ение,
датированное, ну, где-нибудь маем месяцем, а?
     Я задумался. Сложившейся ситуации я просто не понимал, а потому и  не
знал, как отвечать.
     - Хотите, хотите! - не стал дожидаться моего ответа генерал. - Вы его
получите, - он прокашлялся. - Майор Овчинников незаконно  вас  задержал  и
применил к вам незаконные методы ведения допроса, так?
     Я кивнул.
     - С ним мы разберемся. В нашей среде  тоже  бывают  перерожденцы.  Вы
были  вынуждены  защищаться,  но  не   преступили   пределов   необходимой
самообороны. Это следует из показаний следователя Зайцева,  который  также
пострадал от разбушевавшегося подонка. Не исключено, кстати, что последний
находился в состоянии наркотического опьянения.
     От изумления я раскрыл рот. Генерал кивнул.
     - Так было?
     - Гм-м-м... - промычал я.
     - Так! - он взял карандаш и принялся вертеть его в руках. - Далее  вы
попали в руки криминальных элементов, виновных в  убийстве  Платонова,  но
сумели вырваться, также не превысив пределов  самообороны.  Они,  конечно,
могут возводить на вас напраслину,  но  кто  им  поверит?  Поверят  вам  -
дружиннику и гражданину! И мне, конечно. Ну и другим  свидетелям,  которые
без сомнения найдутся.
     О происшедшем вы сообщили в милицию - своему знакомому  подполковнику
Анохину. Поскольку речь шла не о простых хулиганах, а о руководителе одной
из опаснейших преступных группировок, мы вас,  как  дружинника,  попросили
помочь. Однако вам не удалось этого сделать, так  как  преступники  начали
сводить счеты между собой, и мы решили не  подвергать  вас  опасности.  Но
зато вы неожиданно  стали  свидетелем  другого  преступления  -  похищения
ядерного боезапаса.
     Надо вам сказать, что наши органы не были поставлены в известность  о
том, что в город привезли эту дрянь, - он сделал  паузу.  -  Иначе  бы  мы
приняли все необходимые меры по сохранности данного груза. Но... В  общем,
спасибо вам.
     Попав в лапы террористов, вы постарались разрушить  их  планы.  Через
такую же  честную  гражданку  как  и  вы  -  вашу  коллегу  -  постарались
предупредить нас,  а  сами,  используя  свои  права  дружинника  и  просто
гражданина, бросились в  погоню  за  другой  бандой,  похитившей  к  этому
времени боезаряд. Ну а мы как раз вовремя подоспели к вам на помощь.
     Самолет мы задержали,  -  Чумаков  почему-то  вздохнул.  -  Вместе  с
турками - мнимыми и настоящими. Задержали и вторую  банду.  Ну  кое-кто  -
мертв, кое-кто - улизнул. Но это уже дело техники.
     Я выслушал весь этот бред не перебивая, а потом поинтересовался:
     - А вам известно, кто охотился за боеголовкой?
     - Борисова  мы  допросили,  если  вас  это  интересует,  -  улыбнулся
генерал.  -  Большие  люди.  Точнее,  были  большими.  И,  пожалуйста,  не
принимайте меня за идиота. Я прекрасно понимаю, что все это - чушь.  Но  в
принципе-то ведь ее канва близка к реальным событиям, так?
     - В общем и целом - да, - согласился я. - С некоторыми поправками.
     -  Правильно,  -  обрадовался  он.  -   С   поправками,   в   которых
заинтересован я. Но мне почему-то кажется, что и вы тоже. Зачем вам лишние
приключения?  Давайте  считать,  что  максимум,  что  вы  сделали  -  это,
обороняясь, сломали паре бандитов и выродков руку.  А  перебили  они  друг
друга сами.
     - Да, конечно, давайте, - поддержал я его. - Только чего вы  от  меня
тогда хотите-то?
     - Да в общем-то и ничего, - главный милиционер области посмотрел  мне
в глаза своим прямым и открытым чекистским взглядом. - Вы сейчас пойдете и
напишете  статью,  в  которой  честно  изложите  все   основные   события,
происшедшие с вами, и открыто назовете всех действующих лиц.  Только  -  с
учетом вышеизложенных поправок. Вы все время действовали только  в  рамках
закона. Ну, например, не били вы милиционера в камере  хранения.  Не  было
его  там,  понимаете?  А  с  приемщиком  вежливо   беседовали,   предъявив
удостоверение дружинника. И вообще постоянно поддерживали тесный контакт с
нами - с подполковником Анохиным и со мной. А мы в  газеты  давали  ложную
информацию, чтобы сбить преступников с толку. Задача ясна?
