нуть
подтвердить ее с помощью искусства "Гонца Солнца"?
   - В которое я ни капли не верю, - парировал Масуль. - Но  если  этого
желают их высочества, почему бы и нет?
   - Хорошо. - Она встала и поклонилась Рохану. - С  вашего  позволения,
милорд, я вернусь к себе и начну готовиться.
   - К завтрашнему утру, миледи? - Внезапная бледность  Андраде  привела
его в ужас.
   - К сегодняшнему вечеру. Надо покончить с этим как  можно  скорее.  -
Она снова смерила Масуля взглядом. - Ты отнял у нас много сил и времени.
У их высочеств хватает более важных дел.
   Не  добавив  к  этому  ни  слова,  она  вышла  из  шатра,  в  котором
по-прежнему стояло молчание. Принцы смотрели  друг  на  друга,  а  потом
переводили взгляд на Рохана. Он откашлялся.
   Но прежде чем он успел открыть рот, заговорил Масуль - легкомысленно,
насмешливо растягивая слова, в которых,  однако,  сквозила  нескрываемая
враждебность.
   - Ну, кузен, - сказал он Рохану, - похоже,  семейная  ведьма  -  ваша
последняя надежда. Впрочем, мне все равно. Меня не напугаешь ничем.
   - Значит, ты круглый дурак, -  спокойно  ответил  Рохан.  -  Милорды,
встречаемся  здесь  же  на  закате.  Никто  не  будет  возражать  против
присутствия верховной принцессы, моего сына и принцессы-регента?
   Возражений не было; их и не могло  быть.  Вновь  воцарилась  зловещая
тишина, и Рохан остался один. Несколько минут он стоял молча, ничего  не
видя вокруг, а потом рухнул в кресло и закрыл лицо руками.
   - Пресвятая Богиня, - прошептал он. Что я наделал?
   И чем это кончится?
   Ответов не последовало.

ГЛАВА 23

   Псевдопринцесса выросла за спиной Таллаина, едва  тот  доложил  о  ее
приходе. Сьонед все утро  в  одиночестве  ждала  мужа.  Таллаин  сообщил
новость и повернулся, чтобы уйти. Но тут, наступая ему на пятки, в покои
вторглась Чиана и затопала по ковру с явным  намерением  стереть  его  в
порошок.
   - Как вы могли допустить, чтобы это случилось? - крикнула она. -  Как
вы могли!
   - Тихо, - угрожающе сказала Сьонед.
   Но Чиана и представления не имела, что у  других  людей  есть  нервы;
хуже того, она и не  собиралась  его  иметь.  Сьонед  встала,  испытывая
бешеное желание выгнать  Чиану  взашей,  пока  не  вернулся  Рохан.  Ему
понадобятся те крохи спокойствия, которые могла дать только  Сьонед.  Но
Чиана продолжала пронзительно и многословно поносить ее.
   - Вам стоило только приказать, и этот претендент был  бы  мертв!  Мой
отец казнил бы его, не дав открыть рта! Что толку во власти, если вы  ею
не пользуетесь? А я должна расплачиваться за  вашу  трусость!  Я  должна
терпеть насмешки тех, кто сомневается в моем происхождении! Я должна...
   До сих пор Сьонед проявляла ангельское  терпение,  но  тут  дал  себя
знать ее характер.
   - "Я, я, я"! Ты всегда думаешь только о себе! Дочь  Ролстры!  Никаких
сомнений! Так себя может вести только отродье этой змеи! Пошла вон,  или
я вышвырну тебя собственными руками!
   Казалось,  кричит  кто-то  другой,  чья-то   чужая   рука   угрожающе
вздымается в воздух... И только изумруд напомнил ей, что занесенная  для
удара рука действительно принадлежит ей...
   - Убирайся, - прошептала она. - Убирайся, пока я  не  забыла,  кто  я
есть.
   - Зато ты забыла, кто я!
   Из приемной донесся взволнованный голос Таллаина.
