ат глупец?
   - Я знаю его лучше, чем ты. Он настолько  глуп,  что  вцепится  в  глотку
каждому, кто хоть слово скажет против Сьонед. Ты уверен, что  мы  ничего  не
можем сделать, чтобы успокоить вассалов? Они вот-вот скажут об этом ей прямо
в лицо.
   - Пусть только попробуют, - мрачно заявил он. - Остается рассчитывать  на
здравый смысл Рохана и на то, что он сумеет удержать  Сьонед  от  неразумных
поступков. - Чейн прищурился, посмотрел на  полыхавшее  в  рассветных  лучах
море и порывисто вскочил. - Вижу паруса и бирюзовый флаг. Наконец-то приплыл
корабль из Сира!
   - От принца Ястри? Чего он хочет? И почему прислал корабль?
   - Ему нужны лошади, что же еще? А корабль означает,  что  они  нужны  ему
срочно. Я только мелкий атри, любимая,  торгую  тем,  в  чем  разбираюсь,  и
оставляю хитрую политику другим. - Он помог жене подняться на  ноги.  -  Как
только мы закончим торговаться о цене лошадей, я тут же отправлю посла Ястри
к тебе. Ты слышишь в словах людей такое, чего я не слышу никогда.
   -  Мелкий  атри,  -  иронически  повторила  она.  -  Полководец  Пустыни,
вскормленный десятью поколениями пиратов, и прожженный конский барышник...
   - Самая подходящая пара для такого исчадия драконов, как ты, верно?

***

   Сьонед стояла у окна, любуясь песком и небом. Она никогда не  видела  так
много красок, как здесь, в Пустыне. Когда она выходила замуж за  Рохана,  то
не ожидала такой щедрости и не мечтала, что ее  дар  фарадима  найдет  здесь
оттенки, которых не попадалось нигде в мире. Дом в Речном Потоке помнился ей
в голубых и зеленых тонах, полным цветов и ярко раскрашенных птиц. Закаты  в
Крепости Богини потрясали каждого, кто их видел. Она  бродила  по  солнечным
полям и тенистому лесу, впитывая в себя щедрые краски природы. Но  прожив  в
Пустыне уже шесть лет, наблюдая за сменой времен года, она все еще была  под
впечатлением редкостных цветов этой суровой земли. Каждый рассвет  в  Долгих
Песках вносил легкие изменения в сочетание  голубого,  красного  и  желтого;
иногда полоски облаков на предрассветном небе были похожи на несомые  ветром
снопы пшеницы, окрашенные в тысячи разных цветов.  Яркое  солнце  в  полдень
являло  ей  слабые  серебряные  и  бледно-золотые  тона  песка,  красноватую
темноту, укрывшуюся за скалами, и белизну  такой  чистоты,  которая  слепила
глаза. Вечер - особенно весной и осенью - создавал розовый свет  и  странные
зеленоватые тени, переходившие у дюн в ярко-красные и  с  наступлением  ночи
охватывавшие Стронгхолд таинственной теплотой. А звезды... она всегда думала
о них как  о  маленьких  точках,  сияющих  на  небе,  но  только  в  Пустыне
почувствовала  их  краски:  алые,  голубые,   ярко-оранжевые,   заставляющие
вспыхивать ее чувства. Больше всего она любила цвета этих звезд.
   Большинство людей считало Пустыню безжизненной. Если не считать крошечных
оазисов, тут не было ни деревьев, ни травы, ни цветов. Здесь не пели  птицы,
не было кишевших  рыбой  рек,  возделанной  земли,  фруктов,  спеющих  среди
листвы. Это место не было похоже ни на одно  из  тех,  в  которых  она  жила
прежде. Но жизнь здесь была, и Сьонед чувствовала ее своим  даром  фарадима.
Жизнь Пустыни заключалась в переливах миллионов красок.
