и  закрыл  глаза,  призывая  Воздух.
Легкий  ветерок  коснулся  щек  Поля,   обежал   собравшихся,   заставил
развеваться  серые  одежды  "Гонцов  Солнца".  Поль  почувствовал,   что
откликается и помимо собственного желания  добавляет  свой  дар  к  дару
Андри. И тут он понял, как легко, оказывается, вызвать ветер,  заставить
его закружиться вихрем и поднять вверх не только  пепел,  но  даже  сами
скалы, на которых был разложен  костер  Андраде.  Кто-то  ахнул,  кто-то
вздрогнул и отшатнулся, но Поль не обращал на это внимания. Даже  тогда,
когда на него уставился Андри и рука отца еще крепче сжала его плечо.
   Теперь Поль чувствовал цвета Андри. Другие фарадимы  -  даже  мать  -
отшатнулись при виде  их  объединенной  силы.  На  мгновение  он  ощутил
присутствие кого-то другого,  странно  знакомого,  хорошо  обученного  и
умело управляющего своим даром. Но радость от  собственной  силы  вскоре
заставила его забыть о присутствии постороннего.  Были  только  он,  его
кузен и сладкое опьянение их общей силой.
   Пепел зашевелился.  Он  превратился  в  рожденный  Воздухом  огромный
вихрь, который становился все выше и шире пока  не  стал  величественной
спиралью в три человеческих роста, повисшей над охваченной благоговейным
трепетом толпой. Поль уже распробовал, что такое сила фарадима: это была
настоящая реальность, наполнявшая до отказа  и  даже  переполнявшая  его
душу и тело. И тут он понял пламенную страсть Андри,  его  желание  быть
выше и лучше всех, быть  "Гонцом  Солнца",  который  вызывает  Воздух  и
заклинает Огонь, кто может силой мысли не только  сплетать  свет,  но  и
повелевать стихиями.
   Пепел, а вместе с  ним  капельки  расплавленного  золота  и  серебра,
казавшиеся мерцающими точками величиной с булавочную головку,  поднялись
ввысь и разлетелись по всей земле; разбушевавшийся ветер унес с собой  и
куда более хрупкий туман. И далеко-далеко отсюда - в Дорвале, в  Фироне,
Пустыне и Кирсте - другие ветерки принялись  подбрасывать  вверх  тонкую
пыль, которая затем невидимым дождем падала с неба и снова соединялась с
землей... Но последняя связь между духом и телом Андраде  была  порвана;
вещество, бывшее ее плотью, разлетелось по всем странам, которым она так
долго служила.
   - Поль...
   Он едва сознавал, что кто-то зовет его.
   - Поль... Все кончилось. Поль, пойдем с нами.
   Он непонимающе посмотрел на  родителей.  Зеленые  глаза  матери  были
тусклыми от  усталости  и  какого-то  непонятного  страха.  Отец  держал
мальчика за плечи; это  его  голос  слышал  Поль.  Юный  принц  тихонько
вздохнул, попытался улыбнуться и внезапно понял, что мышцы лица  его  не
слушаются. Поля охватила такая  усталость,  какой  он  никогда  не  знал
прежде. Оказывается, он еле держался на ногах.
   Мать медленно кивнула; в ее глазах больше не было страха.
   - Теперь все в порядке, - пробормотала она про себя.
   Конечно, все в порядке, хотел сказать Поль. Он сделал только то,  что
было под силу каждому "Гонцу Солнца".
   Но когда перед возвращением в лагерь к нему подходили кланяться, Поль
видел на лицах людей необычное выражение. Даже Ллейн, даже он  и  Чадрик
смотрели на него так, будто  узнали  с  какой-то  другой  стороны.  Поль
находил это очень странным.
   Зато выражение одной пары глаз он понял слишком хорошо. Андри не  мог
отвести взгляда от лица Поля. И в этом долгом, немигающем  взгляде  Поль
нашел подтверждение своим прежним опасениям. Андри мог обладать  могучим
даром фарадима.., но Поль был одарен не меньше и вдобавок был принцем.

ГЛАВА 27

   - Конечно же, просто инстинкт, - очень обыденно заметила Сьонед,  как
будто ничего особенного не произошло. Долгий и пристальный взгляд Рохана
показал, что этот тон ничуть не обманул его.
   Только что  они  отправили  измученного,  валящегося  с  ног  Поля  в
постель. Голова мальчика не успела коснуться подушки, как он  уже  спал.
Выгоревшие волосы поблескивали  в  утренних  лучах  солнца,  проникавших
сквозь полог шатра. Рохан отвел Сьонед в их покои, заставил ее прилечь и
начал расхаживать по ковру.
