Кит Лоумер
   Космический шулер


   Перевод с английского: Михаила Гилинского
   СПб: Северо-Запад, 1992

   Оцифровка и корректура: АКАРО Station, 1999 г.


	       Первая


      На  Артезии стоял теплый осенний поддень. Лафайет 0'Лири,
бывший гражданин США, а нынче сэр Лафайет 0'Лири, посвященный в
рыцари	принцессой  Адоранной,	развалясь,  сидел  в  золоченом
кресле	в  просторной  библиотеке у завешенного пышными шторами
высокого  окна,  выходившего  в  дворцовый  сад.  На  нем  были
пурпурные  бриджи,  белая  шелковая рубашка и туфли из телячьей
кожи  с  золотыми  пряжками.  На одном пальце сверкало кольцо с
огромным  изумрудом, на другом красовалась серебряная печатка с
изображением  топора  и  дракона. У его локтя стоял хрустальный
бокал  с прохладительным. Из динамиков, расположенных на обитых
гобеленами стенах, доносилась музыка Дебюсси.
      0'Лири   похлопал  себя  ладонью	по  губам,  не	пытаясь
сдержать  зевок,  и  лениво  отложил  в  сторону  толстый том в
кожаном  переплете  под  названием  "Искусство	Волхвования", в
котором  было  очень  много  мелкого  шрифта,  но, увы, никакой
полезной  информации.  В течение трех лет (с тех самых пор, как
Централь обнаружила вмешательство в Континуум и пресекла всякие
попытки  изменения  вероятностей)  Лафайет  безуспешно	пытался
вернуть себе недолговечную способность фокусировать психические
силы,  как  было описано в обширном труде "Практик" Месмеризма"
профессора  Ханса  Йозефа  Шиммеркомпфа.  "Да,	-  с сожалением
подумал  Лафайет.  -  Это  была  настоящая  книга,  а  не  чушь
собачья".  Жаль, он успел прочитать лишь часть первой главы и в
последний момент не смог захватить книгу с собой на  Артезию. С
другой	стороны,  когда  тебе  предлагают  срочно выбрать между
миссис	Макглинт,  сдающей  комнаты внаем, и Дафной в дворцовых
покоях,  лучше	не  мешкать.  Эх, веселые были денечки! Все эти
годы,  живя в Колби Корнерз, он подозревал, что жизнь уготовила
для  него  нечто  большее,  чем  карьеру  мелкого  торговца без
гроша	за   душой,   довольствующегося   тухлыми   сардинами и
несбыточными   мечтами.  Вот  тогда  ему  и  попался  на  глаза
толстый  том  профессора  Шиммеркомпфа.  Слог  был  тяжеловат и
несколько    старомоден,    зато    смысл    предельно	  ясен:
сконцентрируйся - и мечты твои" сбудутся, или, по крайней мере,
покажутся  сбывшимися.	А  разве  можно  удержаться от соблазна
превратить   (с   помощью   самовнушения)  жалкую  комнатенку в
роскошную   спальную,  где  так  легко	дышится  свежим  ночным
воздухом и играет нежная музыка? Нет, нельзя.
      Результат   превзошел  все  ожидания.  Полный  успех.  Он
представил  себе  причудливую  старинную  улицу  в  причудливом
старинном  городе  -  и  на  тебе! Очутился, где хотел, а самые
разнообразные  звуки  и  запахи делали иллюзию полной. Сознание
того,  что  на самом деле он спит, ничуть не уменьшало прелести
происходящего.	А  когда  события  приняли угрожающий характер,
0'Лири	сделал	второе	удивительное  открытие:  если это и был
сон, проснуться он уже не мог. Честно говоря, оставалось только
предположить,  что  кошмарным  сном  оказался  Колби Корнерз, а
проснулся Лафайет где положено: на прекрасной Артезии.