   Кто-то вошел в комнату; она  повернулась  и  улыбнулась  при  виде  живых
красок, обладателем которых  был  ее  племянник  Тилаль.  Сьонед  подошла  к
мальчику и надела шапку на его темные кудри.
   - Это завершит твой наряд. Пойди поглядись в зеркало.
   У Тилаля широко открылись глаза. - О! Ты внесла в  цвета  Речного  Потока
цвета милорда!
   - Однажды на твоей тунике рыцаря будет  такое  же  сочетание:  голубой  и
серебряный цвета Рохана и твои собственные - черный и зеленый. Конечно, если
это понравится твоему отцу.
   - Мама упадет в обморок, - лукаво усмехнувшись, ответил Тилаль.
   Сьонед безуспешно пыталась справиться с улыбкой. Чтобы скрыть  недостаток
уважения к своей невестке, она отвернулась  к  окну  и  поглядела  во  двор.
Лошади были оседланы, воины наполняли бурдюки, а Оствель ходил между ними  и
сверял наличие вещей со списком. Вид  его  напомнил  Сьонед  о  другом.  Она
повернулась к мальчику.
   - Оствель передал тебе кошелек, который прислала мать? Я  не  сомневаюсь,
что ты найдешь, на что их потратить, но помни:  кое-что  надо  оставить  для
Риаллы.
   - Я взял только половину.  Надеюсь,  этого  хватит,  чтобы  купить  новые
струны для лютни Оствеля.
   Сьонед округляла брови. Оствель долго не прикасался к лютне, и  вовсе  не
потому, что  струны  на  ней  были  старыми,  горестно  подумала  она.  Было
невозможно уговорить его сыграть. Камигвен больше не могла слышать его...
   - Я обещал ему научить играть Рияна, - гордо закончил Тилаль.
   - Какой ты умный! Жаль, что я сама не додумалась до этого, - Она взяла из
стоявшей на комоде шкатулки несколько монет и одну за другой стала бросать в
мальчика, со смехом ловившего их на лету. - Это на  струны,  а  свои  деньги
трать на себя!
   - Спасибо, миледи! Теперь я точно куплю то, что хочу!
   - А что это?
   - Секрет!
   - Даже от меня? - с видом заговорщика подмигнула она.
   Тилаль заколебался.
   - Ну... да. Ладно?
   - Конечно. Но только помни, что у Рияна игрушек больше чем достаточно.
   Сьонед рассмеялась  при  виде  раскрывшихся  от  изумления  зеленых  глаз
оруженосца. Значит, она  угадала  верно.  Это  было  нетрудно:  избалованный
ребенок, приехавший в Стронгхолд, сильно изменился, и изменился к лучшему.
   - Деньги прислала твоя мама, поэтому ты можешь  потратить  их  только  на
себя, - напомнила она. - Подарки - вещь очень полезная...
   - Спасибо, тетя Сьонед, - промолвил он, кладя монеты в карман. Кто-то  во
дворе громко  позвал  его.  Мальчик  выглянул  в  окно,  увидел  Вальвиса  и
прокричал:
   - Иду! - Затем он вернулся к зеркалу и еще раз полюбовался на себя.
   - Ну просто красавчик! - поддразнила его Сьонед. - Через несколько лет ты
будешь тратить все свои деньги,  чтобы  произвести  впечатление  на  дам!  -
Смущенный Тилаль бросился к двери, поскользнулся и непременно упал бы,  если
бы Сьонед не схватила его за плащ. - Не позволяй милорду в такую жару ездить
слишком далеко или слишком быстро, понял? И присмотри, чтобы он  хорошо  ел,
ладно? Ты ведь знаешь, какой он.
   - Да, - произнес стоявший в дверях Рохан.  -  Мы  все  знаем,  какой  он.