   - Он сам не понимал, что творит, - продолжала она. -  Просто  взял  и
сделал. Трудно описать то ощущение, когда он  неожиданно  оказался  там.
Помню лишь, что это была какая-то молодая и неопытная  сила,  и  его,  и
Андри; их спектры почти слились и в то же время были  отдельно  друг  от
друга. Они так страстно желали все сделать сами, что  просто  вышвырнули
всех нас из магического круга. Совсем юные, но какие могучие!
   - Я видел лицо Андри, когда все закончилось, - тихо сказал Рохан.
   Сьонед села и прижала подушку к груди.
   - Я тоже, - призналась она.
   - Мне кажется, я понял, почему он рассердился. Это был  его  дебют  в
роли  лорда  Крепости  Богини,  а  триумф  вместе  с  ним  разделил  его
двоюродный брат, которому предстоит стать верховным  принцем  и  который
даже младше его самого. А вот то, что  я  прочитал  в  его  глазах,  мне
совсем не понравилось, Сьонед. Это почему-то напомнило мне того  дракона
из Огня, которого  ты  сотворила  силой  своей  магии  в  Стронгхолде  -
помнишь, того самого, который летал по Большому залу, а  потом  исчез  в
гобелене...
   Она пожала плечами.
   - Всего-навсего эффектная вспышка...
   - Проклятие, ты знаешь,  что  я  имею  в  виду!  Тогда  Андраде  была
разгневана и полна подозрений. А сейчас Андри точно так  же  смотрел  на
Поля.
   - Они оба молоды, Рохан, - повторила Сьонед. - Да, молоды, но ты сама
сказала, что они очень могучи, - мрачно поправил ее Рохан.
   Она скользнула под шелковое одеяло и затихла.
   - Он мой племянник, сын моей сестры. Это безумие. Почему  они  должны
враждовать друг с другом? У них разная власть  и  сферы  влияния.  -  Он
остановился и потер руками лицо. - Богиня!..  Если  Андраде  ошиблась  в
нем...
   - Ты помнишь, - сказала она, прикусив губу, - того  атри  с  северной
границы  с  Кунаксой,  который  спрашивал,  что  ему  делать  со  своими
сыновьями?
   - Один из них был законнорожденный, а другой внебрачный, и оба хотели
стать наследниками. Насколько я помню, вопрос решил  Мор,  который  унес
обоих, так что все их владения перешли к лорду Тиглатскому.
   - Да. Но когда он рассказывал нам про них и про их достоинства,  было
ясно, что оба способны править. Тогда мы говорили об этом весь день.  Ты
помнишь, о чем я в конце концов его спросила?
   Рохан устало кивнул.
   - Который из них, если отдать земли другому,  развяжет  против  брата
войну и будет сражаться до последнего... Сьонед опять долго молчала.
   - Иди спать, любовь моя, - наконец промолвила она. - Хотя  бы  просто
полежи, если не сможешь уснуть.
   - Мы обо всем узнаем только после полудня.
   - Да.
   - Сьонед...
   - Я знаю. - Она посмотрела на него снизу вверх. - Я тоже боюсь.

***

   Проснувшись, Поль обнаружил, что  все  вокруг  него  залито  странным
серым  светом,  напоминавшим  сумеречный,  сочившимся  сквозь  затянутое
сеткой окошко рядом с кроватью. Он  подпрыгнул,  ужаснувшись  тому,  что
проспал полдень. Но оказалось, что это всего  лишь  облака,  появившиеся
после восхода солнца. Немного поколебавшись, наконец, появилось  и  само
солнце и пробило свинцово-серую  пелену.  Поль  на  цыпочках  подошел  к
пологу, выглянул наружу, увидел родителей,  сидевших  к  нему  спиной  и
разговаривавших вполголоса, и оценил шансы незаметно  прошмыгнуть  мимо.
Вернувшись к кровати, он взял чистую рубашку и сапоги.  Перед  тем,  как
выйти из шатра, он слегка помедлил; теперь родители  сидели  тихо.  Мать
протянула руку и крепко сжала кисть отца. Поль не мог разобрать слов, но
в голосе матери явственно слышалась боль. Он закусил губу и  выскользнул
из шатра.
   Таллаина нигде не было видно; только он  мог  безнаказанно  приказать
Полю вернуться в кровать. Мальчик остановился и натянул на себя  рубашку
и сапоги. Стражи едва заметно поклонились. Он провел пальцами по волосам
и поспешил в ближайший шатер, где,  по  его  представлению,  должен  был
находиться Таллаин.
