ел спросить, по какому случаю парад, но понял, что ветер ему все  равно
не перекричать, и задвинул люк, успев приметить чуть в стороне белый  буер
помощника шерифа, с еще неотцепленным моторным толкателем.
     Ясно, подумал  Оскар.  Чуть  поутихнет,  двинутся  заявки  проверять.
Мне-то что, пусть. А типчики вроде Барыги как пить дать забеспокоятся.
     Оскар вдавил педаль до упора, моторы за спиной зарычали от натуги,  и
тяжелая платформа рванулась вперед, пулей вылетела на ледяной простор.
     Вскоре Оскар поставил руль на стопор, включил таймер и  повернулся  к
термосам.  Следовало  подкрепиться  сейчас,  когда  платформа  подойдет  к
Лабиринту, придется самому  браться  за  руль  и  ползти  на  самых  малых
оборотах. В который раз проклял он Старую Трещину, присовокупив  к  ней  и
Лабиринт, но объезжать ее  с  другого  конца  было  бы  уж  совершеннейшей
дикостью - этот утомительный процесс  занял  бы  в  общей  сложности  трое
суток, спятить можно  от  скуки,  да  и  сроки  поджимают,  сроки!  Заявка
истекает.
     Эх, если бы можно было прыгнуть через Старую в обе  стороны,  подумал
Оскар. Только чтоб ни о какие балластины больше не...
     Напарника он так и не  нашел,  пришлось  управляться  самостоятельно;
высосав из донышка первый  термос,  Оскар  натянул  парик,  снял  руль  со
стопора и высунулся из  люка.  Над  горизонтом  висела  Полумаска,  вечный
спутник Льдины, и слабо  светилась  в  лучах  Айсстар.  Отыскав  созвездие
Крыла, Оскар  вслепую  пошевелил  рулем,  снова  застопорил  его,  включил
ближний, ультразвуковой, локатор, и задвинул люк...


     ...Локатор будил его дважды. Первый раз сработал невесть отчего, а во
второй раз Оскар успел увидеть, как шарахнулась от  ультразвукового  веера
певчая сова, истошно вопя и топорща когти.
     Оскар вяло ругался, обложил певчую тварь последними словами,  которые
ему были известны, потом бросил взгляд  на  таймер  и  решил,  что  доспит
как-нибудь в другой раз. Вскоре в луче прожектора высветились головоломные
фигуры Лабиринта. Они могли бы показаться прекрасными, но только издали, и
Оскару некогда было ими любоваться.  Все  эти  ледяные  цветы,  спирали  и
прочие причуды, то ли выветренные, то ли выросшие изо  льда,  интересовали
Оскара лишь потому, что их приходилось  обходить,  увертываться,  черт  их
побери. Этим жутким слаломом он и  занимался  часа  три  кряду,  неустанно
наполняя кабину тихими проклятиями.
     Выбравшись наконец-то на чистый лед, Оскар начал  ругаться  в  полный
эпос, самыми последними черными словами, которые приберег  для  Лабиринта,
но сейчас адресовал не ему: перекрывая вой ветра, издалека донесись глухие
хлопки...
     - Какая гадина рвет лед на моем участке?! - яростно спросил он  экран
радара. - И полиция развлекается на ветростанции парадами, холера их  всех
порази!
     Оскар бросился к рации, вызвал шерифа, вызвал еще и еще,  и  еще,  но
никто не отвечал.
     - Ладно, - решил Оскар, - сто чертей им в задницу, будем  разбираться
сами, господа старатели, - и дал пропеллерам полные обороты.
     Примчавшись на участок, он  сразу  понял,  что  план  выемки  блоков,
тщательно  отработанный  на  макетах,  можно  забыть,  больше   плана   не
существовало.