   - Ваше высочество, пожалуйста...
   - Что, пришел Рохан? Я должна сейчас же поговорить с ним!
   Пандсала... Только ее здесь  и  не  хватало...  Зашелестел  полог,  и
Сьонед услышала за спиной истерический хохоток Чианы.
   - Пандсала! Скажи ей! Мы обе требуем его казни! При виде единокровной
сестры Пандсала вздрогнула;  вид  у  нее  был  виноватый.  Сьонед  сжала
кулаки.
   - Ну? - выпалила Чиана. - Давай! Скажи ей! Если ни у кого из  вас  не
хватает смелости, я сама прикажу убить этого ублюдка!
   - Если он умрет, ты умрешь следом, и сделаю  это  я  сама  с  помощью
искусства "Гонца Солнца"!
   - Ты не посмеешь! - побелела Чиана.
   - В самом деле? - любезно улыбнулась Сьонед.
   Именно в этот момент в шатер вошел Рохан. Достаточно было одного  его
взгляда, чтобы унять Чиану. Затем ледяные глаза обратились на  Пандсалу.
Наконец принц посмотрел на жену, и на его лице отразилась досада.
   - Я вижу, у вас здесь разгар битвы. - Он вышел.
   Чиана осталась стоять с открытым ртом. Пандсала  колебалась,  что  ей
предпринять: завопить, наброситься на сестру или сделать и то и  другое.
Сьонед хотелось заплакать. Кровь застыла в жилах,  лицо  превратилось  в
ледяную маску. Она посмотрела на тех, кто посмел нарушить покой мужа.
   - Оставьте меня, - бросила она.
   - Я не служанка! - возразила Чиана, но без прежнего праведного гнева.
- Я принцесса!
   - Замолчи, дура! - прошипела Пандсала и одной рукой выволокла  ее  из
шатра.
   Оставшись одна, Сьонед бессмысленно уставилась на опустившийся полог.
***

   Пандсала затолкала сестру в ближайшую  палатку  и  крикнула  стражам,
чтобы ее не выпускали. Если  целью  Рохана  была  тишина,  он  наверняка
отправился на берег реки, ниже лагеря. Конечно,  там  он  и  был.  Рохан
шагал вдоль кромки  воды,  попирая  ногами  гальку.  Пандсала  подобрала
длинные юбки и заторопилась  следом.  Когда  позади  осталась  последняя
палатка, расстояние между ними сократилось и Пандсала окликнула:
   - Милорд! Подождите!
   Рохан гневно обернулся, но  при  виде  Пандсалы  выражение  его  лица
изменилось, и у принцессы вновь дрогнуло сердце. Хотя  лед  не  растаял,
Рохан не позволит себе сорвать на ней злость. На ком угодно,  только  не
на ней...
   - Милорд... Прошу прощения за Чиану. Это непростительно.
   - В Чиане все непростительно, - откликнулся он. - Миледи, ради  этого
не стоило торопиться за мной.
   - Нет, - призналась Пандсала. - Я хотела  кое-что  обсудить  с  вами,
милорд. Я хочу избавить леди Андраде от...
   - Она уже сказала, что вы не  сможете  заменить  ее.  Пожалуйста,  не
предлагайте этого, Пандсала.
   - Я бы сделала это.  Но,  может  быть,  никому  из  нас  не  придется
предпринимать таких попыток.
   - Объяснитесь.
   Она посмотрела на поросший деревьями склон.
   - Милорд, давайте отойдем подальше. Никого нет, но... - Рохан кивнул,
и они побрели вдоль берега. - Принцы  оказались  в  тупике.  Сторонников
Масуля не переубедишь. Это равносильно признанию его  правителем  Марки.
