оль слонялся между  палатками,  озаренными  утренними  лучами,
подходил то к одной, то к  другой  группе  и  задумчиво  жевал  булку  с
сосиской, заедая  ее  сухофруктами.  Принцы,  атри,  леди  и  оруженосцы
вежливо кланялись проходившему мимо наследному принцу, но им и в  голову
не приходило ради него оторваться от увлекательной беседы. На самом деле
никому не было до него дела. Даже родные  Поля  были  слишком  заняты  и
только улыбались  ему.  У  отца  был  серьезный  разговор  с  Ллейном  и
Чадриком; пока мать любезничала с  Мийоном,  Тобин  предприняла  сложный
обходной маневр, подвела к ним Чиану и удалилась; Чейн и Сорин обсуждали
достоинства лошадей с лордом Колией; важный  Андри  стоял  с  Вологом  и
Аласен Кирстскими, а Мааркен сновал взад  и  вперед,  время  от  времени
подходя к столику на козлах, за которым сидели Андраде,  Холлис  и  этот
назойливый  черноволосый  мальчишка,  упрямо  пытавшийся   найти   такое
угощение, которое могло бы вызвать у Холлис аппетит. Полю казалось,  что
все его предали. Он не был глуп, не разбалтывал чужих секретов и в  один
прекрасный день должен был стать верховным принцем - но никому из них  и
в голову не приходило посвятить его  в  великие  замыслы  и  интриги,  в
изобилии зревшие вокруг, словно драконьи яйца. Сейчас он обрадовался  бы
даже компании этой зануды Сьонелл; та, по крайней мере, уделила  бы  ему
внимание...
   Он поплелся к стоявшему в центре большому очагу, у которого  суетился
Оствель. Здесь готовили все новую и новую еду. Лорд Скайбоула, на  время
Риаллы  вернувшийся  к  своим  старым  обязанностям  главного   сенешаля
Стронгхолда, тихонько чертыхался. Очередная порция дров упрямо не желала
разгораться. Полю пришла в голову шальная мысль. Он лениво повел  рукой,
дрова вспыхнули, испуганный Оствель отшатнулся и выругался еще раз.
   Внезапно Поль понял, что все взгляды обратились на него; кое-кто даже
повернулся спиной к собеседнику  и  выпучил  глаза.  Он  одарил  каждого
солнечной улыбкой. Пусть попробуют не обратить внимания на это!
   - Ну что, помогло? - самым невинным тоном осведомился Поль у Оствеля.
   Лорд Скайбоула разогнулся и мрачно посмотрел на него.
   - Не вздумай выкинуть этот номер еще раз, - сквозь зубы процедил он.
   Все удовольствие от фокуса исчезло. Оствель никогда не разговаривал с
ним  подобным  тоном,  никогда  не  смотрел  на  него  с  таким  суровым
осуждением.  Поль  попытался  побороть  неловкость  и  присоединиться  к
присутствующим, но в толпе продолжали шептаться и пялиться на  него,  не
исключая и родителей, глаза которых полыхали холодным зеленым и  ледяным
голубым пламенем. Внезапно Поль оказался в центре всеобщего внимания,  и
его  щеки  вспыхнули,  когда  отец,  а  следом  и  мать   демонстративно
отвернулись.
   И тут он увидел Масуля, стоявшего под деревом рядом с Лиеллом, Киле и
Кабаром Гиладским. Лицо самозванца было таким же белым, как лицо Поля  -
красным. Мальчик обвел взглядом остальных  участников  сборища.  Кое-кто
пытался вернуться к прерванной беседе, но большинство,  судя  по  всему,
вполголоса говорило о  нем.  Краска  сошла  со  щек  мальчика.  Родители
наверняка решили, что он сделал это  нарочно,  чтобы  напомнить  Масулю,
кому тот посмел бросить вызов. Поль  был  больше  чем  принцем:  он  был
"Гонцом Солнца"...