Тилаль позаботится, чтобы я по возвращении не пролез в дверь и не дай Богиня
не сломал себе мизинчик...  Женщина,  тебя  волнуют  всякие  пустяки!  -  Он
шутливо надвинул шапку на уши Тилаля. - Пусть это будет тебе уроком! Выбирай
жену лет на десять младше себя. Уж она-то будет уверена, что ты сможешь  сам
о себе позаботиться.
   Мальчик поправил шапку, хитро посмотрел на Рохана и ухмыльнулся.
   - Я никогда не видел, чтобы вы, милорд, чему-нибудь учили  миледи!  Рохан
фыркнул.
   - Беги вниз и скажи Оствелю, что я скоро буду.
   Тилаль церемонно поклонился им обоим и покинул комнату, не забыв  закрыть
за собой и внутреннюю, и внешнюю дверь. Оставшись наедине  с  мужем,  Сьонед
вдруг обнаружила, что не находит слов и не может взглянуть ему в глаза.  Она
скользнула взглядом по серебряной вышивке на золотистой  шелковой  мантии  и
подумала, что завтра Рохан будет весь сиять - начиная  со  светлых  волос  и
кончая начищенными сапогами. Под мантией  без  рукавов,  длиной  по  колено,
виднелись голубые брюки и белая рубашка, на шее  висел  топаз  в  серебряной
оправе.
   - Я знаю, что ты хочешь поехать со мной, - спокойно сказал он. - Но  если
слухи верны и мериды готовятся к новому нападению на Тиглат, то я хотел  бы,
чтобы по крайней мере ты была в безопасности.
   Сьонед  кивнула.  А  что  еще  оставалось,  если  идея  принадлежала  ей?
Посещение каждой крепости избавит их от традиционной встречи вассалов  перед
Риаллой. Сьонед предстояло отправиться  в  южные  владения,  а  Рохану  -  в
северные. Это позволило бы решить множество проблем. Каждый атри будет  горд
принять у себя одного из сеньоров. Это даст возможность наладить и  укрепить
личные связи, подчеркнет статус Сьонед в качестве властительной принцессы, а
также помешает вассалам собраться в Стронгхолде  и  начать  обычную  склоку.
Кроме того, Рохан и Сьонед смогут лично увидеть каждое поместье и  не  будут
зависеть от других источников информации об урожае и поголовье скота. В этом
году они соберут вассалов после возвращения  из  Виза,  когда  Рохан  сможет
показать им то, что он сумел вырвать у других принцев.
   - Мне будет не хватать тебя, - сказал принц, проводя пальцем по ее косе.
   - Ты будешь заботиться о себе, обещаешь? - умоляюще спросила она.
   - Вальвис и Тилаль не дадут мне вздохнуть. Наверняка ты дала  каждому  из
них список длиной в меру! - Он взял  в  ладони  ее  лицо.  -  Улыбнись  мне,
любимая... Когда ты не улыбаешься, весь мир кажется темным. - Она  потерлась
щекой о его руку и закрыла глаза. - Иногда я жалею,  что  у  меня  нет  дара
"Гонца Солнца", как у Тобин. Тогда мы могли  бы  разговаривать  и  во  время
разлуки. - Он обнял ее и стал тихонько покачиваться взад и вперед. - Ты тоже
будь осторожна, миледи.
   - Оствель говорит, что если ты еще  раз  напомнишь  ему  о  необходимости
беречь меня, он вырвет себе волосы.
   - Неужели я такой зануда?
   - В тысячу раз хуже.  -  Она  отодвинулась  и  улыбнулась.  -  Не  забудь
передать малышу Эльтанина подарок. И всем остальным тоже!
   - Хадаан придет в ярость, когда увидит, что я не привез тебя в Ремагев  и
что он не сможет пофлиртовать с тобой.
   - Твой родич - хитрый старый черт, который флиртует с одним глазом лучше,
чем большинство с двумя!  Можешь  передать  ему  вот  это...  -  Она  крепко
поцеловала мужа в губы.
