тариков, составлявших большую часть  его  посетителей,
по  виду  пожилых  рабочих,  сгорбившихся  и  поникших  в  своих   грязных
дождевиках. И кстати, по-видимому, еще  и  глуховатых,  поскольку  громкие
голоса  принадлежали  именно  им;  несколько   мужчин   помоложе,   этакие
пятидесятилетние версии того же типа,  сидели,  мрачно  созерцая  их,  как
видение  собственной  судьбы.  У   двери   кучка   задиристых   подростков
накачивалась элем из банок и орала друг на  друга  стонущими  голосами.  Я
собрался с духом и протолкался мимо них к бару. Крупный, похожий  на  быка
хозяин подал мне  скотч  в  стакане,  потускневшем  от  вечного  мытья,  и
наморщил лоб, когда я спросил его, не было ли здесь парня по имени Джип.
     - Джип? - с минуту  он  смотрел  на  меня  большими  невыразительными
бычьими глазами, затем повернулся к постоянным  посетителям,  опираясь  на
стойку, покрытую облупившимся лаком: - Тут джентльмен спрашивает  Джипа  -
может, кто знает такого?
     - Джип?
     Старики повернули головы и забормотали,  передавая  друг  другу  имя.
Морщины стали глубже, одна-две головы отрицательно  качнулись,  остальные,
казалось, были менее уверены. Однако никто ничего не сказал, и хозяин  уже
поворачивался ко мне, пожимая плечами, как вдруг один  старикан,  сидевший
сгорбившись  у  газовой  батареи,  более  морщинистый  и  загорелый,   чем
остальные, неожиданно вставил:
     - Да ему, никак, Джипа-штурмана надобно?
     На минуту воцарилось молчание. А потом раздался нестройный хор -  все
поняли, о ком идет речь, и морщины на лбу хозяина разгладились.
     - А, этот? Что-то давненько я его не видал. Хотя...
     И я  был  поражен,  насколько  сразу  изменилась  обстановка,  словно
преобразившись от легкого движения света. Казалось, все осталось на  своих
местах, но заблестело, как мрачная картина, неожиданно получившая  хорошее
освещение. Каким-то образом вся эта хмурая  картина  ожила,  словно  некая
атмосфера  раздвинула  границы  мрака  и  депрессии  и  сделала  ее  почти
доброжелательной,  уютной,  безопасной  -  центром   своего   собственного
маленького сообщества. Создавалось такое впечатление, словно я смотрел  на
нее глазами старика:
     - Да тут он где-то, наверняка!
     - Может, на Дурбан-уок...
     - Вчерась видал его у старика Лео...
     Люди тоже переменились, ожили, бодро давая мне идеи и указания, где я
мог попытаться найти Джипа. Не только я заметил перемену обстановки;  юнцы
тоже уставились на  стариков  во  все  глаза,  словно  те  превратились  в
берсерков, - и на меня тоже. Наконец, согласие было достигнуто: Джип почти
наверняка ужинает в "Русалке". Однако мне надо бежать, если я хочу застать
его до того, как он уйдет на работу. Я так и  поступил:  вылетел  из  этой
пивной скорее, чем кто-либо за многие годы, впрочем перед этим  я  все  же
расправился с виски.
     Данные мне указания, к счастью, были на редкость четкими, к тому же у
меня хватило ума не возвращаться за  машиной.  Я  помчался  вокруг  аллеи,
затем по улице, до тех пор,  пока  не  обнаружил,  что  скольжу  по  самым
грязным булыжникам, какие мне  только  доводилось  встречать,  а  затем  я
увидел перед собой на  узкой  улочке  допотопное  строение,  на  удивление
похоже на пивную, из которой я только что вышел; ее  фасад  был  настоящим
деревянно-кирпичным, не какой-нибудь подделкой в  стиле  Тюдоров.  Бриз  с
моря был освежающим, если можно вообще  применить  это  слово  к  чему-то,
колебавшему  в  воздухе   столь   разнообразные   зловонные   запахи.   На
поскрипывающей вывеске качалось грубое изображение  русалки,  как  всегда,
длинноволосой и с обнаженной грудью, увенчанной остроконечной  короной,  с
раздвоенным хвостом. Названия не было, но оно было и не нужно.