Раз голосование не позволило отвергнуть его притязания, ваша собственная
честь потребует, чтобы он был признан, хотя пятеро принцев  считают  его
лжецом. Будь их шесть или семь, он был бы отвергнут. Но даже если бы его
защищали всего двое-трое, этого Масулю хватило бы, чтобы набрать армию и
в союзе с ними пойти на Марку войной. Я не хочу войны,  милорд.  Но  она
непременно будет, в  нее  втянутся  все  остальные,  и  то,  за  что  мы
боролись, рассыплется в прах.
   - Верно, - согласился Рохан. - Что вы предлагаете?
   - Если нельзя изменить следствие, нужно изменить причину.
   - И как бы вы это сделали?
   Она посмотрела на Рохана искоса и тяжело вздохнула.
   - То же, что предлагала Чиана. Убить его.
   Рохан остановился как вкопанный и обернулся к ней.
   - Пандсала...
   - Выслушайте меня  до  конца,  милорд!  Пожалуйста!  Я  уже  убивала,
используя свой дар фарадима, мы оба знаем это.
   - Как Сьонед? - бросил он. - Это  вовсе  не  значит,  что  вы  будете
убивать снова, а тем более сейчас!
   - И  она  тоже?  -  Это  было  для  Пандсалы  новостью  и  меняло  ее
представления о верховной принцессе. - Тогда она поймет. Я  сделаю  это,
милорд. Вы сможете обвинить во всем меня и наказать как  угодно.  Масуль
не сын моего отца, но даже если бы он был им, я бы не смогла видеть  его
в замке Крэг.
   - Прекратите! Хватит!
   - Милорд, это единственный выход!  Все  вышло  по  моей  вине.  Чиана
права. Я убью Масуля средствами "Гонца Солнца" на глазах у  всех.  Вы  и
Андраде сможете наказать меня... И если это будет смертная казнь  -  что
ж, пусть!
   Какое-то мгновение она безумно надеялась, что Рохан не  устоит  перед
искушением. Но тут он сердито огрызнулся:
   - И слышать не желаю! - Принц вырвался и пошел дальше.
   - Рохан, пожалуйста! - Она снова побежала за ним, схватила за руку  и
сжала так крепко, что топаз врезался ей в ладонь. - После этого ничто не
будет грозить Полю!
   - Если бы это было возможно, я сам покончил бы с ним. Разве не я убил
вашего отца?! - Он отнял руку и положил обе ладони на ее  плечи.  -  То,
что вы говорите, безумие. Одна Богиня знает, насколько я  сам  близок  к
нему. Послушайте, Пандсала. Масуль должен жить, пока каждый не поверит в
Поля, а не в него. Когда это случится, Масуль умрет. Но не  потому,  что
он бросил вызов мне. Я не могу убить его. И вы тоже.
   - Какая мне разница? - крикнула она. - Одним больше, одним  меньше...
Ради Поля я убила достаточно много народу!
   - До него дошло не сразу. Но когда Рохан увидел ее  отчаянные  темные
глаза, его щеки стали пепельными.
   Что вы говорите? - выдохнул он. - Что вы сделали?  Пандсала  смотрела
ему в лицо и рассказывала правду том, как прошли эти четырнадцать лет.
   Рохан слушал страшный перечень ее преступлений и не верил своим ушам.
Лихорадочный голос Пандсалы и ее безумно расширившиеся глаза делали  эту
сцену ожившим ночным кошмаром. Наконец она задохнулась и умолкла  прижав
руки к его груди.  Рохану  насмешливо  подмигивали  горевшие  на  солнце
кольца "Гонца Солнца" и врученный им топаз.
   Да, она убивала ради Поля. Не только лучника, факелом вспыхнувшего на
башне замка Крэг. Ох, нет...
   Первым стал неродившийся сын Найдры, убитый в утробе матери через год
после того, как Пандсала стала  регентом.  Из-за  отсутствия  наследника
после смерти лорда Нарата Порт Адни вернется к Кирсту. А Кирстом  правит
родственник Поля.
   Киприс была убита  ядом,  которым  пропитали  присланное  ей  письмо.
Невеста Халиана умерла, не успев зачать внука Ролстры.