   Когда Сьонед откинула голову, Рохан еще нашел в себе силы пошутить:
   - Это? Непременно передам. Но только не целиком.
   - Ладно, этот поцелуй можешь опустить...
   Наконец его выпустили из объятий; тяжело дыша, Рохан подумал,  что  лучше
всего будет опустить поцелуй целиком:, если уж он, молодой, едва выжил после
него, то старичка точно вынесут вперед ногами...
   Когда они шли по коридору, принц держал жену за талию.
   - Спустишься со мной вниз?
   - Конечно, нет. Там будет туча пыли, от которой я не прочихаюсь несколько
дней. Лучше я буду по-настоящему  несчастной  женой,  стоять  на  крепостной
стене и махать тебе шарфом.
   Рохан скривился.
   - Люди меня засмеют! - Он помедлил еще немного. -  Скоро  Тиглат  посетит
один из странствующих фарадимов Андраде. Если  будут  какие-нибудь  новости,
отправь их ему.
   - Хорошо... - Сьонед погладила его по голове и улыбнулась. - Пусть Богиня
будет с тобой и поможет тебе вернуться домой невредимым, любимый...
   Почтительно поцеловав ей обе руки, он поспешил вниз, а немного позже ехал
по тоннелю во главе отряда из семнадцати  всадников.  Сразу  за  ним  скакал
Тилаль, уперев в правое стремя древко  гордо  развевавшегося  стяга  Рохана.
Вальвис ехал следом, как рыцарь и начальник  почетного  эскорта.  Выехав  из
тоннеля на яркий дневной свет, Рохан поморгал глазами и повернулся в  седле.
Он чуть не расхохотался, действительно увидев  на  стене  стройную  фигурку,
размахивавшую куском Шелка величиной с кавалерийский штандарт.  Принц  отдал
приказ  остановиться,  и  Вальвис,  правильно  поняв,   что   означает   его
зажмуренный глаз, приказал всадникам построить  полукруг,  приветствуя  свою
принцессу.
   Рохан увидел улыбки даже на лицах  самых  суровых  из  воинов.  Его  люди
любили Сьонед почти так же, как он сам. Они гордились ее красотой и статусом
"Гонца Солнца", одобряли ее заботу  о  нем,  видели,  что  он  по-настоящему
счастлив с ней, и были  счастливы  сами.  Она  лечила  их  раны  и  болезни,
помогала их женам при родах и создала школу для их детей. Из своих денег она
делала свадебные подарки их дочерям и сыновьям.  А  полная  беспомощность  в
том,  что  касалось  домашнего  хозяйства,  была  ее  маленькой   и   вполне
простительной слабостью, которая вызывала шутки,  смех  и  только  добавляла
любви к ней. Рохан знал,  что  если  бы  он  окончательно  потерял  разум  и
попытался завести любовницу, его собственные люди  быстро  вправили  бы  ему
мозги.
   Но рано  или  поздно  вассалы  начнут  намекать  на  ее  бездетность.  Он
продолжал терзать  себя.  Неспособность  Сьонед  иметь  ребенка  становилась
серьезной  проблемой.  Атри  почитали  и  уважали   ее,   поскольку   Сьонед
подписывала половину писем  из  Стронгхолда.  Авторитет  ее  был  прочным  и
незыблемым. Она тщательно изучила все законы и обычаи  Пустыни,  решения  ее
были мудры и справедливы; в отсутствие  Рохана  она  единолично  решала  все
вопросы. Но вассалам нужна была уверенность в завтрашнем дне, а они считали,
что обеспечить ее может только наследник мужского пола. Рохан пожал плечами,
охваченный тревогой, которая граничила со злостью. Похоже на то, что вассалы
смотрели на женщину как на существо второго  сорта,  годное  только  на  то,
чтобы рожать сыновей, и не принимали во внимание все, чего  она  достигла  и
как много дала им...