     Я подошел к двери, выяснил, что она открывается наружу,  и  спустился
по деревянным  ступенькам  в  дымное  помещение,  заставленное  столами  и
освещавшееся, как мне показалось,  только  великолепным  камином  в  конце
зала. Выглядело  заведение  довольно  грубым,  зато  раз  в  десять  более
оживленным, чем то, другое. Длинные столы были забиты  пьющими  людьми,  в
большинстве своем походившими на художников, с длинными волосами,  странно
подвязанными кверху; они шумно спорили, стучали костями, перебрасывались в
карты и поднимали кружки, которые, похоже,  были  сделаны  в  незапамятные
времена. Настоящая пивная, судя по всему. Не говоря уже  о  том,  что  они
торговались по  поводу  каких-то  таинственных  кип  листов,  лежавших  на
столах, курили длинные трубки, читали друг другу вслух  что-то  написанное
от руки или  грубо  напечатанное  на  бумаге  -  при  этом  они,  зачастую
одновременно с делом, крепко прижимали к себе  или  лапали  женщин  весьма
примечательной внешности. Иногда даже слишком примечательной, но я сдержал
свой интерес. Слишком многие из их кавалеров открыто носили на поясе  ножи
весьма зловещего вида. Именно такое место  пришлось  бы  по  вкусу  Джипу,
подумал я, слегка содрогнувшись; однако самого его нигде не было видно,  а
единственным  представителем  обслуживающего  персонала  был   красноносый
увалень в кожаном переднике, ковырявшийся где-то за четыре столика от меня
и остававшийся глухим к окрикам, значительно более  громким,  чем  мой.  Я
проложил себе дорогу через зал к камину, здесь была более  респектабельная
территория с великолепными  старинными  скамьями  с  высокими  спинками  и
подушками. Скамьи, находившиеся ближе всего  к  камину,  были  по-хозяйски
монополизированы парочкой хиппиобразных субъектов средних  лет.  Один  был
низеньким, круглым и  похожим  на  поросенка,  второй  -  среднего  роста,
лысеющим, с тщательно ухоженными усами и козлиной бородкой. Я подумал, что
один из них  может  быть  хозяином  заведения,  однако  услышал,  как  они
отчаянно спорят о литературе гортанным деревенским говором. Я предположил,
что это преподаватели народного университета, но все же спросил у них,  и,
к моему удивлению, высокий очень вежливо указал мне на уютное  местечко  у
стены. А там, вне всякого сомнения, погрузив свой тонкий нос  в  кружку  с
пивом, сидел предмет моих поисков.
     Увидев меня, он едва не выронил кружку  и  чуть  не  опрокинул  стол,
вскочив мне навстречу:
     - СТИВ! Говорил же, что ты опять  придешь,  сова  ты  эдакая!  Давай,
садись, выпей пивка, - черт, мне ж на работу, так что сегодня мы не сможем
устроить сабантуй, как я тебе обещал - будь оно  проклято  -  но  на  пиво
время у меня еще есть, даже на две-три кружки... - Когда он выбил из  меня
почти весь дух, хлопая по спине, мне все же удалось вставить слово и  дать
ему понять, что мне необходимо сообщить ему кое-что, и  притом  серьезное.
До того, как я начал говорить. Джип настоял на том, чтобы  я  выпил  пива,
однако, услышав про налет на наш офис, едва не поперхнулся своим.
     - ОБЕЙЯ? УАНГА? Ну да, я слыхал про это, точно слыхал. Я плавал в тех
водах, разок-другой. И про МАЗАНЧА... - Лицо Джипа сморщилось,  словно  от
какого-то отвратительного запаха. - И  про  них,  и  про  ЗОБОПов,  и  про
ВЛИНБЛИНДИНГов. Скверное дело. Это  тайные  общества,  братства  хитрецов,
чародеев, колдунов - БОКОРОВ, так они  себя  зовут.  Сильные  братства.  А
УАНГА - это просто их способы.
     - Замечательно. И что же за Вуду эта УАНГА, черт бы ее побрал?
     Джип пожал плечами:
     - Ты сам это назвал.
     Я очень осторожно отхлебнул пива:
     - Ты хочешь сказать - это действительно  Вуду?  Вуду,  оно,  конечно,
диковатое, но его боги и духи - ЛОА их называют.
     - Они, в общем, неплохие ребята или  хотя  бы  нейтральные.  А  самым
дурным из БОКОРОВ поклоняются  с  разными  там  ритуалами  -  яростными  и
кровавыми. Они вызывают разных ЛОА - настоящих сволочей, злобных,  готовых
все крушить, людоедов и все такое. Только - странная, понимаешь,  штука  -
их зовут, в общем-то, теми же именами. У всех есть добрый  двойник,  кроме
одного, - это в его честь названы ритуалы - нечистого типа  по  имени  Дон
Педро. Не очень-то хороший парнишка, судя по  тому,  что  мне  приходилось
слышать.