     Это был почерк Барыги: одна-единственная шахта, а  вокруг  -  ледяное
крошево, веер трещин; полный разгром, словом. Браконьер, он добудет одного
аборигена, а загубит десяток других,  остальных;  даже  без  сканера  ясно
стало, что трещины идут до самой почвы, разрывая тела...
     - У-у-у, гад... - только и прошептал Оскар, разворачивая платформу.
     Нечего  было  и   думать   догнать,   настигнуть   мерзавца,   самого
отъявленного из всех браконьеров, короля браконьеров, так сказать. Тот был
на буере: об этом свидетельствовали три царапины на  льду,  а  при  этаком
ветре - буер летел, как  дым  от  вентилятора.  Тут  же  валялась  ледяная
балластина; видимо, вместо нее Барыга приспособил блок с аборигеном.  Чуть
что - сбросил, и поминай как звали... И все же Оскар решил отправиться  по
следу - авось черт подставит подлецу копыто.
     Такой уж день выдался: туда ехал, ругался, обратно едет  -  ругается,
только еще чернее. В запале преследования Оскар два раза  терял  царапины,
оставленные буерными коньками, рыскал потом  широким  зигзагом  и  наконец
допер, куда держит курс Барыга; тот шел, ясное дело, не к Старой  Трещине,
нечего было и думать перелететь ее с балластом, и не  к  Лабиринту  -  там
буер надо тащить на веревке, ну и, естественно, не в  трехсуточный  объезд
браконьер отправился, чтобы миновать Трещину с  другой  стороны;  мерзавец
направился  мимо  Свечки,  между  нею  и   Болотом,   в   самое   злое   и
непредсказуемое местечко.  Старый  шериф  Нигмеев  прозвал  его  "Пронеси,
Господи", и не было известно жителям Ириса, Аптауна и  окрестностей  места
хуже и гибельней. Правда,  еще  существовала  вероятность,  что  браконьер
просто-напросто путает след, на всякий случай, и пойдет  в  обход  Болота.
Скорее всего, он так и сделает, если не почувствует на хвосте погоню...
     Через час Оскару стало ясно, что мерзавец решился рискнуть, рвануть в
"Пронеси, Господи".
     Оскар нахмурился. Что же он у меня  спер,  подумал  Оскар,  если  так
торопится к черту в зубы... Подумал, но додумать не успел; из-за горизонта
выскочила верхушка Свечки. Оскар  сбросил  обороты,  погасил  прожектор  и
малым ходом покатился к точке в полумиле от ледяного вулкана.
     Но сунуться в гибельную узость ему так и не довелось; на второй трети
пути в луче правой фары  мелькнул  человек  и  сразу  же  отскочил,  Оскар
вырубил моторы и положил руль круто влево. Платформа  завертелась  юлой  и
вскоре остановилась; Оскар выдернул из зажимов игломет, отодвинул  люк  и,
позабыв даже парик натянуть, выскочил на лед.
     Судя по пижонскому костюмчику, усыпанному серебряными  пряжками,  это
был  Барыга,  он  самый,   собственной   персоной,   причем   в   наиболее
предпочтительном виде, в наиболее приемлемом состоянии - без буера  и  без
оружия. Бить ему морду сейчас толку было маловато, только кулак  расшибешь
о  прутья  фейсгарда,  поэтому  Оскар  лишь  ругнулся  коротко  и  показал
иглометом на люк аэросаней. Лютый зверь  Барыга  как-то  странно,  слишком
поспешно и охотно, прыгнул в кабину; Оскар едва успел дать ему  пинка  под
задницу, чуть не промахнулся.
     - Сними шлем, - еле сдерживаясь, велел он.
     Тот отцепил фейсгард и перестал быть Барыгой, обратившись  в  Мариуса
Фангейта, сына нынешнего шерифа.
     Первым делом Оскар вернул игломет в зажимы.
     - Ты откуда свалился?! - выдохнул он наконец.