      Он,  конечно, не сразу понял, что наконец-то попал к себе
домой  и  душой  и  телом. Некоторое время Он считал, что нашел
ответ  на извечный вопрос: проснется ли человек, который во сне
упал  со  скалы?  Сам  Лафайет, по счастью, ни с каких высот не
падал, но, пожалуй, это была единственная опасность, которой он
не  избежал.  Сначала  его  вызвал  на	дуэль  граф Аллан, и от
непредсказуемых  последствий  спасла  его  Дафна,  сбросившая в
очень  важный  психологический	момент	с верхнего этажа дворца
свой  ночной горшок прямо графу на голову. Потом король Горубль
поклялся,  что свернет Лафайету шею, если тот не убьет дракона.
Невероятные  приключения,  грозившие  жизни  и здоровью 0'Лири,
закончились  тем,  что	ему  пришлось  убить Лода, двухголового
великана.  А  затем выяснилось, что Лода, вместе с его любимцем
аллозавром,  перебросили  в  Артезию  из  другого  измерения по
приказанию фальшивого короля Горубля.
      И только благодаря чистой случайности, - в чем Лафайет не
сомневался,  -	ему  удалось  доказать,  что узурпатор - бывший
агент  Континуума, который убил настоящего короля, а наследного
принца,   нарушив   закон,   отправил  в  другое  измерение  на
украденном в Централи Путепроходце.
      Хорошо,  что  Лафайет  успел  помешать Горублю избавиться
заодно	 от   принцессы   Адоранны.  Посчитав  себя  смертельно
раненным,  бывший  король признался, что именно 0'Лири является
наследным принцем и истинным владыкой Артезии.
      Ситуация	сложилась  довольно  двусмысленная, и некоторое
время  все  действующие  лица чувствовали некоторую неловкость,
но,  слава  богу, Горубля случайно вышвырнул в другое измерение
его  собственный  Путепроходец,  после	чего Лафайет отрекся от
престола в пользу принцессы и зажил припеваючи с верной Дафной.
      Он  тяжело вздохнул, поднялся с кресла и выглянул в окно.
В  роскошном  дворцовом  парке	шли-приготовления  к  чаепитию,
вернее	-  внезапно подумал Лафайет - завтрак на свежем воздухе
закончился.  Не  было  слышно  ни  болтовни, ни веселого смеха,
раздававшихся всего несколько минут назад, а лужайки и тропинки
почти  опустели.  Несколько  задержавшихся  гостей лениво шли к
воротам;   мажордом   торопился   на кухню, стараясь не уронить
поднос,  заполненный  пустыми  чашками, тарелками и скомканными
салфетками;  служанка в мини-юбке, демонстрируя пару прелестных
ножек,	стряхивала крошки с мраморного столика у фонтана. Глядя
на ее костюм, вернее, его отсутствие, Лафайет затосковал. Стоит
только	чуть-чуть  расфокусировать зрение, и можно представить,
что перед ним Дафна, какой он увидел ее в первый раз. "Все-таки
раньше	жилось как-то проще, веселее, - подумал Лафайет, - хоть
Горубль   и   мечтал   отрубить   мне  голову,	а  великан  Лод
придерживался	того  же  мнения.  Да  и  с  драконом  пришлось
повозиться,  а	в интригах Аллана и Красного Быка не разобрался
бы сам черт".
      Но  Лода	Лафайет  прикончил, и дракона тоже. Само собой,
нехорошего  дракона.  Любимец  Лафайета,  игуанодон,  счастливо
здравствовал  в  стойле,  ежедневно  пожирая положенный рацион:
двенадцать   стогов  самой  свежей  соломы.  Аллан  женился  на
Адоранне и, перестав ревновать, стал вполне терпим. Красный Бык
опубликовал  свои мемуары, после чего купил небольшую гостиницу
на  окраине  города  и	назвал	ее  "Одноглазый Мужик". Горубль
подевался  неизвестно  куда.  Дафна  ничуть  не  изменилась; по
крайней  мере,	в  те  минуты,	когда  Лафайету удавалось с ней
встретиться,  она  была  столь же умна и прелестна, как прежде.
