ых... - До свидания.
     Домработница снова кивнула, замыкаясь в своей чопорности. Пес тоскливо гавкнул ему вслед.
     - Барт, - сказал Мартин, когда за ним закрылись двери лифта. - Ха! А великий слепец-то тут ни при чем.
     Мартин любил американский мультсериал "Симпсоны", считая его признаком появляющейся у американцев рефлексии и подспудным протестом против политкорректности и ханжества. Так что происхождение собачьей клички он понял. Труднее было понять, как могла ошибиться Ирина, назвав в письме свою собаку именем старшего, а не младшего Симпсона.
     А Эрнесто Полушкин? Неужели он забыл, как зовут собаку?
     Или пса окликают и тем, и другим именем?
     Или же в невинном письме был заключен смысл, понятный лишь посвященным? - Мой контракт закончен, - похлопывая карман пиджака с толстой пачкой ассигнаций, сказал Мартин. - Хоть Гомер, хоть Барт, хоть Лиза. Лифт остановился на первом этаже.
     Консьерж, плечистый мужчина средних лет с глазами профессионального убийцы, пристально осмотрел Мартина. Мартин кивнул - как и на входе в дом. Получил в ответ легкий, едва заметный кивок. Бывший спецназовец, а может быть, и боец "Альфы" - в таком доме ничему не стоило удивляться - счел его не слишком опасным, но все-таки достойным некоторого уважения. На улице Мартин некоторое время постоял под козырьком, печально размышляя об оставленном дома зонте. За время разговора с Эрнесто Семеновичем на город обрушился дождь. Да еще какой... тротуары пузырились лужами, небо стало непроглядно серым, где-то вдали, пока еще беззвучно, посверкивали молнии. Прохожих на улицах не осталось.
     Мартину тоже не хотелось под дождь, но что делать-то? Пытаться вызвать такси по мобильнику? Долго придется ждать, не один он такой умный, а народ нынче полюбил кататься на машинах...
     - Возьмите, - сухо сказали Мартину со спины. Двери тут открывались очень тихо.
     Мартин с благодарностью взял из рук консьержа симпатичный мужской зонтик - с большим куполом, полированной деревянной ручкой, спицами из углепластика. У самого Мартина зонт был куда хуже... Он спросил:
     - Как вернуть? Охранник махнул рукой.
     - Да как угодно. Можете себе оставить. Его с год назад в лифте забыли. Мартин вздохнул, представив себе людей, не удосуживающихся вернуться за таким качественным зонтом. Впрочем, есть еще такая болезнь - склероз. - Спасибо. А то зарядило часа на два.
     Охранник покосился на небо. Подумал и сказал:
     - На полтора. Не больше. Но как льет... собаку из дома не выгонишь.
     Мартин усмехнулся. Спросил, чувствуя себя последней скотиной:
     - Скажите, вы ведь в собаках так же хорошо разбираетесь, как в погоде?
     Консьерж немного напрягся:
     - С чего вы взяли?
     - Вы когда на меня смотрели, держали руку в кармане. Я услышал щелчок... у вас ведь кликер вместо брелока?
     Удивительно, как преображает самых суровых людей улыбка! - Верно! - Охранник продемонстрировал кликер. - У меня три пса. Тоже дрессируешь по Карен Прайор?
     - Дрессировал. Умер пес... - сказал Мартин, умолчав о том, что мирный и добродушный ретривер, принадлежавший еще его родителям и никакой дрессировке упрямо не поддававшийся, скончался от старости еще пять лет назад. - Заходил тут к людям... - Он кивнул на подъезд. - Славный пес у них, подумал, может, завести такого...
     - Мальтиец? - усмехнулся охранник. Похоже, с мониторов в его конуре просматривалось не только крыльцо перед подъездом, но и все этажи. - Барт - славная псина, но возни с мальтийцем много. Экзотика - это все пустое. Заводи кавказца, если трудностей не боишься. Всяко прямее порода. - Барт? - уточнил Мартин.
     - Да, пса Бартом зовут. Это из мультика какого-то. Мартин и охранник даже выкурили по сигарете, обсуждая достоинства и недостатки пород, сошлись на том, что мальтийская овчарка - это для богатых снобов или фанатов породы. Мартин обещал подумать насчет кавказца, забил в мобильник телефон клуба любителей этой породы и дружески распрощался с консьержем.