     Я вздрогнул, но Джип, все еще погруженный  в  свои  мысли,  казалось,
ничего не заметил:
     -  Так  что  да,  похоже,  что   погром   вам   устроил   кто-то   из
ребят-вудуистов. Но вот кто - и какое это это имеет отношение к той ночи -
этого я не пойму, Стив! Не могу сообразить. Случись это где-нибудь  здесь,
тот налет, я сказал бы - да, наверно, это Волки кого-то предупреждают  или
решили немного позабавиться. Эти ублюдки оттуда и приезжают - как и  почти
весь груз с "Искандера"; и они пойдут за любым богом, если только он такая
же вонючка, как они сами. Но в другой стороне  города  -  каждодневной,  в
Сердцевине? Нет, черт побери! Просто поверить не  могу!  Стая  никогда  не
зашла бы так далеко - никогда! Что могло бы их заставить? Жадность и страх
- вот что главное в их характере, а ведь это было ни то, ни другое. А ты -
ты можешь что-нибудь придумать?
     - Насчет моего налета - нет, Джип, но вот насчет твоего - да.  И  его
причины - помнишь, ты не мог ее найти? Что если ты был просто прикрытием?
     В этот раз Джип поперхнулся по-настоящему. Но когда  он  отдышался  и
очистил нос от пива, я рассказал ему о своих предположениях, и, слушая, он
начал кивать, сначала возбужденно, потом - мрачно.
     - Вот это класс! - наконец, произнес  он.  -  Изобразить  ограбление,
чтобы  прикрыть  свои  грязные  делишки,  и  оставить   труп   для   пущей
убедительности. Так могло быть,  Стив,  очень  даже  могло  быть!  Правда,
что-то уж очень умно для Волков, но, может, у  них  тоже  кровь  к  мозгам
приливает - иногда. Г-м-м. Но если и так, чего пороть горячку?  У  них  же
ничего не вышло, правда? Благодаря тебе. А ты себя накручиваешь, и  сидишь
теперь весь, как взмыленная лошадь...
     - До тебя что, не доходит? - рявкнул я так громко, что  на  мгновение
гомон в заведении прекратился. Я понизил голос: -  Меня  просто  удивляет,
что они выждали целую ночь! Что бы они там ни  затеяли,  это  все  еще  не
сделано! И если там что-то не то  с  этим  грузом,  это  так  и  осталось.
Что-то, что должно быть там, а его нет. Или, наоборот,  есть,  но  его  не
должно быть. А что это может значить? Ставлю десять к одному, это  значит,
ЧТО ОНИ ВЕРНУТСЯ...
     Джип с минуту сидел молча. Затем стукнул себя ладонью по виску,  так,
что его рыжие волосы разлетелись:
     - Им пришлось выждать ночь, - пробормотал он, - чтобы  устроить  тебе
эту штуку.
     - ЧТО? Но как они могут знать что-то обо мне?
     Джип фыркнул:
     - У них свои способы. Может, они следили за тобой -  хотя  можно  это
сделать и другими путями.  Волки,  они  именно  так  и  думают.  Не  могли
поверить, что ты просто свалился на них как гром среди ясного неба -  нет,
тем более, ты стал разнюхивать про "Искандер". По крайней  мере,  мозги  у
меня хоть наполовину работают - иосафат!
     Он проглотил пиво, затем выпрямился.
     - Спасибо, Стив... хотя "спасибо" - это явно недостаточно. Похоже, ты
только что еще раз спас мне жизнь. - Он ухмыльнулся. - У  тебя  это  вроде
как входит в привычку, а? Но давай-ка еще подумаем вместе -  и  скоренько:
точно они придут или нет? Понимаешь, о том налете пошли разговоры.  Наутро
половина народу, у кого там были вещи, прискакали, как ошпаренные,  и  все
хорошенько проверили на месте -  со  мной.  Ничего  странного.  Стой,  дай
подумать, что там осталось? Не так чтоб много.  Половина  дров,  только  в
этих досках - они там свободно валяются - ничего не спрячешь. Что  же  там
еще есть такое большое, куда легко что-нибудь сунуть?
     Джип что-то пробормотал про себя и вдруг прошипел:
     - Корни! Чертова прорва здоровых бесформенных тюков с корнями  -  вот
куда можно загнать что угодно! - Он снова забормотал. - Я, правда, не могу
взять  и  просто  так  разорвать  их,  чтобы  взглянуть.   Не   могу   без
грузополучателя. А он - в  Аллее  Дамбалла,  далековато  от  доков,  в  ту
сторону, за Балтийской набережной...