Графский   титул  не  вскружил	бывшей	прислуге  голову,  но в
последнее  время  она  слишком	уж  часто  предавалась светским
развлечениям  и невинным шалостям. Нет, конечно, Лафайету вовсе
не  хотелось  вновь  стать объявленным вне закона преступником,
которого бескорыстно полюбила дворцовая служанка, но...
      Ничего  особенного  в  его  жизни  не  происходило,  и не
особенного  тоже.  Самым  интересным  приключением  можно  было
считать  разве что предстоящий праздничный ужин. Лафайет тяжело
вздохнул  во второй раз. А как хорошо было бы посидеть с Дафной
в уютном баре, тет-а-тет, и чтоб играла музыка..
      Он  тряхнул  головой, избавляясь от наваждения. В Артезии
не  было  ни  баров,  ни музыки. Таверны, воздух в которых был,
казалось,  пропитан  дымом  высоких  чадящих свечей, назывались
здесь  гостиницами, и в них подавали пиво и сочное свежее мясо.
Лафайет    встрепенулся.    Кстати,   неплохая	 идея.	 Совсем
необязательно им с Дафной присутствовать еще на одном роскошном
пиру.
      Настроение  у  Лафайета  сразу  улучшилось,  и,  решив не
откладывать  дела  в  долгий  ящик, он быстро прошел в соседнюю
залу  и  распахнул  дверцы платяного шкафа. Раздвигая вешалки с
ослепляющими  великолепием  парадными  костюмами, 0'Лири достал
малиновый пиджак с серебряными пуговицами. На улице было жарко,
но  если  он  появится	в рубашке с короткими рукавами, на него
начнут	бросать  косые	взгляды, Дафна расстроится, а принцесса
Адоранна приподнимет идеально прямую бровь. Этикет...
      -Вот  чего я добился, - бормотал Лафайет, на ходу надевая
пиджак. - Казарменный режим какой-то. Скука смертная.
      О,  боже,  разве	к  этому он стремился, проклиная судьбу
мелкого  американского	торговца  без  гроша  за душой? Правда,
географически  он  и  сейчас  находился  в  Соединенных Штатах.
Артезия  располагалась	там  же, где Колби Корнерз, но в другом
измерении, а следовательно, и жизнь здесь была другой.
      Но  разве  это жизнь? Королевский бал, королевская охота,
королевская   регата.  Блистательные  праздники,  блистательное
общество, блистательные разговоры.
      Ну и что с того? Что в этом плохого? Разве он не мечтал о
сладкой  жизни,  прозябая  в  крохотной  комнатенке  и открывая
очередную коробку сардин на очередные завтрак, обед и ужин?
      "Мечтал, - печально признался Лафайет. - И все же- все же
мне очень скучно". Скучно. В Артезии, стране его грез. Скучно.
      -Чепуха	на  постном  масле!  -	громко	воскликнул  он,
спускаясь   по	широкой  спиральной  лестнице,	ведущей  в  Зал
Приемов,  увешанный  зеркалами	в  золотых  рамах. - У меня все
есть,  а  если	чего  нет - стоит только захотеть! Нежная Дафна
щебечет,   как	 птичка,  одно	загляденье;  я	могу  выбрать в
Королевских   конюшнях	 любого  скакуна,  хоть  Дини;	в  моем
гардеробе двести костюмов; каждый вечер дается банкет и... и...
      Он  шел по черно-красному гранитному полу, сопровождаемый
гулким	эхом,  чувствуя,  как  наваливается  усталость от одной
только	мысли,	что  завтра  его  ждут	неизбежные банкет, бал,
званый ужин, - одним словом очередной день ничегонеделания.