     Все верно. Ему не морочили голову. Собаку звали Барт. Других собак у Полушкиных не было - это тоже удалось без труда вытянуть из разоткровенничавшегося охранника.
     - Не мое это дело, - бормотал Мартин, идя к метро. Ловить сейчас машину было чревато мокрыми насквозь ботинками и забрызганными грязью брюками. - Не мое. Жрите сами свои косточки.
     А перед глазами все крутилось лицо Ирины, зажавшей ладонью ствол пистолета.
     При всех преимуществах настоящей, бумажной, книги в пользовании удобнее мультимедийные энциклопедии. Мартин любил завалиться на диван с путеводителем или Гарнелем-Чистяковой, с улыбкой разглядывая фотографии знакомых мест и оценивающе изучая пейзажи неведомых планет, читая описания правдивые, сомнительные и даже откровенно ошибочные и устаревшие. Ведь еще три года назад полагали, что на Эльдорадо не бывает ураганов, аборигены Тропы считались разумными, оулуа, напротив, - животными. Но все-таки в чтении бумажной книги было снобистское удовольствие, приобщение к подлинной роскоши духа, вроде билета в Большой театр или картины кого-нибудь из передвижников на стене. Но сейчас Мартину было не до потакания своей гордыне. Он включил компьютер, запустил дурацкую, рассчитанную на профанов "Энциклопедию миров" от "Майкрософта" ("Майкрософт" - зарегистрированный торговый знак) и ввел в строку поиска "Барт".
     Ничего полезного энциклопедия не отыскала. Тогда недолго думая Мартин задал поиски на слово "Гомер".
     Результат был тот же.
     Сходив на кухню, Мартин приготовил себе чашку крепкого кофе - растворимого, поскольку не отдыхал, а работал. Вернулся к компьютеру, закурил сигару и задумчиво уставился в экран, ожидая озарения.
     Что же хотела сказать Ирина, заменив имя пса?
     Гомер - не годится. Барт - тоже.
     А как насчет жены Гомера?
     Мартин ввел имя "Мардж".
     Энциклопедия радостно выбросила ссылку.
     - Твою мать! - воскликнул Мартин, адресуя возглас то ли мальтийской овчарке, то ли мультяшному персонажу, то ли всем энциклопедиям мира. По роду своей работы Мартин побывал во многих мирах, о еще большем количестве что-нибудь знал. Но Мардж, очевидно, была планетой заштатной и никому не интересной...
     Мартин щелкнул по ссылке, открывая статью. И повторил свой возглас в еще более крепкой форме.
     Именем "Мардж" энциклопедия называла родной мир дио-дао, планету, прекрасно известную Мартину под местным названием Факью. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить - англоязычные граждане станут называть ее как-то иначе. Особенно в популярной энциклопедии, рассчитанной на детишек и пуритан. Действительно, в статье имелась крошечная ссылка мелким шрифтом, где говорилось, что "планета имеет еще несколько названий на местном наречии, однако составители выбрали наиболее благозвучное". Заинтересовавшийся вопросом Мартин полез в академически беспристрастных Гарнеля-Чистякову, и там, тоже в примечаниях, прочитал, что в популярных англоязычных справочниках мир дио-дао именуется "Мардж" - что на языке дио-дао означает просто "планета". Кажется, Мартин даже читал эти примечания - после чего благополучно забыл. Какое-то время Мартин размышлял над лингвистической проблемой, с которой человечество сталкивалось задолго до ключников. Недаром первый болгарский космонавт, отважный Какалов, именовался в Советском Союзе не иначе, как Ивановым, а в школах Азербайджана не изучают творчество великого немецкого поэта Гёте - на азербайджанском "гёте" значит "жопа"... Что ж, Мардж так Мардж. С дио-дао Мартин все равно говорил на туристическом, и никаких ненужных ассоциаций не возникало.
     Вопрос был в другом: правильно ли он угадал и что ему теперь делать с этой информацией? По первому вопросу Мартин не колебался - правильно. Ирочка хотела намекнуть родителям, в каком мире находится одна из ее копий. А вот что делать дальше... Позвонить Полушкину и рассказать про планету Мардж? Позвонить Юрию Сергеевичу и заработать репутацию услужливого информатора? - Я ни в чем пока не уверен, - сказал сам себе Мартин, закрывая энциклопедию.
