асный  туман  смерти
застлал ему глаза. Последнее, что  он  успел  увидеть  перед  тем,  как  его
поглотила тьма, была ухмыляющаяся морда  Клуни  Хлыста,  стоявшего  на  дико
мотающемся из стороны в сторону заднике телеги.
   - Эй, Череп! - орал Клуни. - Скажи дьяволу, что ты от меня!
   Они снова мчались. Клуни приближался к Рэдволлу.

   Внизу, в Пещерном зале, праздничное веселье постепенно затихало.
   Мыши Рэдволла и их гости, насытившись и расслабив  пояса,  откинулись  на
спинки кресел, а яства на столе все не убывали.
   Подозвав к себе Гуго, аббат Мортимер зашептал ему на ухо:
   - Гуго, будь добр, собери в большой мешок орехов, сыра, хлеба, пирожных -
все, что найдешь нужным - и постарайся как  можно  незаметнее  передать  его
миссис Черчмаус, не привлекай внимания. Бедность - нелегкий  удел,  особенно
когда у тебя столько ртов. Но будь крайне осторожен, чтобы ее муж ничего  не
заподозрил. Джон Черчмаус хоть и беден, но весьма горд. Боюсь, он  может  не
принять благотворительности.
   Гуго понимающе кивнул и вперевалку затрусил выполнять поручение аббата.

   Василика и Матиас тем временем подружились.  Они  были  сверстниками,  и,
несмотря на  разные  характеры,  у  них  нашлось  нечто  общее:  симпатия  к
двойняшкам Тиму и Тесс. Весь вечер они  забавлялись  и  играли  с  малышами.
Наконец Тесс вскарабкалась Матиасу на колени  и  заснула,  а  Тим  задремал,
уткнувшись в бархатистую шерстку Василики. Она с улыбкой сказала Матиасу:
   - Милые малютки, до чего же мирно они спят.
   Матиас согласно кивнул.
   Глядя на них, полевка Колин со смехом заявил во всеуслышание:
   - Вы только посмотрите на Матиаса и Василику! Возятся с этими  сосунками,
ни дать ни взять - солидная супружеская чета! Ну, комар меня задери!
   И тут же он услышал строгую отповедь брата Альфа:
   - А ну попридержи свой длинный язык, Колин! Ты что, забыл, что  Матиас  -
будущий член Ордена? И я не желаю слышать  клеветы  на  юную  Василику.  Она
воспитанная мышка из хорошей семьи. Заруби это себе на носу, мне есть о  чем
рассказать твоим родителям. Вчера вечером я видел, как ты играл в  жмурки  с
молодой зерновой мышкой. Как ее звать-то, а?
   Колин покраснел до такой степени, что у него обсох нос. Он бросился  вон,
подметая хвостом пол и бормоча что-то о срочной необходимости выйти подышать
свежим воздухом.
   Матиас заметил, что аббат кивает ему.  Извинившись  перед  Василикой,  он
осторожно поднял спящую Тесс с колен и, положив ее в кресло, пошел к аббату.
   - Матиас, сын мой, вот и ты. Ну как, весело прошел праздник?
   - Да, спасибо, отец настоятель, - отвечал Матиас.
   - Вот и хорошо, - проговорил аббат. - Я собирался попросить братьев Альфа
или Эдмунда выполнить одно поручение, но они оба уже немолоды, да  и  устали
сегодня, время-то уже позднее. Вот я и подумал: не призвать ли мне на помощь
моего главного рыболова?
   Матиас невольно вытянулся, словно солдат перед генералом:
   - Только скажите - я все исполню.
   Аббат наклонился к нему и доверительно прошептал:
   - Видишь семью Черчмаусов? Их дом далеко от аббатства. Вот я  и  подумал:
хорошо бы отправить их домой в нашей  тележке,  а  заодно  подвезти  и  всех
остальных, кому по пути. Тележку, конечно, потянет Констанция, а  ты  будешь
провожатым и охранником. Возьми с собой на всякий случай хорошую дубинку.