   Затем Обрам Изельский, единственный сын Саумера,  женатый  на  дочери
Волога Бирани... Он утонул; детей от этого брака  не  было.  Его  сестра
Хеватия, жена наследника Волога, к  тому  времени  уже  носила  ребенка,
который после смерти Обрама должен  был  унаследовать  оба  государства.
Кирст и Изель однажды тоже достанутся родственнику Поля.
   Леди  Русалка  умерла  в  результате  несчастного  случая  на   охоте
незадолго до свадьбы.  Леди  Павла  преставилась  благодаря  ожерелью  с
отравленными шипами почти через год после  ее  выхода  замуж  за  принца
Айита Фиронского.
   Были и другие. Лорд Нижнего Пирма  Тибаян,  отказывавшийся  выполнять
указания Давви, поплатился за свое упрямство жизнью. Как и леди Рабия  с
Холмов Каты, чья смерть при родах наступила после того, как  ее  муж  не
дал  разрешения  на  строительство  порта  в  устье   Фаолейна,   первой
совместной торговой инициативы  Сира  и  Пустыни.  Смерть  жены  сделала
Патвина более сговорчивым. Это и имела в виду  Пандсала,  когда  убивала
еще одну сестру.
   А следующей стала леди Наяти. Два года  назад  она  погибла  от  ножа
того, кого сочли простым бандитом. Ей тоже нельзя было позволить  родить
мальчика, который мог оспаривать права Поля.
   В Новый год Пандсала завоевывала Фирон. Она не могла дождаться смерти
Айита  и  ускорила  ее  отравленным  вином,  от   которого   у   старика
остановилось сердце.
   И наконец Иноат и Йос, утонувшие во время прогулки  по  озеру  Кадар.
Эта  двойная  смерть  сделала  племянницу   Чейла   Гемму   единственной
наследницей престола... Когда распространился слух  о  том,  что  Костас
женится на Гемме, судьба Иноата и Йоса была  решена.  И  какая  разница,
если мужем Геммы станет не Костас, а Тилаль? Результат тот же...
   В этом году Пандсала обратила свой  взор  на  Киле.  Не  в  состоянии
предотвратить ее брак с Лиеллом, по какой-то непонятной ей самой причине
принцесса позволила сестре родить сына  и  дочь.  Но  теперь  Киле  была
обречена.
   Кого еще она замыслила убить? Только сыновей Янте. Никто не слышал  о
них после того, как сгорел Феруче. Пандсала была убеждена, что они живы.
Она искала их долгие годы и будет искать, пока окончательно не убедится,
что они мертвы. Потому что эти трое сильнее всех  будут  желать  земель,
замков, стран, власти.., и смерти Поля.
   Одиннадцать убийств за неполные пятнадцать лет. И ни  намека  на  то,
что эти смерти не случайны. Никто не связывал  их  с  женщиной,  которая
сейчас глядела на него снизу вверх,  прижав  кулаки  к  его  груди.  Пот
выступил у нее на лбу. На солнце было жарко, но еще более  страшный  жар
бушевал у нее внутри.
   - О всеблагая Богиня... Почему? - шепотом спросил он  и  узнал  такую
страшную правду, с которой не могло сравниться все, что он слышал до сих
пор.
   - Потому что сын, которого дала тебе она, должен был быть моим.
   Колоссальным усилием воли Рохан подавил  панический  ужас.  Если  она
знает, потребуется весь его ум, чтобы не  разрушить  внезапно  возникшее
между ними равновесие. Больное, извращенное равновесие, где точкой опоры
служил Поль: любовь Рохана уравновешивалась ложью Пандсалы. Рохан обязан
был любой ценой поддержать его. Он возвратил ей власть, Марку, гордость,
а она очистила континент от тех, кто мог мешать Полю. Но  ее  чудовищная
преданность стала расплатой за право пользоваться ею и быть слепым.