   Что ж, зато по крайней мере несколько дней он может не  думать  об  этом.
Первым делом он отправится в  Ремагев  -  последнюю  из  крепостей,  которые
когда-то опоясывали Долгие Пески  и  доходили  до  моря.  С  годами  от  них
пришлось отказаться, так как земля, на которой они стояли, стала непригодной
даже для того, чтобы пасти на ней ко всему привычных  овец  и  коз.  Ремагев
оставался единственной крепостью, не  лежавшей  в  руинах,  и  имел  славную
историю: именно отсюда прапрадед Рохана начал  новое  завоевание  Пустыни  и
оттеснил меридов  к  северу.  В  настоящее  время  Ремагев  принадлежал  его
дальнему родственнику, лорду Хадаану. Бездетный и последний  в  своей  ветви
правящего рода, некоторое время назад он попросил Рохана  найти  подходящего
атри, чтобы передать тому власть над Ремагевом; одной из причин, по  которой
Оствель уступил свое обычное место Вальвису, было  желание  Рохана  обратить
внимание Хадаана на этого, молодого человека.
   После Ремагева они  посетят  Скайбоул,  затем  несколько  мелких  имений,
расположенных в холмах, и наконец прибудут в Тиглат. Ходили упорные слухи  о
том, что мериды собираются перевалить горы и  еще  раз  атаковать  крепость.
Неужели они никогда не научатся уму-разуму, кисло думал Рохан. Прошлой зимой
Сьонед обнаружила в Стронгхолде шпиона-путника, страстно мечтавшего получить
ночлег. Потом его поймали во  время  попытки  проникнуть  в  личный  кабинет
Рохана. Она была готова отправить этого человека его сообщникам  разрезанным
на  мелкие  кусочки.  Несмотря  на  всю  свою  нежность,  она   могла   быть
безжалостной, когда приходилось защищать свои владения,  а  особенно  самого
Рохана. Он приказал, чтобы шпиону дали лошадь, но не дали воды,  и  отправил
его в Пустыню, передав несколько  язвительных  предупреждений  его  хозяевам
меридам.
   Нет, никогда они не успокоятся, печально подумал Рохан. Война была пустой
тратой жизней, имущества и  времени,  но  у  него  не  было  выбора.  Мериды
поклялись взять Стронгхолд и вырезать всю семью принца.  Поэтому  он  должен
продолжать бороться, продолжать теснить их и держать там, где они не  сумеют
нанести серьезного вреда. Рохан проклинал себя за то, что не  мог  придумать
ничего иного, но казалось,  что  по  крайней  мере  еще  несколько  лет  ему
придется провести под угрозой меча, чтобы его сыновья могли жить в мире.
   Опять сыновья. Запретная тема. Он подозвал Вальвиса и  недоуменно  поднял
брови, когда молодой человек поклонился ему, сидя в седле.
   - Осваиваю хорошие манеры прямо на ходу, - объяснил юноша. - Лорд  Хадаан
очень строго следит за соблюдением этикета.
   - Только тогда, когда хочет повеселиться или вставляет второй глаз.  Отец
часто рассказывал мне, что Хадаан хранит в кармане глаз, который он  потерял
в схватке с драконом, и когда ему хочется напугать  людей,  вынимает  его  и
вставляет на место. Я часто  смотрел  на  него  до  головной  боли,  пытаясь
понять, какой из двух его глаз настоящий. Но  мне  бы  хотелось,  чтобы  ты,
Вальвис, на этот раз смотрел в оба и как следует изучил Ремагев. Я собираюсь
кое-что изменить там. Если как следует постараться, это принесет свои плоды.
Хадаан - больше воин, чем атри, и довел свое поместье до полного  обнищания.
По крайней мере, так было в прошлый раз. Мне бы не  хотелось,  чтобы  и  эта
крепость оказалась заброшенной.