   Чутье его не подвело. Там был не только Таллаин,  но  Сорин,  Риян  и
Тилаль, и каждый из них держал в руках какую-то часть доспехов Мааркена.
Они подняли глаза на вошедшего Поля и едва заметно мрачно улыбнулись.
   - Брату повезло с оруженосцами, - заметил Сорин. - Держи, Поль,  твои
пальцы проворнее моих. - Он  протянул  кузену  наручень.  -  Шлифовка  -
неотъемлемая часть рыцарского искусства, правда? Я не смог разделить эту
штуку на, более мелкие части.
   Они полировали стальные крепления и серебряные декоративные детали до
тех пор, пока один металл не начинал  сверкать  неотличимо  от  другого.
Кожаные детали при необходимости смазывались маслом, а кожаные крепления
проверялись  на  прочность.  Все  происходило  в  тишине,  лишь  изредка
нарушаемой просьбами передать кусок чистой ветоши или высказать мнение о
готовности той или иной части. В ответ всегда звучало одобрение  и  лишь
изредка - совет чуть покрепче отполировать, погуще смазать и как следует
убедиться, что доспехи Мааркена будут просто идеальными.
   Миновало время, и в палатку вошла Тобин с одеждой сына. В ее  взгляде
Поль заметил едва заметный огонь. Она повесила штаны, рубашку  и  тунику
на кресло и расправила их, тихонько проводя пальцами по шелку, бархату и
смягченной маслом коже.
   Цвета были поразительными. Рубашка была  в  стиле  Радзина,  белая  с
красным воротником и кокеткой. Цвета, небесно-голубой в честь предков из
Пустыни и пепельно-голубой в честь Ллейна, посвятившего  его  в  рыцари,
были искусно вплетены в вышитую  ленту,  украшавшую  лампасы  его  белых
кожаных штанов. Собственные цвета лорда Белых Скал - красный и оранжевый
-  преобладали  в  тунике  из  бархата,  оттенок  которого   менялся   в
зависимости от освещения. Каждое движение мышц под богатой тканью должно
было уподобить Мааркена живому пламени.
   - Если он осмелится в этом проделать дыру, я брошу его через бедро  с
захватом, - неожиданно сказала Тобин. И только тут Поль понял, насколько
она испугана.
   - Я это запомню, мама.
   В  шатер  вошел  загорелый  Мааркен,  волосы  которого  после   лета,
проведенного  в  Марке,  приобрели  золотистый  оттенок.   Серые   глаза
поблескивали как ртуть. Он широко улыбнулся и обнял мать за талию.
   - Я хочу сказать... -  Рядом  с  рослым  сыном  Тобин  выглядела  как
Никогда маленькой. - ..что этот бархат стоил мне целое  состояние.  Если
хоть одна ниточка вылезет, то...
   - Я понял, - остановил  ее  Мааркен.  -  Не  беспокойся.  И  огромное
спасибо за одежду, она просто восхитительна.
   - Что правда,  то  правда.  -  Она  на  секунду  остановилась,  чтобы
посмотреть на него, потом протянула  руки,  нежно  взяла  сына  за  уши,
пригнула его голову к себе, быстро поцеловала и отпустила. - Пойду поищу
твоего отца. Но совсем не потому,  что  тебе  нужна  какая-то  помощь  в
подготовке  оружия.  -  С   этими   словами   она   подарила   остальным
признательный взгляд.
   - Единственное, чего не хватает, так  это  меча,  миледи  -  вставая,
ответил Тилаль. Он  подошел  к  углу  комнаты,  взял  ножны  и,  отвесив
короткий поклон, протянул их Мааркену. - я купил его в подарок  отцу,  а
он просил передать клинок тебе. Мы сочтем за честь, если этот меч  будет
сегодня с тобой.
   Очарованный Мааркен протянул  руку  и  провел  кончиками  пальцев  по
вставленным в эфес мелким гранатам.
   - Настоящее чудо. Я.., я не знаю, что ответить.
   - Просто скажи, что возьмешь его.  Я  знаю,  что  у  тебя  есть  свой
собственный, но  отец  просил  передать,  что  он  слишком  стар,  чтобы
воспользоваться клинком так, как того хотел бы создавший его  мастер.  А
такому мечу нельзя пропадать втуне. - Тилаль улыбнулся. - Это не мои,  а
его слова. Отец любит прибедняться.
   - Я воевал под началом принца Давви, -  тихо  сказал  Мааркен,  глядя
прямо в зеленые глаза Тилаля, - и  видел,  чего  стоят  он  и  его  меч.
Спасибо и тебе, и ему. Жалею  лишь  о  том,  что  нельзя  выпить  ничего
получше, чем кровь этого ублюдка.