      -Чего  тебе  надо?  -  требовательно  спросил  он у своих
зеркальных  отражений.	-  Человек вкалывает, как лошадь, чтобы
заработать  побольше  денег.  А  деньги ему нужны, чтобы делать
все,  что  захочется. А  ты и так делаешь все, что захочется. -
Лафайет  сурово посмотрел на малиново-золотое отражение. - Чего
молчишь?
      -Мы уедем отсюда, - бормотал он, выходя в парк. - В горы,
а  может,  в  пустыню. Или на берег моря. Могу поспорить, Дафна
никогда не купалась голая при лунном свете. По крайней мере, со
мной.  И  мы  возьмем  с  собой немного продуктов, и сами будем
готовить,  и ловить рыбу, и заниматься ботаникой, и смотреть на
птичек, и...
      Он  остановился  у  широкой  террасы и стал оглядываться,
надеясь  увидеть  изящную  фигурку  Дафны  сквозь зеленые ветки
кустарника.  Последний	гость  вышел за ворота, исчез мажордом,
убежала  служанка,  и лишь старый садовник в дальнем углу парка
ковырялся в земле.
      Лафайет  медленно  пошел	по  тропинке,  почти не замечая
одурманивающего  запаха  цветущей  гортензии, ленивого жужжания
пчел,  мягких  вздохов	ветерка,  шуршащего  в кронах аккуратно
подстриженных  деревьев.  Постепенно его охватила апатия. Зачем
уезжать?  Какой  в  этом смысл? Он не перестанет быть Лафайетом
0'Лири,  а  Дафна  останется  Дафной.  Когда  новизна  ощущений
пройдет,  он  наверняка  пожалеет  об  удобном кресле и забитом
доверху  холодильнике,	а  Дафна  начнет  переживать  по поводу
прически  и событий, которые могли произойти во дворце за время
ее  отсутствия.  К  тому  же их закусают комары, они обгорят на
солнце,  будут	мерзнуть  по  ночам,  питаться	горелой кашей и
испытывать массу прочих неудобств, от которых он так отвык.
      На  мгновение  в конце тропинки показалась высокая фигура
графа  Аллана. Лафайет окликнул его и ускорил шаг, но подойдя к
перекрестку,  никого не увидел. Ов повернул обратно, теперь уже
в  совершенно  подавленном  настроении.  Впервые за три года он
испытывал  те  же  чувства,  что  в Колби Корнерз, где он гулял
долгими вечерами по городским кварталам, глядя на желтые фонари
и строя воздушные замки...
      Лафайет  остановился.  Он  вел  себя,  как мальчишка. Ему
повезло,  как  никому  другому, и незачем валять дурака. К чему
рубить	сук,  на котором сидишь? Через час начнется праздничный
ужин,  и  он пойдет на него, как всегда, и будет вести светские
разговоры,  тоже,  как всегда. А так как ему не очень хочется в
данную	минуту возвращаться во дворец - да и собеседник из него
сейчас никудышный - можно немного посидеть на любимой мраморной
скамейке,  почитать очередной выпуск "Популярного Волшебства" и
заодно	настроиться  на  нужный лад, чтобы за столом не ударить
лицом  в грязь. И кстати, не забыть сделать Дафне комплимент по
поводу	нового сногсшибательного платья. А после обеда улизнуть
с ней в спальную и...
      Неожиданно  Лафайет вспомнил, что давно уже не нашептывал
в  нежное  ушко  Дафны	ласковых  слов.  Вечно его отвлекали то
книги,	то собутыльники, а Дафна, конечно, была на седьмом небе
от   счастья,	обсуждая   с   женами  высокопоставленных  особ
рукоделья, или что там обычно обсуждают леди, пока мужья глушат
бренди, курят сигары и рассказывают непристойные анекдоты.
