е
царапанье. Собрав все свое мужество и вынув кинжал, Матиас выбрался из дупла
и громко крикнул суровым, как он надеялся, голосом:
   - Эй, кто там скребется? Если ты друг - выйди и покажись. Но если крыса -
спасайся, если не хочешь иметь дело со мной, Матиасом, воином Рэдволла.
   Прокричав  эти  слова,  Матиас  сразу  почувствовал  себя  увереннее.  Он
настороженно прислушался,  но  никакого  ответа  не  последовало,  лишь  эхо
насмешливо передразнило его в лесной чаще.
   Вдруг за спиной мышонка послышался легкий шорох, он  обернулся,  выставив
кинжал. Перед Матиасом стоял маленький рыжий бельчонок и, глядя  на  него  с
любопытством, шумно сосал лапу. От смеха Матиас чуть оружие не выронил.  Вот
оно, неведомое чудовище, гроза ночного леса!
   Переминаясь,  бельчонок  продолжал  сосать  лапу,  его  пушистый   хвост,
возвышаясь над кончиками ушей, стоял трубой.
   Матиас наклонился к бельчонку и негромко, чтобы не напугать его, сказал:
   - Привет. Я - Матиас. А ты кто?
   Бельчонок продолжал усердно сосать лапу.
   - А твои мама и папа знают, что ты пошел погулять?
   Бельчонок кивнул.
   - А может быть, ты заблудился, малыш?
   Бельчонок отрицательно покачал головой.
   - И часто ты гуляешь по ночам?
   Бельчонок кивнул.
   Матиас улыбнулся и широко развел лапы в стороны.
   - А вот я заблудился! - признался он.  Бельчонок  продолжал  все  так  же
сосать лапу.
   - Я из аббатства Рэдволл. Малыш не вынимал лапу изо рта.
   - Ты знаешь, где это?
   Бельчонок кивнул.
   Матиас обрадованно заулыбался.
   - Дружок, а ты мог бы показать мне дорогу? - спросил он.
   Бельчонок кивнул.
   - О, большое спасибо.
   Маленький зверек подпрыгнул и побежал в лес. Оглянувшись на  Матиаса,  он
вынул лапу изо рта и сделал приглашающий жест.  Матиас  не  стал  дожидаться
повторного приглашения и побежал  за  бельчонком,  который  уже  вернулся  к
своему излюбленному занятию - сосать лапу.
   - Ну что ж, если и потеряю тебя из виду, - сказал Матиас, - то все  равно
услышу, где ты.
   Бельчонок улыбнулся, кивнул и снова принялся шумно сосать лапу.
   2
   Аббат  Мортимер  сидел  на  траве  во  дворе  аббатства.  Вокруг  дремали
спустившиеся со стен мыши. Не зная, когда крысы прекратят штурм, и прекратят
ли его вообще, аббат посоветовал мышам хоть немного отдохнуть.
   Шаркающей походкой к нему подошел Мафусаил. Вздыхая и охая, он  опустился
на траву рядом с аббатом.
   - Добрый вечер, брат Мафусаил.
   Старый привратник поправил очки и потянул носом воздух.
   - Добрый вечер, отец настоятель. Как идет битва с крысами?
   Аббат сложил лапы у груди:
   - Хорошо, насколько это слово подходит к тому, что несет смерть и  увечья
моим ближним. Мы живем в странные времена, друг мой.
   Мафусаил усмехнулся и сморщил нос:
   - Но пока все идет не так уж и плохо.
   - Да, конечно. Но почему ты улыбаешься, Мафусаил? Ты  скрываешь  от  меня
какой-то секрет?
   - О отец настоятель, ты читаешь мои мысли, как  открытую  книгу.  У  меня
действительно есть секрет, но, поверь, в надлежащее  время  он  тебе  станет
известен.
   Аббат пожал плечами:
   - Надеюсь, что так оно и будет. Но, пожалуй, лучше раскрыть его поскорее.
Мы ведь с тобой уже далеко не молоды.