     Оскар  отлично  знал  парня,  уважал  даже  за  изумительный   талант
скульптора-литейщика, сам  его  многому  научил,  когда  Мариус  занимался
айсингом...
     - Меня Барыга взял с собой, - ответил юноша.
     Хорошенькое прикрытие придумал Барыга, сволочь хитрая, подумал Оскар.
А вслух спросил:
     - Как же ты угодил в такую расчудесную компанию?
     - Так ведь никто меня не брал... А он меня пригласил. Помните, я же и
с вами просился...
     - Я туристов не вожу. А случись с тобой что-нибудь, как бы я глядел в
глаза шерифу? Ты же несовершеннолетний...
     - Я бы расписку дал...
     - Толку с нее!.. И шерифу, я думаю, нужен живой сын, а  не  расписка.
Так что, говоришь, Барыга тебя сбросил, как балласт?
     - Нет... - глаза юноши вдруг странно расширились. - Он там...
     - Ты что, демона увидел? Где - "там"?
     Мариус дрожащим пальцем ткнул чуть в сторону от Свечки.
     - Что с ним?
     - Н-н-не знаю... Не знаю я! Все случилось так очень быстро...
     - Ладно. Садись за руль и правь сам, вези самым малым. Справишься?
     Мариус кивнул. Казалось, он сейчас заплачет.
     - И успокойся. Ты жив и цел и не подохнешь  во  льдах,  брошенный  на
произвол, а это, в конечном счете, самое главное.
     Парень судорожно кивнул и неуверенно надавил педаль контактора. Оскар
включил прожектор. Немного не доезжая Свечки, Мариус затормозил и  показал
влево от курса:
     - Вот здесь мы сняли балласт.
     - С аборигеном?
     - Да... Это был... ваш участок?
     - Мой. Блок потом подберем. Где этот гад подлый?
     - Впереди. Но туда нельзя ехать.
     - Ладно. Где не проедем, там пешочком пройдем, где не пройдем пешком,
там ползком... Бери фару и полезли, - заключил Оскар,  натягивая  парик  и
перчатки.
     Гад подлый был на месте и уже  получил  свое,  даже  с  избытком.  На
ровной площадочке острием вверх торчала странно закругленная,  закрученная
алмазно-прозрачная сосулька, внутри - серебристый буер и  рядом  с  ним  -
Барыга.
     Доигрался, сволочь, подумал Оскар.
     Вот и меня однажды могут найти в аналогичном виде,  подумал  он  пять
минут спустя.
     Мариус все порывался что-то объяснить, но Оскар жестом велел  ему  не
открывать рта. Постояв еще некоторое время, Оскар повернулся и без единого
словечка пошел к балластине. Вырезана  она  была  самым  что  ни  на  есть
варварским способом, воровским манером - все поверхности сплошная  муть  и
сетка мелких трещин. Он взял у Мариуса  фару,  поставил  рядом  с  блоком,
посмотрел с  другой  стороны,  обойдя  кругом.  Внутри  смутно  различался
свернувшийся калачиком человек. Оскар подобрал какую-то забавную  ледышку,
валявшуюся возле самого блока, и положил на блок сверху.
     - Ни черта не разберешь, - пробурчал он. - Давай, впрягайся.  Лебедка
сюда не достанет.
     ...Они затащили блок на платформу, влезли  в  кабину,  сняли  теплое.
Оскар налил Мариусу спирту, выпил сам и приказал:
     - Теперь рассказывай все по порядку.
     Парень, хлебнув согревающего, долго  дышал,  выпучив  глаза,  наконец
начал:
     - Он хотел попробовать, нельзя ли  на  облегченном  буере  проскочить
язык Стеклянной Реки. Как только буер вскочил  на  него,  под  ним  словно
что-то лопнуло, и лед полез вверх... Он выскочил, но лед захватил и его...
Все кончилось в несколько минут.
     - Понятно. А теперь одевайся и вылезай. Быстрее!