     - А кто за все это шитье белыми нитками отвечать будет? - скептически
вопросил я.
     - А это уже не ваши заботы. И вообще, по-моему у вас выбора-то и нет.
Вы что, хотите, чтобы против вас возбудили уголовное дело? Так до  суда-то
можно и не дожить! У нас знаете в камерах какие головорезы сидят? А у  вас
самочувствие плохое. А наши люди могут ведь на помощь и не успеть...
     - Я уже начал писать, - сообщил я.
     - Прекрасно! - генерал поднялся. - Я договорюсь с  вашим  редактором,
выпуск задержат. Как только закончите, сразу же  перешлите  текст  мне.  Я
посмотрю - и с Богом! Ну и вы сами понимаете - о нашем разговоре никому ни
слова!
     Я тоже попытался встать, но, охнув от боли, тут же опустился обратно.
     - Вы знаете, - задумчиво произнес  Чумаков,  -  я  всю  жизнь  мечтал
написать  хорошую  книгу.  Но,  во-первых,   у   меня   нет   достаточного
литературного таланта, а во-вторых, жизнь-то вся была по теперешним меркам
скучная. Ну кого сейчас заинтересует, как мы в послевоенные годы с бандами
боролись? Теперь подавай всякие страсти,  каких  в  жизни  не  бывает,  да
этого, секса побольше. А мне ведь скоро на пенсию. Я вот думаю, что у  нас
с вами на базе этого случая может получиться настоящий бестселлер, а?
     - Мирового класса! - подтвердил я. - Секса будет навалом!


     Двое дюжих омоновцев бережно, но напористо тащили  меня  по  коридору
редакции.  Я  для  вида  перебирал  ногами  и  дружелюбно  улыбался   всем
сотрудникам,  смотревшим  на  меня   со   священным   страхом.   Катенька,
выскочившая из своей комнатенки, всплеснула руками.
     Распахнув ногой дверь в кабинет главного редактора, мои телотаскатели
ввалились в святая святых. Я почему-то  оказался  немного  сзади.  С  этой
своей позиции я  увидел,  как  Поддубный,  восседавший  за  своим  столом,
вскочил.
     - У вас есть ордер? - поинтересовался он. - Это помещение принадлежит
частной фирме!
     - Есть, есть! - подал я голос. - У нас есть приказ  о  расстреле  без
суда и следствия всех ростом ниже метра семидесяти.
     Андрей Васильевич побагровел и опустился в кресло.
     - Что это за цирк?
     - Все нормально, - успокоил я его. - Просто  наши  правоохранительные
органы, вынеся мне благодарность за оказанную помощь, любезно  согласились
выделить провожатых, чтобы я  не  заблудился,  разыскивая  редакцию  этого
вонючего бульварного листка. Спасибо, ребята, - я кивнул омоновцам.
     Те усмехнулись и вышли. Я  опустился  на  ближайший  стул,  осторожно
вытянув до отвращения непослушные ноги.
     - Ты что себе позволяешь? - разозлился Поддубный.  -  Считай,  что  с
позавчерашнего дня ты уволен. Давай, катись отсюда!
     В  этот  момент  дверь  снова  распахнулась,  и  в  кабинет  ворвался
Потайчук.
     - Андрей Васильевич, есть сведения, что в перестрелке с  милицией  на
складах участвовала банда Башля. Сам Башль убит - взорван в машине.
     - Я так и знал, что они поедут в разных автомобилях, -  заявил  я.  -
Потому и взорвал один. По крайней мере  одного  свидетеля  я  бы  в  любом
случае добыл живым.
     Валерка воззрился на меня взглядом Распутина, которому царский лекарь
только что поставил диагноз "СПИД".
     - Ты еще на свободе?
     - Я уже на свободе! - патетически произнес я. - И сейчас буду  писать
сенсационную статью. Только еще подумаю, для какой газеты. Из  этой  меня,
похоже, уже уволили.
     Потайчук плюхнулся на стул.
     - Рассказывай, - потребовал шеф.
     Я удивленно посмотрел на него.
     - А вы-то кто такой?
     - Хватит! - старый газетный волк сердито посмотрел  на  меня.  -  Мои
шутки ничуть не глупей твоих, согласись. Валяй!
     И я рассказал  все.  Ну  кроме,  пожалуй,  некоторых  физиологических
подробностей своих боевых поединков  и  интимных  встреч.  А  так  -  все.
Включая разговор с генералом.