   Затем к нему подошла  Пандсала,  и  Поль  впервые  испытал  к  своему
регенту нечто вроде  симпатии  -  она  избавила  его  от  одиночества  и
молчания.  Пандсала  тихо  заговорила  о  погоде,  и   Поль   постепенно
успокоился. Она  подвела  юного  принца  к  Гемме  и  Чейлу  Оссетскому,
которому приходилось  терпеть  присутствие  кузенов  Поля  -  Костаса  и
Тилаля.  Пока  Чейл  выдавливал  из  себя  какую-то  вежливую  фразу   о
великолепном угощении, Тилаль улыбнулся  Полю,  поклонился  Гемме,  взял
мальчика за руку и отвел в сторону.
   - Да, кузен, это был не самый мудрый поступок в твоей жизни, - сказал
молодой человек. - Но не думаю, что мать тебя сильно осуждает.
   - Ты видел лицо Масуля?
   - Нет, я следил за Клутой. - Тилаль взял с подноса проходившего  мимо
слуги пирожок, сунул его в рот и продолжил:
   - Ты ведь знаешь, притворяться он не мастер. Риян  говорил  мне,  что
Халиан ходит вокруг отца кругами, стремясь привлечь его на твою сторону.
Бедняге втемяшилось, в голову жениться на Чиане - помоги ему Богиня!  Но
старик упирается. Думаю, ты вовремя напомнил ему  о  себе.  Если  Масуль
получит власть над Маркой, то Луговина снова окажется меж двух огней.  А
Клуте совсем не улыбается, чтобы его страна  опять  стала  полем  битвы.
Особенно если одной из воюющих армий  будет  командовать  принц-фарадим,
которому ничего не стоит сжечь хлеб на корню.
   Поль облегченно вздохнул.
   - Спасибо. Я воспользуюсь этими сведениями, когда отец и мать  начнут
кричать на меня.
   - О, днем это вылетит у них из головы.
   - Только если я на время исчезну... Слушай, может, сходим на ярмарку?
Мне нужно купить пару вещиц. У тебя есть время?
   - Сначала попроси разрешения. Я  не  знаю,  сочтут  ли  они  мой  меч
достаточно грозным, чтобы защитить тебя.
   - Меня тошнит от необходимости на  все  спрашивать  разрешения  и  от
того, что мне ничего не говорят!
   Тилаль снова улыбнулся, и Поль  не  смог  не  ответить  ему  тем  же:
достаточно было посмотреть в веселые зеленые глаза кузена,  чтобы  обиду
как рукой сняло.
   - Я что, очень избалованный? - неуверенно спросил он.
   - Нет, просто ты  ведешь  себя  как  всякий  мальчишка,  которому  не
терпится стать взрослым. Видел бы ты меня до того, как я  начал  править
Речным Потоком! Когда кончится завтрак, буду ждать тебя у своей палатки,
идет? Я сам спросил позволения  у  твоих  родителей.  Если  повезет,  ты
улизнешь от них до самого вечера.
   Поль благодарно кивнул. Он нашел подходящее  дерево  оперся  о  него,
наблюдая за высокородными и думая о том,  как  он  любит  Тилаля.  Он  с
рождения  знал  племянника  матери;  в  то  время  молодой  человек  был
оруженосцем Рохана. Тилаль был посвящен в рыцари в тот день, когда  Полю
исполнилось восемь, и то, как он вручал Тилалю традиционные хлеб, соль и
золотую пряжку для пояса, стало одним из  любимых  воспоминаний  Поля  о
собственном детстве. Следующей весной Тилаль уехал из Стронгхолда, чтобы
жить с родителями в столице Сира  Верхнем  Кирате.  Через  год  он  стал
хозяином объединенных поместий Речной Поток и Речная Заводь.  Первое  из
них было родиной Давви, Сьонед и  самого  Тилаля;  второе  стало  частью
Речного Потока, когда Давви женился  на  наследнице  этого  имения.  Так
Тилаль  начал  править  обширными   землями   вдоль   реки   Ката,   где
располагались лучшие поля и луга континента.
