Эй, самостийный, чего такой толстый, сала, видать, много  жрешь?  -
донеслось из толпы. - Сейчас мы тебя твои ракеты сожрать заставим.  И  без
горилки!
     - Какие ракеты, что здесь происходит? - постарался перекричать  толпу
приехавший. В ответ понеслись свист и улюлюканье.
     В это мгновение за УАЗиком тормознула еще одна машина - "Жигули". Я с
удивлением увидел, как из них выскочила Леночка Ерохина и  стала  отчаянно
протискиваться сквозь толпу. В одной руке у нее была сумочка, а в другой -
диктофон.
     - Господин полковник, -  закричала  она.  -  Пару  слов  для  местной
газеты, пожалуйста.
     - Вы меня с кем-то путаете, - заявил тот в ответ. - Я - ответственный
работник министерства химической промышленности.
     - У нас твое фото в форме есть, чего заливаешь! -  заорал  кто-то  из
"зеленых".
     В этот момент я увидел, как Леночка  вытащила  из  сумочки  маленький
фотоаппарат и щелкнула этого типа.
     -   Не   фотографировать,   -   неожиданно   выкрикнул   он.   -   Не
фотографировать, мать твою, сука! - и потянулся к леночкиному аппарату.
     Я понял, что настала пора вмешаться. Резко вклинившись в толпу, я уже
через секунду оказался около Ерохиной и успел схватить полковника за  руку
как раз в тот момент, когда он уже коснулся ею камеры. Украинец  удивленно
уставился на меня.
     - Это - пресса, дядя! - медленно произнес я, глядя прямо ему в глаза.
- А с прессой шутки плохи.
     Он оценил мою фигуру и, поняв, что я говорю правду, поспешно отдернул
руку.
     -  Между  прочим,  я  -  гражданин  суверенного  государства,   -   с
достоинством заявил вояка.
     - Трезубец из жопы торчит, поглядите-ка! -  загоготал  кто-то  позади
меня.
     - Между  прочим,  ты  -  военнослужащий  армии  другого  государства,
находящийся на нашей территории, - разъяснил я ему.  -  А  у  нас  свобода
печати.
     - Ну и чего вы хотите? - спеси у полковника явно поубавилось.
     - Правда ли, что  Украина  собирается  начать  ядерную  войну  против
России и потому отказалась уничтожить свои ядерные  боезапасы,  подлежащие
сокращению согласно последнему договору? - поинтересовался я.
     - Что за чушь? - возмутился он.
     - Тогда правда ли, что сегодня ночью вы привезли эти боезапасы к нам?
     - Нет, - отрезал он.  -  Мы  привезли  к  вам  устаревшие  химические
двигатели ракет и ничего более.
     - Спасибо за интервью, - поблагодарил я  его.  -  Ваше  мнение  также
будет отражено в нашей газете.
     Взяв Леночку за плечи, я вместе с  ней  выбрался  из  толпы,  оставив
полковника разбираться с "зелеными". Как только мы оказались на  свободном
месте, она гневно сбросила мои руки и развернулась ко мне лицом.
     - Подонок! - выдохнула она.
     - Порядочная сволочь, - согласился я с ней.
     - Ты - подонок! - заявила она. - Как ты мог до такого опуститься?!
     - До чего? - удивился я.
     -   Это   же   надо,   а,   совсем   дошел   до   ручки.   Насиловать
несовершеннолетних девочек прямо в женском туалете!
     - Чего?! - переспросил я.
     - Читай, - Ерохина извлекла из сумочки газету и сунула ее мне в руки.
Там было отчеркнуто следующее:
     "...По показаниям одной из потерпевших, учащейся ПТУ-15,  неизвестный
мужчина ворвался в женский туалет и попытался ее изнасиловать. Ей  удалось
отбиться только с помощью подоспевших  подруг,  но  перед  этим  насильник
успел сломать ей руку. По мнению милиции, есть все основания предполагать,
что и в данном случае преступником также является подозреваемый в зверском
убийстве певца Платонова, его телохранителя, а  также  сотрудника  милиции
журналист Соколов, находившийся в состоянии наркотического опьянения..."
     - Это кто же у нас таким крутым слогом излагает? - поинтересовался я.
     - Это не мы, это "Городские новости", - сердито  заявила  Леночка.  -
Это все правда?
     - Господи, - я  изумленно  посмотрел  на  нее.  -  Неужели  ты  могла
поверить всей этой чуши?
     - Так правда, или нет?