     - Это все мои фантазии.
     На Факью он бывал дважды, один раз - в самом начале своей карьеры, и впечатления от визита остались самые отвратительные, второй раз - меньше двух месяцев назад. Это путешествие было куда интереснее. Мартин сумел выполнить задание - разыскать женщину, избравшую такой радикальной способ развода, и уговорить ее вернуться на Землю. Мало того, он еще сумел подружиться... ну, не подружиться, это слишком сильное слово, но хотя бы стать приятелем одного из аборигенов.
     И это, кстати, многое упрощало...
     Мартин открыл календарь. Задумчиво посмотрел на даты. В отношениях с дио-дао приходилось очень бережно относиться ко времени. Пожалуй, у него был шанс успеть.
     - Зачем я, дурак, с собакой заговорил? - риторически спросил себя Мартин и отправился собирать рюкзак. Чашку с недопитым кофе он поставил в мойку, сигару безжалостно затушил и выбросил в мусорное ведро. Он мог успеть, но счет времени шел буквально на часы.
     - Здесь грустно и одиноко, - сказал ключник. - Я слышал много таких историй, путник.
     Мартин кивнул. Первая история, которую он выдал ключнику, ничего особенного и не обещала. Так, забавная байка о слепом невидимке. Еще несколько лет назад Мартин попробовал бы продолжить историю, выжать из нее максимум возможного. Иногда ключники удовлетворялись заурядным анекдотом... может быть, они стали более придирчивы?
     Вздохнув, Мартин налил себе чай. Этот ключник алкоголя не пил. - Недавно я побывал на планете Аранк, - сказал он. - Интересный мир. Аранки не понимают, что такое - смысл жизни, но это их не смущает... Я все время думаю о них, ключник. Почти такие, как мы. Братья по разуму. Даже их недостатки нас не смущают - это такие же недостатки, как и у нас. У них есть все... кроме смысла. У нас, если сравнивать, нет ничего. Даже смысл-то есть не у многих. Я вспомнил одного земного юношу, ключник. Он рос обычным мальчиком, в меру умным, когда положено - шалил и смеялся, когда случалось - боялся и плакат. А когда настала его пора покидать детство, мальчик впервые подумал: а в чем он, смысл жизни? Он был начитанным мальчиком и стал искать ответ в книгах. Те книги, что говорили - смысл жизни в том, чтобы умереть за родину или за идею, он отверг сразу. Смерть, пусть даже самая героическая, не может быть смыслом жизни. Мальчик подумал, что смысл жизни - в любви. Таких книг тоже было немало, и верить им оказалось куда легче и приятнее. Он решил, что ему непременно надо влюбиться. Огляделся вокруг, выбрал подходящую девочку и решил, что он влюблен. Может быть, мальчик хорошо умел убеждать сам себя, а может быть, пришел его час, но он действительно влюбился. И все было хорошо, пока любовь не ушла. К тому времени мальчик уже стал юношей, но расстраивался так же искренне, как в детстве. Он решил, что это была какая-то не правильная любовь, и полюбил снова. И снова, и снова - когда любовь уходила. Он верил сам себе, когда говорил "люблю", и он не врал. Но любовь гасла, и юноше пришлось поверить - так случается на самом деле. Тогда юноша решил, что смысл жизни - в таланте. Он стал искать талант у себя, хотя бы самый пустяковый. Ведь юноша уже знал, что настоящая любовь может разгореться от слабой искры, значит, и талант можно растить. И он нашел у себя талант, крошечное зернышко таланта, и стал растить его бережно и любовно, так же как растил в себе любовь. И у него получилось. Его полюбили за его дела, он стал нужен людям, в жизни его вновь появился смысл. Но прошло время, юноша стал взрослым мужчиной и понял, что обрел смысл своих умений, а не смысл своей жизни. Он снова очень расстроился и удивился. Он стал искать смысл жизни в удовольствиях - но они радовали только тело и стали смыслом только для желудка. Он искал смысл жизни в Боге - но вера радовала лишь душу, и лишь для нее стала смыслом. А для чего-то маленького, жалкого, наивного, что не было ни телом, ни душой, ни талантом, - вот для этого, составлявшего личность мужчины, смысла так и не было. Он попробовал все сразу - верить, любить, радоваться жизни и творить. Но смысл так и не нашелся. Более того, мужчина понял, что среди немногих людей, ищущих в жизни смысл, никто так и не смог его найти. - Смысл этой истории заключается в том, что жизнь лишена смысла? - спросил ключник.