   Над маленькой бирюзовой палаткой,  стоявшей  посреди  лагеря  сирцев,
развевался зелено-черный раздвоенный вымпел  Тилаля.  Увидев  наследника
верховного принца, оруженосец, возрастом уступавший Полю, поклонился ему
до земли. Из палатки вышел Тилаль с большим кожаным кошельком  в  руках.
Он приветливо улыбнулся и взмахом руки отослал оруженосца.
   - Похоже, тетя Сьонед рада отослать тебя куда-нибудь, - сообщил он. -
Она еще сердится, но не думаю, что тебя накажут.  Все  ее  мысли  заняты
чем-то другим. - Он привесил кошелек к поясу, проверил меч и сказал:
   - Все в порядке. Пошли. Если поторопимся, то  успеем  на  ярмарку  до
того, как туда нагрянет толпа.
   - Бьюсь об заклад, девушки от тебя не отстанут,  -  лукаво  подмигнул
Поль. - Я следил за тобой все утро, пока вы  с  Костасом  не  подошли  к
Чейлу.
   - О, большинство девушек сегодня будет  сидеть  в  лагере  и  чистить
перышки к Последнему Дню. Надо же оставить что-нибудь и  другим  молодым
людям, правда? - спросил Тилаль. Голос его звучал  легкомысленно,  но  в
глазах таилась насмешка над самим собой. - Вчера Костас сказал мне,  что
на ярмарке появился купец из Кунаксы, торгующий изумительными  клинками.
Я хочу купить меч для отца.
   - Как ты думаешь, Сорину и Рияну будет приятно получить что-нибудь  в
этом роде? - на ходу спросил Поль. - Мне  хочется  сделать  им  подарок,
поэтому я взял с собой кучу денег. Кроме того, надо  зайти  к  торговцам
шелками и к лучшему хрустальных дел мастеру Фирона.
   Кунакский оружейник оказался настоящим  художником.  Тилаль  купил  у
него чудесный меч, сверкающий клинок которого был  украшен  изображением
яблонь, отягощенных плодами. Под наблюдением кузенов мастер выгравировал
на нем герб Сира. По указанию Тилаля рукоять подогнали  под  ладонь  его
отца. Пока Поль выбирал два подходящих ножа в подарок  Сорину  и  Рияну,
Тилаль достал пригоршню мелких гранатов,  чтобы  вставить  их  в  места,
предусмотрительно оставленные мастером для этой цели.
   Работа заняла много времени, но  результат  превзошел  все  ожидания.
Солнечные лучи полыхали на длинном клинке, заставляли вспыхивать  темные
камни и отражались от отделанного золотом эфеса. Тилаль бережно завернул
меч в тончайшую шерсть, заплатил за покупку и счастливо вздохнул,  когда
они отошли от палатки.
   - Это те гранаты, которые ты выиграл на скачках? - спросил Поль. -  А
ты не собираешься из остальных сделать ожерелье?
   - Возможно.
   Мальчик искоса посмотрел на кузена.
   - О, понимаю. Еще не родилась на свет дама, ради которой ты  стал  бы
заказывать свадебное ожерелье.
   К его удивлению, на челюсти у Тилаля проступили желваки, а  в  глазах
загорелся гнев.
   - Хоть ты и принц, но это не твое дело.
   Поль остолбенел. Да что же это за день такой, что все друзья и родные
злятся на него? Он умолк, и братья принялись обходить ряд за рядом, пока
не остановились перед  лавкой  с  хрусталем,  который  больше  напоминал
мыльные пузыри, переливавшиеся  на  солнце  нежным  розовым,  зеленым  и
голубым цветом.
   К тому времени Тилаль оттаял, вновь став кузеном и добрым другом.
   - Кому подарок? Матери?