   - Ну, по сравнению со мной ты еще мышь в самом  расцвете  сил,  -  сказал
Мафусаил. - И все-таки, как и многие из  тех,  кто  считает  меня  слепым  и
глухим, ты не замечаешь и половины того, что вижу я.
   - Например? - спросил аббат. Мафусаил важно потер лапой нос:
   - Например, заметил ли ты, что ветер сегодня вечером дует с  юга?  Думаю,
что нет. А теперь взгляни на вершину вон  того  вяза,  что  возвышается  над
стеной возле маленькой двери. Скажи мне, что ты видишь?
   Аббат посмотрел туда, куда указал  Мафусаил.  Дерево  как  дерево.  Аббат
смотрел на него некоторое время, потом повернулся к старику привратнику:
   - Вижу верхушку старого вяза над стеной. Что же в ней такого особенного?
   Мафусаил укоризненно покачал головой:
   - Ох, он все еще не видит, просто удивительно. Если ветер дует с юга,  то
верхушка вяза должна клониться к северу, не так ли? Но это дерево  почему-то
не подчиняется законам природы: оно раскачивается с востока на запад. И  это
может означать только одно - на нем кто-то сидит. По  крайней  мере,  таково
мое мнение. Ты согласен со мной?
   Ничем не проявив своего беспокойства,  аббат  молча  поднялся,  не  спеша
подошел к стене и жестом подозвал Констанцию. Барсучиха тотчас спустилась по
лестнице, и они зашептались, время от  времени  кивая  в  сторону  вяза.  Не
прошло и минуты,  как  Констанция,  выдра  Винифред,  Амброзий  Пика  и  еще
несколько воинов бесшумно поднялись на стену.

   По другую сторону стены Клуни шепотом  отдавал  приказы  своим  солдатам,
пытавшимся с ветвей вяза перекинуть доску на стену:
   - Медленнее, Сырокрад. Поднимай другой конец! Да поднимай, а не  опускай,
тупица!
   Сырокрад  старался  изо  всех  сил.  Хозяину-то  хорошо:  сиди   себе   и
приказывай, ему не надо, держась за ветку одной лапой, другой пихать  вперед
тяжелую  доску.  Не   закончив   своих   невеселых   размышлений,   Сырокрад
поскользнулся и, взвизгнув от страха, выпустил доску из лап. Доска с громким
стуком ударилась о сук.
   К счастью, Доходяга был настороже и,  вцепившись  в  доску,  удержал  ее.
Сырокрад всеми четырьмя лапами обхватил ветку, а Клуни  яростно  зашипел  на
него:
   - Шут гороховый! Посмешище!  Проваливай  отсюда!  Да  убирайся  же,  тебе
говорят, дай пройти Доходяге.
   Наконец перепуганный Сырокрад переполз на другую ветку и  Доходяга  занял
его место. Клуни, дав Сырокраду увесистый пинок, прорычал:
   - Сиди здесь смирно. И чтоб больше не пискнул!
   Доходяга двигался ловко и осторожно, отдавал приказы тихо, но уверенно:
   - Немного выше, чуть влево, теперь слегка вперед, хорошо, держите так.
   Длинная доска все больше продвигалась вперед и вверх и  наконец  бесшумно
легла на стену. Доходяга прошептал Клуни:
   - Все готово, хозяин.
   Сырокрад испепелял ласку  ненавидящим  взглядом.  Клуни  вскарабкался  на
доску и попробовал ее на прочность. Доска закачалась, но выдержала  тяжесть.
Клуни обернулся к своему отряду:
   - Я иду первым. Перебираемся по одному. Когда заберусь на стену,  то  как
следует закреплю доску. Доходяга идет вторым, за ним остальные.
   Держась за ветки, Клуни пошел по  доске.  Но  ветки  доходили  только  до
середины доски, и шаг Клуни сделался неуверенным. Стараясь не смотреть вниз,
в головокружительную бездну, он все-таки дюйм за дюймом приближался к стене.