     Аллея Дамбалла? Мы переглянулись. Даже я где-то слышал это название.
     - О'кей, правильно, Дамбалла - это вудуистский божок, -  с  некоторым
беспокойством, словно защищаясь, проговорил Джип, так, будто ему не  очень
было по душе то, куда все это ведет. - Но он-то как раз из  добрых  ребят,
источник жизни - даже близко ничего общего  с  этим  Д.Педро.  И  то,  что
"Искандер" возит всякое добро для этих парней из Аллеи, - что  может  быть
естественней? Плывет-то он из  тех  мест.  Это  ничего  не  доказывает.  И
все-таки, конечно, - надо бы вытащить грузополучателя и пойти взглянуть, -
неожиданно лицо Джипа стало суровым, словно вспышка гнева напрочь прогнала
неуверенность. - Черта с  два  это  ничего  не  доказывает!  Самая  лучшая
ниточка, какая у нас есть. Сходится, все сходится, и даже слишком  хорошо,
разрази меня гром! И если  старина  Фредерик  пытается  выкинуть  какую-то
штуку,  я  самолично  заставлю  его  переворошить  каждый  корень   -   до
последнего! Правда, времени у нас маловато, до дальнего  конца  мили  две;
быстрее всего - на лодке, если удастся найти ее в такой час...
     - Послушай, Джип, - предложил я, довольно робко,  -  моя  машина  тут
неподалеку... я думаю...
     Лицо Джипа осветилось:
     -  Твоя  машина!  Ух,  здорово!  Поехали!  Поехали  же!  -  Он  снова
подпрыгнул, возбужденный, как мальчишка-школьник;  я  торопливо  проглотил
пиво, что было  просто  позорно  -  пиво  было  выше  всяких  похвал  -  и
последовал за ним. В смятении я не приметил улицы, где  припарковался,  не
помнил даже названия той сомнительной пивнушки, но Джип все сразу понял из
описания и провел меня назад, как мне показалось,  более  коротким  путем.
Когда мы проходили мимо пивной. Джип просунул  голову  в  дверь,  где  его
встретил приветственный рев, и крикнул "спасибо"; а уж с того  места,  где
была пивная, я нашел дорогу без проблем.
     Когда мы вышли из боковой улочки, я поразился: темнота уже сгустилась
по-настоящему,  в  воздухе  слегка  ощущалась  влага,  и  место  полностью
преобразилось. Теперь свежая краска и  претенциозное  оформление  поглотил
мрак, казавшийся еще более густым из-за сверкающих очагов уличных фонарей.
Создавалось впечатление, что ряды ярких шаров и сияющие вывески повисли  в
воздухе  перед  суровыми  неприкосновенными  тенями-зданиями;  их   крыши,
остроконечные и украшенные  башенками,  на  фоне  сияющего  неба  казались
вечными,  существовавшими  вне  времени  силуэтами.  На  секунду  у   меня
появилось сомнение - а стоит ли там еще моя машина?
     Однако машина оказалась на месте. Когда мы  добрались  до  нее.  Джип
обошел автомобиль, завороженный, не в силах оторвать  пальцы  от  гладкого
покрытия, и когда я открыл дверь, он неловко залез внутрь:
     - Мне еще ни разу не  доводилось  сидеть  в  этих  шикарных  закрытых
машинах, - со смущенной улыбкой признался он, а потом его просто заворожил
люк в крыше.
     Казалось, такое же впечатление на него  произвело  то,  что  я  завел
стартер, но когда я мягко стал набирать  скорость,  отъезжая  по  булыжной
мостовой, я услышал, как у него перехватило дыхание. Набрав тридцать миль,
я бросил взгляд вбок и увидел, что он, прямой, как палка,  и  напряженный,
сидит, уставившись перед собой и крепко упершись ногами в пол. Я  поступил
несколько жестоко, разогнавшись до сорока, когда сворачивал  на  Дунайскую
улицу, однако здесь эффект оказался совершенно противоположным: как только
Джип уразумел, что мы летим, не теряя управления, он  взбрыкнул  ногами  и
завопил:
     - Эй, а ты можешь из нее выжать больше?
     - Пятьдесят пять тебя устроит?
     Как только я стал разгоняться дальше. Джип подпрыгнул  на  сидении  и
заорал:
     - Сма-а-атываемся!! БЫСТРЕЕ! - эй, чего это ты замедляешься?