   Тобин  издала  тихий  стон,  но  сразу   взяла   себя   в   руки   и,
подбоченившись, сказала:
   - Ты поднимешь этот меч за твоего родственника и твоего принца. И  за
"Гонцов Солнца", конечно, тоже. Жаль только, что  такой  прекрасный  меч
будет испачкан в крови, поганого ублюдка. Этот клинок заслуживал большей
чести.
   - Мама, ты, как всегда, права. - Мааркен обвел взглядом палатку. -  А
для меня нет большей чести, чем то, что сегодня моими оруженосцами  были
принцы и лорды. Однако уже поздно. Пора начинать.
   Тобин легко прикоснулась к его щеке и быстро вышла из  палатки.  Поль
сделал шаг назад и стал наблюдать, как Мааркен оделся  и  встал  посреди
шатра, а Сорин, Тилаль и Риян начали облачать его в боевые доспехи. Поль
знал теорию и сам помогал облачаться принцу Чадрику  и  его  сыновьям  в
торжественных случаях. Но он еще ни  разу  никому  не  помогал  надевать
настоящие боевые доспехи.  Поэтому  он  застеснялся  и  робко  отошел  в
сторону, глядя на все широко раскрытыми глазами.
   Красно-оранжевая туника исчезла под  латами,  прикрывавшими  грудь  и
спину и надежно скрепленными на плечах и боках. Тугая кожа была окрашена
в темно-красный цвет Радзина и Белых Скал; на груди красовались стальные
и серебряные пластины. Мааркену предстояло сражаться не конным, а пешим,
поэтому его снаряжение и оружие было выбрано  с  таким  расчетом,  чтобы
обеспечить ему максимальную  свободу  движений.  Когда  все  было  почти
готово, он помахал рукой трем молодым людям и повернулся к Полю.
   - Мой принц, - тихо сказал он.
   Поль  с  благоговейным  страхом  посмотрел  на  кузена,  которого  он
боготворил. Несомненно, на всем свете не было более  красивого  молодого
человека,  более  благородного  рыцаря,  более  восхитительного   "Гонца
Солнца" и... Мааркен слегка улыбнулся, в его глазах было понимание. Полю
хотелось самому отстаивать свое право владеть  Маркой,  и  он  проклинал
свою молодость и недостаток воинского опыта. Он понимал, что  не  должен
стремиться к этому, ибо его родители посвятили жизнь тому, чтобы ему  не
довелось  брать  в  руки  меч.  Но  теперь,   когда   приближалось   его
пятнадцатилетие и когда рядом стоял защитник, который сегодня пойдет  за
него  на  бой,  мальчик  неожиданно  осознал,  что  было  бы  совершенно
неестественно, если бы он не хотел оказаться на месте Мааркена. Глядя  в
глаза кузену, он смущенно улыбнулся и дернул плечом.
   Вперед вышел Сорин и протянул Полю пояс. Мальчик надел его  на  талию
Мааркена и принялся застегивать.  Пальцы  двигались  проворно  и  быстро
справились с золотой пряжкой, подаренной Мааркену принцем Ллейном. Затем
он взял у Тилаля меч и вручил его брату. Когда клинок оказался в ножнах,
Поль оглянулся на Сорина и Рияна.
   - Вы принесли с собой то, что  я  вам  дал?  -  Они  сразу  поняли  и
протянули принцу ножи, которые тот купил для них на ярмарке. - Это всего
лишь столовые ножи, - извиняющимся тоном сказал он,  -  они  не  слишком
подходят для метания. Но отец говорит, что у человека всегда должен быть
хотя бы  один  запасной  в  таком  месте,  о  котором  враг  никогда  не
догадается. Отец всегда носит его в сапоге.
   - Знаю. У меня уже есть пара, но эти  тоже  не  помешают.  -  Мааркен
спрятал ножи в пояс.
   - Тебе нужен шлем? - спросил Сорин.
   - Нет. Кожаный наголовник тоже будет излишним. Я думаю, что мне  надо
хорошенько рассмотреть, как будет морщиться лицо этого  проходимца,  так
что головные уборы не понадобятся. - Неожиданно он усмехнулся. - К  тому
же там чертовски жарко.
   И тут все замолчали, не  желая  признавать,  что  полдень  уже  почти
наступил и Масулю придется ждать. Поль долго  и  пристально  смотрел  на
кузена и не мог найти подходящих слов. Впрочем, он не смог бы  объяснить
это и самому себе. Трудно было сказать,  какое  чувство  перевешивало  -
страх или гордость, любовь, ненависть или ожидание чего-то ужасного.  Он
быстро коснулся руки Мааркена и еще раз увидел, как ему улыбаются родные
серые глаза.