   Клуни был уже почти у цели, когда над стеной выросла Констанция и  мощным
ударом лапы сбросила его в бездну.

   С истошным воплем, ударяясь о сучья, Клуни полетел вниз.
   Винифред тут же метнула из пращи большой камень и сбила с  ветки  хорька.
Доходяга, все еще держа конец доски и пытаясь рассмотреть, куда упал  Клуни,
резко наклонился вперед. Воспользовавшись представившимся случаем,  Сырокрад
сильно толкнул его в спину,  и  Доходяга  наперегонки  с  доской  полетел  в
тартарары. Остальные крысы, толкаясь и вопя, бросились к стволу  и  поползли
вниз.
   Перевесившись через край стены, Констанция и ее  друзья  пожелали  крысам
"счастливого пути". Винифред ускоряла их  спуск  метко  пущенными  из  пращи
камнями. Защитники аббатства с мрачным удовлетворением смотрели,  как  крысы
шлепаются на землю.
   Амброзий Пика, близоруко щурясь, вглядывался в темноту под стеной.
   - Скольких это мы скинули? - спросил он.
   - А кто его знает, - ответила  Винифред.  -  Но  готова  поклясться,  что
Констанция сбросила с доски самого Клуни.
   Барсучиха искоса взглянула на выдру:
   - Ты его тоже узнала? Это хорошо, а то я уж было решила, что  у  меня  со
зрением не в порядке. Не может же он быть одновременно в двух  местах?  Ведь
еще десять минут назад Клуни стоял на лугу с другой стороны аббатства.
   Винифред пожала плечами:
   - Будем надеяться, что все-таки это был  Клуни.  Лично  мне  хотелось  бы
думать, что именно он валяется сейчас там, внизу.
   Констанция посмотрела вниз:
   - Трудно сказать. Их там, наверное, с полдюжины.  Невозможно  разглядеть,
слишком темно. Но сильно сомневаюсь, что можно остаться в живых после такого
падения.
   - Может, спустимся и глянем? - предложил Амброзий.
   Все посмотрели на Констанцию.
   - Не стоит, -  задумчиво  произнесла  барсучиха.  -  Что-то  мне  тут  не
нравится. Боюсь, это только хитрость, чтобы отвлечь нас  от  ворот.  Хорошо,
если это Клуни, но если нет, то он там, перед главными воротами. Нет  смысла
считать трупы. Вернемся-ка скорее назад.
   Защитники аббатства во главе с Констанцией поспешили на свои посты.

   Сырокрад  осторожно  выглянул  из  кустов.  Опасность  миновала  -  стена
опустела. За  Сырокрадом,  хромая  и  охая,  из  кустов  выползли  остальные
оставшиеся в живых крысы. Не обращая на них внимания, Сырокрад направился  к
неподвижно лежащим четырем крысам, хорьку и ласке. Три крысы  и  хорек  были
мертвы. Они лежали с переломанными лапами и разбитыми головами. Оставшиеся в
живых тотчас обыскали тела павших собратьев и забрали оружие. И тут Сырокрад
окаменел, пригвожденный к месту взглядом единственного глаза.
   Клуни жив!
   Рядом стонал и подергивался придавленный  доской  Доходяга.  Как  это  ни
удивительно, он тоже выжил.
   Сырокрад подивился живучести ласки. То, что выжил хозяин, его не  удивило
- ведь все были просто уверены: Клуни убить невозможно.
   - Эй, вы там, тащите сюда доску, быстро. Нужно унести хозяина.
   Используя доску в качестве  носилок,  крысы  осторожно  положили  на  нее
Клуни. Зная, что хозяин зорко наблюдает  за  ним,  Сырокрад  бережно  поднял
свисавший на землю хвост Клуни и уложил его вдоль тела.
   - Постарайся не шевелиться, хозяин. Лежи спокойно, мы живо доставим  тебя
в лагерь.
