фигурка в  сером
комбинезоне.
     За его спиной  послышались  шаги.  Тири  обернулся.  Одна  из  дверей
скользнула   в   сторону,   и   он   увидел   девушку.   Ей    было    лет
шестнадцать-семнадцать, не больше;  в  свободной  белой  блузке,  короткой
юбке, с длинными каштановыми волосами, свободно падающими  на  плечи,  она
казалась совсем незнакомой. И лишь глаза остались прежними...
     - Гэл!
     - Тири!
     Они  метнулись  друг  к  другу.  Тири  обнял  ее,   попробовал   даже
приподнять, как делали парни в Лагере, но у него не хватило сил. Они  чуть
отстранились, замерли неловко, с одной  и  той  же  смущенной  улыбкой  на
лицах.
     Тири хотел что-то спросить, осторожно коснулся ее щеки, но передумал.
"Неважно. Все неважно. Она моя, только моя. Браслет на активном  режиме...
Будем пробиваться напрямик.  Хватило  бы  энергии...  А  Дима  с  Арчи  не
маленькие, дойдут сами". На всякий  случай  он  еще  раз  коснулся  кнопки
активного режима, и браслет послушно мигнул зеленым.
     - Идем, Гэл. У нас мало времени.
     Она провела ладонью  по  его  лицу,  взъерошила  волосы,  совсем  как
раньше...
     - Какой ты стал взрослый,  Тири.  А  я  тебя  все  вспоминала  робким
мальчишкой.
     - Ты тоже изменилась, Гэл. Но это и правильно. Идем.
     - Постой! - В ее глазах мелькнул испуг. - Ты же был у наружников! А я
совсем растерялась... Как ты здесь оказался? Да, правильно,  передавали...
Налет на шестой, захваченный магнитоплан... Тебя же  убьют,  Тири!  Глупый
мальчишка!
     Она потянула Тири за руку.
     - За тобой гонятся? Что я говорю, конечно... Я тебя спрячу,  а  потом
мы с Росом поможем тебе уйти...
     - Гэл! - Тири чуть было  не  рассмеялся.  -  Они  ничего  с  нами  не
сделают, поверь мне. Я сильнее, и у меня  есть  настоящие  друзья.  Пошли,
Гэл. Через полчаса будем в транспортном центре.
     - Тебя убьют!
     - Нас никто не сможет остановить. Ты не веришь?
     Гэл молчала. Потом тихо произнесла:
     - Кажется, уже верю. Если ты пришел сюда... Зачем ты пришел, Тири?
     - Зачем я пришел? - Это было словно удар в спину. И  никакой  браслет
не мог его защитить...
     - У тебя кровь на щеке.
     Он опустил голову, машинально провел ладонью, взглянул:
     - Это моя кровь. В лесу, о ветку...
     - Но была и чужая?
     - Да, - он произносил это слово долго, целую вечность, он успел снова
прожить месяц в Лагере, и пройти  дважды  пустыню,  и  напасть  на  шестой
Город, и бросить погибшего  Гарта,  и  в  тихом,  прирученном  лесу  убить
дежурного. Он снова рос  в  четырнадцатом  детском  центре  и  носился  по
спортивному залу третьего Города,  и  с  любопытством  смотрел  на  своего
нового соседа, пока не вспомнил, что его зовут  Гэл,  и  они  уже  учились
вместе. И группу тасовали каждые полгода, а они все оставались  вместе,  и
начали, не сговариваясь, улыбаться друг другу по утрам... И он  еще  успел
первый раз коснуться губами ее лица, не понимая, откуда  оно  пришло,  это
движение, и лишь тогда слово было произнесено полностью.
     - Да.
     И его ударили второй раз, тем же словом, только на этот  раз  гневно,
возмущенно.
     - Зачем?!
     - Они же обманывали нас! Издевались  над  нами!  Они  не  давали  нам
любить!
     - Как раз нам они давали это делать. Ты ничего не понимаешь...
     - Они разлучали нас!
     - Нас никто не разлучал, разве что наружники.
     - Гэл! Что с тобой, Гэл? Неужели ты не  понимаешь,  ведь  этот  рыжий
Дежурный...
     - Не говори так о Росе!
     - О Росе?
     - Да. Он меня любит.
     Слова застревали  на  языке,  они  были  шершавыми  и  тяжелыми,  как
булыжники, и такими же ненужными, но Тири все-таки вытолкнул их:
     - А... ты? Ты тоже?
     - Да.
     Тири попытался взять Гэл за руку, но она отстранилась.