      Лафайет  неодобрительно  посмотрел  на стоявший перед ним
куст  азалии  и  нахмурился. Он был настолько поглощен мыслями,
что  невольно  прошел мимо своего самого любимого уголка парка,
где рядом с мраморной скамейкой цвело миндальное дерево и мягко
журчал	фонтан;  а  большие вязы отбрасывали прохладные тени на
зеленую  лужайку,  за  которой	росли  тополя  и виднелся берег
озера.
      Он  пошел  назад	и вскоре вновь очутился на перекрестке,
где  видел  графа  Аллана.  Забавно.  Заблудиться в собственном
парке.	Лафайет  посмотрел по сторонам, покачал головой, увидев
пустынные  тропинки,  и решительно зашагал вперед. Через десять
шагов он остановился перед кустом азалии.
      -Я  совсем распустился, - пробормотал он. - Не могу найти
первого поворота направо за фонтаном.
      Он   оборвал  себя  на  полуслове,  неуверенно  глядя  на
внезапно  уменьшившуюся  лужайку.  Фонтан?  Никакого  фонтана в
помине	не  было: Лафайет стоял на усыпанной гравием и опавшими
листьями  дорожке,  по одну сторону которой росли деревья, а по
другую	-  возвышалась	кирпичная  стена.  Но  ведь  этой стене
положено  находиться в конце парка, за утиным прудом... Лафайет
поспешно пошел по дорожке, свернул направо... и увидел болото в
зарослях  тростника.  Резко  повернувшись, он уткнулся в густой
кустарник.  С  трудом  продравшись  сквозь  спутавшиеся  ветви,
исцарапанный  и исколотый колючками, Лафайет вышел на небольшую
лужайку,  поросшую  одуванчиками. Цветочные клумбы исчезли, как
по   мановению	волшебной  палочки.  От  тропинок  и  следа  не
осталось.  Дворец, возвышавшийся на фоне почему-то серого неба,
имел  жалкий вид и казался пустым и заброшенным. Выбитые стекла
напоминали  пустые  глазницы;  ветер  сдувал  с  террас опавшие
листья.
      0'Лири  быстро  поднялся	по  ступенькам	в  Зал Приемов,
увешанный зеркалами. На мраморном полу лежал толстый слой пыли.
Гулкое	 эхо   шагов   преследовало  его  по  пятам  до  дверей
караульной,  в которой пахло затхлостью и не было ничего, кроме
плесени.
      Лафайет  побежал	по коридору, громко крича, заглядывая в
пустые	и  явно нежилые комнаты. Остановившись, он на мгновение
прислушался, но услышал лишь далекий крик какой-то птицы.
      -Ерунда,	- услышал он как бы издалека собственный голос.
- Не могли они все уйти, ничего мне не сказав. Дафна никогда бы
так не поступила...
      Едва  справившись с неприятным тошнотворным ощущением, он
стал   подниматься  по	широкой  лестнице,  перепрыгивая  через
ступени.  С  паркетных	полов исчезли ковры, со стен - портреты
придворных. Он настежь распахнул двери в свои покои и уставился
на деревянный пол и окна без портьер.
      -Великий	боже,  меня  обчистили! - воскликнул Лафайет и,
повернувшись  к  стенному  шкафу,  с  размаху  ударился носом о
стену.	Шкаф  прекратил  свое  существование, а стена оказалась
футов  на  двенадцать	ближе, чем ей было положено. - Дафна! -
взревел   он  и  со  всех  ног	кинулся  в  следующую  комнату,
оказавшуюся на удивление маленькой, темной и с низким потолком.
На его вопль никто не ответил.
      -Никодим,  - громко сказал Лафайет. - Ну конечно же, надо
срочно позвонить Никодиму в Централь. Он знает, что делать.
      Кинувшись  в  башню,  Лафайет  помчался  по  узкой  витой
каменной   лестнице   к  бывшей  лаборатории  Придворного  Мага
Артезии,   а   на   самом  деле  -  агента  Централи,  которого
давным-давно   отозвали   для	выполнения  очередного	задания
первостепенной важности. Но телефон остался, запертый в стенном
сейфе, и надо успеть добежать, прежде - прежде...