   - Нет. Другой даме. - Поль покатился со  смеху,  когда  черные  брови
Тилаля взлетели вверх. - Как твердят мне все и повсюду, для этого я пока
слишком мал! Я разбил бокал,  принадлежавший  жене  хозяина  трактира  в
Дорвале, и хочу отыскать ему замену. - Он  указал  на  хрупкий  кубок  в
форме фантастического желтого  цветка,  окруженного  зелеными  листьями;
ножка  в  виде  стебля  была  украшена  тонкими  хрустальными  шариками,
изображавшими капли воды. - Думаю, этот подойдет.
   - Прекрасный выбор, высокочтимый лорд, - одобрил купец.
   - Довезешь ли ты его до Грэйперла? - засомневался Тилаль.
   Купец фыркнул.
   - Я упакую кубок так тщательно, что ему  не  сможет  повредить  самая
страшная зимняя буря. Одну минутку, благороднейший лорд.
   Когда бокал положили во вдвое превосходивший его размером  деревянный
футляр, плотно набитый овечьей шерстью, Поль попросил доставить  покупку
в отцовский шатер. Поняв,  кто  стал  его  покупателем,  купец  обомлел,
обругал себя, не раздумывая схватил другой кубок и протянул его Полю. Он
был сделан из  великолепного  пурпурного  хрусталя  с  голубым  ободком;
постепенно темневшая ножка бокала переходила в угольно-черную подставку.
Кубок обвивали три тонких золотых полоски, смыкавшихся в кольцо у самого
ободка.
   - Мой принц... - смиренно сказал купец и низко поклонился.
   Поль вспыхнул снова и от души понадеялся, что возраст избавит его  от
этой невыносимой привычки.
   - Но я не могу...
   - Пожалуйста, - сказал фиронец. - От  имени  нашей  гильдии  и  всего
народа заверяю вас, что  мы  не  можем  дождаться,  когда  перейдем  под
милостивое правление столь высокородного и могущественного принца.
   - Очень любезно с вашей стороны, но...
   - Пожалуйста, ваше высочество. - Темные глаза купца смотрели на  него
с такой мольбой, что Поль невольно вспомнил о страхе леди  Энеиды  перед
вторжением Мийона Кунакского. Казалось, фиронец искренне хотел, чтобы он
стал их принцем. Надо будет рассказать об этом отцу.
   - Я с величайшей благодарностью принимаю этот подарок, - сказал Поль.
Вскоре упакованный кубок улегся рядом с  первым,  дожидаясь  отправки  в
шатер верховного принца.
   - Ну-ну... - пробормотал Тилаль, когда они отошли от лавки.
   - Я ничего не мог поделать, - пожимая плечами, ответил  Поль.  -  Они
решили передать нам власть над Фироном. Лучше мы, чем  кунакцы...  -  Он
резко остановился,  вспомнив,  что  Тилаль  тоже  имеет  права  на  этот
престол.
   - И лучше ты, чем я! - улыбнулся кузен.
   - Правда? Так ты не хочешь стать  принцем?  Тилаль  сделал  вид,  что
вздрогнул всем телом.
   - Чтобы я отправился в эти снега? Ты хочешь моей смерти?
   - Ну, снег там лежит совсем не всегда, - возразил Поль.
   - Вполне достаточно и того, что есть. Не нужен мне Фирон, Поль. Я так
и сказал отцу. Он слишком далеко. Далеко от всех...
   От всех! Тилаль сильно  преувеличивал,  но  Поль,  наученный  горьким
опытом, не стал настаивать на уточнениях.
   - Ну, если ты так решил... Мало  найдется  людей  на  свете,  которые
стали бы воротить нос от трона... Ладно, сейчас купим что-нибудь  поесть
и сходим к ястребам. Мать говорит, что купила мне птицу, а я до сих  пор
не сумел выкроить время взглянуть на нее.