     - Гэл, неужели ты все забыла? Помнишь, как мы с  тобой  клялись  друг
другу, что не  забудем,  никогда  не  забудем...  А  потом  появился  этот
рыжий... Рос... и меня увели. Ведь  мы  любили  друг  друга!  Неужели  все
исчезло, Гэл?
     На мгновение в ее глазах промелькнуло что-то прежнее. Серые  стены  и
холодный свет второго Города. На мгновение... И снова  в  ее  глазах  было
солнце, желтое, как волосы Роса, и голубое небо...
     - Ты ничего не знаешь, Тири. Нас просто заставили полюбить.  Это  был
эксперимент, Тири. А заставить полюбить нельзя. Ты хороший, и я ничего  не
забыла. Но ты друг, и не больше. Понимаешь?
     - Но я же люблю тебя, при чем тут эксперимент...
     -  Это  тебе  кажется.  Просто  нам  некого  было  больше   полюбить.
Понимаешь?
     - Чушь! - Тири  схватил  Гэл  за  плечи,  потряс.  -  Мне  было  кого
полюбить! Но я помнил тебя! Я убил, я бы снес все  Города,  чтобы  увидеть
тебя, и расстрелял бы всех Дежурных. Мне  было  больно  и  страшно,  но  я
говорил себе: Гэл меня ждет, ей еще хуже, я  должен  все  выдержать.  И  я
выдержал все! Ты даже не представляешь, сколько людей помогали  мне  найти
тебя! Гарт умирал на вокзале шестого, а сам говорил мне,  что  у  нас  все
будет хорошо. У нас с тобой, понимаешь? А сейчас Дима и Арчи где-то рядом,
может быть, им нужна моя помощь, а я не могу сделать шага... Очнись, Гэл!
     - Если бы ты вернулся раньше, Тири... - в ее глазах стояли  слезы.  -
Если бы ты вернулся раньше... Я, правда, не виновата.  Я  хотела  бы  тебя
полюбить снова, но не могу. Рос, он очень хороший...
     - Рос - негодяй! Они же нас в животных превращают,  они...  они...  -
Тири задохнулся своими словами, замолчал.
     - Нет, Тири. Если человек живет в тринадцатом,  значит,  он  заслужил
это... Ты же умный, Тири, ты должен попасть сюда по-другому...  Сдайся!  Я
помогу тебе, и Рос поможет! Тебя простят, и...
     Тири рванул Гэл, она упала, и он почти потащил ее к выходу.
     - Ты больна, Гэл! Тебя обманули... Я все равно тебя не брошу, на воле
ты придешь в себя...
     Она была ненамного слабее и вырвалась из его рук. С жалостью и тоской
посмотрела на Тири.
     - Какой ты глупый... Все-таки остался таким же... Никогда мы с  Росом
не расстанемся.
     Тири отступил к стене. Посмотрел на Гэл в упор, покачал головой.
     - Это не ты, Гэл. Я, видно, ошибся. Это не ты. Ты не такая.
     Гэл вздохнула:
     - Я действительно не такая, какой ты меня представлял. Давно  уже  не
такая. Тебе помочь уйти?
     - Мне не нужна помощь.
     С  легким  хлопком  раскрылась  входная  дверь.  Рыжеволосый  молодой
мужчина уверенно зашел в дом, щурясь со света, взглянул на Гэл.
     - Почему заблокирована дверь? Ты  что,  не  знаешь,  что  творится  в
городе? Эти наружники обнаглели до предела. А, черт!
     Он  торопливо  вырвал  из-за  пояса  длинный,  тускло   отсвечивающий
пистолет.
     Тири не двигался. "Браслет на активном режиме. Пусть. Пусть..." Ствол
смотрел ему прямо в лицо.
     - Не надо, Рос! Это же Тири? Ты  обещал!  -  Гэл  метнулась  к  нему.
Бывший Дежурный шестнадцатого сектора обнял ее и надавил на спуск.


     Здесь все было как  прежде.  И  желтые  барханы,  и  обгорелый  остов
спасательной шлюпки. И снова они стояли втроем и  смотрели  в  безмятежную
голубизну неба.
     Дима нажал на кнопку сопряжения браслета еще час назад. И с  тех  пор
компьютер защитной системы вел непрерывную связь со спасательным кораблем.
Подавал пеленг, сообщал что-то. И не реагировал на Димкины  вопросы.  Лишь
несколько минут назад высветил на экране обратный отсчет времени.