   Пламя, горевшее в темных глазах Пандсалы,  было  пламенем  ненависти,
однако эта ненависть никогда не направлялась на Рохана. Хотя  того,  что
он отверг ее ради Сьонед, вполне хватило бы,  чтобы  возненавидеть  его.
Как она могла  ненавидеть  человека,  который  придал  ее  жизни  смысл,
человека, ради сына которого она трудилась все эти годы? Отца -  да.  За
то, что он сослал ее в Крепость  Богини.  Сьонед,  которой  принадлежали
сердце, тело  и  разум  Рохана.  Янте,  которая  родила  ему  сына.  Она
ненавидела их, потому что Рохан потратил на них больше собственной души,
чем на нее. Сердцевиной ее ненависти была ревность. Ревность к  Ролстре,
с которым Рохан так долго боролся; к Сьонед, которую он любил;  к  Янте,
которая выносила его сына. Они  имели  право  претендовать  на  него,  а
Пандсала - нет. Поэтому она решила претендовать  на  будущее  его  сына.
Убивать во имя этой любви, уродовать чужие жизни ради  безопасности  его
собственной. И оставить Полю в наследство мир,  основанный  на  крови  и
ненависти.
   Дочь Ролстры.
   Андраде все эти годы предупреждала его. И Тобин, и Чейн,  и  Оствель.
Но Рохан был слишком уверен в  собственной  прозорливости.  В  том,  что
знает, каким образом она воспользуется данной ей властью. Слишком  хотел
верить в то, что она будет из  сил  выбиваться  ради  Поля.  О  да,  она
выбивалась. Изо всех ее немалых сил... Он не  мог  раскрыть  рта,  боясь
сказать то, что сделает Пандсалу врагом его и Поля. Он был в ее  власти,
но не мог убить ее. Так же, как не смог убить Янте. "Трус!" - сказал  он
себе и сам ответил: "Да".
   Тихий, напряженный голос Пандсалы впивался ему в уши.
   - Его глаза... Знаешь, они могли быть моими. В  нем  есть  что-то  от
меня. Я видела это с самого начала. Он должен был быть  нашим  с  тобой,
Рохан. Я видела, как он смотрел на нее с любовью,  которая  тоже  должна
была быть моей...
   Она... Рохан поперхнулся. Догадка поразила  его,  как  удар  мечом  в
сердце: она не знает. И внезапно равновесие  нарушилось:  он  перевесил.
Эта истина была тяжелее всей ее лжи. Она верила, что Поль - сын  Сьонед.
Она  не  знала  о  Янте.  И  когда  в  нем  забурлила  сила,  такая   же
могущественная, какой, по словам Сьонед, была сила  "Гонца  Солнца",  он
понял, что воспользуется ею так же безжалостно, как сама Янте.
   - Я представляла себе, что он наш, - мечтательно продолжала Пандсала.
- Когда ее нет рядом, я могу поверить,  что  он  наш  с  тобой.  Никакая
родная мать не любила бы его больше, чем я, и  не  хотела  бы  для  него
большего. Если ты считаешь, что сделанное мною ужасно,  то  подумай,  во
что превратилась его жизнь, если бы не я.  Все  эти  соперники,  которых
могли бы родить мои сестры.., я избавила его почти всех и радуюсь этому!
Он будет самым могущественным человеком на  свете!  Она  никогда  бы  не
сделала этого!
   Ее глаза сияли при  мысли  о  том,  кем  станет  Поль  в  зрелости...
Равновесие между чистым, гордым мальчиком и запятнанной кровью  женщиной
вдруг показалось ему невыносимым.
   - Да, Сьонед никогда бы не сделала этого, - тихо сказал Рохан.  -  Но
Янте могла бы.
   Пандсала непонимающе уставилась на него.
   - Твоя сестра! Мать Поля! - выкрикнул он и принялся трясти  Пандсалу,
пока растрепанные волосы не упали ей на лицо. - Ты думала,  она  держала
меня в Феруче, чтобы просто пытать? Как по-твоему, почему она  позволила
мне уйти? Она зачала от меня сына!  Ты  клянешься  в  любви  сыну  твоей
сестры, которую ненавидела! Поль сын Янте - и мой!