   Юному Матиасу не нужно было повторять дважды: вытянувшись еще больше,  он
ловко, по-военному отсалютовал:
   - Отец настоятель, вы можете не сомневаться: я выполню ваше поручение!
   Аббат трясся в беззвучном смехе,  глядя  вслед  маршировавшему  к  дверям
Матиасу. Шлеп-шлеп, шлеп-шлеп. Матиас споткнулся и растянулся на полу.
   - Да, надо наконец найти ему сандалии размером поменьше, - второй раз  за
день сказал себе аббат.

   Вот так удача! Семья милой Василики живет рядом с семейством  Черчмаусов!
Матиас был только рад довезти их до дома.
   Не откажется ли мисс Василика сесть рядом с ним?
   Конечно нет!
   Родители  Василики  сели  в  повозку:  мать  помогала   миссис   Черчмаус
управиться с малышами, а отец  тем  временем  болтал  с  Джоном  Черчмаусом,
покуривая набитую листьями папоротника трубку.
   Гуго поставил у лап миссис Черчмаус увесистый мешок.
   - Настоятель сердечно благодарит вас за то, что одолжили  нам  тарелки  и
скатерти, мадам, - промолвил он и весело подмигнул.
   - Эй, там, сзади, все уселись? - спросил Матиас. - Констанция, трогай.
   Все попрощались с гостями, и барсучиха покатила повозку прочь. В  воротах
она кивнула брату Мафусаилу, старику привратнику. Когда  тележка  выкатилась
на дорогу, на усыпанном звездами небе показался тонкий серпик месяца. Матиас
смотрел вверх, и ему казалось, что земля и небо медленно движутся  вместе  с
ним. Ночь была тиха и спокойна, в тележке спали мышата, временами попискивая
во сне; Констанция не спеша трусила вперед - она словно бы просто гуляла,  а
не тянула за собой тяжело  нагруженную  тележку;  крепкая  ясеневая  дубинка
лежала, забытая, в ногах Матиаса.
   Василика, склонившись на плечо Матиаса, дремала  под  мерный,  усыпляющий
рокот голосов отца и Джона Черчмауса и под  гудение  ночных  насекомых,  что
роились над лугами в благовонном воздухе летней ночи.
   Лето Поздней Розы... Василика мысленно снова и снова повторяла эти слова.
Старый розовый куст, что рос в саду аббатства, в эту  пору  обычно  был  уже
усыпан алыми цветами, но в этом году почему-то не торопился расцветать. Куст
до сих пор стоял с нераскрывшимися бутонами, хотя была уже середина июня,  -
такое случалось крайне редко и всегда предвещало  необычно  жаркое  лето.  К
примеру, старый Мафусаил мог припомнить только три таких лета  за  всю  свою
длинную жизнь. Поэтому в летописи аббатства это лето  и  записали  как  лето
Поздней Розы. Головка Василики склонялась все ниже и ниже - она спала.

   Старая тележка мягко катилась вперед по пыльной дороге. Они проехали  уже
больше половины пути от аббатства до развалин церкви  святого  Ниниана,  где
жил Джон Черчмаус с семьей, как жили до него его отец, дед и прадед.  Матиас
дремал. Даже Констанция, борясь с дремотой, брела все медленнее и медленнее.
Тележка и ее пассажиры были словно околдованы магией летней ночи.
   Их дремоту и сон внезапно прервал стук копыт. Становясь все слышнее,  он,
казалось, шел со всех сторон, земля под ногами дрожала и гудела.
   Какое-то шестое чувство подсказало Констанции, что лучше всего убраться с
дороги  и  спрятаться.  Барсучиха  рванулась  в  сторону.  Она  стремительно
протащила тележку в просвет между кустами боярышника, вниз по скату  канавы;
упираясь лапами в землю, она придерживала тележку на месте, пока спрыгнувшие
на землю Джон Черчмаус и отец Василики не закрепили колеса камнями.