     - ...Теперь я похож на продажного журналиста, да? - закончил  я  свой
рассказ вопросом.
     - Ты похож на  живого  журналиста,  -  буркнул  главный  редактор.  -
Только... - он осмотрел меня с головы до пят,  -  ...гм...  помятого,  так
скажем. И здорово шепелявящего.
     - Женщины любить не будут, - огорчился я.
     - Ничего, вставишь, - мрачно заключил Поддубный. - Да они и не за это
любят-то.
     Раздался телефонный звонок. Шеф поднял трубку.
     - Да, Борис Акимович, узнал... Ну в  общем  -  да...  Нет,  не  могу.
Только в дневной... Да  он  же  уже  в  типографии...  Да,  будет  дневной
экстренный...  Нет  проблем...  Я  понимаю...  Конечно,   сенсация...   До
свидания... - Поддубный повесил трубку. - Чумаков.
     Потайчук все это время о чем-то  напряженно  думал,  не  проронив  не
слова. Но в этот момент он вдруг подал голос.
     - Круто!
     - Уже дошло? - дружелюбно поинтересовался я.
     - Дошло, - сознался он. - Все очень круто. Ты, конечно, политикой  не
интересуешься? - это вопрос ко мне.
     -  Нет,  конечно,  -  возмутился  я.  -  Настоящий   мужчина   должен
интересоваться либо женщинами, либо политикой.  А  совмещение  -  это  уже
прерогатива бисексуалов.
     - Ага,  -  кивнул  Валерка.  -  Тогда  для  гетеросексуалов  объясняю
отдельно. Если этот удар пройдет - ой, что будет.
     - Не тяни, - сморщился босс. - Что ты хочешь сказать?
     - Две основные группировки -  там  наверху,  -  он  ткнул  пальцем  в
потолок. - Борьба за власть, так? Министр  внутренних  дел  в  одной  -  в
каком-то роде оппозиционной, министры безопасности и обороны - в другой, в
каком-то роде правящей. Чуете?
     Я не чуял. Нос был заложен - лежание на холодном сыром полу на пользу
здоровью не пошло. Тогда Валерка заговорил дальше.
     -  На  мировой  арене  международный  скандал  -  ядерное  оружие   в
непредусмотренном  договором  месте.  Внутри  же  государства   следующее.
Прибытие боеголовок МО и ГБ от населения скрыли.  От  милиции  -  тоже.  В
городе террористы - ГБ ловит бабочек. В руководстве оборонным предприятием
два "казачка" - ГБ ловит бабочек. С предприятия уводят ядерный боезапас  -
они  продолжают  ловить  своих  насекомых,  энтомологи  хреновы.   И   тут
появляется наша славная милиция и всю эту парашу раскручивает буквально  в
три счета. Все пойманы, кто не пойман - убит.
     На местном уровне сюда сразу же  пристегивается  давний  враг  нашего
милицейского начальника - мэр, который под него давно копал, но вот,  судя
по всему, сам влип. Ведь Керим-оглы ему первым другом был - тут и  таможня
купленная и... - Потайчук замолк, а потом махнул рукой. - Думаю, что такие
подарки здесь дарились...
     - Ага, бусы там стеклянные, зеркальца, - предположил я. - А  мне  вот
не подарил вчера утром, сволочь.
     - Напрасно ржешь, -  разозлился  Валерка.  -  Ты  дальше  слушай.  На
верхнем уровне на базе этого  дела  несомненно  будет  организована  такая
атака на правящую группировку, что в результате ее власть со стопроцентной
вероятностью перейдет к оппозиции. Думаю,  что  и  "самого"  свалят.  Твоя
статья  -  это  только  первый  залп.  Наверняка  Чумаков  уже  успел  все
согласовать с Москвой до вашего разговора.
     - И тогда в магазинах понизятся цены? - живо поинтересовался я.
     Потайчук посмотрел на меня как на идиота.
     - Для  гетеросексуалов  объясняю  отдельно:  цены  повысятся.  Причем
независимо от того, кто будет у власти. В общем молись, чтобы  все  прошло
именно по такому сценарию. Тогда  на  белые  нитки  никто  и  внимания  не
обратит. А если нет, то... Железной трубой в подъезде по голове - это  для
тебя будет еще не самой худшей  участью.  Но  думаю,  что  все  закончится
о'кей. Ты у нас вообще - везунчик. И  в  жизни,  и  в  любви.  Не  то  что
некоторые... - он тоскливо посмотрел в окно, за которым уже светало.