     - Господин Пербрайнт, за что?!  Клянусь,  я  не  знал,  что  это  ваш
участок!.. Если бы знал, ни за что...
     - Дурень. Набитый причем. Я сейчас  буду  менять  липучку,  а  это  -
зрелище для избранных. Минут через десять опять вернешься, и если я буду в
ауте - постучишь по морде, покрепче. Понял?
     ...Когда они уже подъезжали к Ирису,  Мариус  начал  кактус  странно,
выжидающе поглядывать на Оскара.
     - В чем дело, ну? - буркнул Оскар.
     - Господин Пербрайнт, можно вас попросить?
     - Валяй.
     Оскар находился еще под тяжелым впечатлением от гибели Барыги, в этом
состоянии его можно было просить о чем угодно,  даже  сжевать  треугольный
буерный парус, и мальчишка это почувствовал.
     - Не говорите обо всем этом маме... Отец так или иначе все узнает,  а
мама...
     - Договорились. Скажешь ей, что был у меня в  мастерской,  -  ответил
Оскар, и Мариусу заметно полегчало. -  Кроме  того,  мы  с  твоей  матерью
обычно ходим разными курсами.
     Они помолчали, а потом Мариус спросил:
     - Вы помните, как выглядел буер в этом сталагмите?
     - К сожжению, да.
     -  Он  похож  на  язык  пламени.  Понимаете,  форма  течет   вниз   и
одновременно - взметается вверх, тут все дело, вся заковыка - в спирали. И
в парусе буерном, острым углом вниз направленном... Это  был  бы  чудесный
памятник погибшим во льдах...
     - Эта скотина - памятник?! - воскликнул Оскар. - Да кто ж его у  тебя
купит?
     - Я бы сделал бесплатно...
     - Вот и ставь его где угодно, только боже тебя упаси сунуться с ним в
Аптаун...
     - Но есть и другие места!
     - Угу, - пробормотал Оскар. - Перед казино или еще лучше у ресторана.
Наконец-то Барыга утвердится в приличном обществе. А замерзни я,  ты  б  и
меня выставил, да, парень?
     - Что вы, господин Пербрайнт!!
     - Ну так пусть Барыга стоит  там,  где  его  Бог  покарал,  или  если
хочешь, черти побрали. К тому же его оттуда никаким образом  не  вытащишь.
Так-то, господин скульптор божьей милостью... Каждому свое...


     ...Что кристалла из этого блока не получится,  Оскару  стало  ясно  с
первого взгляда. Можно было сделать простую  прямоугольную  призму,  можно
было сотворить новодел, назвать его новоделом и продать  как  новодел,  не
более того. В любом случае стоило сначала посмотреть аборигену в  лицо,  а
уж потом решать его судьбу. Главное - на блоке нет глубоких трещин.
     Все было как всегда.  Оскар  закрепил  блок  в  фиксаторах,  прошелся
термокаутером по самым вопиюще-безобразным выступам и  принялся  осторожно
полировать лед там, где можно было надеяться разглядеть лицо.


     ...Такой женщине было не место в  паршивой  призме.  Хотя,  с  другой
стороны, такая ошеломляющая красота не нуждалась в специальных украшениях,
обрамлениях. Медно-золотистые волосы заслоняли часть лица, но и  так  было
понятно, что Оскару достался _ш_е_д_е_в_р_. О фигуре судить было рано,  но
он не допускал и мысли, что она окажется недостойной лица. Вновь  и  вновь
вглядывался Оскар в облик женщины, погибшей сотни и  сотни  лет  назад,  и
лишь с большим трудом отвел взгляд. Профессионально он  отметил  лишь  две
погрешности композиции: губы - ни  добавить,  ни  отнять  -  были  сведены
страдальческой  гримасой;   и   огромные,   наверное,   тоже   дивные   до
умопомрачения глаза скрывались под веками.