   У Матиаса рот открылся от изумления: по дороге галопом неслась  лошадь  с
расширенными  от  страха  глазами  и  развевающейся   гривой;   на   ухабах,
раскачиваясь из стороны в сторону,  подскакивала  телега  с  сеном.  В  сене
кишели невиданной породы крысы: огромные дикие твари, каких  Матиас  никогда
прежде не видел. Мускулистые, покрытые  татуировками  лапы  чужаков  сжимали
пики, ножи, копья, длинные ржавые палаши. На задке телеги стоял  подбоченясь
самый огромный и свирепый из  них,  словно  явившийся  прямиком  из  ночного
кошмара. В одной его лапе был длинный шест  с  насаженным  на  него  черепом
хорька, а другой он держал свой толстый,  огромный  хвост,  щелкая  им,  как
бичом.  Безумно  хохоча  и  выкрикивая  какие-то   ругательства,   он   лихо
раскачивался взад и вперед, удерживая равновесие. В мгновение ока -  так  же
внезапно, как появились, - телега и лошадь исчезли в ночи.

   Взяв дубинку, Матиас выбрался на дорогу, лапы его дрожали. В воздухе  еще
кружились,  плавно  опускаясь  на  землю,  клочки  сена.  Вскоре  Констанция
вытянула тележку назад на дорогу. Василика помогала матери и миссис Черчмаус
успокоить расплакавшихся от страха  малышей.  Тележка  стояла  на  дороге  в
облаке оседающей пыли.
   - Вы видели?
   - Видеть-то видел, но не могу поверить своим глазам!
   - Откуда они взялись? С луны, что ли?
   - Скорее из преисподней!
   - Ну и крысы! До чего же огромные!
   - А тот, сзади! Ни дать ни взять - сам дьявол!
   Видя, что Матиас еще не пришел в себя, Констанция приняла командование на
себя и развернула тележку кругом.
   - Думаю, нам лучше вернуться в аббатство, - сказала  она  твердо.  -  Все
равно надо немедленно рассказать обо всем отцу настоятелю.
   Признавая правоту барсучихи, Матиас смирился с ролью ее заместителя.
   - Согласен, -  сказал  он.  -  Василика,  полезай  в  тележку  и  займись
малышами. Мистер Филдмаус, мистер Черчмаус,  вы  пойдете  впереди,  рядом  с
Констанцией.
   Мыши молча подчинились. Тележка тронулась в обратный путь.  Матиас  сидел
сзади, охраняя тыл. Крепко сжимая дубинку, он зорко глядел на дорогу.
   6
   Лошади посчастливилось: она осталась невредимой.
   Крысам повезло значительно меньше. Шарахаясь  от  одного  края  дороги  к
другому, лошадь с шорами  на  глазах  не  заметила  двух  каменных  воротных
столбов на обочине. Телегу занесло, и  она  врезалась  в  столб.  Оглобли  с
треском сломались,  и  лошадь  понеслась  дальше,  волоча  за  собой  вожжи,
постромки и обломки оглоблей.
   Клуни в который раз спасла его молниеносная реакция - он вовремя спрыгнул
на  землю,  по-кошачьи  приземлившись  на  все  четыре   лапы,   а   телега,
опрокинувшись, рухнула в канаву; окованные железом колеса продолжали  нелепо
вращаться в воздухе.
   После безумной скачки, едва не закончившейся  для  него  плачевно,  Клуни
чувствовал  себя  превосходно.  А  из  канавы  доносились   жалобные   вопли
придавленных  телегой  крыс.   Сощурив   свой   единственный   глаз,   Клуни
презрительно сплюнул.
   - А ну вылезайте оттуда, вы, кошачья сыть! -  проорал  он.  -  Краснозуб!
Темнокогть! Живо ко мне, пока я не сделал из ваших голов кегельные шары.