   - Будь осторожнее, - только и смог выговорить он  пытаясь  справиться
со странным комком в горле.
   - Да, мой принц.
   В шатер вошел нежданный гость - правда, нежданным он был  только  для
Поля.  Все,  кроме  принца,  уважительно  приветствовали  его.   Мальчик
чувствовал вину за холодок, возникший между  ним  и  Андри;  сейчас  его
беспокойство было сильнее, чем прежде.
   Однако по Андри этого заметно не было.  Он  обнял  старшего  брата  и
сказал:
   - Пожалуйста, не воспринимай мои слова как оскорбление, но ты  должен
покончить со  всем  этим  побыстрей.  Мне  бы  не  хотелось,  чтобы  бой
состоялся при звездном свете. Если эти колдуны смогли при звездном свете
убить леди Андраде, то, не задумываясь ни секунды, сотворят с  тобой  то
же самое. Надо заботиться о себе, Мааркен.
   - Ты не можешь утверждать, что они на стороне  Масуля!  -  воскликнул
Риян.
   - Я не знаю, что я могу утверждать, -  огрызнулся  Андри.  -  Я  знаю
только то, что с Масулем надо покончить до вечера. Я  еще  слишком  мало
знаю  о  Звездном  Свитке,  чтобы  противостоять  тому,  что  они  могут
предпринять.
   Мааркен задумчиво кивнул.
   - Сегодня пасмурно.  Андри,  облака  не  пропускают  даже  солнечного
света, а ведь еще не наступил полдень! Так  что  нечего  беспокоиться  о
звездах.
   - Ну, а я беспокоюсь, - отрывисто ответил брат.
   - Мааркен знает, что делает, - услышал Поль свой голос.
   - Он сражается за мою честь не меньше, чем за твою,  -  покосился  на
него Андри. Поль кивнул.
   - Кстати, думаю, лучше прийти туда первыми.  Если  Мааркен  опоздает,
Масуль  станет  насмехаться  над  ним.  -  Он  попытался  дать  Мааркену
возможность расслабиться и пожал плечами.  -  Если  бы  не  было  других
причин, его нужно было бы убить за слишком длинный язык.
   В глазах Мааркена мелькнуло одобрение. Он хлопнул  Поля  по  плечу  и
сказал:
   - Тогда давай положим этому конец. Я здесь задыхаюсь...
   Поль увидел, как его лицо окаменело, и  обернулся.  В  проеме  стояла
Холлис. Ее длинные светлые волосы в беспорядке  рассыпались  по  плечам,
прядями  ниспадая  на  бедра.  Огромные  голубые  глаза,  казавшиеся  на
мертвенно-бледном лице темными, видели только Мааркена. Впервые в  жизни
изумление и безудержное любопытство Поля уступили место тактичности;  он
жестом собрал остальных и увел их из палатки.
   Как бы ни пытался Поль представить себе их разговор, который помог бы
залатать брешь, образовавшуюся в их отношениях и ставшую  слишком  явной
после приезда Холлис в Виз, он не мог этого сделать. Судя  по  выражению
лица Мааркена, вскоре присоединившегося к остальным, такие слова  вообще
не прозвучали. Неожиданно Поль почувствовал раздражение. Любой,  у  кого
была голова на плечах, знал, что ни мужчина, ни женщина не должны  перед
боем видеть чьих-либо слез. Этой весной он видел в Стронгхолде множество
прощаний; хотя войны и не ожидалось, но провести целое лето на границе с
Кунаксой тоже было опасно. Больше всего ему запомнилось, как леди Фейлин
прощалась с лордом Вальвисом. Она обняла его и поцеловала, затем немного
поругала за то, что он отполировал  свои  проклятые  доспехи  до  такого
блеска, что на него больно смотреть. Они  расстались,  подтрунивая  друг
над другом - так же, как Тобин только что рассталась с Мааркеном. Он  не
раз видел, как мужчины и женщины скрывают свои  эмоции,  когда  говорили
"до свидания" своим мужьям, женам, возлюбленным. Не  грех  бы  и  Холлис
этому поучиться.
   Андри же делал все, чтобы ухудшить настроение брата. - Мааркен,  ведь
она действительно любит тебя, она все это лето болела и...
   Поль остановил Андри взглядом, который, как он надеялся, был похож на
холодный взгляд его отца. Но результат превзошел все его ожидания:  юный
лорд Крепости Богини покраснел как школьник и резко  отвернулся.  Однако
через какое-то мгновение взрослый мужчина, который ранее