     - Вон та развязка, о которой  ты  говорил,  и  потом  в  этом  городе
существует такая вещь, как ограничение скорости. И светофоры! - Хотя  если
посмотреть, во что я вляпался, остановившись на одном таком светофоре... -
Так куда нам отсюда, штурман?
     Джип, обиженно плюхнувшийся было на сидение, быстро  выпрямился,  как
возбужденный ребенок,  чтобы  поглазеть  на  яркие  огни  и  ослепительные
магазины Харбор Уок. Давненько он  тут  не  бывал,  заявил  Джип.  Мне  бы
следовало поинтересоваться, как давно он здесь не был, но, как ни странно,
мне не пришло в голову спросить его об этом - тогда не пришло. К  счастью,
похоже, расположение зданий и улиц  здесь  изменилось  мало.  Джип  выбрал
какой-то поворот совершенно  неправдоподобного  вида  и  стал  давать  мне
четкие указания, как ехать по кружившим боковым улицам. Съехав  с  главной
дороги,  я  слишком  быстро  проехал  один-два  поворота,  просто,   чтобы
порадовать Джипа.
     Наконец, скрипя шинами, мы свернули на более широкую  улицу  -  мягко
закруглявшуюся террасу, где стояли каменные дома  с  высокими  фронтонами,
украшенными полуколоннами. Деловых зданий  здесь  не  было;  должно  быть,
когда-то это были городские резиденции торговцев, откуда рукой подать было
до их верфей и бухгалтерий. В  те  времена  дома,  по-видимому,  выглядели
по-настоящему  внушительно,  с  их  высокими  окнами  и  резными  дверными
перемычками, возвышавшимися над широкими ступенями и отделанными прекрасно
отесанным   песчаником.   Теперь   же   ступени   износились,    перемычки
потрескались, раскрошились и были усеяны птичьим пометом, окна в  основном
были либо заколочены,  либо  безглазы.  Почерневший  камень  был  залеплен
рваными афишами и надписями, разбрызганными краской. Горели всего  два-три
уличных фонаря, но все было таким безжизненным, что, похоже, они были и не
нужны. Я затормозил у крошившегося бордюра, и Джип выскочил из машины чуть
ли не раньше, чем я успел поднять ручник. Что-то стукнуло о  дверную  раму
машины.
     - Пошли!
     Я заморгал. Каким-то образом я раньше не заметил этого "что-то".
     - Джип... не лучше ли тебе все же быть поосторожнее? Этот... э-э-э...
меч, который на тебе... ты не хочешь оставить его в машине?
     Джип коротко рассмеялся:
     - Здесь-то? Черта с два! Мешочники,  Воскресшие  люди  -  никогда  не
знаешь, на кого налетишь. Только не волнуйся! Никто не заметит, будто  его
и нет совсем. Люди ведь видят только то, что  хотят  увидеть,  по  большей
части, а если что-то  и  не  сходится,  они  просто  не  обращают  на  это
внимания. - Зубы  Джипа  сверкнули  в  темноте.  -  А  ты  сам-то  сколько
странного видел краем глаза? Пошли!
     Я поспешно запер машину и двинулся вслед за Джипом. Угнаться  за  ним
было делом нелегким, и я не хотел,  чтобы  меня  оставили  позади  в  этом
мраке. Я недоумевал, что такое может быть Мешочник, но спрашивать  у  меня
просто не хватало дыхания, и когда машина исчезла из виду,  мне  пришло  в
голову, что я и не горю желанием узнать об этом.
     Джип направился не к какому-нибудь крыльцу,  но  свернул  в  узкий  и
неприветливый разрыв где-то в середине террасы - в улочку,  где  когда-то,
наверно,  находились  стойла  и  стоянки  экипажей,  а   теперь   остались
полуразвалившиеся  бесформенные  груды.  В  конце  старые  конюшни   резко
сворачивали вправо, и когда мы  свернули  туда,  создалось  ощущение,  что
окружавший нас воздух стал теплее и темнее. Впереди были огни, и когда  мы
приблизились, я увидел, что это старомодные уличные фонари, укрепленные на
стенах и освещавшие фасады ряда маленьких магазинчиков. Свет был теплым  и
желтым; когда мы проходили мимо первого фонаря, я услышал шипение и поднял
голову: это был настоящий газовый фонарь. Я подумал, интересно, сколько их
еще используется. Под фонарем на табличке времен королевы Виктории, сильно
растрескавшейся и поблекшей, было написано "Данборо Уэй". Читая Надпись, я
проговорил ее про себя, и звук названия заставил меня  остановиться  и  на
минуту задуматься.
     Сами магазинчики казались такими же причудливыми: все  они  выглядели
с