     - Нет, ты что, - я попытался погладить  ее  по  голове,  но  это  мое
поползновение было твердо пресечено девушкой уже в зародыше.
     - Не насиловал?
     - Нет!
     - Не ломал?
     - Нет, - простонал я. - Сразу видно, что ты не знаешь  как  я  всегда
нежно и ласково обращаюсь с женщинами, как я их лелею и холю, как мои руки
бережно и любовно...
     - В туалете не был? - прервала она мои излияния.
     - Был, - зачем-то признался я.
     - Зачем?
     - Долго рассказывать, -  сморщил  я  лицо.  -  Считай,  что  пописать
заходил.
     - Лжец, - заявила Ерохина. - Все было!
     - Может, я и убил? - едко поинтересовался я.
     - Может, - она задумчиво посмотрела на меня и неожиданно фыркнула.
     Я  мысленно  застонал.  Мне  очень  хотелось  услышать  звуки  из  ее
прелестного ротика, а не носика,  ну,  хотя  бы  те  же  стоны,  когда  я,
своими...
     - Ты ведь за юбку сам удавишься, - снова фыркнула она, -  не  то  что
другого пришьешь.
     - За твою - да, - честно признался я. Мои  слова  почему-то  не  были
восприняты как комплимент. Леночка молча повернулась и направилась к своей
машине.
     - Передай Поддубному, пусть ждет сегодня кассету с моим репортажем, -
крикнул я ей вслед. Она, ничего не сказав, кинула  на  асфальт  газету.  Я
подошел и подобрал ее. Это был наш сегодняшний выпуск.
     - И обязательно передай вечером привет своему другу  Кериму-оглы.  От
меня персонально. Узнав, что ты вдобавок еще и мой хороший друг, он  сразу
начнет к тебе относиться на порядок лучше.
     Ответа опять не последовало.
     Присоединив вторую газету к "Новостям", я оглядел площадь.  Полковник
каким-то  образом  освободился  от  "экологов"  и  исчез.  Сами  же   они,
расположившись  на  травке,  продолжили  пикетирование.  Я  направился   к
телефонной будке и набрал домашний номер Валерки Потайчука. Искать  его  в
такую рань в редакции было бессмысленно.
     - Да, - сразу же отозвался он.
     - Это я, - коротко сказал я. - Слушай внимательно. Ты знаешь домик по
Дороховицкому и налево?
     - О-о-о, - протянул он. Да, но...
     - Дуй туда с фотоаппаратом. Извести ментовку, но так, чтобы  приехать
чуть раньше и успеть все щелкнуть.
     - Меня там не пришьют? - поинтересовался он.
     - Не думаю, - ответил я.
     -  Про  боеголовки  слышал?  -  задал  он  вопрос.  -  Сегодня  будет
экстренный дневной выпуск.
     - Все слышал. Думаю, боеголовкам в нем все-таки придется потесниться,
- я повесил трубку.
     К пикету "зеленых" уже подъехала милицейская машина.  Я  не  торопясь
прошагал к "своей" иномарке и сел в нее. Милиционеры, занятые  разговорами
с пикетчиками, не обратили на меня ни малейшего внимания.


     Как я ни старался, догнать Леночку мне так и не удалось. Ехать  же  с
превышением  скорости  я  не  хотел,  из   опасения   быть   остановленным
автоинспекцией. Перед выездом на главную улицу города - проспект Победы  -
навстречу мне попался несущийся на всех парах "Москвич" Потайчука.
     Через пять минут после этого я уже переезжал  по  мосту  на  западный
берег, а еще через пять - заворачивал во двор светкиного  дома.  Машину  я
подогнал прямо под ее балкон и сразу  же  выскочил  и  забрался  на  крышу
кабины. Краем глаза при  этом  я  успел  заметить  метнувшуюся  в  подъезд
фигуру.
     Зацепившись  руками  за  прутья  решетки  балкона  второго  этажа,  я
подтянулся и взобрался туда. Когда-то несколько раз я уже преодолевал этот
путь, только в обратном направлении. В том, что Светлана  в  прошлом  году
приняла статус разведенки, была ведь и моя  заслуга.  Но  не  только  моя,
конечно.
     Следующий пролет я преодолел тем же способом,  только  встав  уже  на
перила. Балконная дверь как и утром, когда меня увозили, была  открыта.  Я
ворвался в комнату и сразу же увидел Костю. Он рылся в  шкафчике  рядом  с
кроватью, стоя ко мне боком, но, услышав шум, повернулся.