     Почему у них у всех закрыты глаза? - в который раз  подумал  Оскар  с
грустью,  отрываясь,   наконец,   от   почти   гипнотического   созерцания
прекрасного женского лица.
     Он подкатил подставку и сам переставил фиксаторы, едва  лишь  отдавая
себе сознательный отчет, почему ему не хочется, чтобы этой глыбы  касались
лапы экзоскелетона.
     Похоже, гибель Барыги ознаменовывала  собой  начало  удачной  полосы:
отполированная грань открыла новые находки. Запястье  красавицы  охватывал
браслет дивной работы - в металле была изваяна веточка неведомого  дерева,
а локоть прижимал к телу книгу. _П_е_р_в_у_ю _к_н_и_г_у_.
     Это определило решение - новодел. Оскар освободил блок, отвез  его  в
термокамеру, затянул ключом барашки люка и  поставил  регулятор  на  самый
малый нагрев. В толстых стенках  камеры  заструились  по  контурам  потоки
горячей воды, и Оскар занялся маленькой ледышкой, подобранной близ Свечки,
рядом с блоком, сброшенным Барыгой...
     Внутри  прозрачного  кусочка  льда  образовался  целый  лабиринт,   и
заполнен он был, как ни странно, водой. Оскар повертел  ледышку  в  руках,
потом просверлил два тоненьких канальца  и  позволил  воде  вытечь.  После
этого льдинка еще причудливее заиграла на свету.
     Замигал красный фонарь термокамеры. Оскар посмотрел  на  него  сквозь
ледышку и отложил ее к гоночным призам.
     Этак и сам коллекционером заделаюсь, подумал он.
     Сдвоенными всплесками писка завелся  видеофон.  Оскар  ткнул  клавишу
"Ждите",  и  писк  стал  реже,  тише.  Теперь  всплески  были   строенные.
Официальный вызов, странно, подумал Оскар и включил экран.
     - Здравствуйте, Пербрайнт, -  зачастил  шериф.  -  Я  не  оторву  вас
надолго. Мариус мне все рассказал  и  мне  осталось  узнать  только  одно:
собираетесь ли вы претендовать на получение имущества Хосе  Карвальяда  по
прозвищу Барыга в виде компенсации за потраву вашего участка?
     - Ни в коем случае. Как и  всякому  законопослушному  гражданину  мне
вполне достаточно, что его побрали черти.
     - Еще вопрос, вы знаете  кого-нибудь,  кто  мог  бы  претендовать  на
наследство, имущество, оставшееся после гибели Барыги?..
     - Бог миловал.
     Шериф хохотнул, но тут же снова стал серьезным.
     - Я вас очень прошу, Пербрайнт, не говорите ничего моей жене.
     - А вы сперва меня с ней познакомьте. Там поглядим.
     Шериф снова улыбнулся.
     - Спасибо, Оскар. Вам придется  зайти  ко  мне,  подписать  отказ  от
претензий.
     - Договорились. А заодно приготовьте подписку о  неразглашении.  Чтоб
уж наверняка. - Улыбнулся в ответ Оскар.
     Он подождал, покамест шериф просмеется, попрощался и вырубил связь.
     Вернулся к термокамере, нажал педаль стока и чуть погодя открыл  люк.
Словно живая, женщина сидела на  корточках,  рядом  с  ней  лежала  мокрая
книга.  Как  живую,  Оскар  взял  женщину  на  руки,  ощутил  податливость
оттаявшего, даже теплого еще от горячей воды тела, и мысленно выругался:
     "Черт бы побрал все на свете! Я же  забыл  ввести  ей  стабилин,  вот
позор-то! Теперь придется колоть две, а то и три дозы..."
     Снова запищал видеофон.  Оскар  быстро  положил  женщину  на  стол  и
подошел к аппарату.
     Вызывал Биди.