   Мотая головами, оглушенные офицеры крысиной армии выбрались из канавы.
   Щелк! Хвост Клуни притянул их к своему хозяину.
   - Трехлап и Поскребыш мертвы!
   - Да, мертвее некуда!
   - Туда им, болванам, и дорога! - прорычал Клуни. - Что остальные?
   - Старина Червехвост лишился лапы, да и всем другим досталось.
   Клуни насмешливо ухмыльнулся:
   - Ничего, поправятся и еще получат от меня. Тысяча чертей, зажрались, всю
свою ловкость растеряли. В штормовом море такие не продержались  бы  и  пяти
минут. Эй, вы, бездельники полудохлые! А ну выходи сюда, стройся!
   Крысы закопошились под телегой, торопясь побыстрее  исполнить  приказ.  В
конце концов они  столпились  около  второго  -  неповрежденного  -  столба,
который их предводитель избрал себе трибуной. Никто не решился жаловаться на
раны и ушибы. Кто знает, не достанется ли им еще и от хозяина?
   - А ну, навострите уши и слушайте, - рявкнул  Клуни.  -  Во-первых,  надо
определить, куда это нас занесло.
   Краснозуб поднял лапу:
   - Церковь святого Ниниана, хозяин. Вон на доске написано.
   - Ладно, - оборвал его Клуни. - Пока сойдет и эта гавань,  а  там  найдем
что получше. Сырокрад! Черноклык!
   - Да, хозяин!
   - Разведайте обстановку. Попробуйте  найти  местечко  получше  этой  кучи
мусора. Пройдите немного назад. Кажется, мы недавно проезжали мимо какого-то
большого дома.
   - Будет исполнено, хозяин. - Грязнонос! Жабоед!
   - Да, хозяин!
   - Возьмите полсотни солдат и поищите в округе крыс, которые хорошо  знают
эту местность.  Мне  нужны  крупные,  сильные  крысы.  Берите  также  ласок,
горностаев и хорьков. Тоже сгодятся. И чтоб никто не пикнул. Выпотрошите  их
норы, чтобы им не о чем было горевать. Отказывающихся -  убивать  на  месте.
Ясно?
   - Ясно, хозяин!
   - Рваноух! Шелудивый! Возьмите двадцать крыс и  отправляйтесь  на  поиски
провианта. Остальные - в церковь. Краснозуб, Темнокогть, займитесь  оружием.
Посмотрите, нет ли тут чего, что сойдет за оружие, например железные  прутья
от ограды, - этого добра обычно около церквей хватает.  И  живо!  Пусть  все
знают: Клуни уже здесь!

   Никогда еще Матиас не проводил всю ночь без сна. Он, конечно, устал, но в
то же время был полон сил: кажется, принесенная им  новость  станет  началом
великих событий.
   Узнав о ночном происшествии, аббат Мортимер созвал чрезвычайное совещание
совета старейшин Рэдволла. Пещерный зал опять заполнился до  отказа,  но  от
праздничного настроения не осталось и следа. Перед советом стояли Констанция
и Матиас. Со всех сторон слышался шепот и приглушенные разговоры.
   Аббат, призывая собравшихся к тишине, позвонил в колокольчик:
   - Минутку внимания! Констанция и Матиас, расскажите, пожалуйста, совету о
том, что вы видели по дороге к церкви святого Ниниана.
   Барсучиха и мышонок кратко рассказали об увиденном.
   Тотчас посыпались вопросы.
   - Матиас, ты говоришь, что видел крыс. А какой породы? - спросила  сестра
Клементия.
   - Крысы огромные! - ответил Матиас. - Но я не знаю, что это за  порода  и
откуда они взялись.
   - А ты, Констанция?
   -  Помнится,  мой  дед  видел  однажды  корабельную  крысу,  -   ответила
Констанция. - Судя по его рассказам, эти крысы - как раз корабельные.
   - А сколько, думаешь, их было? - спросил настоятель.