   Все двинулись в путь. Сырокрад старательно избегал взгляда Клуни:  в  его
голове  зрел  коварный  замысел.  Он  горестно  всхлипнул  и  стер  со  щеки
несуществующую слезу.
   - Бедный Доходяга! Какой был замечательный солдат! Думаю, он еще жив. Эй,
вы, несите хозяина в лагерь, а я вернусь  и  посмотрю,  нельзя  ли  Доходяге
помочь.
   Радостно хихикая, Сырокрад подождал, пока крысы с носилками не исчезли  в
темноте...

   Матиас бежал за бельчонком через подлесок. Иногда он  пытался  заговорить
со своим проводником, но в ответ малыш только кивал или качал  головой.  Шли
они уже долго. Когда забрезжил первый бледный луч зари, Матиас засомневался:
действительно ли его проводник знает дорогу?
   Неожиданно бельчонок вытянул лапу на восток  -  там,  вдалеке,  виднелись
стены аббатства.
   - О, что может быть лучше дома!  -  воскликнул  Матиас.  -  Какой  же  ты
замечательный следопыт, дружок!
   Не вынимая лапу изо рта, бельчонок  застенчиво  улыбнулся.  Он  схватился
другой лапой за хвост Матиаса, и дальше они пошли рядом, причем мышонок  все
время оживленно говорил, а бельчонок только кивал в ответ.
   - Я отведу тебя на кухню, к монаху Гуго, и  попрошу,  чтобы  он  накормил
тебя самым-пресамым лучшим завтраком. Что ты на это скажешь?
   Бельчонок, продолжая сосать лапу, радостно кивнул головой.
   Когда Матиас наконец добрался до  аббатства,  ему  нестерпимо  захотелось
погладить старые красные камни. Он повернулся к своему спутнику:
   - Ну вот мы и пришли.
   Какой-то шум  невдалеке  заставил  их  обоих  замереть.  Кажется,  кто-то
стонет. Матиас и бельчонок, не раздумывая, юркнули в заросли  папоротника  и
осторожно поползли на стоны.
   Бесшумно раздвинув папоротники, они увидели, что у корней  старого  вяза,
среди крысиных трупов, лежит, стеная и судорожно подергиваясь,  искалеченная
ласка.
   Прежде чем друзья успели что-то предпринять, из кустов показалась толстая
крыса. Они замерли.
   Сырокрад был в прекрасном настроении. Радостно мурлыкая что-то  себе  под
нос, он пнул ногой ласку:
   - Доходяга, это пришел я, Сырокрад. Ты  что,  забыл  меня?  Я  тот  самый
болван, на чье место ты метил.
   Доходяга с трудом приоткрыл глаза. Он стонал и дергался.
   Сырокрад поднял уши, словно прислушиваясь:
   - Что ты там мямлишь, дружище? Устал, да? Да уж, конечно, валяешься здесь
весь израненный. Знаешь что, я помогу тебе заснуть навсегда, согласен?
   Сырокрад с силой наступил на горло ласки. Доходяга только слабо дергался,
тщетно  пытаясь  освободиться  от  мучителя.  А  тот,  наслаждаясь   местью,
навалился уже всей своей тяжестью.
   - Вот так-то  лучше.  Спи,  Доходяга.  Пусть  тебе  приснится  офицерский
мундир, который ты никогда не будешь носить.
   Доходяга издал последний стон и затих навсегда.
   Удовлетворенно хихикая, Сырокрад отправился восвояси.
   Спрятавшиеся в папоротниках Матиас и  бельчонок  затаили  дыхание  -  они
глазам своим не верили! Здесь только что произошло убийство!

   Когда все стихло, мышонок и бельчонок вышли из-под защиты папоротников, и
Матиас, повернувшись к стене аббатства и сложив лапы  рупором,  крикнул,  но
ответом ему была тишина.
   Бельчонок  покачал  головой.  Лапой  он  сделал  жест,   который   Матиас
истолковал как подожди здесь.