     - Вернулся уже... - начал он, не здороваясь. - Слушай, у меня к  тебе
деловой вопрос. На днях имущество Барыги пойдет  с  торгов.  Есть  у  него
что-нибудь для моей галереи, как думаешь?..
     - Хоть бы один человек на свете не говорил мне  сегодня  о  проклятом
Барыге! - начал стервенеть Оскар. - Не знаю и знать не хочу, а думать  тем
более! Спроси у шерифа!
     - Нельзя. Я - официальное лицо, и он тоже, а у него скоро выборы.  Не
бесись. Знаю, ты терпеть не мог Барыгу, значит, было за что. Но  ведь  ему
не позавидуешь, правда?
     - Верно, - остывая, согласился Оскар.
     -  Кстати,  учти.  Свечку  и  местность  на  пять  миль  вокруг  я  с
завтрашнего дня объявляю запретной  зоной,  своим  губернаторским  указом,
скрепленным печатью. За нарушение - конфискация всего достояния.  Надеюсь,
под страхом конфискации имущества туда никто больше не потащится.
     - А зачем? Умные люди и без того туда не суются. Пронеси, Господи...
     - Губернатор должен заботиться и о дураках. А  я  губернатор,  ты  не
позабыл? Кто ж еще о дураках позаботится, как не я... Ну, ладно. Ты привез
что-нибудь?
     - Посмотри, - Оскар снял камеру видеофона и обошел стол, держа  ее  в
руке. - Ну как?
     - Прелесть!! - в голосе Ива сквозило неподдельное восхищение.
     - Представляешь такую в ледовом балете?!
     - Для балета, пожалуй, тяжеловата, - засомневался Оскар.
     - Все зависит от партнера! Во сколько ты ее ценишь?..
     - Я женщинами не торгую! - возмутился Оскар и,  чтобы  сменить  тему,
развернул перед камерой книгу. - А сколько дашь _з_а _э_т_о_, друг мой?
     Наверное, никто еще не видел барона Ива д'Иллэри, губернатора  Ириса,
для друзей - Биди, в таком состоянии:  он  вытаращил  глаза,  хватил  ртом
воздух; воздуха Биди явно  не  хватало,  и  он  только  ошеломленно  тыкал
пальцем в экран. Оскар терпеливо ожидал, пока Биди вспомнит,  как  дышать,
наслаждался эффектом, произведенным на барона, любовался зрелищем.
     - А если их будет много? - невинным  голосом  пустил  Оскар  в  огонь
струю жидкого кислорода.
     Биди яростно махнул  на  Оскара  рукой,  налил  полстакана  аквавита,
выпил, стуча  зубами  о  край  сосуда,  закашлялся,  отдышался  наконец  и
просипел:
     - Предупреждать же надо... Так ведь недолго и угробить старого друга.
     - Ладно, учту. На будущее.
     - Что там еще у тебя за пазухой, бандит?..
     - Пока... ничего.
     - Честно?
     - Обижаешь...
     - Ладно, ладно... Да, не напрасно ты погнался за Барыш...
     - Слушай, губернатор, если ты еще раз помянешь при мне  эту  сволочь,
мы с тобой поссоримся!
     - Хорошо, хорошо, - ухмыльнулся Биди.  -  Сейчас  с  тобой  ссориться
невыгодно. До встречи.
     - До встречи.
     - Кстати, на будущей неделе Аттвуд дает прием и хотел бы тебя  видеть
обязательно.
     - Где дает - в своем модуле?
     - Нет, конечно! - Биди рассмеялся. - У меня.  Приходи  и  прихвати  с
собой книгу.
     - Договорились...


     ...По пути к столу Оскар открыл аптечку, достал липучку  для  себя  и
стабилин для Снежной Королевы: так  он  решил  ее  называть  за  неимением
другого подходящего имени; к тому же древнее сказочное имя  подходило  как
нельзя лучше...
     Для верности он ввел обе дозы в вену и несколько раз нажал  на  грудь