   - Трудно сказать точно, отец настоятель. Много.  Должно  быть,  несколько
сотен.
   - Матиас?
   - Я согласен с Констанцией. Четыреста, и не меньше.
   - Констанция, а как они выглядели? Злые?
   - Еще бы. Сразу было видно, какие они свирепые и злые.
   Эти слова Констанции вызвали шум и  крики:  "Чепуха!  Выдумки,  и  больше
ничего!" и "Ну конечно! Вали все на крыс!"
   Матиас, подняв лапу, громко крикнул:
   - Констанция права! Чужаки злые. Один был просто  огромный,  с  хорьковым
черепом на шесте. Я хорошо его разглядел - настоящее чудовище!
   В  наступившей  тишине  аббат  встал  и  обратился  к   Матиасу.   Слегка
наклонившись вперед, он посмотрел ему прямо в глаза:
   - Подумай хорошенько, сын мой. Что еще ты можешь о нем сказать?
   Матиас задумался. Все взгляды сейчас были устремлены на него.
   - Он был намного больше остальных, отец настоятель.
   - Еще что-нибудь? Вспомни, Матиас.
   - Вспомнил! Он - одноглазый!
   - Какого у него глаза нет - левого или правого?
   - Думаю, правого... Да, правого, отец настоятель.
   - А на его хвост ты обратил внимание?
   - Как не обратить! Это, наверное, самый длинный в  мире  крысиный  хвост.
Чужак держал его в лапе, будто кнут.
   Прежде чем заговорить, аббат прошелся по залу.
   - За свою жизнь я дважды слыхал об этой крысе. Это имя даже  лисы  боятся
ночью произносить вслух. Клуни Хлыст!
   В Пещерном зале наступила гробовая тишина, все оцепенели.
   Клуни Хлыст!
   Не может  быть!  Это  же  просто  сказочное  страшилище,  которым  пугают
расшалившихся малышей. "Иди спать, а то Клуни заберет!" "Доедай скорее  суп,
а то придет Клуни!" "Не озорничай, а то позову Клуни!"
   Многие звери даже не знали, что Клуни - крыса. Для них  это  было  просто
пугало, которого на самом деле не существует.

   Наконец тишину прервало насмешливое фырканье  и  иронический  смех.  Мыши
толкали друг друга локтями в бок и облегченно  улыбались.  И  впрямь,  Клуни
Хлыст! Скажут тоже!
   Матиаса и Констанцию как будто ледяной водой окатили, они  посмотрели  на
аббата, ожидая его поддержки. Строго нахмурившись, старец громко зазвонил  в
колокольчик, призывая всех к молчанию.
   - Мыши Рэдволла, я вижу, что некоторые из вас сомневаются  в  правдивости
слов аббата!
   Тихий, но властный голос вызвал  смущенное  покашливание  членов  совета.
Брат Джозеф встал и откашлялся:
   - Гм, дорогой отец настоятель, мы уважаем ваше слово и нуждаемся в  вашем
водительстве, но все-таки... как бы это сказать...
   Со своего места встала улыбающаяся сестра Клементия. Она  широко  развела
лапами:
   - Наверное, Клуни появился, потому что уже так поздно, а мы еще не спим.
   Ее шутку все встретили веселым смехом. Шерсть на спине Констанции  встала
дыбом. Барсучиха рассерженно зарычала. Мыши в страхе прижались друг к другу:
совету еще не приходилось видеть ее в такой ярости.
   В наступившей тишине Констанция встала на задние  лапы  и  обратилась  ко
всем сразу:
   - Никогда еще не видала я такого сборища дураков. Позор!  Хихикаете,  как
глупые детеныши выдры, которым посчастливилось поймать  жука.  И  это  совет
Рэдволла! - Она обвела собравшихся свирепым взглядом. - А теперь вот  что  я
вам скажу. Аббат будет говорить, а вы будете его  слушать.  Если  кто-нибудь
пикнет - будет иметь дело со мной. Ясно? - Барсучиха почтительно поклонилась
аббату: - Говорите, отец настоятель.