     - Да меня после опубликования статьи  и  так  могут  грохнуть  в  два
счета, - я попытался встать, и опять мне это  не  удалось.  -  Мол,  месть
арабских террористов.  Пуля  настигла  национального  героя.  Одна  только
надежда, что генерал действительно хочет написать  книгу,  и  моя  милиция
меня все-таки сбережет.  Помоги,  -  я  махнул  рукой  Валерке,  собираясь
подняться.
     В этот момент снова зазвонил телефон. Главный снял трубку.
     - Да... Да, здесь! Это тебя, - он протянул  аппарат,  глядя  на  меня
исподлобья.
     - Слушаю, - буркнул я, ожидая какой-нибудь очередной гадости.
     Так оно и оказалось.
     - Ты - подонок! Ты совершил самый гнусный и мерзкий поступок, который
только мужчина может совершить по отношению к  женщине!  Ты  отверг  меня,
изверг и лжец!
     - Не может быть! - удивился я, мучительно пытаясь вспомнить, с кем  я
мог так согрешить.
     - Подло обманул! Я  смотрела  в  медицинской  энциклопедии!  Нет  там
никаких "годовых"! Нету! Я вот среди ночи специально  встала,  чтобы  тебе
позвонить и передать, свинье этакой,  чтобы  ты  больше  никогда  не  смел
мне... - я услышал, как Люба чуть не задохнулась от гнева.
     "О-о-о, а мужа-то значит дома и нет!" - полыхнуло что-то  во  мне.  И
тут же погасло.
     - А ты на какую букву смотрела? - поинтересовался я.
     - Как на какую? - возмутилась она. - Ты что меня, за дуру держишь? На
"Г", конечно - "годовые"!
     - А надо было на "У", - назидательно произнес я.
     - По... Почему?
     - Потому что "у мужчин", - я бросил трубку. - Сколько я имею?
     - "Подвал" на первой и всю вторую, - поразмыслив, решил Поддубный.  -
Больше не могу.
     Я тоже поразмыслил.
     - Разворот! Это же гвоздь! Что вы еще можете засадить в этот выпуск?
     - Гм... - помялся Поддубный. - Знаешь, у меня уже неделю лежит статья
Ерохиной. Хорошая  такая  статья,  добрая,  женская.  Мне  кажется,  стоит
оттенить ею. Чутье подсказывает. А то публика  и  так  перекормлена...  Ну
вот, послушай... - он извлек  из  какой-то  папки  несколько  машинописных
листков.
     - "...я долго бродила по классам и жилым помещениям. И все мне в  них
очень понравилось. Честно говоря, даже не ожидала здесь  встретить  такое.
Хорошо, что хоть где-то еще люди сохранили память о  таких  понятиях,  как
"доброта" и "милосердие".
     Разговорилась я и со старейшим воспитателем детдома Игорем Петровичем
Сапельниковым. Добрый пожилой  человек,  который  любит  детей..."  -  шеф
внезапно запнулся. - Э-э-э... Она же в  тот  самый  детдом  ездила,  -  он
схватился за голову. - Ну совсем зашился.
     - Мусорная корзина справа, - проинструктировал я его. - Пошли,  -  не
вставая со стула я протянул руку Потайчуку.
     Тандемом мы выползли в коридор и направились в нашу  комнату.  Но  не
успели мы пройти и трех метров, как откуда-то выскочила  Леночка.  Не  дав
нам опомниться, она бросилась мне на шею. Я охнул. Валерка тоже. Может  от
зависти, а может от того, что теперь ему пришлось держать уже двоих.
     - Господи... - она зарыдала, уткнувшись мне в грудь.  -  Живой...  Ну
ты...
     Я осторожно положил свои руки сначала ей  на  плечи,  а  потом  и  на
спину. В этот момент распахнулась дверь кабинета, который  мы  только  что
покинули, и недовольный голос Поддубного произнес:
     -  Я,  кажется,  уже  говорил:  выяснение  отношений  производите   в
нерабочее время! Работать, Соколов! Номер не ждет!
     Труба, которой меня однажды  ночью  вдруг  могут  ударить  по  башке,
отчетливо предстала перед моими глазами и позвала в  дорогу.  Я  отстранил
девушку.
     - Вперед, Валера! Нас ждут великие дела!
     Только на следующее утро я осознал, какую верную возможность  упустил
в тот момент. Но было уже поздно: впервые в жизни наш шеф отверг леночкину
статью. Ну а как вы думаете, на кого этот ревнивый козел свалил всю вину?
     А может, оно и к лучшему? Вдруг она в ту ночь  тоже  была  в  розовом
белье?