   Пандсала застонала, опустилась на колени,  обхватила  себя  руками  и
стала раскачиваться взад и вперед. Рохан  стоял  над  ней  и  выплевывал
слова, которые окончательно добивали ее.
   - В первый раз я, отравленный  дранатом,  принял  ее  за  Сьонед.  Во
второй раз это было изнасилование. Я точно знал, кто она и что я  делаю.
Она держала меня в плену,  пока  не  уверилась,  а  потом  засмеялась  и
позволила уйти. Я отправился на войну, зная, что у нее в чреве мой  сын.
Сьонед тоже знала это. Она пришла в Феруче, забрала ребенка  и  сравняла
замок с землей. Ты трудилась, интриговала и убивала ради сына Янте?
   Пандсала убивала детей. Неродившегося сына Найдры,  Иоса  Оссетского,
еще совсем мальчика. Других детей она оставляла  без  отцов  и  матерей;
забирала сыновей и дочерей у стариков и старух, которые больше не  могли
рожать... Все это она делала из ненависти к Ролстре, радуясь  тому,  что
править его страной  будет  чужой  принц,  что  наследники  отца  больше
никогда не появятся в замке Крэг. Она делала это из любви  к  Рохану,  и
была счастлива, что Марка попадет в руки человека,  которого  ненавидели
Ролстра и Янте. А мальчик, служивший ей орудием мести, был выношен Янте.
Из груди Пандсалы вырвался всхлип, похожий на последний вздох.
   - То, что ты сделала, ляжет на него бременем до конца  жизни.  Но  ты
недолго будешь обременять его.
   Она смотрела на Рохана снизу вверх. Лицо принцессы опухло от ужаса  и
стоявших в глазах невыплаканных слез.
   - Если я должна умереть, не дай мне умереть бесцельно.
   - А какая у тебя цель? Убить Масуля?  -  Он  хотел  спросить,  почему
Пандсала не сделала этого раньше. Но Рохан понимал: если бы  она  могла,
то Масуля давно не было бы на свете. - О нет! Он проживет  до  тех  пор,
пока не будет признан лжецом. Я не собираюсь  все  оставшиеся  мне  годы
слышать голоса тех, кто сомневается в правах Поля на Марку. -  Он  тонко
усмехнулся. - А ведь его права незыблемы, ты согласна?
   Пандсала тяжело осела наземь, волосы  ее  рассыпались  по  плечам,  и
солнечный свет высветил в них седые пряди.
   - Тогда убей меня сейчас, - без выражения сказала она.
   - Поль мешает. Если суд  вынесет  тебе  приговор,  его  бремя  станет
тяжелее. Поэтому я не убью тебя. - О Богиня, как бы мне хотелось сделать
это. Голыми руками... - Возможно, я и трус, как считает Чиана. Но  знаю,
самым страшным наказанием будет для тебя то, к которому когда-то  прибег
твой отец. Я не пошлю тебя в Крепость Богини. Ты просто  тихо  уедешь  в
какое-нибудь поместье. Может быть, я восстановлю для тебя  Феруче.  Как,
Пандсала, будешь присматривать за стройкой? Скажи, будешь?
   Тело сводило судорогой от омерзения,  но  Пандсале  хватило  смелости
посмотреть ему в глаза.
   - Все, что пожелаете, милорд. Я в вашем  распоряжении.  Впрочем,  как
всегда...
   - Мне не нужна твоя служба. Ты хоть понимаешь, что наделала?
   - Я понимаю только одно: все это было сделано для Поля. И  для  тебя.
Потому что я любила вас обоих. И продолжаю любить,  помоги  мне  Богиня.
Мне не о чем жалеть.
   - Еще пожалеешь. Поверь мне, следя из Феруче