   Они выбрали закуски и, жуя на ходу, стали подниматься на холм.  Поля,
ускользнувшего  от  суровой  опеки  Мааркена  и  Оствеля,  потянуло   на
приключения. Птицы, сидевшие в клетках с колпачками  на  головах,  могли
подождать. Пара шла напролом через деревья и кустарник. Тилаль превратил
это в игру и принялся обучать Поля некоторым  уловкам,  необходимым  для
лесной охоты; мальчику, выросшему в Пустыне, это было в диковинку.
   - Как-нибудь осенью ты приедешь в Речной Поток, и я покажу тебе,  что
такое настоящая охота, - хмыкнул Тилаль, когда Поль еще раз наступил  на
ветку и вздрогнул, испуганный громким хрустом.
   - Милорд Чадрик иногда брал нас с собой, но мы не слезали с  лошадей,
потому что охотились на оленя. Еще раз покажи, как тебе  удается  ходить
без шума.
   Тилаль показал, и у Поля начало  что-то  получаться.  Ногу  следовало
ставить легко и осторожно, управлять каждой мышцей и всем  телом  ловить
запахи, звуки и малейшее движение ветерка...
   - Если подойдешь ближе, я закричу, - спокойно сказала женщина.
   Тилаль схватил Поля  за  локоть,  и  оба  замерли  на  месте.  Голос,
доносившийся из колючих кустов, был  Полю  незнаком  его  обладательница
оставалась невидимой, но гнев, отразившийся на лице  Тилаля,  доказывал,
что он хорошо знает эту женщину.
   - Я не шучу, Костас! На мой крик сбежится множество свидетелей  этого
позорного...
   - Нет, Гемма. Звать на помощь  бесполезно.  Наверху  кричат  коршуны,
внизу шумит ярмарка. Кто  тебя  услышит?  Кроме  того,  я  не  собираюсь
причинять тебе вреда. Только подойди ко мне, побудь со мной...
   - Нет!
   Поль хотел было броситься вперед, но пальцы Тилаля до  синяков  сжали
его запястье.
   - Нет, - выдохнул кузен. - Подожди.
   - Но он собирается...
   - Даже Костас не способен на это.
   Поль задумался. Изнасилование считалось тягчайшим преступлением. Если
вина обвиняемого была доказана,  он  подвергался  медицинской  операции,
устранявшей возможность рецидива. Однако  если  обвинение  было  ложным,
имущество женщины конфисковывалось в  пользу  мужчины,  а  сюзерен  дамы
должен был заплатить за ее  ложь  огромный  штраф.  И  Костас,  и  Гемма
прекрасно знали закон; как на преступление, так и на обвинение в нем мог
бы решиться только круглый дурак.
   Именно на это и намекнула Костасу  Гемма.  Поль  и  Тилаль  явственно
слышали ее слова:
   - Я уверена, что ты хочешь детей. Но можешь не надеяться, что их рожу
тебе я!
   - Если ты обвинишь меня, я докажу свою невиновность,  а  ты  лишишься
Оссетии, потому что она и есть твое имущество. Я буду принцем  Оссетским
с тобой или без тебя, но предпочел бы, чтобы все произошло честно.
   - Честно? - бросила она. - Ты думаешь, что мой дядя Чейл доведет дело
до суда? Стоит мне только пожаловаться, и он убьет тебя!
   Что стоит твой Чейл против  моего  дяди,  верховного  принца  Рохана?
Ничего! Четыре свидетеля с безупречной репутацией засвидетельствуют, что
я весь день провел с ними.
   Хватит, Гемма, - нежно сказал он. - Брось упрямиться. Мы были суждены
друг другу еще до того,  как  ты  стала  наследницей  Чейла.  Прими  мое
предложение, и - клянусь - я сделаю тебя счастливой и буду мудро править
обеими нашими странами...
   Рука  Тилаля,  сжимавшая  завернутый  меч,   побелела.   Он   услышал
достаточно. Выпустив Поля, молодой человек  скользнул  в  просвет  между
кустами. Дрожавший от гнева  принц  последовал  за  ним  и  приготовился
следить, как на узкой дорожке сойдутся два родных брата.