      Лафайету стало так страшно, что он решил больше не думать
на эту тему. Если сейф окажется пустым...
      Совсем  запыхавшись,  он	добежал  до  верхней площадки и
ворвался  в  небольшую,  отделанную  гранитом  лабораторию. Над
широкими  скамьями  висели  полки  с  чучелами	сов;  на столах
валялись  бутылки,  будильники,  пузырьки,  обрывки проволоки и
непонятные   аппараты	из   бронзы  и	хрусталя.  С  высокого,
затянутого  паутиной потолка свисал на тонкой проволоке пыльный
позолоченный	скелет,   перед   которым   находилась	 панель
управления  черного  цвета  с рычажками и циферблатами. Рычажки
давно  заржавели,  а  на  циферблатах  треснули  стекла. Затаив
дыхание,  Лафайет  подошел к сейфу, дрожащими руками снял с шеи
ключик	на  золотой цепочке и сунул его в замочную скважину. Со
вздохом  облегчения  он  снял  трубку  старинного,  с бронзовой
отделкой  телефона  и  услышал далекий, похожий на писк комара,
гудок.
      0'Лири облизнул пересохшие губы и наморщил лоб.
      -Девять,	пять,  три,  четыре,  девять,  ноль, ноль, два,
один, один, - бормотал он, набирая номер.
      В  трубке потрескивало. Лафайет почувствовал, что пол под
его  ногами  заходил  ходуном.	Он  поглядел  вниз. Шероховатые
гранитные  плиты  исчезли,  уступив  место таким же шероховатым
деревянным доскам.
      -Соединяйся,  черт  тебя дери! - простонал он, стукнув по
телефону,  и был вознагражден долгими гудками. - Ответьте, хоть
кто-нибудь! Вы - моя последняя надежда.
      Ветер  взъерошил	ему  волосы.  Лафайет вздрогнул, бросил
быстрый взгляд наверх и увидел свинцовое небо. На полу, невесть
откуда,  появились  птичий  помет  и  куча опавших листьев. Тем
временем  вокруг явно посветлело, и стена, в которую был вделан
сейф, превратилась в столб.
      Лафайет  неловко	повернулся, начал падать и изо всех сил
уцепился   за	телефон,   стоявший   теперь   на  конструкции,
напоминающей крыло ветряной мельницы, угрожающе раскачивающейся
под  порывами  ледяного ветра. Схватившись одной рукой за ствол
растущего  рядом  дерева,  Лафайет  посмотрел  вниз на огромную
мусорную свалку.
      -Централь! - взвыл он придушенным голосом. - Вы не можете
меня  бросить! Не имеете права! - Он стукнул по телефону, но на
сей раз чуда не произошло.
      После  трех  неудачных  попыток  Лафайет сдался и повесил
трубку	с такой осторожностью, будто она была сделана из яичной
скорлупы.  Вцепившись  в  крыло  ветряной мельницы, он принялся
оглядывать   окрестности:  покрытый  кустарником  склон  холма,
полуразрушенный  город	на  расстоянии	в четверть мили, жалкие
лачуги	у  озера. Топография совсем как в Артезии, и если на то
пошло,	как  в Колби Корнерз, но исчезли куда-то башни, пропали
аллеи, сгинули парки, будто их не было вовсе.
      -Исчезли!   -   прошептал   0'Лири.   -	Все,  на  что я
жаловался...  -  Он сглотнул слюну. - И заодно все, на что я не
жаловался. Дафна, роскошные покои, дворец... А ведь я уже почти
согласился пойти на званый ужин.
      При  мысли  об  ужине что-то резко кольнуло его чуть ниже
средней  пуговицы  того  самого  малинового пиджака, который он
надел  часом  раньше.  Лафайет	задрожал.  Становилось	темно