     В этот момент затрезвонили у входной двери. Не  раздумывая,  я  одним
прыжком преодолел отделявшее меня от бандита расстояние и  с  ходу  ударил
его правой ногой в грудь. Он пошатнулся и потянулся рукой под куртку -  за
пистолетом. Я тут же врезал ему снизу в челюсть левой рукой. Он  повалился
на край кровати, но тут же скатился с нее на пол. Я прыгнул ему на  живот.
Пока он хватал ртом воздух, я успел схватить его за волосы, перевернуть  и
несколько раз ударить лицом об пол. Костя затих.
     Сразу же после этого я помчался в коридор  и,  рывком  открыв  дверь,
ударил стоявшего за ней левой ногой в пах. "Химик" выронил  свой  дурацкий
пистолет и присел на корточки, схватившись за больное место руками.
     - Нет реакции, сопляк, не хватайся за  пушку,  -  пробурчал  я  и  за
воротник втащил его в квартиру.
     Подобрав  пистолет  и  захлопнув  дверь,   я   втолкнул   малолетнего
правонарушителя в комнату, поставил на колени и обработал его голову левой
ногой.  Я  искренне  надеялся,  что  после  этой  тонко  проведенной  мною
воспитательной работы, учителя из  спецшколы  для  умственно  отсталых  из
чувства жалости будут до конца жизни ставить мальчику только высший балл.
     После этого я поискал глазами Светку. Она сидела на кровати, вжавшись
в угол и подтянув колени к подбородку. Глаза ее были полны слез. Я  подсел
к ней и, крепко обняв, прижал ее голову к своей груди. Она всхлипывала.
     - Ну успокойся, все уже кончилось, - я пригладил ее  волосы.  -  Все,
больше сюда никто не придет, это я тебе обещаю.
     - Сволочь, - сквозь слезы прошептала молодая женщина. - Он меня...  -
она зарыдала.
     - За это он еще заплатит по отдельному счету, - я тоже прошептал это.
     Светлана   успокоилась   через   полчаса.   Относительно,    конечно.
Успокоиться после такого очень сложно. Однако, узнав, что мне требуется ее
помощь, она все-таки постаралась взять себя в руки.
     Из ее рассказа я узнал, что приехавшего в  восемь  Петю  ей  пришлось
отослать под предлогом того, что она заболела. Костя  все  это  время  вел
себя отвратительно и постоянно пугал  ее  рассказами  о  том,  что  с  ней
сделает его хозяин, после того, как то же самое проделает со мной,  и  что
его, Костины, действия покажутся ей тогда просто райским наслаждением.
     Я поручил ей доставить кассету в редакцию. На  диктофон,  к  счастью,
Костя не позарился, и он так и лежал себе спокойненько на тумбочке,  целый
и невредимый, дожидаясь моего прихода.
     Я сунул его в карман пиджака. Это была единственная вещь,  которую  я
не успел положить в подаренный мне подругой старый костюм еще  перед  тем,
как улечься в постель,  поскольку  использовал  его  для  диктовки.  Новую
кассету для аппарата я одолжил у своей гостеприимной хозяйки.
     Приведя себя в порядок, Светка отправилась выполнять мое поручение.
     Я же решил заняться Костей. К этому времени он уже начал приходить  в
себя. Я перевернул его на спину, заклеил  ему  рот  пластырем  и  произнес
приветственную речь.
     - Знаешь, кого я больше всего на  свете  ненавижу?  Мужиков,  которые
берут женщин силой. Потому что это - не мужики.
     Я расправил его ноги так, чтобы  предметы,  находящиеся  между  ними,
смотрели прямо на ножку стола, стоявшего в комнате.  После  этого  я  стал
методично катать бандита по полу туда-сюда, до полной фиксации его тела  в
одну из сторон этой самой ножкой. С каждым таким катком его  сопротивление
ослабевало.
     Дядя Вася называл это упражнение "американские  горки",  потому  что,
как он утверждал, упражняемый испытывает те же ощущения, что и при катании
на этом аттракционе, только во сто крат более сильные.
     Буквально через минуту моего клиента, судя по всему, укатало, так как
глаза его остекленели, и он перестал подавать какие-либо признаки жизни.
     - Это  к  вопросу  о  безголовых  кастратах  и  последней  встрече  с
женщиной, - заметил я в никуда.
     Если вы не согласны со моими поступками,  и  вы  -  женщина,  то  это
означает, что вас никогда не насиловали. И дай вам Бог!