   - Четыре свидетеля с репутацией более безупречной, чем моя  или  сына
верховного принца? - Голос Тилаля вонзился  в  спину  Костаса  как  меч.
Старший брат резко обернулся; в его  глазах  горела  ярость.  -  Как  ты
посмел? - прошипел Тилаль. - Черт возьми, Костас, оставь ее, пока  я  не
забыл, что ты мой брат!
   В ответ Костас обнажил меч. Тилаль начал срывать покрывало с  оружия,
купленного для отца. У  Геммы  хватило  здравого  смысла  не  закричать;
вместо этого она бросилась между братьями. Однако ее смелость вызвала  у
Поля раздражение. Он шагнул вперед, схватил  ее  за  руку  и  оттащил  в
сторону.
   - Они не будут драться, миледи, - спокойно сказал  он,  обращаясь  не
столько к Гемме, сколько к кузенам. - А если попробуют,  я  расскажу  об
этом всем и каждому. Опусти меч, Костас.  Немедленно.  Тилаль,  если  ты
развяжешь еще хоть один узел...
   Разгневанные  братья  грозно  обернулись  к  нему.  Поль  понял,  что
охвативший его трепет отступил куда-то глубоко внутрь. Его руки и  голос
не дрожали, ноги крепко  упирались  в  землю.  Мальчик  чувствовал  себя
сильным и слабым одновременно: ему хватало воли и  самообладания,  чтобы
справиться с их гневом, но этот странный внутренний трепет  нес  в  себе
предупреждение, которого он не понимал. Неужели и его отец ощущал  нечто
подобное? Может, именно  это  и  есть  испытание  силы,  которой  должен
обладать тот, кому суждено стать верховным принцем?
   Сила у Поля была; это и пугало, и радовало его.  Костас  вложил  свой
меч в ножны. Боевая стойка Тилаля расслабилась. Теперь  дрожала  одна  с
трудом дышавшая Гемма.
   -  Миледи,   вы   желаете   обвинить   этого   человека   в   попытке
изнасилования?
   Принцесса так  замотала  головой,  что  ее  светло-каштановые  волосы
рассыпались по щекам и шее.
   - Нет, ваше высочество. Не желаю.
   - Мудрое решение, миледи. - Он ослабил хватку и посмотрел на братьев.
На свете не было ничего более романтического, чем сражение двух разумных
людей за одну и ту же женщину. - Вы оба любите ее.
   Тилаль злобно уставился на него, но тут же отвернулся. У Костаса  был
такой вид, словно он вот-вот вынет свой меч и на  сей  раз  обратит  его
против Поля. В мальчике  росло  чувство  жалости  к  обоим,  обостренное
страхом того, что ему не хватит сил совладать с кузенами.
   - Тогда почему бы не спросить, что  думает  об  этом  сама  Гемма?  О
Богиня, ну и парочка! - насмешливо фыркнул Поль.  -  Миледи,  вы  любите
кого-нибудь из этих двух дураков?
   Гемма высвободила  руку,  убрала  с  лица  волосы  и  заставила  себя
держаться прямо и гордо.
   - Честно говоря, да, ваше высочество. Но отнюдь  не  Костаса  я  хочу
себе в мужья.
   - И в  принцы  Оссетии,  -  напомнил  Поль.  -  Тилаль,  ты  слышишь?
Повернись ко мне. Проси ее руки.
   - Нет! - вскричал Костас. - Я не позволю!! Поль вздохнул.
   - Тилаль, я жду.
   Молодой лорд  Речного  Потока  резко  обернулся,  по-прежнему  полный
гнева.
   - Можете смеяться, ваше высочество! - злобно сказал он. - Да, я люблю
ее и любил всегда, но теперь не могу жениться на ней, потому что...
   Ну почему все эти вроде бы взрослые люди такие непроходимые тупицы?
   - Еще немного, и ты потеряешь свой шанс, Тилаль.  Либо  сейчас,  либо
никогда.
   Костас нечленораздельно зарычал и