   - Спасибо, Констанция, добрый и верный друг, - сказал  аббат.  Озабоченно
покачивая головой, он оглядел  собравшихся.  -  Я  вижу,  у  многих  из  вас
возникли сомнения, и поэтому скажу вам вот  что.  Мы  пошлем  двух  мышей  в
сторожку у ворот. Так... Братья Руфус и Джордж, смените,  пожалуйста,  брата
Мафусаила на его посту и  пришлите  его  сюда,  ко  мне.  И  скажите,  чтобы
захватил свои записи, только не нынешние, а старые, за прошлые годы.
   Руфус и Джордж поклонились аббату и вышли.

   Матиас увидел: сквозь узкое высокое окно в Пещерный зал  уже  пробивались
золотые и розовые лучи восходящего солнца; догоравшие свечи мигали  и  гасли
одна за другой. Всего за одну ночь веселье праздника сменила тревога, и  он,
Матиас, сегодня неизменно оказывался в центре внимания.  Сначала  редкостный
улов, потом телега с крысами - слишком много больших событий для одного  дня
маленького мышонка.

   Сколько все себя помнили, старый брат  Мафусаил  постоянно  вел  летопись
аббатства. Это была одновременно и его работа, и страсть. Помимо официальной
летописи Рэдволла, он вел и свои личные записи, их набралось  уже  на  целый
том. Перелетные птицы, бродячие лисы, непоседливые белки и болтливые зайцы -
все  останавливались  поболтать  с  доброжелательным   стариком.   Настоящий
полиглот, Мафусаил понимал всех зверей и птиц. Он был баснословно стар и жил
в сторожке в полном одиночестве - общество ему заменяли книги.
   Опустившись в кресло аббата, Мафусаил вынул из футляра очки  и  осторожно
утвердил их на переносице. Все подошли к нему  поближе,  а  он  открыл  свою
книгу и заговорил чуть слышно:
   - Гм, гм. Милорд аббат Седрик. Седрик, не так ли? Нет, нет, не так,  я  и
забыл, что сейчас аббатом ты, Мортимер, Седрик был до тебя.  Да,  я,  знаете
ли, немало повидал аббатов  на  своем  веку.  Гм,  гм,  итак,  милорд  аббат
Мортимер и члены Ордена Рэдволла, сейчас я прочитаю  вам  запись,  сделанную
шесть лет назад, зимой. - Древний старец зашуршал страницами. - Гм, да,  вот
она:  "Записано  в   конце   ноября   года   Сладкого   Каштана,   со   слов
ястреба-перепелятника". Интересный, я вам скажу, субъект, и говор у него был
странный. Я вылечил ему правое крыло. "Рассказ о бедствии в шахте, вызванном
корабельной крысой с невероятно огромным хвостом.  Армия  крыс  во  главе  с
предводителем, именуемым Клуни, решила поселиться в старой шахте. Барсуки  и
другие жившие в шахте звери прогнали их. Вернувшись ночью, крысы разгрызли и
подкопали большую часть крепи. В результате через день  шахта  обрушилась  и
все ее обитатели погибли".
   Брат Мафусаил закрыл том и поверх очков взглянул на слушателей.
   - Нет нужды читать дальше, остальные преступления я и так помню. По  мере
того как в течение последних шести лет орда Клуни кочевала на юге,  до  меня
доходили слухи о других ее бесчинствах: поджог фермерского дома;  в  том  же
году, несколько позже, поросята,  целый  помет,  заживо  съедены  крысами...
Распространение крысами Клуни болезней среди домашних  животных.  Было  даже
такое сообщение - от городской собаки: армия крыс  напугала  стадо  коров  и
загнала их в деревню,  что  вызвало  беспорядок  и  разрушения.  -  На  этом
Мафусаил остановился и прищурился: - И  вы  дерзаете  сомневаться  в  словах
абб