   С головокружительной быстротой и ловкостью  бельчонок  понесся  вверх  по
стволу вяза и мигом оказался на одной из верхних веток, подходивших к  самой
стене. Раскачавшись на ней,  он  перепрыгнул  через  зубцы  стены  и  исчез,
продолжая, впрочем, прилежно сосать лапу.
   Матиасу не пришлось долго ждать: маленькая дверь неподалеку  от  него  со
скрипом приоткрылась, из нее осторожно выглянула Констанция. Увидев Матиаса,
она выбежала ему навстречу; бельчонок сидел у нее на спине.
   Небось задаст ему Констанция взбучку! Но волнения Матиаса были  напрасны:
барсучиха обняла его, дружески похлопала по спине и пожала лапу.
   Констанция не стала дожидаться объяснений, уже готовых  сорваться  с  губ
Матиаса. Она побыстрее втолкнула его в дверь и захлопнула ее за собой.
   - Потом расскажешь, Матиас. Сейчас отправляйся к главным  воротам  -  там
есть на что посмотреть.

   Через минуту или две они стояли на стене над  воротами,  в  густой  толпе
защитников Рэдволла. Орда Клуни отступала к  церкви  святого  Ниниана.  Мыши
торжествующе кричали.
   В  середине  колонны  крысы  несли  носилки  с  телом  своего  командира.
Краснозуб, все еще в доспехах предводителя, накрыл хозяина одеялом - мыши не
должны знать, что на носилках лежит сам Клуни.  Но  ему  не  удалось  никого
обмануть. Мыши уже хорошо знали о том, что случилось на старом вязе.  И  все
знали, что одетый в доспехи предводителя был вовсе не Клуни Хлыст.
   Краснозуб тем не  менее  гордо  шагал  в  доспехах  хозяина.  Как  знать,
поправится ли Клуни?  Кроме  того,  Краснозуб  просто  наслаждался  роскошью
командирских доспехов. Пусть сейчас они не  его,  но  ведь  кто  знает,  как
обернутся дела дальше?!
   На стене царило ликование. Правда, так как  аббат  запретил  обстреливать
отступающего  противника,  среди  радостных   возгласов   слышалось   подчас
недовольное ворчание.
   Почему не уничтожить армию Клуни раз и навсегда?
   Теперь, когда враг отступает, самое подходящее время закрепить победу!
   Но добрый аббат не хотел даже слышать об этом, он считал,  что  торжество
победы должно сочетаться с милостью к побежденным. По мере того как  колонна
крыс, поднимая облако пыли, удалялась от аббатства, крики радости постепенно
стихали. Да, конечно, побежденные крысы уносили  своего  раненого  вождя,  в
арьергарде ковыляли раненые  и  искалеченные,  спотыкаясь  и  глотая  горечь
поражения вместе с дорожной пылью. Но победители постепенно начали понимать,
что победа досталась им недешево.  Свежие  могилы  и  переполненный  лазарет
молчаливо свидетельствовали об ужасах войны.
   Неожиданно Матиас почувствовал на своем  плече  мягкую  лапку.  Это  была
Василика. Ее глаза светились радостью.
   - О Матиас, как я рада, что ты вернулся! Я все  время  беспокоилась:  где
ты, что с тобой случилось? Я так боялась, что ты уже никогда не вернешься!
   - Ну, я как неразменный пятак - всегда возвращаюсь, - весело шепнул ей  в
ответ Матиас. - Кстати, как твой отец?
   Василика вся прямо засияла:
   - Уже выздоровел. Даже убежал из лазарета и сражался с крысами. Мой  отец
всегда говорит, что мышь не заставишь без дела лежать в постели.

   Матиас не успел разговориться с Василикой, как его  позвали  на  совет  в
покои аббата.
   За  столом  рядом  с  Матиасом  сидели  Констанция,  Амброзий,  Винифред,
Кротоначальник и сам аббат. Его новый друг - бельчонок, - то и дело  опуская
лапу в миску, полную молока с медом, и шумно обсасывая ее, стоял у стола  на
табурете.