     Если вы не согласны со моими поступками,  и  вы  -  мужчина,  то  это
означает, что вы - или размазня, или подонок. В обоих случаях мне на  ваше
мнение глубоко наплевать.


     Связав пленников и положив их под  стол,  я  помылся  и  принялся  за
привезенные газеты.
     Начал я с нашего заклятого  конкурента  -  "Городских  новостей".  На
первой странице красовалась моя фотография в военной  форме.  Где  они  ее
раздобыли, я не  имел  никакого  понятия.  Скорее  всего,  у  какой-нибудь
подружки  студенческих  лет.  Подпись   под   снимком   гласила:   "Бывший
спецназовец на тропе войны".
     Я  вздохнул.  Сам  виноват  -  не  хрен  было  при   фотографировании
вкручивать в петлицы эмблемы ВДВ. Но что было делать: труба с вентилем  не
очень-то украшает мужчину в глазах женщины.
     Вся вторая страница была отдана отчету о  вчерашних  событиях.  Отчет
этот был написан некой Еленой Галкиной. Нашкрябан он был суконным  языком,
без малейших проблесков таланта, и полностью  базировался  на  милицейской
версии. Мой побег был описан следующим образом:
     "...Мы схватились не на жизнь, а на смерть, -  с  трудом  сказал  мне
майор Овчинников, когда его, лежащего на носилках, укладывали в скорую.  -
Но я, в силу гуманности нашей профессии,  не  мог  использовать  всех  тех
страшных приемов,  которые  были  допустимы  с  его  стороны...  Жестокий,
опьяненный наркотиком профессиональный убийца сбежал... Но  от  лица  всей
милиции заявляю: мы поймаем его! Поймаем, чего бы нам это не стоило...
     В  глазах  майора  стояла  скупая  мужская  слеза,   когда   за   ним
захлопывались дверцы машины. И  я  верила  этому  мужественному  человеку,
верила, потому что..."
     Более такой писанины я выдержать не смог. Окончательно меня  доконало
следовавшее чуть ниже сравнение Платонова с Ленноном. Я набрал телефон  их
редакции. Ответил женский голос.
     - Галкину можно?.. Впрочем, нет, не надо.  Передайте  ей  пожалуйста,
что наша сегодняшняя вечеринка переносится на девять часов. Но скажите ей,
что она об этом  не  пожалеет,  потому  что  там  будет  Серега  со  своим
гигантским инструментом, еще двое ребят с крепкими ягодицами,  и,  конечно
же, Андрей, который всегда вводит ее в  экстаз  в  этой  умопомрачительной
позиции... А вас, девушка, как, кстати, зовут?
     - Саша, - растерянно ответили с той стороны.
     -  Приходите  и  вы,  Сашенька.  Я  вам  обещаю,  что   вы   получите
великолепный кайф. Лично обещаю, - заверил я ее и  повесил  трубку.  Мы  с
Ленноном были отомщены - через полчаса вся редакция будет судачить об этом
звонке.
     Наша газета была более объективна. Потайчук также изложил официальную
версию, но далее раскритиковал ее по всем статьям, высказав мысль, что все
это  было  подстроено,  и  что  на  самом  деле  здесь  замешаны  воротилы
шоу-бизнеса с их внутренними разборками. Из его статьи я также узнал,  что
милиционерам разрешили  стрелять  в  меня  без  предупреждения,  настолько
опасным преступником я теперь считался.
     Далее следовала статья обо мне, написанная самим Поддубным. В ней  он
характеризовал меня в основном лишь с  хорошей  стороны,  отметив,  что  я
"способен на легкомысленные поступки, но никак не на убийство".  Версию  о
наркотиках он отметал безоговорочно.
     Я отложил "Про нас" и стал осмысливать ситуацию. Итак, Гоша  Длинный,
решил зачем-то пришить Платонова, причем в  своем  стиле  -  с  элементами
садизма. Сам он почему-то сделать это не рискнул, может быть, потому что в
этом случае не удалось бы организовать себе алиби - певец почти всегда был
на  виду.  Его  посланец  справился  с  поручением  неплохо,  но  случайно
подзасветился со мной.
     Ребята из милиции и прокуратуры решили  быстренько  слепить  дело  на
меня, тем более, что многое сходилось, а что не сходилось, то  можно  было
легко подтасовать.