   - Я еще не очень  опытен,  хотя  Оствель  многому  научил  меня.  Однако,
милорд, я постараюсь как можно лучше осмотреть это место, и скажу вам, что я
о нем думаю.
   Рохан перевел разговор на другое, довольный своим замыслом. Вальвис уедет
из Ремагева, взволнованный планами его обновления, и не  догадается  о  том,
кто будет руководить этой работой,  пока  Хадаан  не  примет  окончательного
решения. Если все пойдет как надо, то Сьонед сможет  начать  поиски  невесты
для юноши...  Неужели  девушка  действительно  окажется  рыжеволосой?  Рохан
сделает Вальвиса атри крепости Ремагев, а Хадаан сможет доживать  свой  век,
не беспокоясь о делах, которыми он  все  равно  не  занимался,  и  передавая
Вальвису свое  знание  прошлого  Пустыни.  А  у  Рохана  появится  еще  одна
вернувшаяся к жизни крепость, преданный вассал и удовлетворение от того, что
он вознаградил безземельного юношу за долгую и верную службу.
   Да, подумал он с улыбкой, иногда очень приятно быть принцем...

***

   После отъезда Рохана все силы были брошены на подготовку  поездки  Сьонед
на юг. Она и Оствель сначала отправятся в Радзин и  проведут  там  несколько
дней, прежде чем последует посещение ряда поместий вдоль побережья до долины
Фаолейна. Брат Сьонед, лорд Давви,  пересечет  реку  и  нанесет  ей  частный
визит, как по семейным делам, так и по  политическим  соображениям.  Принцем
после умершего Халдора стал его сын  Ястри,  родственник  лорда  из  Речного
Потока. А у Рохана было несколько идей  по  расширению  маленькой  гавани  в
устье реки и превращению ее в совместное владение, которое  могло  бы  стать
весьма прибыльным. Оттуда Сьонед  направится  на  север  и  посетит  житницу
Пустыни - богатые земли, граничащие с Сиром и Луговиной;  там  она  дождется
Рохана, и они вместе поедут на Риаллу.
   Сьонед гадала, как будут развиваться события. Несмотря на желание,  чтобы
Рохан всегда был рядом, ей хотелось самой наладить отношения  с  теми,  кого
она  искренне  считала  вассалами  мужа  в  такой  же  степени,  как  и   ее
собственными. Она не спала ночами, изучая сведения о семье  того  или  иного
лорда и его имении, выбирала подарки для их  жен  и  детей,  обсуждала  свои
планы с Оствелем. Но в полночь, предшествовавшую отъезду, лунный свет позвал
ее в сад.
   Она  стояла  перед  фонтаном  принцессы   Милар,   наблюдая,   как   вода
превращается в серебряные брызги. Не было ни ветерка, капли падали  в  круг,
выложенный голубой и белой черепицей, которую  привезли  из  Кирста.  Сьонед
села на край бассейна, опустила пальцы в воду, и ее кольца засияли.
   Что она дала  Стронгхолду?  Милар  превратила  грозную  крепость  в  чудо
удобства и красоты. Все здесь было плодом ее трудов.  А  что  оставит  после
себя она, Сьонед?
   Она знала себе цену как женщине и правительнице: шесть  лет,  прожитых  в
Пустыне, не прошли бесследно. Она научилась ставить проблемы  и  решать  их.
Кроме одной: ребенка. Но если от любой женщины  ожидают,  что  она  принесет
мужу сыновей, то тем более ожидают этого от принцессы.
   У Тобин были сыновья. Один из них продолжит род Зехавы,  если  Сьонед  не
сможет иметь детей. У Янте тоже были сыновья, с горечью напомнила она  себе.
Целых трое, хотя у ее отца не было ни одного. Сьонед казалось, что у  нее  с
Ролстрой было что-то общее. Но Рохан никогда не будет таким,  как  верховный
принц: он не сможет родить сына от другой  женщины.  Она  печально  покачала
головой. Преж