   - Думаю, Матиас, без Молчуна Сэма тебе пришлось бы туго, - заметил аббат.
Мышонок кивнул:
   - Это уж точно, отец настоятель. Значит, его зовут Молчун Сэм? Что ж, это
имя подходит ему как нельзя лучше.
   - Действительно, он настоящий молчун, - заметил аббат. - Я давно знаю его
родителей и уверен, что они найдут его по следам и придут за ним.  Представь
себе, он от рождения не сказал еще ни слова! Я пробовал его лечить, но ничто
не помогло, так что в конце концов его и прозвали Молчуном. Но он и в  самом
деле знает Лес Цветущих Мхов не хуже своей лапы. Правда, Сэм?
   Бельчонок, облизав лапу, описал ею широкую дугу и, улыбаясь, гордо указал
на себя другой, еще не облизанной.
   Матиас, протянув свою лапу, пожал крошечную лапку бельчонка:
   - Благодарю тебя, Молчун Сэм. Ты поистине великий следопыт.

   Члены совета попросили мышонка рассказать обо всем, что с ним  произошло.
Матиас поведал об  освобождении  семьи  Полевкинсов  и  о  своей  встрече  с
диковинным зайцем.
   - Это наверняка Бэзил Олень! - вскричала Констанция. - Невероятно! Старый
чудак остался в лесу! Не сомневаюсь, он появится здесь вместе с Полевкинсами
как  раз  к  обеду.  Раньше  никогда  не  случалось,  чтобы  Бэзил   упустил
возможность закусить.
   Все собравшиеся благодарили Матиаса за находчивость и смелость,  так  что
он весь покраснел от смущения.
   Потом он слушал рассказы о сражении. Но главное: что же сулит им будущее?
   Поправится ли Клуни? Теперь, когда его разбили, он сюда и носа не  сунет?
Или еще вернется?
   Аббат считал, что банда Клуни оставит Рэдволл  в  покое,  а  часы  самого
Клуни сочтены. Все остальные придерживались другого  мнения,  и  это  мнение
выразила Констанция.
   - Нельзя сбрасывать Клуни со счетов, - сказала барсучиха.  -  Он  намного
сильнее и крепче, чем мы можем себе представить. Скорее всего он  поправится
и  снова  пойдет  на  штурм  -  я  просто  уверена  в  этом.  -  Для   вящей
убедительности Констанция стукнула по столу мощной лапой.
   - Да, да, не обольщайтесь, Клуни Хлыст снова нападет на  Рэдволл.  Готова
спорить на что угодно.  Посудите  сами:  если  Клуни  не  нападет  снова  на
аббатство, он потеряет весь свой авторитет  и  доверие  армии.  Но  что  еще
важнее - пойдет слух о поражении непобедимого Клуни, о том, что его победили
крохотные мыши. Клуни перестанут бояться,  страшный  миф  о  нем  развеется.
Увидите: как только Клуни поправится, он снова пойдет на штурм аббатства.
   Над столом повисло тягостное молчание. Аббат поднялся. Он принял решение:
   - Ну что же. Я выслушал ваши  мнения  и  советы,  дорогие  мои  и  верные
друзья. Хотя мне дорог мир, я чувствую, что вы правы, и согласен с вами. И я
целиком и полностью в вашем распоряжении. Я хочу, чтобы Констанция,  Матиас,
Винифред, Амброзий и Кротоначальник приняли на себя командование  Рэдволлом,
если Клуни снова нападет  на  нас.  Моей  обязанностью  будет  ухаживать  за
ранеными и кормить голодных.  А  теперь,  друзья  мои,  я  распускаю  совет,
поскольку должен заняться другими делами. Пойдем,  Сэм.  Нужно  отмыть  тебе
лапы от меда до прихода твоих родителей. Да, чуть  не  забыл.  Матиас,  брат
Мафусаил хочет поговорить с тобой. Он сейчас в Большом зале.
   3
   Терзаемый мучительной болью, Клуни Хлыст лежал  в  постел