     - Уже скоро. Осталось двенадцать минут, -  ни  к  кому  конкретно  не
обращаясь, сказал Дима.
     Арчи потоптался на месте:
     - Дима, тебя в Лагере все вспоминают... Тая поправилась...
     - Хорошо, - он не сразу понял, что Тая - это девчонка, которую задело
взрывной волной. Ураган, взрыв... Это было так далеко...
     - Старший расспрашивал...
     - Как он?
     - Ничего, - Арчи пожал плечами. - Говорит, что не верит Дежурным...
     - А ты?
     - Не знаю, Дима...
     - Со вчерашнего дня они прекратили тасовку. Это не так уж мало.
     Небо над головой было, как обычно, чистым. Но Дима знал,  что  где-то
там, в высоте, сейчас завершает свой долгий путь  к  планете  спасательный
корабль.  Интересно,  кто  прилетит  из  космошколы?   Разумовский?   Дима
отчетливо, с фотографической ясностью, вспомнил его лицо на  посвящении  в
курсанты. Разумовский тогда поднял над головой маленькую книжечку  Устава,
подержал секунду, опустил. И сказал совсем  тихо:  "Не  забывайте  одного,
ребята. Каждая строчка здесь написана кровью. И очень часто -  не  нашей".
Не нашей.
     Дима посмотрел на Арчи, на Тири. "Да, убивал не  я.  Вы  стали  моими
руками. Вы нажимали на  спусковые  курки.  Я  лишь  чуть-чуть  вам  помог.
Чуть-чуть". И в который уже раз он поразился тому, что  не  ощущает  своей
вины. Ни за один шаг. Словно никто не был виновен ни в чем в этой  долгой,
двухмесячной жизни. Словно каждый был прав.
     - Дима...
     Он посмотрел на Тири.
     - Скажи своим, что это я во  всем  виноват.  Пусть  накажут  меня.  Я
хотел, чтобы тот парень умер! И Роса я тоже... хотел...
     - Машина никогда не делает неисправимых  поступков  сразу.  Она  дает
шанс... В виде парализующего заряда...
     "А мне шанса не будет. Меня накажут не машины. Да  меня  и  не  будут
наказывать..."
     - Пусть лучше меня...
     - Меня не будут наказывать, Тири.
     - Не будут?
     - Нет.
     "Я пойду по плитам космодрома прямо к школе. А из всех окон  на  меня
будут смотреть курсанты. Молча, не двигаясь... У дверей своего  корпуса  я
увижу чемоданчик с вещами, а сверху - диплом инженера. Вот и  все.  Я  еще
постою немного, а из окон будут все так же смотреть на меня, и ветер будет
гонять по двору сухие листья и обрывки бумаги. Потом я уйду".
     Он поднял голову, стараясь разглядеть среди серых скал башню  второго
Города. Нет, далеко...
     "Земля поможет. Пройдет пять, десять лет, и они выйдут  наружу.  Все.
Они никогда не будут равны и одинаковы, они все разные:  умные  и  глупые,
красивые  и  некрасивые,  счастливые  и  несчастные.  Они  станут   просто
людьми...  Так  что  же,  выходит,  Дежурные  были  правы?  Они  сохранили
цивилизацию...  Да,  правы.  По-своему.  И  наружники   по-своему   правы.
Наверное, и я тоже..."
     Он улыбнулся.  И  посмотрел  в  небо,  где,  обрастая  сверлящим  уши
свистом, росла тусклая, раскинувшая острые крылья точка.
     - Вот и все... Арчи, Тири...
     Они взглянули друг на друга. Арчи кивнул, отводя глаза, прошептал:
     - Ты нас не забывай...
     Дима улыбнулся. Крепко сжал протянутые ему руки. И,  не  оглядываясь,
пошел вперед, к маленькому, мягко зависшему над  песком  кораблю.  Старый,
многое повидавший трудяга космоса. Обгорелый керамит, потускневшие дюзы...
А он видел не только его. Он видел тысячи кораблей, корабли  всех  планет,
большие и маленькие, те, в которых он летал, и те, в которых  уже  никогда
не полетит.
     Люк корабля раскрылся перед ним. Широкий, удобный люк.  Пассажирский.
Но перед тем, как шагнуть в него, он обернулся и вскинул руки. Две фигурки
вдали ответили тем же жестом. И он крикнул,  крикнул  то,  последнее,  что
должен, обязан был им сказать, крикнул, то ли доказывая, то ли напоминая:
     - Фэт рэгел! Фэт!