     Но я смотался от них  и  попал  прямо  в  руки  к  дежурившим  вокруг
стадиона ребятам Гоши, который наверняка имел свои "уши" в ментовке и  уже
знал, что я попался, но все-таки решил  подстраховаться  на  случай,  если
меня отпустят с миром. Узнав же обо всем, что  со  мной  произошло,  Гоша,
очевидно, решил, что убийство удастся свалить на меня и  решил  отказаться
от обычных своих штучек и устроить для правдоподобия просто аварию -  мол,
обкурился с радости, что удрал, да и не заметил машину в ночи...
     Однако от него я тоже сбежал, но по нелепой случайности снова попался
сегодня утром. Но к этому времени Гоша был уже мертв.
     Кто же и как убил его? Похоже было, что  в  "избе"  что-то  взорвали,
причем  взрыв  носил  достаточно  направленный  характер.  Затем  еще  эти
зажигалки, совершенно одинаковые, одна  из  которых  по  всей  вероятности
принадлежала Платонову или его охраннику и попала к  Гоше  через  меня.  А
откуда у него взялась вторая?
     Я вытащил из кармана зажигалки  и  разобрал  их.  Ничего  интересного
внутри не оказалось. Обычные зажигалки с  нарисованным  на  них  драконом,
извергавшим пламя, и наполненные обычным газом. Только на  донышке  у  них
были выбиты номера - у одной 345, у другой - 438. Значения этих номеров  я
не понял, но на серийные было не похоже - на такой  дешевой  штамповке  их
никогда не бывает, да и числа больно маленькие.
     Устав от этих размышлений, я завалился спать. Проснулся  я  от  того,
что кто-то гладил меня по голове. Я разлепил глаза и увидел сидевшую рядом
со мной на кровати Светку. Я погладил ее в ответ и поинтересовался:
     - Ну как?
     - Все нормально, - она улыбнулась. - Твой редактор сказал, что отдаст
в набор не глядя. Сразу же после перепечатки. Там мгновенно толпа побежала
к машинистке слушать твои речи.
     -  Хорошо,  -  я  потянулся  и  взглянул  на  часы.  Было  уже  почти
двенадцать. - Ладно, давай обедать. А то мы сегодня так и не позавтракали.
     - А эти, - она испуганно показала на лежавших под  столом  преступных
элементов.
     - Не, на них не готовь, - махнул я рукой. - Перебьются!
     - Я серьезно!
     - Не беспокойся, уберу! - я поднялся и прошел в ванную. Вернувшись, я
крикнул Светлане, возившейся на  кухне,  что  буду  минут  через  сорок  и
развязал шпаненка. Он посмотрел на меня жалобным взглядом.
     - Дяденька, не надо! Я больше не буду!
     Я молча выволок его из квартиры и потащил вниз  по  лестнице.  Он  не
сопротивлялся. Попавшаяся нам навстречу  старуха  с  авоськой,  вжалась  в
стенку и, бросив на нас испепеляющий взгляд, пробурчала:
     - Сволочи, мафиози! Думаете, я вас боюсь?  Да  я  в  войну  снайпером
была!
     - Это похвально, - заметил я. - Если у вас сохранилась  винтовка,  то
можете выйти через пару минут во двор,  и  я  предоставлю  в  ваше  полное
распоряжение две великолепные мишени.
     Она ничего не ответила.
     На улице я запихал пацана в машину и дал там ему разок в живот, чтобы
не смог убежать, пока я буду занят с Костей. Затем я  поднялся  обратно  в
квартиру и проделал все то же  самое  и  с  этим  персонажем.  Тот  вообще
выглядел как-то вяло, и у меня закралось  подозрение,  что  от  чрезмерной
порции удовольствия, полученного на устроенном мною  аттракционе,  у  него
уехала крыша.
     Бабулька-снайперша так и не появилась, поэтому я  завел  двигатель  и
вырулил со двора. Удивительным было то, что машину с оставленными в  замке
зажигания ключами так никто и не угнал, но потом  я  сообразил,  что  этот
автомобиль, очевидно, был хорошо известен всем местным жителям,  самоубийц
среди которых не оказалось.
     Я намеревался отвезти веселую компанию куда-нибудь в лес, высадить их
там  и  вернуться  обратно.  Я  рассчитывал,  что  таким   образом   смогу
нейтрализовать их по крайней мере до сегодняшнего вечера. Хотя, наблюдая в
зеркале заднего вида за чуть не наложившим  от  страха  в  штаны  юнцом  и
необычайно равнодушным ко всему вокруг Костей, я начинал подумывать о том,
чтобы просто отпустить их где-нибудь в городе.
     Въехав на мост,