     Мартин покачал головой:
     - Нет.
     - Однажды ты рассказывал о человеке и его мечте, - сказал ключник. - Я не нахожу глубоких различий между этими историями. - Это лишь потому, что ты близок ко всемогуществу, - сказал Мартин. - У тебя есть смысл жизни, но нет места для мечты. У аранков есть мечты, но нет смысла. А у людей... у людей есть и то, и другое.
     - Радуют ли тебя, Мартин, мечты, которые ты не можешь осуществить, и смысл, который не можешь найти?
     - Меня радует, что я умею мечтать и ищу смысл. - Движение - всё, - задумчиво сказал ключник. - Твой рассказ не окончен, Мартин.
     - Он не может быть окончен, - ответил Мартин. - Никогда. Ключник покачал головой:
     - У каждой истории есть свой финал. Здесь грустно и одиноко, путник.
     Мартин вздохнул, но ключник продолжал говорить:
     - Но я засчитываю твой рассказ условно. Входи во Врата и продолжай свой путь. Но если в следующий раз ты не сможешь закончить эту историю, Врата не будут открыты для тебя.
     Мартин оцепенел. Помотал головой, глупо переспросил:
     - Ты засчитываешь историю, которая тебе не понравилась? Ключник молчал.
     - Если я не расскажу ее финал, я не смогу вернуться с Мардж?
     Ключник молчал.
     - Ты хочешь, чтобы я дал ответ, который не смогло найти все человечество?
     Ключник налил себе чая.
     Мартин поднялся. Оглядел комнату - одну из многих "комнат для историй" московской Станции.
     Возможно, он видит ее в последний раз. Он получил билет в один конец. У истории, которую он опрометчиво стал рассказывать ключнику, нет продолжения! Мартин посмотрел на ключника.
     Ключник поднял глаза. И улыбнулся.
     - Я расскажу тебе финал этой истории, - сказал Мартин. - Это будет в мире Дио-Дао, и передо мной будет сидеть другой ключник. Но я знаю, что рассказывать буду тебе. До свидания, ключник.
     - До свидания, Мартин, - сказал ключник. - Ищи свой смысл.
     В зале ожидания сегодня было накурено и людно. Почти все кресла и диваны оказались заняты. Один диван оккупировала компания молодых людей, изъясняющихся на исковерканном русском языке с примесью не менее исковерканного иврита. Мартин такой тип знал неплохо - это было одно из последних безумных молодежных увлечений. Сидящий в противоположном углу мужчина типично еврейской внешности так подчеркнуто не смотрел в сторону молодежи, что было ясно - ему от парней уже досталось. Разумеется, досталось словесно - на территории Станции никто и никому не мог причинить физического вреда. Судя по напряженным лицам остальных путешественников, парни достали уже всех.
     Мартин молча встал у пепельницы и закурил.
     Разумеется, молодежь обратила на него внимание. Тут же один встал, подошел, жестом попросил у Мартина сигарету и закурил.
     Мартин разговора не начинал.
     - Скажите, доро-гой, - громко начал парень, - ви знаете Голубые Дали?
     - Я бывал на этой планете, - сухо ответил Мартин. - И они таки действительно вам дали? - бездарно копируя "еврейский" акцент, спросил парень.
     - Молодой человек, прекратите паясничать! - не выдержал еврей.
     Парень радостно обернулся к нему:
     - Что ви говорите? Ви антисемит? Или ви голубой? Компания на диване радостно заржала. Эти ребята пытались достать окружающих в основном двумя темами - еврейским вопросом и гомосексуализмом. Евреями они, как правило, не были.
     Мужчина поднялся и быстро пошел к парню. Он выглядел достаточно крепким, чтобы навалять щенку по морде... если бы это было не здесь... впрочем, и здесь у парня имелось трое дружков... Мартин перехватил мужчину в двух шагах от его довольно лыбящейся цели. Крепко взял за руку, сказал:
     - Возьмите сигарету.
     - Я не курю. - Мужчина ответил не сразу, не отрывая от парня ненавидящего взгляда.
     - А вы закурите, - попросил Мартин. - Сделайте мне одолжение. Любая физическая агрессия на Станции приведет к вашему исчезновению. Не знаю, куда вы исчезнете, но вас больше никто и никогда не увидит. Мужчина сглотнул. Кивнул. Взял у Мартина сигарету, и они подошли к пепельнице.
     - Так ви гой-лубые поц-аны? - продолжал кривляться юноша. До Мартина даже не сразу дошло, что происходит. Парень провоцировал! Мартина, еврея, всех остальных, ожидающих своей очереди на прохождение Врат! Компании очень хотелось посмотреть, как кто-то исчезнет. - Агрессия на Станции запрещена, - повторил Мартин скорее себе, чем молодому подонку или его жертвам.
     - Стыдно, - коротко сказал ему еврей, неумело затягиваясь. - Вот за них... стыдно.
     - Вы не стыдитесь, - попросил Мартин. - И не обижайтесь. Вы бы их пожалели лучше. Им же придется отсюда выйти. И рано или поздно они наткнутся на того, кто не поймет их специфическое чувство юмора. А на колониальных мирах нравы простые. - О чем вы, гой-лубые? - продолжат парень.
     - Видите, он начинает повторяться, - заметил Мартин. - Подобный стиль поведения существует лишь в Сети, где нет опасности получить по физиономии. Сейчас ребятам кажется, что они нашли еще одно место для безопасных издевательств над окружающими - Станции. Но за вход на Станцию надо платить. И игра словами здесь им не поможет.
     - Таки вы антисемиты! - тупо повторил парень. - Да? Мартин посмотрел на него еще раз. Попытался - как обычно это делал с фотографиями клиентов - представить себе душу человека, его внутренний мир, его мечты... смысл его жизни. Слабые места. Комплексы. Все те крошечные невидимые пружинки, что движут человеком.
     У Мартина получилось.
     Он заговорил. Так, как стал бы говорить перед ключником, убеждая того в ценности только что выдуманной истории.
     Только теперь ему надо было убедить парня.
     Мартин не сказал ни одного бранного слова. И даже не стал играть словами - чего тот наверняка ждал.
     Но, видимо, Мартину удалось задуманное. Парень побагровел, прошипел что-то нечленораздельное и замахнулся...
     До лица Мартина долетел порыв ветра от кулака. Сам кулак исчез, как и его хозяин.
     Троица на диване остолбенела.
     - Это именно так и происходит, - любезно объяснил Мартин. - Вам не делают предупреждений. Вам все объясняли заранее... дорогие. - Черт... - сказал мужчина. На лбу у него проступил пот. - Черт...
     - На его месте должны были быть вы, - сказал Мартин. - Или я.
     - Вы его подставили, - тихо сказал мужчина.
     - Да, я его подставил, - согласился Мартин. - Мне кажется, это справедливо. - Ты козел! - завопил один из дружков исчезнувшего, враз теряя наигранный акцент и забывая коверкать слова. - Сволочь, паскуда! - А ты меня ударь, - предложил Мартин.
     - Мы тебя найдем, куда бы ты ни отправился! - смешно подпрыгивая на диване, но не решаясь встать, кричал парень.
     - Факью, - сказал Мартин. - Он же Мардж. Родной мир дио-дао. Милости прошу. Но учтите, что по их законам убийство половозрелого существа не является преступлением. А я всегда соблюдаю местные законы. - И вы готовы их убить? - тихо спросил еврей. Похоже, несмотря на весь свой гнев, он не желал парню такого конца... и теперь не знал, как держать себя с Мартином.
     - Защищаясь - да, - признался Мартин.
     - В убийстве врага нет ничего постыдного, - донеслось от двери. Мартин обернулся.
     В проеме стоял геддар. Высокая фигура, уши-полукружия, разнесенные слишком далеко глаза, темно-серый нечеловеческий цвет кожи... Чужих трудно различать, но Мартину показалось, что это лицо ему знакомо.
     - Мы встречались? - спросил Мартин.
     - Библиотека, - коротко ответил геддар, и Мартин узнал его окончательно. Кадрах, друг Давида. Разумеется, тот факт, что Мартин знал имя геддара, не давало ему оснований произносить его вслух, и Мартин лишь кивнул:
     - Да, я помню тебя.
     Шелестя пышными